Хорошие сны

1

– Нет. Это уж точно не про драки или что-то подобное, но начну я рассказывать именно с этого момента. Как раз с этого все и началось. Это, наверное, самое дикое, что вы могли услышать, хотя вам, конечно, лучше знать. У вас в этих вопросах куда больше опыта. Только не перебивайте меня, пожалуйста. Это займет буквально две минуты, а в конце меня вообще съедят. – Я ухмыляюсь. Не знаю, уместно ли. – Так что просто слушайте.

Глубоко вдыхаю спертый воздух. Судя по всему, здесь давно не открывали окон. Странно, ведь сюда часто приходят люди. Нужно проветривать помещение хоть иногда.

– Мы играли свой очередной матч в любительской футбольной лиге. Не американский футбол, а обычный, европейский. В соккер. Помню, я получил передачу на фланге и стал уже приближаться к воротам противника, но краем глаза увидел, как соперник бежит ко мне слева на полной скорости и начинает делать подкат мне в ноги. Я притормозил, дожидаясь этого момента, чтобы перебросить мяч через него, перепрыгнуть и бежать дальше. Вот этот момент наступает, я перебрасываю мяч, и он влетает мне шипами в левую ногу. Я уже начал перепрыгивать, но этим движением он сбил мой полет. Меня повело в сторону в прыжке, и чтобы не терять равновесия, я начал приземляться на землю правой стопой, но попал ему на ляжку. Сбоку немного. Квадрицепс вроде называется.

– И вот с этого момента начался просто ужас. Он хватает меня за ногу левой рукой, а другой бьет мне сбоку по мышце ноги. Во дворе это называли «дать по тормозам». От этого я сразу приседаю на одно колено, и он начинает заваливаться на меня сверху. Вот я уже на спине, а он начинает бить руками меня по лицу. Первый удар я пропускаю от неожиданности и непонимания того, что вообще происходит. Второй удар мне удается блокировать. Я убираю его правую руку в сторону…

Стоит ли мне вообще это рассказывать? Чувствую себя придурком. Ладно, раз уж я все равно здесь…

– Простите, пока что подробностей будет много. Потерпите, я быстро. Это было слишком красочно. Через чур красочно. И мне сказали, что лучше не упускать лишние детали, так что…

– Продолжай. Ты просил не перебивать.

– Я убираю правую руку нападавшего в сторону, и тоже бью его в лицо. Затем сразу же хватаю его за шею, чтобы перевернуть на бок, но он уперся своей рукой в землю, и я не могу ничего с этим сделать. Мы в такой позиции, что он как бы сидит сверху на мне, упирается своей правой рукой в землю. Левой не может ничего сделать, потому что моя правая рука держит его сбоку за шею, пытаясь повалить на землю, плюс левой я тоже закрываюсь от ударов и пытаюсь бить в ответ. Надеюсь, что получилось более или менее понятно объяснить…

Молчание.

– Долго так продолжаться не могло. Я бью левой рукой по его правой руке, как раз в место сгиба локтя. Он начинает валиться в сторону, и я резко переворачиваю его спиной к себе. Так, что он уже сам лежит на своей правой руке. И тут я начинаю его душить. Сразу же просовываю ему руку под подбородок, делая замок с другой рукой, и тяну на себя. Затылком он пытается бить мне в грудь, но это уже безрезультатно. Вообще никаких шансов. И так проходит минута или две, я все тяну его на себя и тяну, при этом постепенно выползая из-под него и вставая. В один момент мне показалось, что у него отпала голова…

Я опять ухмыляюсь. Даже усмехнулся немного. Надеюсь, это не было заметно. Конечно, я несу полный бред.

– Это бред, да?

– Я до сих пор не перебиваю.

Смотрит на меня как на придурка. Я глубоко вздыхаю. Снова. Раздражает. Ладно, поехали.

– После этого все парни из его команды побежали на меня. Но не толпой, а как в кино, по одному. Когда всех бьют по очереди, друг за другом. А я здесь, получается, главный герой. Слишком круто у меня все получается. Первый бежит на меня, совершенно не зная, зачем он это делает. Он очень долго замахивается для удара, а я просто бью его в лицо, и он падает. Следующий пытается ударить меня ногой сбоку. Я отвожу этот удар в сторону, и делаю подсечку под вторую его ногу. Он падает. Третий как-то с разворота что ли пытается ударить меня ногой, я просто отталкиваю его в спину в сторону. Четвертый приближается ко мне уже в боевой стойке, приготовил руки. Примеряется. Подходит как-то боком. Начинает ударами проверять воздух. Бьет левой рукой, я хватаю ее, и стопой ноги бью ему сбоку в колено. Нога ломается. У меня адреналин, и все это время я пячусь назад по большому футбольному полю.

Пауза. Молчание.

– Сейчас я уже не сильно помню, сколько их подходило ко мне, и сколько падало, и каким образом, но их было точно больше, чем должно быть в одной футбольной команде. И вот так, друг за другом, я бил их в жанре лучших боевиков. Длилось это очень долго. А я все шел и шел назад. Точнее, даже как-то по кругу. Так вот, очередной из нападающих пытается безнадежно ударить меня. Он бьет правой рукой. Я увернулся от удара, отвожу его руку в сторону. Так, что он пролетает немного уже вперед, за меня, и левой рукой я бью его, как бы сопровождая. И тут вижу, что сзади меня, а теперь перед нами, да и вообще везде вокруг водопад. Огромные комья воды с грохотом обрушиваются вниз. Звук был просто супер. И выглядело это очень красиво. Величественно, я бы сказал… Так и будете молчать?

– Пока что да.

– Он падает вперед, а я падаю вслед за ним. И я никогда в жизни не видел таких водопадов. Честно. Высотой метров сто, а может и километр. По крайней мере, столько мы летели. Обычно в конце водопада ожидаешь что-то глубокое. Но тут вообще оказался какой-то ручей. Не море, не океан, даже не река или озеро. Да хотя бы пруд. Но это был просто ручей. Достаточно широкий, метров десять в ширину, но тем не менее, это был ручей, и очень мелкий. Предупреждаю сразу, что сейчас будет полнейший бред…

Смотрю с надеждой, что меня остановят. Но меня не останавливают. Кошмар. Это просто позор.

– Я падаю в этот ручей ногами вниз. И ломаюсь пополам. Просто стоит тело на земле без ног, потому что они сзади образуют ровный угол. И от этого удара, у меня из спины вылезает позвоночник. Рекомендую представлять вид спереди. Позвоночник этот вырастает в длину метров десять или двадцать, сложно так сказать, и при этом в ширину он еще метр или два. Этот позвоночник начинает тянуть мое тело вверх, как бы надевая на себя что ли. Натягивая или растягивая. После чего, он как крылья раскрывает грудную клетку. Которая тоже по размерам почему-то с грудную клетку слона или какого-нибудь динозавра. Представили существо?

Конечно, очередное молчание.

– Дальше верхней своей частью он начинает склоняться к земле, образуя дугу или «мостик», если бы это упражнение делали спиной вверх, а не вниз. Дальше встает на мои руки, словно они стали лапами, и таким же образом на ноги, будто они растут теперь у него с боков, как у животных, и в стороны, как у крабов. Варан! У варанов как раз именно так торчат лапы, в стороны. Ну и осталась моя голова, которая как бы есть, но она просто болтается где-то наверху у ребер. При этом смотрит и соображает. А из самих ребер образовалось что-то вроде рта уже. Кости как-то сделались зубами, или это просто так выглядит, потому что они не на своем месте.

Стремно. Очень стремно. Даже не стыдно, а именно стремно. Какая-то херня. И почему я опять смеюсь? Потому что это бред?

– Это все происходит максимально быстро, просто я описывал долго. Если бы вы это могли увидеть, вы бы поняли меня. В общем, в обличии вот этого непонятно чего, я почему-то знал, что мой противник выжил, приземлился нормально, даже ничего не сломал себе, и прямо сейчас убегает от меня. И я его при этом еще и вижу, и начинаю бежать за ним. Ноги мои и руки, которые теперь все стали ногами, тоже выросли до огромных размеров. Сами по себе, без какой-либо причины. Чтобы соблюдать баланс, наверное. Чтобы не было так бредово.

– Я бегу за ним, и, конечно, догоняю. Смотрю на него, а он весь трясется. Не помню, как он выглядел. Обычный парень. Да и вряд ли это было важно для меня в тот момент. Откуда-то из области бывших ребер у меня достается длинная костная клешня, скорее даже как какой-то острый прут. Только живая. Она протыкает его насквозь, и тащит его к себе. Парень сразу отключился. Не издал ни звука. Весь обвис на этой клешне, истекает кровью. Эта щупальца тащит его и тащит, а затем засовывает ко мне в грудную клетку. Туда, где появилось что-то наподобие зубов. Сам я этого не вижу, потому что у меня просто маленькая голова болтается впереди. Я будто ничем и не управляю. И дальше весь этот сюжет очень скомкано и быстро сворачивается, потому что я слышу где-то сбоку очень громкий птичий крик. Поднимаю голову вверх, а к нам (ко мне и к этому существу, которое вроде тоже я) подлетает орел, размером с боинг. Встает на паучьи лапки, наклоняет клюв, огромный как ковш экскаватора, и ест нас. И тут я просыпаюсь. Конец.

Я опять смеюсь. При чем, в этот раз именно смеюсь, а не усмехаюсь. Надеюсь, не решит, что я сумасшедший. Смотрю на нее, она молчит. И что дальше? История закончилась, алло! Прием!

– Понравилось? Это все. Конец истории.

– Ну, я слышала и больший бред, Пол.

– Слабое утешение. Есть какие-то выводы? Есть понимание, что со мной?

– А сам ты как думаешь?

– Диана, вы здесь психолог, а не я. Вы можете сделать какой-то вывод из того, что я рассказал?

Начинаю раздражаться. Это не нормально, обычно я спокоен.

– Пол, вы сами ко мне пришли. Дайте мне делать свою работу. Сначала я должна все узнать.

– Вы и без меня знаете, что Николь настояла на том, чтобы я сходил к вам на прием. Это нельзя назвать совсем моим желанием.

– И она правильно сделала. Ваша жена переживает и заботится о вас.

Вроде отпустило. Достаточно быстро.

– Я знаю.

– Как давно вам снится подобное?

– Примерно полгода. Каждую ночь. Вначале было что-то попроще, но тоже негативное. А сейчас уже появились существа, которые принимают разную форму. Вот, что меня больше всего настораживает.

– А насилие присутствует в каждом сне?

– Нет, далеко не в каждом, но ведь это страх и адреналин. Ты пытаешься как-то отбиться от этого, потому и возникают драки или убийства во сне. Я так думаю.

– Как часто в детстве вы дрались?

– Не часто, но и не редко, как все обычные мальчики в этом возрасте. К чему вы ведете?

– А доводилось ли вам проявлять чрезмерную жестокость?

Это что, тест на маньяка и убийцу? Как это связано с моими снами? Спрошу ее. Нет, пока не буду. Очень хочется узнать, какой она поставит диагноз.

– Нет, думаю нет. Хотя… все-таки несколько раз было.

– Расскажете?

2

– В восьмом классе был у меня приятель, которого звали Джон Сандерс. Мы не были друзьями, просто часто находились в одной компании. Он не был ни умным, ни осторожным. Да и вообще его можно было бы описать словом «средний». Он был никаким. На одной из перемен он в шутку стащил альбом у другого нашего одноклассника Томми. Говоря про Томми. Хм. Томас Донован – максимально глупый человек. Или мазохист. В своем альбоме он частенько рисовал странные картинки. То обнаженку, то жестокие извращения, иногда кровь и все такое. И Джон взял у него втихую как раз этот альбом, чтобы просто посмеяться. Я не знаю, что не так с Томми, но я бил его каждый год. И не потому что я хотел, а потому что он просил.

– Как просил?

– Класса, наверное, с пятого он пытался любыми способами вывести меня из себя. И я не понимаю зачем. Тупой? Скорее всего.

– А какими способами он выводил вас из себя?

– Я расскажу сразу после этой истории. Вы поймете. У Джона с Томом завязалась перепалка, чуть ли не до драки. Я не планировал конфликтов, наоборот, начал их разнимать. Томас повалился на Джона, и они начали толкать друг друга, хватая за одежду. Я подошел, чтобы оттащить Томми назад. Просто хотел помочь. В тот момент Том махнул рукой в сторону и попал мне по носу, отчего у меня сразу же пошла кровь. Нет, он ничего не сломал. Просто, наверное, капилляры задел, и у меня из носа брызнула кровь. Она попала мне на рубашку и на штаны. Не знаю, что конкретно меня задело в тот момент, сам факт удара или вид крови на себе, но какая-то злость или даже ярость тут же вскипела во мне. Понимаете, что я имею ввиду?

Да, да. Не перебиваем.

– Я резким рывком развернул его к себе, посмотрел в глаза и дал пощечину. Думаю, по моему лицу он все уже понял. Для парней это неприемлемо, когда другой парень дает тебе пощечину. Это считается низостью. Я обозвал его и спросил: «Что это за херня?» и «Что ты будешь с этим делать?». Он ничего не ответил. Я хотел еще раз дать ему пощечину, чтобы он хоть как-то вышел из транса и дал мне четкий ответ. Уже замахнулся, но он пытался защититься своей рукой, и снова попал мне по носу. Я понимаю, что оба эти раза случайность, и это не тот случай, когда он «просил» меня бить его. Это как раз не этот случай. Тех случаев было действительно много. Мы сейчас говорим именно об агрессии и жестокости, и это оно. Тогда меня это настолько разозлило, что я совсем слетел с катушек, и просто начал бить его без остановки. И время длилось очень долго. Он даже не отвечал мне. Не бил в ответ. Видимо, сам испугался, что я не останавливаюсь. По обе стороны школьного коридора выстроились наши одноклассники и ученики из других классов. Коридоры узкие, так что я не могу сказать, сколько там было человек. Но не меньше пятидесяти точно, может быть, даже сто. Я до сих пор удивляюсь, почему ни один из учителей в тот момент не проходил по этому коридору и не видел этого. Никто ничего не сделал. Я просто продолжал бить его. Он уже стоял на полусогнутых ногах, но еще не опустился на колени, и просто закрывал руками голову. Тогда у меня уже как будто не осталось сил. Помню, как отвесил ему смачный поджопник, пока он был в этой позе. Меня это тогда повеселило.

Черт. Надеюсь я не улыбнулся сейчас. Это тупо, но это же было в детстве. И мне стыдно на самом деле, что я дрался в школе. И мне стыдно за ту ситуацию, как и за свое поведение. За то, что я не смог совладать с собой. Сейчас меня веселило именно слово «поджопник», потому я надеюсь, что у меня не было улыбки на лице. Да, это было жестко и жестоко. Но это точно не та ситуация, благодаря которой я смог бы стать убийцей, или считался бы плохим человеком.

– Я понял, что уже ничего не поделать с тем, что происходило, но вроде бы и драка не окончена, потому что вообще никаких действий от Томаса тогда не поступало. Он не бил в ответ, но и не падал на пол, чтобы сдаться. И тогда я подошел к нему сбоку, он так и продолжал стоять согнувшись, закрывая голову. Я ударил по этой голове кулаком сверху вниз. По затылку. После этого он упал на колени, а потом и на локти, уперся лбом в школьный пол и стал отползать к стене, в угол. Я не стал его запинывать или бить дальше руками. Я просто пошел в туалет отмывать кровь от рубашки. А он так и сидел там, пока я не ушел. Но на следующем уроке он появился. Весь красный, как помидор, но он сидел в классе. Тихонько, за последней партой, не думая уходить домой после такого. Это было странно.

– Как бы вы оценили свои действия?

– Ужасно. Сейчас. Но тогда я был подростком, тогда мы все дрались. И это было важно. Если ты дашь себя в обиду хоть раз, то будь готов, что это повторится. К сожалению, у нас было именно так.

– Вы хотели рассказать, как он выводил вас из себя.

– Да, я помню. Это было на следующий год. Мы сидели в классе. К нам в школу только что пришел новый преподаватель, не вспомню уже ее имени, но это был первый ее урок с нашим классом. Была примерно середина урока. Я сидел на первой парте, а позади меня расположился Томми. И он зачем-то начал пинать стул, на котором я сидел. Просто так, без причины. Я повернулся к нему и говорю: «Ты можешь перестать?». Молчание. Проходит секунд десять, он снова начинает пинать мой стул. Я говорю: «Ты тупой? Ты не понимаешь меня?». Опять молчание. Ровно десять секунд, и он делает то же самое, он опять пинает мой стул! Я поворачиваюсь снова и говорю: «Тебе мало было? Тебе каждый раз мало? Ты снова хочешь получить?», и он отвечает что-то вроде: «Давай, попробуй». Не знаю, что у него в голове. Может быть, за летние каникулы он стал крутым. Или он решил, что стал крутым. Я встаю с места, и он встает тоже. Я даю ему пощечину со словами: «Ты правда такой тупой?». И в этот раз он дает пощечину мне в ответ. Это или азарт, или я просто не мог поверить, что он позволил себе это сделать. Но я лично такого не терпел. Тогда я бью ему в челюсть, и он пятится назад. Потом замахивается на меня и пытается ударить, но я убираю его руку в сторону. И тогда он делает то, что делают огромное количество подростков непонятно зачем. Он опускает голову вниз, где-то на уровне моей подмышки, и просто хватает меня, пытаясь толкать. Раз уж он сам туда залез, я начинаю руками сжимать его шею, чтобы этот полоумный отстал от меня. Ребята начинают уже вскакивать со своих мест. Девочки кричат: «ПОЛ, ОТПУСТИ ЕГО!», и я просто поднимаю руки вверх, а он все стоит в той же самой позе. Тогда я им говорю: «Я его и не держу». И его вроде как отцепляют от меня. И все. А учитель просто стояла и смотрела с открытым ртом. Потом спросила наши фамилии, и этим все закончилось.

– Ты ведь понимаешь, что у Томаса были психологические проблемы? Или психические.

– Почему вы так решили?

– Это лишь поверхностный взгляд. Странные рисунки, невозможность сдержать собственные нервы, отчего приходится пинать чужие стулья. Возможно, он был просто неравнодушен к тебе.

– Наверняка, у него были какие-то проблемы, да. Я уверен, что они есть и сейчас.

– Тогда зачем ты с ним дрался?

– Он провоцировал меня. Сейчас бы я не стал этого делать, но тогда я был подростком. Не все идет из детства. Сейчас я не чувствую агрессии в своей жизни.

– Ты уверен в этом? Когда последний раз ты дрался?

– Диана, мне тридцать восемь лет. У меня жена и ребенок. Я владею юридической компанией, где мы каждый день помогаем людям, которые в этом нуждаются. Я не дрался минимум последние лет пятнадцать, а то и двадцать, потому что я не нахожусь в подобных ситуациях. У меня нет врагов. Я всегда веду себя рассудительно и забочусь о своей семье.

– Хорошо, Пол. Если дело не в этом, тогда вернемся к тем проблемам, которые действительно нужно решать?

– То есть вы так просто с этим согласитесь? Такой вы психолог? Не будете копать глубже?

– Нет.

– А может быть, дело действительно в агрессии и жестокости? Может быть, я убил человека? Или убью?

– Нет, ты этого не делал. И не сделаешь.

– Откуда вы знаете?

– Знаю.

– Вы уверены, что вы психолог?

– Всего помаленьку. Когда психолог, когда психиатр, когда парапсихолог, целитель, медиум, шаман в каком-то смысле…

– Экстрасенс?

– Возможно.

Я опять ухмыляюсь. Почему? Как от моих снов мы перешли к дракам в школе, а сейчас вообще к разговорам о мистике и всяком таком? Даже глупо как-то. Я не скептик, и могу поверить в разное. Но это очень странно.

– И как я должен в это поверить?

– Ты не скептик, и можешь поверить в разное. Хоть это и странно.

Сука. Мысли читаешь, значит?

– Откуда знаете, что не убью?

– Ты не убийца, Пол. Ты не убьешь человека сам. Разве что, косвенно.

– Что вы имеете ввиду?

– Ты не убийца. И ты никого не убьешь. Я тебе расскажу обязательно, но позже. Сейчас нам нужно поговорить о более важных вещах.

– О моих снах?

– Не совсем.

СУКА! ХВАТИТ ГОВОРИТЬ ЗАГАДКАМИ!

– Диана.

– Что?

НИЧЕГО!

– Давайте поговорим об этих важных вещах.

3

Странно это все. Мне не очень комфортно здесь находиться, да и эта женщина оказалась вообще не психологом. Зачем было обманывать. Боялась моей реакции? Не хотела подставлять Николь? Очень странно. Но очень интересно. Я весь внимание.

– Пол, расскажите мне, случались ли с вами в последнее время странные вещи?

– Какие, например?

– Предположим, вы стали очень неудачлив или все стало валиться из рук?

– Ну, я скажу так. Я никогда не был удачливым человеком. Я не выигрывал в своей жизни ни одной лотереи, не находил денег на улице или что-то в этом роде. Если даже мне дадут сыграть в беспроигрышной лотерее, то я все равно ничего не выиграю. Но так было со мной всегда. Я привык добиваться всего сам в жизни, не надеясь на удачу.

– Вы совсем никогда ничего не выигрывали?

– Я выигрывал на ставках в свое время, но это ведь скорее расчет, чем удача. – Расскажи мне уже, в чем дело. – В чем все-таки дело?

– Я не говорю про всю вашу жизнь. Мне важно понимать, происходит ли что-то с вами как раз последние полгода, когда начали сниться эти сны? Жизненные неудачи. Вас облила водой мимо проезжающая машина, кирпич на голову упал, и все в этом роде и в один день. Я о том, что стало ли подобных вещей больше, чем раньше?

Понятно.

– Да, такое было. Не скажу, что последние полгода, но пару месяцев назад я стал замечать подобные вещи. Сначала раз в неделю, потом несколько раз в неделю, потом каждый день. Как и со снами – каждый раз хуже и хуже, и происходит чаще.

– Например?

– Да вот сегодня же. Я проснулся оттого, что у меня сводит ногу и бедро. Начал вставать с кровати и наступил на игрушечного солдатика нашего сына – Мэтью, хотя он никогда не оставляет игрушек в нашей комнате. Пошел в ванную комнату, и поскользнулся на кафеле, ударился коленом о ванну. Выходя из ванной, ударился локтем о дверную ручку. Что еще? Пролил кофе на штаны. Наступил на говно соседской собаки. Когда ехал до своего офиса, в меня чуть не врезались два раза. Когда ехал к вам, то один раз. Когда поднимался к вам по лестнице, у меня отклеилась подошва у ботинка. Как будто я просто прилип на месте. Резко рванул ногу вверх, и вот.

Хотел же ехать сегодня в кроссовках, но нужно было встретитсья с клиентом в офисе. Показываю ей своего крокодила в области пятки. Он открывает и закрывает рот. Весело. Хорошо, хоть носки не дырявые. Она, к сожалению, смотрит на это без особого энтузиазма. А вот мне смешно.

– Может быть, что-то еще?

– Думаю, этого немало для одного дня. Со всеми случается подобное, и обычно не обращаешь на это никакого внимания. Но когда это происходит все вместе за пару часов, то стоит задуматься.

– Другие дни такие же насыщенные?

– Нет, но и вещи бывают пострашнее. В один день над домом несколько часов кружились птицы. Штук сто, наверное. Как в фильме ужасов. В другой день мы с Мэтью ходили на ярмарку, и там запускали салют. Один из фейерверков упал и выстрел пролетел рядом с моим ухом. Пока что все заканчивается нормально, но неизвестно, как скоро эта грань сотрется, и станет не нормально.

– Ладно, Пол. Пока что у меня две версии, но обе сводятся к одному. Вас прокляли.

Ну конечно. Вот так вот в лоб! Она точно не психолог. Прокляли? Как будто ты сам не думал об этом? Догадывался, да.

– Похоже на то. Я не слишком верю во все магические штуки, но и скептиком никогда не был. Так что рассказывайте. Что дальше? Что мне сейчас делать?

– Ничего. Сначала нужно понять, кто это сделал. Прямой угрозы в ближайшие дни я не вижу. Но зло идет за вами. По нарастающей. Если затянуть слишком сильно – вам конец. Возможно и тем, кто рядом. Но сейчас все нормально, вы можете не переживать. Просто будьте бдительнее и аккуратнее, смотрите по сторонам.

– Совет отличный, не зря вы «психолог». Мне нужно решение проблемы, а не чтобы меня успокаивали.

– Не надо иронизировать. Прямо сегодня мы ничего с вами не сделаем и не решим. Сейчас я отпущу вас домой. Вы подготовите мне список людей, с которыми у вас случались конфликты шесть-восемь месяцев назад…

– Но…

– Я понимаю. Я знаю. Это долгий срок, вспоминать тяжело. Но это нужно сделать. Иначе никак.

– Я понял. Шесть-восемь месяцев. Мне не вспомнить всех, с кем я общался за это время. Придется напрячь память, но и тогда это не гарантирует стопроцентного результата.

– Пол, все будет нормально. Все будет хорошо. Я дам свой номер телефона. Если что-то произойдет – звоните. Я помогу, честно.

Все будет нормально и все будет хорошо. Похоже, от психолога в ней лишь клишированные фразы, которые совсем не внушают никакого спокойствия.

– Сейчас точно ничего не угрожает Николь и Мэтью? С ними все будет в порядке?

– С ними точно. Идите и готовьте список. Не затягивайте с этим. И будьте осторожны.

4

Я выхожу из кабинета и направляюсь к парковке. Вряд ли экстрасенсы арендуют офисы в бизнес центрах. Наверное, в обычной жизни, она все-таки психолог. Просто сейчас случай не обычный. Надо найти машину. Где я припарковался? Нажимаю кнопку на брелоке автомобиля. Ага, фары мигают. Нашел.

Я приближаюсь к авто, полностью погрузившись в собственные мысли. Класс. Просто супер. Просто суперкласс. Ну что за бред. Я уж точно не из тех людей, кто теряет голову и начинает паниковать. Нормально. Все решится. Но как мне вспомнить, что было больше полугода назад? Какие конфликты? Я вообще уже сто лет ни с кем не ссорился. Подрезал кого-то на дороге? За это проклинают? Но как мне найти тогда этого человека? Может, я поругался с кем-то в магазине? Тоже исключено. Работа? Все клиенты рады, у всех все отлично. Твою мать, я понятия не имею.

Я подхожу к машине, открываю дверь, и вижу краем глаза какое-то движение сбоку. Мужчина лет шестидесяти в каких-то вонючих тряпках подбегает ко мне. Да, от него воняет. Правда воняет.

– Мущщина…у вас…ээ…не найдется мелочи, ик, для ветерана…войныыы?

– Какой войны?

– Сааамой страшной!

Да если бы я даже хотел, а я не хочу, у меня нет с собой налички. Привык как-то пользоваться картами. Не знаю, как я со временем себя убедил в безотказности пластиковых карточек, но наличка в нашем доме почти сошла на нет. Я мотаю головой в стороны.

– У меня нет налички, извини.

Сажусь в машину. Резко мысль в голове – теперь и он меня проклянет? Ладно, посмотрю в кошельке, вдруг что-то есть. Нахожу десять долларов. Открываю окно машины. Мужчина уже отвернулся и начал отдаляться.

– Эй! Мужчина!

Ноль реакции.

– Ветеран!

Он оборачивается на меня.

– Я нашел! – Кричу я ему. – Подойди! Я нашел десятку!

Он подбегает с улыбкой на лице. Я вручаю ему бумажку.

– Спассибоо! Большшое!

Он отворачивается и уходит. А у меня почему-то становится легче на душе. Я никогда не был жадным. Скорее наоборот, денег я не жалел ни для кого из своего окружения. И пожертвовать мог бы всегда. Но это естественный процесс, ты не испытываешь при этом облегчения или радости. Это само по себе. А сейчас я действительно был рад. Как будто должен был это сделать. Посидел еще полминуты, наблюдая за удаляющимся ветераном. Ветераном ли? Какая разница. Жизнь у него точно не супер. Я завел двигатель. Хватит мыслей. Пора домой.

Доехал на удивление без происшествий, если не считать, что красные светофоры встречали меня на каждом перекрестке. Но в сложившейся ситуации, лучше уж постоять пару минут, ничего страшного. Я припарковал машину в гараж, нажал на пульте закрытие ставней и пошел к дому.

5

Во дворе дома меня встречают трое детей – мой сын Мэтью и двое соседских ребят, мальчик Джим десяти лет и девочка Агнес лет семи.

– Папа!

Бежит ко мне довольный. Замечательный ребенок. Я беру Мэтью подмышки, поднимаю и ставлю на землю.

– Привет, Мэтью. Играете?

– Да, мы играем в футбол. Джим один против нас с Агнес. Поможешь? Агнес пинает по своим воротам и смеется.

И я тоже смеюсь.

– Боюсь, так будет нечестно, и добавляю шепотом: «Мы же в сухую выиграем его». – Мэтью хохочет. – А мама дома?

– Да, она готовит еду.

– Пойду проверю ее, иди играй.

Мэтью убегает вприпрыжку. Смотрю на него не без восхищения. Обожаю его. Стою еще с полминуты, смотрю как дети играют, потом отправляюсь домой. Слышу, как на кухне вовсю гремит посуда.

– Где любимая жена?

– Привет, я на кухне.

В прихожей справа располагается стойка для обуви, но сегодня она мне не понадобится. Я снимаю ботинки. На одном из них в области пятки раскрылась крокодиловая пасть. Вряд ли я еще когда-то ими воспользуюсь. Так, надо помыть руки. Иду в ванную комнату, по пути закидывая ботинки в мусорное ведро.

Я подхожу к раковине и поднимаю взгляд на зеркало. Поверх зеркала ползет жирный коричневый паук. Извини, друг, но в моем доме не будет пауков. Резко хлопаю по букашке, затем смываю его в раковину. Что это? На стене осталась небольшая трещина. Очень странно, я же даже не сильно ударил… Смотрю снова в зеркало. Голубые глаза выглядят уставшими, мешки под глазами от постоянных кошмаров и недостатка сна. Надо бы начать высыпаться. Среди светлой шевелюры все равно виднеются седые волосы, их никуда не денешь. Густая борода указывает на то, что я не брился уже месяца два или три, а может и полгода. Но так как будто даже лучше. Ладно, все будет хорошо. Всегда все будет хорошо. Мою руки, умываю лицо и выхожу.

На кухне стоит Николь. Сам я максимально среднего роста, но эта девушка просто малышка. Худенькая девочка до сих пор умудряется выглядеть на восемнадцать лет, ну максимум двадцать, хотя ей уже тридцать два. Русые волосы, глаза цвета золота. Таких глаз я никогда не встречал за всю свою жизнь. Несмотря на это, у Мэтью голубые глаза, как и у меня, хотя генетически светлые глаза должны были проиграть. Но я рад, что так случилось, все-таки отцы и дети давно избитая тема, а этот мальчик очень напоминает мне меня же.

С Николь мы познакомились еще тринадцать лет назад, и с тех пор не расстаемся. Через три года мы поженились, а восемь лет назад у нас появился Мэтью, с приходом которого закончились любые ссоры в доме, и даже намеки на них. Не то чтобы мы часто ссорились, но с годами становишься взрослее, и перестаешь обращать внимание на бытовые мелочи, из-за который раньше бы непременно возник спор. Сейчас же в доме полная идиллия, не считая моих внезапно взявшихся кошмаров полгода назад, отчего сам я становлюсь раздражительнее. Нужно с этим срочно что-то делать.

Николь готовит какую-то еду, из-за спины не видно. Я подхожу сзади и обнимаю ее за талию, за что в ответ получаю поцелуй.

– Что готовишь?

– Я готовлю отбивную! И сейчас я ее буду отбивать! К нам сегодня соседи придут на ужин. Дети уже тут бегают, а Стив с Лизой зайдут попозже, у них еще какие-то дела.

– Правда отбивную? Тебе помочь?

– Да нет, это куриная грудка. Можешь включить духовку. Я уже все сделала. Осталось чуть-чуть.

Я включаю духовку и сажусь на стул в кухне. Проходит по меньшей мере полчаса. Я просто сижу и ни о чем не думаю. Наверное, приятно иногда отключиться от своих мыслей. Мы еще поговорим с Николь о сегодняшнем дне, но не сейчас. Сейчас у нас импровизированный мини праздник с гостями.

Николь ставит курицу в духовку и уходит в душ. Я ложусь на диван в гостиной, беру ноутбук и проверяю платежи от клиентов. Даже если у тебя есть сотрудники, лучше все равно периодически их контролировать, все-таки мы работаем с документами и с деньгами, тут нельзя ошибаться. Джон Дэвис – неуплата налогов. Билл Робертсон – штрафы за парковку. Оливия Паттерсон – кредитная задолженность. Сэм Коул – порча имущества… мои глаза закрываются, и я погружаюсь в сон…

6

Я припарковал машину в гараж, нажал на пульте закрытие ставней и пошел к дому.

Во дворе дома меня встречают трое детей – один из них мой. Рядом еще мальчик и девочка. Мой ребенок подбегает ко мне и что-то кричит. Я его не слышу. Треплю его по голове и прохожу мимо. Похоже, будет дождь. Тучи закрыли все небо, вдалеке бьют молнии и слышен гром, и где-то поблизости тоже сверкает.

Захожу домой. На кухне кто-то гремит. В прихожей справа располагается стойка для обуви, но сегодня она мне не понадобится. Я снимаю ботинки. На одном из них в области пятки раскрылась крокодиловая пасть. Вряд ли я еще когда-то ими воспользуюсь. Так, надо помыть руки. Иду в ванную комнату, по пути закидывая ботинки в мусорное ведро.

В ванной какой-то электрический свет, больничный, как в фильмах ужасов, где нам показывают старые психбольницы с осыпающейся белой плиткой. В середине комнаты стоит кушетка, как в тех же психбольницах, с ремнями по бокам, но меня это почему-то не смущает. Оно стояло здесь всегда. Наверное, да. Это же моя ванная, мне лучше знать. Подхожу к раковине и поднимаю взгляд на зеркало. Поверх зеркала ползет жирный коричневый паук. Я бью по нему ладонью. Поднимаю руку, но он ползет дальше. На стене остается большая трещина. Что такое? Я снова бью по нему, а он снова ползет. Трещина стала еще больше. Тогда я давлю на него большим пальцем, и чувствую, как что-то впивается мне в руку. Укусил что ли? Смотрю на свой палец, а из маленькой дырки уже вовсю сочится кровь. Поднимаю взгляд на паука, и вижу, как он быстро скрывается за зеркалом. Ладно, живи пока.

Я выхожу из ванной комнаты и иду на кухню, прислонившись к ране своими губами, чтобы убрать кровь, которая уже скопилась на пальце. Затем сжимаю вместе большой и указательный пальцы, чтобы остановить кровотечение.

– Николь! Дай мне, пожалуйста, пластырь.

Тишина.

– Николь! Ты слышишь?

На кухне никого нет. Странно. Почему-то я уверен, что она должна быть здесь. Следов готовки тоже не наблюдается. Чистая кухня, почти пустая. Подхожу к настенному шкафчику, где у нас обычно лежат все таблетки, бинты, и, конечно, пластырь. Роюсь в медикаментах. Всегда, когда что-то нужно, оно лежит где-нибудь на дне. О, ура! Нашелся. Достаю пластырь и заклеиваю рану. Убираю все на место и закрываю дверцу шкафчика. Стоп! Что это? Краем глаза вижу, как что-то шевелится справа от меня, где-то вдалеке, в гостиной, за диваном. Розыгрыш какой-то? Решили разыграть папу? Только вот внутренняя тревога говорит мне о том, что это точно не розыгрыш, да и для веселья поводов мало. Сердце начинает колотиться сильнее обычного, и я это чувствую. По спине прошелся холодок. Я поворачиваюсь к дивану и начинаю медленно подходить.

– Николь?

Нет ответа.

Подхожу еще чуть ближе… какие-то конечности или что это такое? Что-то явно двигается. Из-за дивана на спинку с подушками выползает одна клешня… или щупальца. Почему опять щупальца? Нет, это паучья лапка. Точно. Точнее, лапа. Лапища. Огромная. Затем появляется вторая. Поднимаясь из-за дивана, существо показывает свою голову. С виду человечья, но с тремя или четырьмя парами глаз, я не запомнил. Странная картина. Затем существо резко выпрыгивает и встает на восемь паучьих лап.

Не совсем паук, но что-то похожее на него. Очень худое, но это точно паук. Голова крутится в разные стороны, чуть ли не вокруг своей оси. Существо смотрит на меня, мелкие глазки бегают в разные стороны. И вдруг оно резко прыгает на меня. Я как могу уклоняюсь в сторону, хватаю скалку со стола и бью его по голове. Нет, я хотел по голове, но попал вообще куда-то в область спины что ли. Или что это? В общем, куда-то рядом со второй лапой, сбоку. Выбегаю в коридор, оно несется за мной. Хватаю увесистую металлическую обувную ложку, наверное, метр в длину, и бью его снова. Тоже безрезультатно. Удар проходится по нему с силой, это точно, но ему все равно. Ладно, бежим дальше.

Бегу по коридору к лестнице. Боковым зрением вижу, что существо переползло уже на стену. По полу бегать, наверное, не удобно. Я забегаю по лестнице на второй этаж и бегу дальше вдоль по коридору. Все двери закрыты. Свет приглушен, и стал с каким-то красным оттенком. Почему такая атмосфера? Пересмотрели фильмы ужасов или что? Пытаюсь залететь в ближайшую дверь – закрыто. Дальше. Дергаю попутно ручки других дверей, их тут штук двадцать или больше. У меня столько не было. И ВСЕ ЗАКРЫТЫ! Так всегда и бывает. Дерьмо! СУКА! Я бегу уже не знаю сколько времени, и только потом понимаю, что никого нет. Оборачиваюсь. За мной никто не бежит. Никто не гонится. Смотрю в сторону лестницы, вдаль по проходу, и правда никого. Делаю еще несколько шагов назад и спиной упираюсь в стену с окном в конце коридора. Машинально оборачиваюсь. Точно, стена. Все нормально. Поворачиваю голову обратно.

Черт! Вот же говно. Сидит на потолке и смотрит на меня. Прямо в проходе. В метре передо мной. Маленькие паучьи глазки изучают меня. Пасть раскрыта. Так близко я никогда не видел таких больших существ. Огромный паук. Я могу рассмотреть его полностью, до мельчайших деталей. Лишь бы после этого я остался жив.

По бокам, по стенам, по полу и потолку ползут пауки разных размеров. Все в мою сторону и мимо меня. Просто ползут своей дорогой. Я как будто уже не я. Я не смотрю на паука, а вижу себя со стороны. Наблюдаю за собой. За тем, как стою, отклонившись назад, почти упершись в стену, а существо вытянуло ко мне свою голову. Черт, почти вплотную уже. Сзади меня и сбоку паутина. Меня вроде как она даже не касается и не держит, но я замер уже по своей воле. Потому что не знаю, что будет дальше. И тут оно начинает со мной говорить тихим голосом, и очень странным, не открывая рта. Ментальная какая-то связь что ли – я не знаю.

– Ты убийца, Пол!

Что? Я возвращаюсь назад и вновь вижу паука перед собой.

– Почему?

– Ты убиваешь пауков!

– Эм… они ползают в моем доме.

– Это и их дом тоже! ЭТО НАШ ДОМ!

Странное заявление.

– Но я его покупал, а не вы.

– Что мы тебе сделали?

– Ничего. Просто я не хочу, чтобы кто-то ползал в моем доме. Моя жена вас до жути боится, а мне не нужно, чтобы она боялась.

– Мы охраняем дома по всему миру! Мы убиваем тараканов, которые разносят заразу. Мы убиваем мух, которые разносят заразу. Мы справляемся почти со всеми вредителями в домах, а вы нас убиваете! ТЫ НАС УБИВАЕШЬ!

– Но у нас не было никогда тараканов…

– ЭТО ПОТОМУ ЧТО МЫ ЗДЕСЬ! Ненавижу тараканов. Приходят и гадят, мелкие паразиты.

– Я тоже их не люблю. На самом деле их я не люблю больше всего. А к вам я отношусь нормально. Нейтрально. Просто мне не нравится, когда кто-то ползает по моему дому. Я же…

– Не убивай пауков!

– А что мне с ними делать? Разводить?

– Просто отпускай их. Боишься за жену – не показывай ей нас. НО НИКОГО НЕ УБИВАЙ! Иначе я пошлю к вам тараканов.

Замолчал. А мне что сказать? Я не настраивался на подобный диалог. Не я бегал за ним по всему дому. Сумасшествие.

– Ладно, не буду трогать пауков.

– Мы можем убить тебя точно так же, как ты убиваешь нас. Слышал когда-нибудь про африканских пауков? А про австралийских?

– Я же сказал, что не буду вас убивать.

– Вот и хорошо. А теперь проснись, к тебе пришли гости. ПРОСНИСЬ!

Он толкает меня своими лапами в грудь, я падаю назад на окно в коридоре, оно разбивается, и я лечу на землю, спиной вниз. И открываю глаза. Стук в дверь. К нам пришли. Николь выходит из ванной уже одета и готова.

– Я не стала тебя будить. Ты очень сладко спишь.

Да уж. Слаще некуда.

7

Стив и Лиза принесли с собой ящик пива и две бутылки шампанского. Я выглядываю в проем дверей и иду здороваться. Наши друзья, ставшие нам соседями, одного возраста с Николь. У нас уже давно было принято считать меня стариком, хотя я старше их всего на шесть лет. Но я не против, и сам отшучиваюсь по этому поводу.

– Привет, ребятки.

– Привет! Ты что, спал, дедуля?

– Да что-то задремал немного. Но для пенсионеров это нормально, нужно побольше отдыхать.

Стивен – худощавый мужчина, примерно моего «максимально среднего» роста, с черными волосами на голове, и легким пушком на подбородке. Он работает автомобильным механиком. Из-за этой профессии года два или три назад ему придавило ногу старым «Доджем», и с тех пор он все время немного хромает. Лиза же будет повыше ростом, и наоборот со светлыми волосами. С тех пор, как у них родился Джим, а затем и Агнес, она все время проводит с детьми.

Мы немного посидели за столом, а затем сели играть в Монополию. К этому времени, мы со Стивом осилили уже половину ящика пива. Не то чтобы мы любили выпивать, но почему-то, когда собирались вместе, пиво обретало способность быстро кончаться. Как ни странно, сегодня в Монополию побеждали самые маленькие. Сначала Агнесс, потом Мэтью, потом снова Агнесс, и дальше Джим. Взрослые остались в проигравших. Дети кричали и улюлюкали, каждый раз побеждая нас, но мы были только рады. Это детям нужно побеждать в играх, а мы можем просто наслаждаться их радостью. Все-таки и играем мы в эту игру только для них. После очередного нашего проигрыша, Николь и Лиза попросили открыть для них вторую бутылку шампанского. Мы со Стивом ушли на кухню.

– Что-то ты неважно выглядишь, Пол.

– Да навалилось много дел, уставать стал быстро. Странные дела всякие.

– Например, какие?

– Да просто как будто черная полоса. Вроде все хорошо, но какая-то апатия, отсутствие настроения. Обычно я всегда весел и бодр, а тут не знаю, что такое. Еще и рассеянный стал, все время обо что-то ударяюсь и всякое такое.

Я достал бутылку шампанского из холодильника, и начал разворачивать фольгу сверху от бутылки.

– Думаю, тебе нужно побольше отдыхать. Здоровый сон. Или съездить отдохнуть куда-нибудь всей семьей.

– Мы и так частенько отдыхаем. Не думаю, что в этом дело.

– А в чем еще то? Давай я открою.

Стив забирает у меня бутылку и начинает крутить крышку. Я не возражаю.

– Не знаю, в чем. В этом и проблема. – Я решил оставить пока что собственные мысли при себе. Не очень хотелось в очередной раз поднимать тему каких-то проклятий. Сами разберемся.

И в этот момент пробка от бутылки вылетает мне прямо в глаз. Я четко видел, что Стив направляет горлышко бутылки в потолок, при этом придерживая пробку большим пальцем. Ну не может же она прилететь мне прямо в лицо по такой траектории. Я вообще сбоку стоял. Как такое возможно?

– Пол, прости, я не специально. Не знаю, как так получилось.

У меня из глаз посыпались искры. Точнее, искры были в глазах. От резкого удара, по воздуху поплыли черные точки и разноцветные шарики. Сильно попало.

– Да все нормально, не переживай. Сейчас постою немного.

Стив протянул ко мне руку, и положил на плечо, наклонившись рядом со мной. Я все еще стою немного сгорбившись и держусь за глаз. Неприятно. Достаю лед из морозилки и прикладываю к месту недавнего выстрела. Надеюсь, синяка не будет. Стивен точно расстроился, хоть я и пытался его успокоить. Мы возвращаемся к нашим женам с открытым шампанским.

– Что у вас случилось?

– Я подстрелил Пола. – Стив виновато смотрит на девушек.

Николь подходит ко мне посмотреть. Говорит, что будет синяк. Я говорю, что все в порядке.

Мы сидим еще где-то час или два, но я как будто не замечаю этого. Как будто опять отключился и пропал в своих мыслях. Несколько шуток и историй я все-таки услышал, и сам успел что-то вставить в разговор, но скорее на автомате. Соседи уже уходят, попутно извинившись за подбитый глаз. Мы провожаем их на крыльце и возвращаемся в дом. Мэтью помогает мне убирать со стола, пока Николь моет посуду. Потом Мэтью убегает играть к себе в комнату, и мы остаемся с Николь вдвоем. Она что-то спрашивает меня или мне это только кажется.

– Что?

– Я говорю, хорошо посидели.

– А, да. Хорошо. Если бы не мое ранение.

– Да ладно, заживет. Мы с тобой так и не успели поговорить. Ты ходил к психологу?

– К Диане?

– Ага, к ней.

– Ты ведь знаешь, что она не психолог, да?

– Знаю. Просто все вот эти штуки. Все эти вещи, которые происходят с тобой. Это очень странно. Сначала были сны, а теперь это уже угрожает твоему здоровью.

– Ну, пока что не угрожает.

– Но ты же видишь, что все становится как будто хуже. Сегодня ты мог вообще остаться без глаза.

Я смеюсь. Но сам подумал о том же.

– Николь, это же просто пробка. Это же не пистолет или еще что. Просто пробка отлетела.

– Все равно. Мне не нравится, что происходит.

– Да, мне тоже не нравится. А ты уверена, что Диане можно верить?

– Да. Точно уверена. Я знаю ее много лет. Она подруга моей мамы.

– Просто, она сказала мне, что я… проклят что ли.

Почему-то смотрю на нее с какой-то издевкой или с недоверием. Она смотрит сожалеюще. Наверное, я смотрел бы так же.

– И кто тебя проклял? Что… сейчас нам делать?

– Я пока что не знаю. Она предложила составить список всех, кто, по моему мнению, мог бы это сделать. С кем я ссорился. Кому мог навредить.

– И кому ты мог навредить?

– Никому. В этом все дело.

– Ты уверен?

– Абсолютно. И еще, она сказала поторопиться. – Я не хочу расстраивать Николь, но ведь она мой самый близкий человек. Пришлось сдаться. – Ты права, это прогрессирует. Дальше может быть хуже. Но насколько хуже – неизвестно.

– Тогда нам нужно срочно понять, кто в этом виноват. Может быть, кто-то из твоих сотрудников?

– Исключено.

– Клиенты?

– У нас все клиенты довольны. Я бы знал, если бы что-то было не так. Наверное…

В этот момент мне все же подумалось, а могу ли я всем доверять? Могу. Точно? Не знаю.

– Ну вдруг ты чего-то не знаешь. Ведь не ты следишь за клиентами. Не ты выходишь с ними в суд. Это твой бизнес, но ведь не ты один с ними общаешься. У тебя есть еще сотрудники.

– Я не знаю, Николь. В голову ничего не приходит.

– Тебе нужно ехать завтра в офис. У нас все равно нет вариантов, кто мог бы это быть. Попробуй.

Подходит ко мне, и ласково обнимает. И смотрит еще снизу-вверх так жалобно. Ну как тут откажешь?

– Хорошо. Будем искать.

Обязательно найдем.

8

Сон никак не идет в голову. Переворачиваюсь с одного бока на другой и обратно. Николь лежит рядом и тихонько посапывает, наблюдая минимум десятый сон. Вот бы мне так спать. Я встаю и иду отлить. Сделав все дела, поворачиваюсь к зеркалу. Супер, кровь из носа. Такого не было со мной уже много лет. Наверное, с того момента, когда прекратились драки в школе, больше с этим и не сталкивался. Подхожу поближе, мешки под глазами, один глаз заплыл от выстрела пробки, и как будто даже залился кровью. Ну и вид. Я моргаю, и свет в ванной начинает тихонько мигать. Снова вглядываюсь в зеркало и вижу, как по шее что-то ползет. Оказалось, что это вена наливается чем-то черным и поднимается вверх к подбородку и скулам. Из нее вырастает еще несколько кровавых веточек в стороны, они начинают тянуться по всей шее и лицу. Да что со мной такое? Ополаскиваю лицо холодной водой и снова смотрю на себя. Теперь уже оба глаза покраснели, все капилляры полопались. Мешки под глазами вытянулись и отдают синим цветом. Тонкие черные линии из вен разрослись по всему лицу. Скорее, даже бордовые. Надо звонить в скорую. Или позвать Николь. Что делать?

Я открываю дверь и выхожу из ванной комнаты, в глаза мне бьет яркий белый свет. Вокруг музыка. Аттракционы? Мимо проходит мужчина в зеленом жилете, и катит какую-то тележку с коробками. До меня доносится звук из колонок «ТОЛЬКО СЕГОДНЯ СДАЙ СТАРЫЙ НОУТБУК И ПОЛУЧИ СКИДКУ ДВАДЦАТЬ ПРОЦЕНТОВ НА ПОКУПКУ НОВОГО!», «КУПИ ДВЕ ВЕЩИ, ТРЕТЬЯ В ПОДАРОК!», «КОСТЮМЫ НА ЛЮБОЙ ВКУС! ОТ ДЕЛОВЫХ ДО ПОВСЕДНЕВНЫХ ОБРАЗОВ!». Протираю глаза и смотрю вокруг. Толпы людей носятся с тележками и без. Семьи с детьми осаждают магазины. Все заходят и выходят. Вокруг меня неизвестно какое количество вывесок с разными названиями. Торговый центр? Как я…? Почему я здесь? Кошмар.

Опускаю голову вниз, чтобы убедиться, что я не в трусах. Нет, на ногах джинсы и кроссовки. Выше черная футболка с принтом «HARDCORE», некогда моя любимая, сейчас уже почти не используется из-за своей изношенности. Как-то я ходил в ней даже в тренажерный зал, когда носить в повседневной жизни ее уже было нельзя. Настолько полюбилась, никак не мог с ней расстаться. Как я тут оказался? Неужели провалы в памяти? Схватил любимую футболку и пошел гулять в торговый центр? Дерьмо. Надо идти на выход и ехать домой. Это уже не нормально.

Прохожу мимо магазинов одежды, обуви, женского белья, все ближе и ближе к выходу. У выхода расположился местный фастфуд с неплохими бургерами. Бывает, мы здесь останавливаемся перекусить с Николь и Мэтью, когда отправляемся за покупками. За столиками сидят семьи с детьми, парочки и одиночки. Мимо столов шныряет старушка уборщица, ловко собирая подносы и смахивая крошки на пол. Какой-то ребенок ревет и не хочет пить свой молочный коктейль. А я бы с удовольствием. Подхожу на кассу и прошу молочный коктейль. Обычный пломбир. Не люблю все эти добавки. Разве что с бананом или с кокосом. Девушка в очках за кассой называет мне цену и просит расплатиться, но я отвлекаюсь на ее красные волосы, которые только что были каштанового цвета. Я говорю:

– Что?

– Она снова повторяет что-то про деньги, но я опять отвлекся, и никак ее не слышу.

– Можете повторить, пожалуйста?

– Деньги.

– Что? Деньги?

– ВЕРНИ МОИ ДЕНЬГИ, СУЧИЙ ВЫРОДОК!!! – Раздается у меня из-за спины.

Я ничего не понимаю. Это мне? Резко оборачиваюсь от недоумения и непонимания происходящего. Прямо передо мной стоит старушка уборщица, только сейчас я бы не назвал ее старушкой. Настоящая старуха! Эта развалюха с седой и лысеющей головой выглядит так, будто силы уже давно ее покинули. От подносов и тряпок в ее руках не осталось и следа. Дряхлые руки держат дробовик, направленный в мою сторону. Она что-то кричит и тычет им в меня. Я наблюдаю, как дряблая кожа на ее шее прыгает из стороны в сторону при каждом слове. Это зрелище показалось мне омерзительным, и я лишь усилием воли смог оторвать глаза от дохлой шеи и рассмотреть другие детали. На ней майка слишком маленького размера для ее комплекции (узкие плечи и жирные бока), из-под которой во все стороны торчит такая же дряблая кожа ее живота. Изо рта брызжет слюна. Обвисшие сиськи тоже трясутся при каждом вдохе и выдохе. Она изрядно вспотела. Становится видно, как седые тонкие волоски прилипают к ее лбу. Вся трясётся и орет: «ГДЕ МОИ ДЕНЬГИ, УБЛЮДОК?!»

– Какие деньги то? – Я вообще ничего не понимаю.

– МОИ ЛИЧНЫЕ ДЕНЬГИ! ВСЕ МОИ ДЕНЬГИ!

Слюни летят во все стороны. Ее глаза вздулись и налились каким-то старческим бешенством. Дикая картина. Дикая старуха.

– Я не понимаю вообще, о чем вы!

– ОТДАВАЙ МОИ ДЕНЬГИ! ТЫ УКРАЛ ВСЕ МОИ ДЕНЬГИ И ВСЕ МОЕ ИМУЩЕСТВО! ВСЕ ИЗ-ЗА ТЕБЯ, МЕЛКИЙ ПОДЛЫЙ ГАДЕНЫШ! Я ТЕБЯ УБЬЮ НАХРЕН УРОД ХРЕНОВ!!!

– ДА Я ПРАВДА НЕ ПОНИМАЮ, О ЧЕМ…

Я слышу щелчок, а потом громкий взрыв. Где-то прогремел салют. Старуха нажала на спусковой крючок. Скорее, даже на оба. Из дробовика посыпались струйки пламени, сменяясь густым дымом из ствола. Я пошатнулся назад. Смотрю вниз. Весь мой живот будто вспороли вилами. Боль невыносимая, все жжет внутри. Дробью пробило грудную клетку, кровь стекает вниз ручьями. НИХРЕНА СЕБЕ! Я смотрю на эту полоумную женщину и кричу: «ТЫ ОХРЕНЕЛА СУКА!». Беру со стойки кассовый аппарат двумя руками, замахиваюсь и кидаю ей точно в голову. Ее шея ломается, голова откидывается назад, старуха падает медленно, но с грохотом на спину. ХА! Получи, шлюха!

Смотрю по сторонам. Все люди как будто в шоке, и показывают пальцами мне на живот, что-то шепчут или кричат. Как по мне, очень похоже на слово «кровь». Снова опускаю голову вниз. Месиво из живота и дроби будто поменяло форму. Стало поменьше что ли или просто футболка побагровела и топорщится в стороны. Поднимаю взгляд на старуху-убийцу в полной уверенности моей победы, но это не так. Стоило бы догадаться.

Старая ведьма поднимает ноги вверх и ставит их ступнями на пол. Затем поднимается верхняя ее часть, после чего на место встает голова на длинной и мясистой шее, собранной из хрящей и сухожилий. Из глаз идет кровь, щеки раздулись в бешеном гневе. Из уголков рта проступает гной и кровь. Она плюется в стороны и бешено мотает головой. Эта голова смеется и орет: «ТЫ СДОХНЕШЬ, УБЛЮДОК!». Бабка стала как будто раза в два больше. Вся налилась чем-то изнутри и увеличилась в объемах. В меня летит дробовик со страшной силой, я прыгаю в сторону и валюсь на пол. Она поднимает огромные ладони и начинает хлопать и смеяться, притопывая ногами, и даже подскакивая на месте. Смотрит на меня своими сумасшедшими глазами, после чего начинает с грохотом бежать в мою сторону. «ВЕРНИ МОИ ДЕНЬГИ, СВОЛОЧЬ!».

Я выбегаю из торгового центра, сшибая на своем пути несколько прилавков. Позади еще раздается топот. «Я УБЬЮ ТЕБЯ, ПОЛ МАРСТОН!». Вылетаю на парковку и сходу запрыгиваю в машину. Слава богу, что ключи оказались у меня в кармане. С первого раза завожу двигатель – никаких фильмов ужасов, где у героев это получается только с третьего раза. Как бы ни так! Резко включаю режим «спорт» и жму на газ. Внедорожник, четыреста лошадок! ВЫКУСИ, СТАРУХА! Вылетаю на дорогу. Странно, как пусто, совсем нет машин. Смотрю в зеркало заднего вида – никого нет. Не успеваю опустить глаза на дорогу, как уже понимаю, что произошло, и с огромной скоростью врезаюсь в кусок жирного мяса. Старуха каким-то образом оказалась передо мной. НО КАК?

Ее отбрасывает удар машины, но и я бьюсь головой о руль, после чего откидываюсь обратно на кресло. Все разбито. И машина, и я, и старуха. Я не чувствую своего тела. Успел подумать, что сразу же умру на месте. Или уже умер? Странно, что я не отключился. Моргаю несколько раз, по лбу и глазам стекает кровь, не могу смотреть нормально. Ничего не вижу. После очередного мигания глазами удается восстановить зрение. Я смотрю вперед и вижу, как это существо уже залезает на капот. ДА ПОЧЕМУ ТЫ ЕЩЕ НЕ СДОХЛА?! Я смотрю на старуху, а она смотрит на меня. Заносит свою огромную руку с длинными уродливыми ногтями, которые никто не постригал уже лет десять, и со всей силы вонзает мне их в живот. Почему опять живот? СУКА!

Я открываю глаза. Все еще в кровати. Живот крутит, и правда жжет. Я быстро бегу в туалет и сажусь на унитаз. Я все еще жив. И у меня началась ужасная диарея.

9

На часах пять утра. Сделав долгие дела в туалете, я обнаружил в зеркале, что с глазом все не так уж и плохо. Да, веко опухло, и видно сине-желтый оттенок вокруг глаза, но в остальном все в порядке. Только сам глаз все еще красный. Лопнули сосуды. Пройдет. Из-за раковины выползает небольшой паучок и направляется по стене в сторону унитаза. Я ставлю руку перед ним – он останавливается.

– Я не буду тебя трогать, но не ползай, пожалуйста, на видном месте. Я не хочу, чтобы моя жена продолжала вас бояться. Потому что, если она увидит тебя или твоих братьев и друзей, она будет каждый раз звать меня, чтобы я вас убил. И как я понял, вам это не нравится. Так что бегайте аккуратнее.

На секунду мне показалось, что паучок поводил лапкой по воздуху, но это мне только показалось. Убираю руку, и паук ускорившись убегает под раковину.

Я выпил две таблетки от диареи, чтобы больше не ходить в туалет (судя по действию этих таблеток, не ходить еще дня три) и пошел наверх в спальню, потому что до звонка будильника остается еще два часа. Поднимаюсь наверх и заглядываю за дверь. Николь даже не просыпалась, только позу поменяла. Теперь она растянулась по всей кровати в форме звезды, и я стараюсь тихонько лечь калачиком сбоку, чтобы не разбудить ее, и хоть немного поспать. Живот крутит с попеременной активностью, и я просыпаюсь каждые десять минут. Зато можно доспать без кошмаров. В очередной раз моего приятного погружения в сон, я слышу, как звенит будильник. Да уж, день будет не из простых. Тормошу Николь, но она слишком любит спать, и окончательно просыпается только через двадцать минут. Тогда и я встаю с кровати вместе с ней.

По пути в гостиную, я слышу, что Мэтью уже давно проснулся, и сейчас чистит зубы в ванной. Надо заглянуть к нему.

– Доброе утро всем крутым ребятам этого дома!

– Привет, пап.

Мэтью смотрит на меня и улыбается, не доставая зубную щетку изо рта.

– Как тебе спалось?

Он показывает большой палец. Отлично. Я рад, что кошмарные сны в этом доме коснулись только меня. Не хватало еще, чтобы мальчик в таком возрасте начал бояться спать.

За завтраком мы обсудили с Николь еще раз вчерашний разговор, пока Мэтью уплетал кашу за обе щеки, после чего принялся атаковать печенье. Решение остается прежним. Николь отвезет Мэтью в школу, а меня ждет расследование. Сегодня начинаются поиски того, кто проклял меня. И за что.

На самом деле, утро выдалось неплохим, и даже хорошим. Без происшествий. Я решил, что пока проблема остается нерешенной, буду одеваться так, как удобнее и практичнее. Потому никаких деловых костюмов. Сегодня кроссовки (тут уж точно подошва не отпадет), джинсы и футболка. Отправился в гараж в надежде, что с машиной все в порядке после сегодняшнего сна. Так оно и есть. Лобовое стекло на месте, снаружи никаких царапин, и внутри все тоже чисто. Судя по всему, у меня начинает развиваться паранойя. Нужно положить этому конец, иначе я точно сойду с ума.

10

До офиса ехать минут двадцать. Он располагается на втором этаже делового центра в центральной части города. На первом этаже разместился ресторан европейской кухни, а рядом с ним небольшое кафе с вкуснейшей выпечкой и чудесными завтраками. Помню, когда я чаще появлялся в офисе, то непременно заходил сюда, чтобы захватить домой что-нибудь вкусное. Николь обожала раньше черничные пироги, а затем пристрастилась к лимонным, а Мэтью остается неизменным в своей любви к булочкам с корицей и с ореховой крошкой. Сам же я не против съесть и то, и другое, но булочки всегда побеждают.

На втором этаже, по соседству с офисом нашей компании, расположилось еще полдюжины организаций, арендующих помещения. Здесь есть пункт выдачи, с постоянно меняющимися сотрудниками, а также местный туроператор, круглогодично предлагающий скидки для своих клиентов. Мимо них я проходил регулярно, отчего именно они мне и запомнились. На остальные я почему-то так и не обратил внимания, хотя точно уверен, что на нашем этаже есть салон красоты и солярий. Третий, четвертый и пятый этажи занимали также арендаторы, а шестой этаж был полностью выкуплен под тренажерный зал. Появление спортзала в офисном центре помогло и нам в плане новых клиентов, потому что моя реклама с юридической помощью висела как на фасаде здания, так и в холле, а в современном мире мало кому не требуется помощь юристов.

Я поднимаюсь на второй этаж, захожу в офис и направляюсь к своему кабинету, но захожу в соседний. Здесь сидят двое моих помощников – Итан О’Брайан и Гарри Уиттакер. Итану пятьдесят четыре, он высокий и худощавый, с соломенного цвета волосами, и с глазами, выдающими уверенность в результате своей работы, отчего ему всегда хватает целеустремленности. Он работает со мной уже шестой год, если не больше. В нашем офисе принято негласно считать, что он является моим заместителем, и я, честно говоря, не против этого. Раньше Итан работал коллектором, отчего запросто понимает проблемы клиентов, которые к нам обращаются, и легко находит с ними общий язык. Сам я к коллекторам отношусь очень холодно, но Итан отправил прежнюю работу в мир иной, и всеми силами забыл о ней. И никто не напоминает. След от прошлой работы подарил Итану такой опыт, который сейчас приходится полезным, когда он оказался по другую сторону, и выступает уже на стороне клиента. Оттого именно он берет сейчас на себя большую часть работы по заключению договоров, находя те ниточки и боли клиентов, на которых держатся их страхи.

Что касается Гарри – это молодой человек двадцати семи лет, полноватого телосложения, с густой шевелюрой черных волос. К своим годам он до сих пор живет с родителями, и никто не знает, когда это поменяется. Его основная задача – контроль документов, которые клиенты передают нам для работы. Очень исполнительный молодой человек, если его постоянно контролировать, но самый большой минус заключается в полной безынициативности и периодической лени. Насколько я помню, работает Гарри здесь даже дольше чем Итан, но как раз-таки из-за личных качеств и нежелания развиваться, никто не дал ему клеймо «заместителя».

Зайдя в кабинет, обращаю внимание, что оба неподдельно рады меня видеть. И это всегда приятно. Итан здоровается со мной, выглядывая из-за кружки с кофе, которую он успел поднести ко рту до моего появления, а Гарри высовывается из-за монитора.

– Привет, парни. Как успехи?

– Все в гору! – Отвечает Итан.

– Ну и отлично. Гарри, у тебя как дела? Все клиенты довольны?

– Да, все супер.

– Скажите мне, ребята, у нас за последний год не было никаких проблем с клиентами? Может быть, кто-то чем-то недоволен или мы кому-то не помогли?

Оба изображают задумчивые лица и переглядываются между собой. Каждый отвечает, что ничего подобного не было, и все идет как надо. Точно ли все так? Интуиция начала работать на полную мощность.

– Это сто процентов? Вы точно уверены в этом?

– Да, а в чем дело? – Итан вступает в диалог, и косится на Гарри.

– Есть у меня ощущение, скорее даже интуиция, что что-то с кем-то случилось. Не забывайте, что я тоже привожу клиентов и заключаю договоры. И мне вот говорят, что у нас что-то не так. Может быть сами уже расскажете? – Пристально смотрю на Гарри, а он начинает немного краснеть.

– Все в порядке. – Отвечает Итан.

Продолжаю смотреть на Гарри. Ответит что-нибудь?

– Нет. – Отвечает он. – Все в порядке.

– Отлично, если так, Гарри. Но если есть какая-то проблема, то лучше мне знать об этом. Согласен? Мы долго работаем вместе, парни, и я всегда был честен с вами, и никогда не обманывал. Сами знаете, что я не тиран. Если кому-то нужно куда-то уйти – он идет. Я плачу премии даже просто за старание, и не всегда за результат. Я всегда с вами честен, и вы это знаете. Так что, если что-то у нас случается, я должен быть в курсе. Никому ничего за это не будет, я обещаю. Но мне нужно знать.

Молчание.

– Ну так что? Гарри, твое лицо всегда выдает тебя.

– Да, Пол… давно была ситуация, больше полугода назад. Но мы с Итаном решили этот вопрос.

Полгода назад. Супер. То, чего я и ожидал. Смотрю, как Итан закатывает глаза и причмокивает губами. Я отвечаю ему недовольным взглядом.

– Что за ситуация, Гарри?

– Ты заключал договор с клиентом года два назад – Оливия Паттерсон. У нее были кредиты на 62 тысячи долларов, и мы выходили в суд против кредиторов и коллекторов, чтобы списать с нее всю задолженность. Так вот… полгода назад у нее забрали все имущество. За долги…

– Полгода?!

– Да, но письмо мы получили только неделю назад. Может быть, что-то с документами не так или с почтой. Нам не приходило письмо все это время…

– Твою мать, Гарри! ПОЛГОДА! А ты сам не следишь за тем, чтобы все приходило в срок?! Это твоя работа!

– Я знаю, Пол.

СУКА! Придурок. Даже не смотрит на меня. Глаза вниз, как маленький ребенок. Ты еще расплачься здесь, вот будет круто! Взрослый мужик! Ладно, выдыхаем.

– Мы обжаловали решение суда?

– Да, но… ведь срок для обжалования уже прошел…

– Да там бесполезно, Пол! – Итан решил вмешаться в диалог. – Я тебе точно говорю! Бес-по-лез-нооо!

– Да? Сука, да?! И вы просто решили забить на это? Раз бесполезно, то и делать ничего не надо?!

НЕНАВИЖУ, КОГДА ЛЮДИ ТАК ОТНОСЯТСЯ К СВОЕЙ РАБОТЕ! МЫ ПОМОГАЕМ ЛЮДЯМ, А НЕ ПРОСТО ТАК СИДИМ, ВАШУ ЖЕ МАТЬ!

– Пол, там просто старуха. У нее почти ничего не было.

– И что, Итан? Если так относиться ко всему, то можно жить на помойке и ничего не делать в этой жизни! Какая разница?!

– Ты утрируешь, Пол…

– Я утрирую? Мы здесь помогаем людям уже много лет! Чем мы тогда отличаемся от мошенников, если будем все пускать на самотек? Если нам насрать?! Чем, Итан?

Молчит. ЧЕГО ТЫ МОЛЧИШЬ?!

– ЧЕМ?!

– Да я не знаю, что ответить, Пол!

– Вот именно! Ты не знаешь! Потому что тебе насрать!

Наступает молчание длиной в тысячу лет. Но проблему решать нужно.

– Мне не насрать. – Итан вдруг решил ответить. Я проигнорировал его, и вместо этого обратился к Гарри.

– Гарри, как вы решили проблему?

– Она звонила нам еще тогда, полгода назад. Но нам не приходила никакая информация, и мы сказали ей ждать. И она ждала, пока не стало поздно…

– То есть так вы решили вопрос?

– Потом Итан с ней разговаривал.

– И что ты ей сказал, Итан?

Итан как будто потерял суть разговора. Обиделся. Пусть обижается.

– Что?

– Что ты сказал Оливии Паттерсон?

– Она хотела пообщаться с тобой. Я сказал ей, что она может решать вопросы со мной напрямую.

– И ты даже не сказал мне.

– Не сказал.

– Почему?

– Я взял на себя ответственность самостоятельно решить вопрос.

– И ты решил его?

– Я сказал ей, что мы тут не при чем. Что виноват суд, виновата почта, кто угодно, но не мы.

– И что она ответила?

– Бросила трубку.

Придурки.

– Вы два сраных придурка! Так вы решили проблему, да?!

Молчат. Опять молчат.

– Гарри, дай мне ее адрес и номер телефона.

– Да, конечно, сейчас… – Смотрит как мокрый щенок под дождем, снизу-вверх. – вот, держи. Только у нее забрали дом… она сейчас живет у сына.

Гарри поймал мой взгляд на себе, отчего отвернулся в сторону, сделав вид, что что-то изучает на стене. Это просто кошмар.

– С другими клиентами все нормально?

– Да.

– Вы оба в этом уверены?

Синхронное да! Молодцы! Идиоты. Я отлично к ним отношусь, и они оба хорошие парни, но эта ситуация… просто придурки.

Перед моим уходом Гарри спрашивает, неужели я поеду к ней, на что я отвечаю, что кто-то должен решить этот вопрос нормально. Не самый красивый жест, но, извините, я зол, и это чистая правда. Можно было бы экспрессивно хлопнуть дверью для усиления эффекта, но я подобным никогда не занимался, и сейчас не стоит начинать, потому я просто ухожу. По дороге к своему автомобилю захожу в кафе на первом этаже и беру лимонный пирог и четыре булочки с корицей (две для меня). Нельзя забывать о пристрастиях Николь и Мэтью, несмотря ни на что. Они все-таки моя семья. Все решится. Все будет хорошо.

По пути домой я решаю позвонить Диане из машины по блютуз, чтобы сообщить об успехе в моих поисках. Если это можно назвать успехом. Она говорит, что сейчас занята клиентом, и предлагает увидеться через час. Говорит, что такие вещи лучше обсуждать лично. Что ж, хорошо. Значит прямо не поедем, поворачиваем налево. Супер, даже успеваю на зеленый светофор. Мы договорились встретиться в кафе рядом с торговым центром (как раз тот торговый центр, в котором на меня нападала старуха в моем сне. Какая ирония). Знаю точно, что там подают отличный морковный чизкейк, а еще супер-вкусный банановый. Правда, не уверен, что сегодня я их попробую из-за проблемы, которая настигла меня сегодняшней ночью. Живот все еще крутит.

В кафе я появляюсь уже через полчаса и заказываю у официантки крепкий черный чай, который должен мне хоть как-то помочь. Знать ей о диарее, конечно, не обязательно. Она еще несколько секунд смотрит на меня, ожидая, что я закажу еще что-то, но этого не происходит, и она уходит, хлопая блокнотом. Наверное, обзывает меня из-за потраченной впустую страницы. Но это ее работа, что я могу поделать. Я не буду ради нее сидеть на горшке еще сутки. Лучше просто чай. Надеюсь, она меня не станет проклинать.

Я беру телефон и начинаю искать по картам адрес Оливии Паттерсон. Ехать шестьдесят две мили. Ровно столько же, сколько тысяч она задолжала банкам. Думаю, это просто совпадение. И это расстояние от офиса. От дома расстояние будет почти восемьдесят миль. Семьдесят девять. Как сказал Гарри, сейчас она живет у сына. Начинаю сверяться по картам, и натыкаюсь на еще одно совпадение, от которого у меня пробегают мурашки по коже. Сын Оливии Паттерсон живет в другой части города, но до него расстояние также составляет семьдесят девять миль, если верить приложению, которое выбрало для меня лучший путь, учитывая все объездные дороги. Еще одно совпадение? Уже вряд ли. Но мне с этим ничего не поделать. Все равно нужно ехать, и разбираться уже на месте со всеми совпадениями. Тем не менее, расстояние не маленькое. Тогда лучше поехать завтра. Время уже послеобеденное, нужно учесть дорогу туда и обратно. Не хотелось бы возвращаться домой слишком поздно. Значит завтра.

Погружаясь в собственные мысли, я смотрю в окно. Дети бесятся на детской площадке через дорогу. Один толстый мальчик держит в руке вафлю и пытается при этом раскручивать двух своих друзей на карусели. Один из них что-то кричит, а потом толстяк роняет вафлю на землю. Наверное, обидно. На окно прямо передо мной приземляется голубь черного цвета. Смотрит на меня слишком долго для голубя, а потом издает какой-то звук. Как обычный голубиный «курлык», только не похожий на птичий. Как будто что-то выговаривает. Рядом с ним приземляются еще два голубя, справа и слева. А потом еще два. По их совместному пению я начинаю различать буквы. Они говорят: «ТЫ», «СДОХНЕШЬ», «ПОЛ», «УМРЕШЬ», «МАРСТОН», «СДОХНЕШЬ», «ПОЛ», «ТЫ», «УМРЕШЬ», «МАРСТОН», «СДОХНЕШЬ», «ПОЛ». Черт, что?

Птиц становится все больше. Та, что прилетела первая, начинает биться головой о стекло. Затем к ней присоединяются еще две, а потом еще две, и будто бы по мере появления новых птиц, они все начинают биться головой о стекло. У первого голубя уже не осталось следов от клюва, лишь кровавое месиво. Глаза также залила кровь. Будто тряпичная кукла на ножках бьется головой о стеклянную раму. Постепенно с его сородичами происходит то же самое. Тысяча птиц стучится лбами в стекло, напевая свою жуткую песню: «ТЫ УМРЕШЬ, ПОЛ МАРСТОН! ТЫ СДОХНЕШЬ, ПОЛ МАРСТОН!». Я схожу с ума? Да, скорее всего.

После очередного раскачивания в унисон, стекло начинает трескаться. Трещина идет справа сверху к середине. Слева повторяется то же самое. Следующие трещины двигаются параллельно из нижних углов. Затем прошлые трещины повторяются в один цельный рисунок. Это восемь ног. Это паук. На стекле расположен паук! Только без брюшка. Где же оно? И тут голуби пробивают огромную дыру прямо по середине стекла. ВОТ И БРЮШКО! Точно! Этот рисунок я запоминаю. Он отражается в памяти, как отражается свет лампы в темноте еще несколько минут, если посмотреть прямо на нее, а затем закрыть глаза. Так и тут. Рисунок перед глазами. И резкий стук. Кружка с чаем на столе. Бум!

– С вами все в порядке? – Официантка смотрит испугано. Наверняка, у меня глаз все еще красный, выгляжу не очень.

– Да, конечно. Я просто задумался… засмотрелся в окно. Спасибо.

Достаю из кармана еще две таблетки, которые, судя по описанию, избавляют от диареи, и запиваю их крепким черным чаем. Жаль, что без сахара. И без печенья. Я бы не отказался.

11

После очередного приема таблеток, я замечаю, как в дверях появляется Диана. Скорее, по своему привычному обычаю, чем по случаю, во всем черном. Мне становится смешно от одной мысли, как человек старается поддерживать свой образ какого-то экзорциста. «Я психолог» говорит. Сначала мы приветливо улыбаемся и решаем вопросы людей, в деловом костюме и в приятной обстановке, а затем приходим во всем черном решать магические проблемы. Я улыбаюсь, и Диана считает, что эта улыбка для нее, машет мне рукой и быстрым шагом продвигается к столику. Спешно усаживается напротив меня.

– Привет, Пол.

– Привет.

– Как ты себя чувствуешь? – Явно бросается в глаза мой внешний вид.

– Честно говоря, бывало и лучше. Но пока не так страшно, как выглядит.

– Как Николь?

– Все хорошо.

– Мэтью?

– Тоже в порядке.

В ее взгляде выражается неподдельное беспокойство. Значит эта хрень может скоро задеть и мою семью. Видимо, мне стоит поторопиться.

– Значит, ты нашел его?

– Да, но скорее ее.

– Рассказывай.

И я рассказал ей все с самого начала. Как почти два года назад Оливия Паттерсон семидесяти семи лет обратилась ко мне за помощью. Значит сейчас ей семьдесят девять! Опять семьдесят девять! У нее были долги на сумму 62 тысячи долларов. И как я предложил ей помощь по работе с кредиторами и с коллекторами, вплоть до списания всех ее долгов. И что ситуация ее была максимально простой, отчего я дал ей стопроцентное обещание решить эту проблему. Рассказал и о том, что проблема эта не решилась из-за банальной случайности, с одной стороны, и из-за ужасной халатности людей, с другой стороны. А также из-за моей глупости, в том числе, и из-за безответственной глупости моих сотрудников. Диана не перебивала. То есть вообще не перебивала. Не сказала ни единого слова на протяжении всей моей истории, но затем сказала то, что я и так знаю.

– Тебе нужно ехать к ней и поговорить.

– Диана, я это и сам собирался сделать. Мне нужно понять, как снять проклятие, если оно существует. И понять, существует ли оно вообще. Она ведь не скажет мне прямо: «Да, я тебя прокляла». Или скажет?

– Этого я не знаю. Но ты должен покрыть долг, вот что я думаю. Есть различного рода проклятия, порчи, привороты и тому подобное. И все они делятся на свои виды. Приворот бывает любовный, а бывает приворот на деньги, например. Проклятье может быть также на деньги, но не факт, что у тебя именно оно. Есть проклятье на здоровье и так далее. Нам нужно понять, какой это вид. Нельзя наложить проклятие, как и порчу, просто потому что захотелось. Должна быть сильная боль, соответственно, должна быть и причина.

– То есть я должен спросить, почему она это сделала?

– Ты должен узнать это в диалоге. Расспросить ее обо всем, чтобы постараться понять, какой мотив сильнее. Может быть, она расскажет сама, а может быть, придется копнуть поглубже.

– И если я узнаю, то точно получится все исправить? Снять это… проклятие?

– Понимаешь, Пол, только в фильмах существует реальная нечисть, которая вылезает из могил и ест мозги. На самом деле все проще. Да, проклятия существуют, но не бывает такого, что неведомые существа вдруг появляются из ниоткуда и начинают убивать людей. Само проклятие высасывает из тебя все соки, уничтожает тебя. Это все приходит во снах, например, как случилось с тобой. Не дает тебе спать, истощает твой организм. Человек начинает иссыхаться, отказывают органы, портится кожа, ногти, волосы и все остальное. Может быть и так, что со сном все в порядке, но без какой-либо причины начинает болеть сердце. И как бы ты его ни лечил, оно не проходит. Бывают разные виды и формы. И люди умирают. Таких ситуаций полно. Но самое важное – найти причину. Если ты знаешь истинный мотив, то ты должен искупить вину. Закрыть долги. Моя задача конкретно в твоей ситуации – помочь в этом. Если не получится, то мы будем действовать дальше.

– Я не понимаю, в чем тогда смысл существования каких-то… экзорцистов?

– Они все существуют. И все это работает. Существуют и астральные миры, и разделение сознания, и все, о чем ты мог слышать, и о чем мог бы подозревать. Но говорю лишь о том, что нужно начинать с самого малого. Если не поможет, то будем переходить к более серьезным мерам.

– А если она откажется со мной говорить? Или я не найду причину?

– Тогда мы будем действовать иначе.

– Как иначе?

– Сейчас тебе нужно сделать так, как я сказала. Ничего другого я тебе больше не расскажу. Тебе не нужно знать о том, что может нам вообще не пригодиться.

– Почему ты не можешь мне рассказать?

– А почему я не спрашиваю тебя о твоей работе? Каждый должен заниматься своим делом. Фокусник не раскрывает секретов. И я не хочу. И не могу.

Черт, зачем мы тогда вообще встречались?

– Хорошо, я понял. Завтра я поеду к ней. Надеюсь, что все получится.

– Все получится, Пол. Если потребуется помощь – я на связи.

С этими словами Диана встает, но я ее останавливаю еще одним вопросом.

– Диана, подожди. А бывает такое, чтобы нападали птицы или животные?

Садится обратно.

– А на тебя нападали?

– Буквально только что, перед твоим приходом. Я сидел, смотрел в окно, и толпа голубей начала бить головой в стекло. Они били и умирали, крича, что я умру. Просто… не может ли на меня напасть кто-то покрупнее? И не нападет ли кто-то на Николь и Мэтью?

– А сейчас ты видишь этих птиц?

– Сейчас нет.

– Ты можешь не переживать. Пока что. Животные реагируют на потустороннее. Ты замечал, наверное, как собаки начинают рычать на кого-то без причины, или как кошки смотрят в одну точку. Это примерно из того же разряда. Но, исходя из твоего рассказа, на тебя никто не нападал.

– Но я же сам видел.

– По-твоему птицы разговаривают? Ты видел еще одно проявление потустороннего, не более. Чем сильнее и дальше затягивается проклятье, тем больше странных вещей происходит. Сейчас ты видел то, что хочет достать тебя, но это не было наяву. Зеркала и стекла лишь отражение астрального мира. Иногда даже загробного. Посмотри на лампы в кафе. Свет преломился так, что ты видел отражение. И чем это не зеркало?

– Ты сказала, что я могу «пока что» не переживать?

– Да, но тебе нужно торопиться. Люди действительно сходят с ума, и действительно умирают, когда подобное происходит. Они видят львов и медведей, которые гонятся за ними, и их ударяет инфаркт. Иногда они видят странных существ и людей, и вообще что угодно. Я говорила, что сама цель – навредить. Люди теряют рассудок, попадают в психбольницы, где итог все равно один. Ты уже ужасно выглядишь. Оно все равно приближается к тебе.

– Я понял.

Она встает.

– У тебя еще есть время, но не трать его попусту. Нужно ускориться. А сейчас – пока.

– Пока… спасибо.

Она показывает жестом на часы на руке и улыбается. Но я не улыбаюсь. Теперь она все же уходит. Странно, что официантка даже не подходила к ней, а сейчас спешит ко мне, чтобы спросить, не хочу ли я еще чего-то заказать. Может быть, тоже какая-то аура? Магические штуки… Я расплачиваюсь по счету и отправляюсь домой.

12

На улице уже достаточно темно, когда я въезжаю в гараж, оставляю там машину и нажимаю в очередной раз кнопку на пульте. В этот раз на крыльце никто не сидит, но сегодня мы и не ждали гостей. Поднимаюсь по небольшой лесенке и открываю дверь. Николь и Мэтью встречают меня в коридоре, и я действительно рад их видеть. Я рад каждый раз, когда прихожу домой, что они здесь. Особенно в той ситуации, в которой мы находимся. С появлением Мэтью я вообще стал каким-то сентиментальным, но это и не плохо. Я готов отдать им всю свою любовь. Как и выпечку, которую я привез с собой. Мэтью радостно берет пакет из моих рук и бежит на кухню. Николь встречает меня поцелуем, и я отвечаю на него.

– Ну, что узнал?

– Николь, я нашел. Похоже, что нашел.

– Да? И кто это?

Я пересказываю ей историю. Сегодня уже в третий раз. Первый раз себе, затем Диане, и теперь своей супруге, которая тоже слушает не перебивая.

– Ты уверен, что это она?

– Я не уверен ни в чем сейчас, но других предположений у меня нет. Нужно завтра ехать к ней, дальше так продолжаться не может.

– Это не опасно? Ведь если это действительно она, то кто знает, что еще она может сделать с тобой.

– Наверное, опасно, я не знаю. Но ведь я должен сделать это. Надеюсь, она оценит мои намерения, и мы решим все мирно.

Николь опирается плечом на стену в гостиной, а я расхаживаю по дому в разные стороны. Нервы? Скорее всего.

– Пол, я боюсь за тебя.

– Я знаю. В последний месяц… я уже каждый день боюсь за нас. И в первую очередь за вас. Но какие у нас еще варианты?

– Я не знаю. Нужно подумать.

– Я тоже не знаю, потому я должен это сделать. Не переживай. Я всегда буду на связи. Я уверен, что все получится.

С этими словами я подхожу к ней, чтобы обнять, но на полпути меня обрывает короткий треск. Я успеваю поднять голову и остановиться, чтобы увидеть, как люстра по середине комнаты падает между нами с оглушающим звуком, рассыпаясь на мелкие осколки. Николь смотрит на меня, но я смотрю на люстру. Меня охватывает невероятная злость. Ну и дерьмо. В своей голове я думаю о том, что люстра охренела вот так вот падать прямо перед нами. Рывком я хватаю люстру за основание и быстрым шагом направляюсь на задний двор. По пути осколок врезается мне в стопу, я чуть сгибаю ногу, подкашиваюсь, затем снова выравниваюсь прямо и иду дальше. Сейчас я предпочитаю этого не замечать. Открываю дверь, и что есть силы бросаю люстру подальше. Благо, что за нами нет домов, лишь поле. Люстра летит за забор, поблескивая в отражении луны или ближайших фонарей, а затем я слышу звон разбитого стекла вдалеке. Наверное, после этого мне полегчало, раз я сразу же почувствовал боль в стопе. Как будто было шоковое состояние, которое прошло в одно мгновение.

Надеюсь, я не сделал ничего ужасного, и Николь меня не ненавидит.

Возвращаюсь в дом, чтобы поймать настроение Николь, но по пути меня встречает Мэтью, стоящий в коридоре с булочкой в одной руке, и со стаканом молока в другой. За одной щекой у него недоеденное угощение. Он вышел из-за стола не успев дожевать. Было громко.

– Папа, что случилось?

Николь отвечает раньше меня.

– Папа попрощался с нашей старой люстрой. Выбросил ее. Давно пора было купить новую.

Смотрит на меня вполне благосклонно, я даже вижу смешинки в ее глазах. Наверное, Николь приняла эту ситуацию так же, как и я. Скорее, даже лучше, чем я. Вообще всю эту ситуацию. И я благодарен ей за то, что она может сохранять рассудок и чувство юмора, даже если вокруг творится полная хрень.

– Да, давно нужно было ее поменять. – Отвечаю я, тоже улыбаясь.

Мэтью прожевывает свою булочку с корицей.

– Ты выбросил ее на задний двор?

– Ага. За забор.

– Далеко?

– Думаю, достаточно далеко. Судя по звуку.

– А можно посмотреть? – Глаза Мэтью загорелись огромным детским любопытством. Ну как я откажу?

Я смотрю на Николь, она смотрит на меня, пожимая плечами и говоря глазами «почему бы и нет». Действительно.

– Почему бы и нет – Отвечаю я.

– Тогда пойдем.

– Ты пока что допивай молоко, а мне нужно еще кое-что сделать.

На лице Мэтью довольная улыбка. Он уходит на кухню, чтобы доесть булку, а я сажусь на диван, чтобы достать осколок из ноги. Николь помогает мне обработать рану и заклеить пластырем. На всякий случай обматывает бинтом. Я смотрю ей в глаза.

– Все в порядке? Извини…

– Да. А у тебя?

– С попеременным успехом. – Улыбаюсь ей.

– С тебя новая люстра. – Целует меня в лоб и тоже улыбается.

– Без проблем.

Мэтью подпрыгивая сообщает, что готов идти, и мы выходим через переднюю дверь. Обходим дом вокруг забора и направляемся по полю искать люстру. Я захватил с собой мешок и лопату, чтобы собрать люстру вместе с осколками, подкопав под нее. Мэтью несет с собой фонарь. Из мальчика так и выливается поток счастья, что мы идем смотреть на разбитую люстру, и он начинает двигаться вприпрыжку. Пройдя несколько десятков метров, он замечает, как что-то блестит и с воинственными криками бежит к люстре. С криками: «Да! Я нашел!» он освещает люстру и любуется ей, а я поглядываю на нее и на него.

– Нравится?

– Жаль, что я не видел, как она разбилась.

– Когда она висела, то была красивее, чем сейчас.

– Папа, а зачем ты ее выбросил?

– Я разозлился, Мэтью. И мне за это стыдно, потому что злиться плохо. Иногда, в порыве злости и гнева можно сделать ужасные поступки. Ударить кого-то или что-то сломать, как случилось сейчас.

– Мне тоже бывает стыдно, когда у меня ломаются игрушки.

– Вещи имеют свойство ломаться сами по себе. Это нормально. Этого точно не стоит стыдиться, ты ведь не виноват в этом.

– А помнишь, я разбил кружку? Мою любимую, с медведем.

– Помню.

– Тогда мне было очень стыдно. И я плакал.

– Я знаю, Мэтью. Иногда ломаются даже самые дорогие нам вещи. Тебе не нужно расстраиваться из-за этого. Разве что немножко. Ведь потом мы купили тебе новую кружку.

– Ага, с другим медведем. Теперь это моя любимая кружка.

– Мы купим новую люстру. Мне жаль, что эта разбилась, и жаль, что я разозлился из-за этого. Но я бы очень не хотел, чтобы ты злился, когда происходят подобные вещи.

– Не буду, Папа.

– Молодец. Посветишь мне?

– Ага.

Мэтью направляет фонарь на люстру. Я складываю ее в мешок. Затем беру лопату и поддеваю осколки, чтобы аккуратно сложить их туда же. Мэтью рассуждает о звездах, глядя наверх, а я замечаю краем глаза какое-то движение у его ноги. Я знаю мало о змеях, но в этот раз почему-то был уверен, что эта змея точно ядовитая. Возможно, мне так удобнее думать для перестраховки. Возможно, я так думаю из-за страха за сына. Мне показалось, что змея зашипела, после чего я с размаху вонзил лопату прямо посередине длинного тонкого тельца. Сраная змея. Мэтью вздрогнул и чуть отпрянул в сторону. Я точно вырвал его из мечтаний.

– Испугался?

– Да. А что случилось?

Я отворачиваю его в другую сторону.

– Не смотри вниз, там некрасиво. Это была змея.

– Она хотела напасть на тебя?

– Наверное. Я даже не заметил ее сначала.

– И ты убил ее?

– Ну, скорее оглушил. Просто выглядит она не очень.

Я снова наклоняюсь к земле и складываю останки змеи в мешок, к люстре и осколкам. А если она хотела напасть не на меня? Сука.

– Пап, ну я же уже не маленький. И я знаю, что змеи опасны, потому их убивают.

– Да?

– Да. Они могут укусить и отравить ядом. И убить.

– Я просто все время забываю, как быстро ты растешь.

– Ага. Мне скоро девять!

– Я знаю, Мэтью. Пошли домой.

Попутно закинув мешок в мусорный бак, мы возвращаемся в дом, где Николь уже убрала остатки стекла из гостиной, и теперь что-то делает на кухне.

– Все готовы ужинать?

– Да, с удовольствием.

– Тогда мойте руки и садитесь за стол.

13

Еще одна бессонная ночь. Лежу в кровати и стараюсь хоть немного поспать, но не удается. Николь понимающе относится ко всей ситуации, но все равно немного злится на меня, я это чувствую. У нас уже три недели нет секса, я постоянно раздражаюсь, и у меня совсем не остается сил ни на что. И голова забита всем этим дерьмом. Я уверен, что скоро все наладится, и все будет как прежде, но сейчас я чувствую себя нелепо. Почему-то меня преследует чувство стыда, хотя я не всегда понимаю, из-за чего. За долгое время, проведенное в браке, ты начинаешь слишком сильно чувствовать партнера, отчего без слов понимаешь, что ты виноват. Так и сейчас я испытываю чувство вины, хотя не могу ничего с этим поделать. Единственное, что я могу сейчас – не бросать усилий. Нужно закрыть вопрос с Оливией Паттерсон, и все вернется на круги своя. Наш семейный уют и душевное спокойствие снова вернутся на места. Я очень жду этого. И очень верю… и засыпаю…

Просыпаюсь я от странных звуков в комнате Мэтью. Как будто кто-то скребется или перебирает тапками по полу. Затем резкий удар, будто что-то упало с полки. Снова скрежет. Смотрю на часы – два часа ночи. Что случилось? Почему он не спит? Смотрю на Николь – спит на боку, свернувшись калачиком, как и всегда. Ее может разбудить разве что выстрел из пушки. Такого сна мне сейчас очень не хватает.

Я встаю с кровати с мыслями, что ничего хорошего меня уже не ждет. Невольно ловлю себя на мысли, что я могу находиться во сне. Если это так – главное поймать эту нить и не отпускать ее, тогда можно сохранять самообладание и попытаться взять контроль в свои руки. За месяцы, проведенные в жутких сновидениях, как будто сама судьба подарила мне эту мысль. Наверное, настолько долго и бесполезно я бродил по этим закоулкам, что мне должно было повезти. Я надеюсь на это. Слишком много времени я провожу в сонливом ужасе, где меняются только картинки, но чувство тревоги и страха – никогда. Если я не во сне, наверное, я схожу с ума. Но если я во сне, мне нужно поймать эту мысль. Что? Нет. Стоп. Нужно цепляться за нее. Ускользает, но все время где-то наплаву, где-то на подкорке мозга. Сложно управлять, но я должен это сделать. Все-таки это мой сон! Да, давай, сука! Погнали! Держать мысль. ДЕРЖАТЬ! Если я не во сне – значит я психопат, который выходит из спальни и думает о том, что он спит. Если там что-то есть, и я не сплю, то мне конец. Почему конец? Что там может быть страшного? Просто Мэтью проснулся, и ничего больше. Но почему тогда снова так тревожно? По спине прошелся холодок. Но ведь я сплю. Сто процентов сплю. Наверное…

Я вышел в коридор и начинал медленно продвигаться к комнате моего сына. Из оружия – ничего. Нужно осмотреться. Вообще ничего нет. Пустой коридор. Да и откуда здесь что-то возьмется? Мы вообще не храним никакого оружия, его никогда и не было в доме. Взять бы хоть что-нибудь. Палку или дубинку. Ничего нет. Откуда палкам быть в доме? Ужас. Просто ужас. Мне вообще нечем защищать свою семью. Почему я раньше не подумал об этом? Снова глухой удар, и снова скрежет. Насрать! Я иду, Мэтью!

Забегаю в комнату и не вижу в ней своего сына. Где он? Смотрю по сторонам. Кровать расстелена. Свет выключен. Все-таки ночь. Мэтью стоит у окна спиной ко мне, а вокруг него по обе стороны пролегают провода… или шланги? Мать твою! Опять змеи! Их сотни! Они сматываются и разматываются, переваливаясь друг через друга. И все кружат вокруг моего сына. Я кричу: «МЭТЬЮ!». Он вздрагивает. Поворачивается ко мне. Даже в темноте я вижу, что он будто окоченел. Мой ребенок стоит совсем без сил и без мыслей. Как кукла.

– Папа?

– Да, Мэтью. Что случилось, сынок?

– Папа, ты меня не любишь?

Из глаз у него текут слезы, и я тоже начинаю плакать.

– Очень люблю, Мэтью! Очень! Честное слово.

– Тогда почему ты убил змею?

– Я защищал тебя!

– Ты хотел убить и меня?

Смотрит прямо мне в глаза. Абсолютно беспристрастно. Смотрит очень по-злому, какой может быть злость в глазах ребенка. И плачет. Плачу и я.

– Ни за что на свете! Нет! Никогда!

– Правда?

– Правда, сынок! Я люблю тебя больше всего на свете, Мэтью!

Он делает шаг назад, упирается в подоконник, и начинает говорить чуть тише.

– Но они шепчут мне, что ты меня не любишь… они шепчут, что это не так…

– Кто?! Кто они?

– Они… – Пальцем он указывает на расползающиеся клубки змей в разные стороны. Они образуют какие-то фигуры, крутятся вокруг моего сына.

– Они лгут тебе, Мэтью! Я твой папа! Я люблю тебя!

Делаю шаг вперед, чтобы взять Мэтью подмышки и поднять его из этого змеиного круга. Не успеваю даже поднять ногу, как Мэтью издает тихий писк, глядя за мое левое плечо, чем выражает очень сильный страх. Сзади меня кто-то есть. Ладно. Сука. ЛАДНО! Я резко разворачиваюсь и вижу, как передо мной выпрямляется во весь свой рост огромная змея, шириной как три пожарных гидранта. Не успевает пройти и полсекунды, как змея кидается на меня, пытаясь укусить. Я успеваю уклониться в сторону, и она врезается зубами в подоконник.

Поднимая Мэтью на руки, я вытаскиваю его из змеиного клубка и отпрыгиваю к двери. Змея уже успела развернуться и снова делает прыжок, вгрызаясь в комод у двери. Я пытаюсь поймать себя на мысли, что я во сне, но ничего не получается. Выброс адреналина не дает концентрироваться. Вдобавок к этому, сейчас происходит что-то страшное, а минуту назад я стоял и рыдал со своим сыном у окна. Слишком большой спектр эмоций, чтобы ухватиться за тонкую нить происходящего, и заставить себя поверить, что это сон. Но что, ЕСЛИ НЕ СОН?

Мы выбегаем с Мэтью в коридор. Он все еще на моих руках, а я на своих ногах. Куда бежать? Уж точно не в спальню, где спит Николь! Мы спускаемся быстро вниз по лестнице. Я успеваю споткнуться, но все-таки удержаться на ногах. Мэтью спрыгивает с моих рук и ошеломленно смотрит на меня. Я кричу: «В ванную! И запрись там!». Он не спрашивает. Убегает, и щелкает замком с обратной стороны. Я остаюсь между кухней и гостиной. Нужно срочно что-то придумать. Почему пауки не нападали на меня? Почему? Пауки не нападали! А эта тварь нападает! Слышу грохочущий звук. Огромный змей спускается по лестнице вниз. Скорее, извиваясь, тяжело падает на пол. Затем снова выпрямляется в высоту. Я говорю ему: «Что ты хочешь?». Он молчит. Лишь шипит и двигается в мою сторону. Я снова пытаюсь с ним заговорить: «Я убил ту змею, потому что она угрожала моему сыну!». Снова молчание. Извивается, моргает и ползет ко мне. Да сука, твою же мать!

Я отхожу назад все дальше и дальше, пока не упираюсь спиной в входную дверь. Обращаю взгляд на обувную ложку справа от меня, которой я безуспешно пытался одолеть паука в одном из своих прошлых снов. Да, я убил паука наяву, но паук во сне не нападал на меня! Почему пауки не нападали?! ЧТО?! О, ДА! ЛОВИ! Вот она, мысль! Нужно держаться, нужно поймать ее! Я держу! Сука, держу! Пауки не нападали! Пауки не нападали! ПАУКИ! ПАУКИ! ПАУКИ! Змей смотрит на меня озадаченно, даже с каким-то удивлением. Я начинаю орать во все горло, глядя ему в глаза: «ПАУКИ, СУКА! ПАУКИ, МАТЬ ТВОЮ! ДА, СУКА! ПАУКИ!».

Пол на втором этаже начинает проваливаться, и я наблюдаю, как над нами сыпется потолок. Я хохочу громко и заливисто, как сумасшедший, а змей мечется из стороны в сторону. От его пылкости не осталось и следа. Он отказался нападать на меня, потому что ему самому сейчас конец! Из-под потолка начинают сыпаться горы мелких паучков, затем падают пауки побольше. Они все направляются к змее, и я вижу, как мясистая длинная туша извивается от неприятной боли. Но это еще не все. Потолок продолжает сыпаться, и я наблюдаю, как на змею спрыгивают уже совсем большие пауки. Даже огромные! Я все еще смеюсь, но не хочу на это смотреть. Я не испытываю особой любви, как к змеям, так и к паукам, но я никогда их не боялся. А они вдруг приходят ко мне во снах. Конечно, есть стопроцентная связь с тем, что я делаю наяву, но я бы предпочел, чтобы это были котята или щенки… или кролики.

Я мог бы пойти в ванную проверить Мэтью, но я знаю, что его там нет. Он спит наверху, как и я сплю наверху. Отводя глаза от происходящего, открываю входную дверь и выхожу на улицу. Вдыхаю полной грудью прохладный ночной воздух, закрываю глаза и открываю снова. Глаза мокрые от слез. Я лежу в своей кровати. Уже светло. Николь, похоже, открыла окно в спальне, вот откуда я чувствую эту свежесть. Сегодня я встаю с кровати почти довольный собой.

14

Утро выдается на удивление солнечным. Я спускаюсь вниз в приподнятом настроении. На кухне меня уже встречают жена и сын. Я проверяю взглядом Мэтью, все еще сохраняя в памяти недавний сон, но мальчик отвечает мне довольной улыбкой. Все в порядке, можно расслабиться. Это не более, чем плохой сон, которых за последние полгода было больше сотни. Николь повернулась в мою сторону со словами приветствия, и отвернулась к настенному шкафчику, продолжая расставлять посуду по местам. Я подошел сзади и поцеловал ее в шею. Сына уже по привычке потрепал по голове. Сегодня должно все получиться.

После совместного завтрака, решено было сегодня двигаться по вчерашнему сценарию. Николь отвезет Мэтью в школу, а меня ждет очередное дело. Сегодня я выдвигаюсь к Оливии Паттерсон, чтобы окончательно закрыть вопрос с моим проклятьем. Удивительно, что Николь уже даже не противится моим действиям. Судя по всему, ей пришлось смириться с тем, что я все равно это сделаю. Слишком много сил и разговоров уделялось этому вопросу, так что сложилось общее мнение, что обсуждать тут больше нечего.

Мой план состоял в том, чтобы искупить свою вину и свой долг, как и сказала Диана. Если верить в магию чисел, то долг Оливии Паттерсон составлял 62 тысячи долларов. От моего офиса до ее дома было 62 мили. От моего дома до ее дома было 79 миль, как и до дома ее сына. Плюс ко всему, самой Оливии сейчас должно быть 79 лет. Доверившись совпадениям, как и собственным ощущениям, я собрал 79 тысяч долларов и сложил их в конверт. Посидев над конвертом с полминуты, добавил еще тысячу, для ровного числа. Подумав еще немного, достал листок бумаги и начал писать небольшое послание:

«Для Оливии Паттерсон.

Это полностью моя вина. Мне действительно жаль, что все сложилось именно так. Я прошу поверить в искренность моих намерений. За все время работы, я ни разу не обманул ни единого клиента, всегда стараясь помочь всеми зависящими от меня силами. К сожалению, по нелепым случайностям и упущениям многих людей, в том числе и по моим упущениям, все сложилось так, как не должно было сложиться. Но именно я убедил вас довериться мне, и именно я подвел вас. Я не хотел, чтобы вы остались без жилья и без средств к существованию, отчего считаю должным и обязанным возместить вам все потерянные деньги. Этот мир не выживет без честных людей, и я хочу быть честным с вами. Я искренне прошу прощения.

Пол Марстон».

Если не удастся ей передать конверт лично, то отправлю почтой, или передам ее сыну, или найду способ как это сделать. Николь не возражала против этой идеи. Ей тоже хотелось вернуть нормального мужа обратно. Обычного, если угодно. Но такого, каким я был раньше, и каким не был уже несколько месяцев. Когда речь касалась действительно важных вещей, мы принимали единственно верное решение, на котором основывалась наша совместная идеология – деньги всегда можно заработать, но важное – действительно важно.

Выходя из дома, я заметил Стива, который по соседству мучился с лужайкой. Видимо, у него сегодня выходной. Когда Стив не работает, обычно Лиза отвозит детей в школу, после чего предпочитает пройтись по магазинам, а он занимается делами по дому. Сегодня мы оба оставили детей на жен, и решаем собственные накопившиеся дела. Только вот мне предстоит бороться за свою жизнь, тогда как Стиву нужно бороться лишь с травой на участке. В этот момент мне захотелось еще сильнее избавиться от этих забот, и заниматься заботами домашними.

Заметив меня, Стив вскинул руку вверх, с растопыренными в сторону пальцами. Я помахал ему рукой в ответ, после чего запнулся о ступеньку и приземлился аккурат на обе ладони, предусмотрительно выставив их вперед. Правое колено тоже оказалось на земле, примяв траву, и обнажая кусок земли, часть из которого осталась на моих джинсах. Обернул голову на Стива, но он уже успел отвернуться, и не видел моего позора. Пришлось возвращаться домой, чтобы поменять штаны и помыть руки. К таким поворотам тоже можно было привыкнуть, но мне не хочется привыкать. Я обязан закрыть этот вопрос раз и навсегда.

Выдвигаясь по адресу, указанному Гарри, я еще раз сверился с картами в телефоне. Приложение показало семьдесят девять миль, как и вчера. Посмотрев во все зеркала, и убедившись, что бензина хватает минимум в одну сторону, я выехал с подъездной дорожки и начал свой путь.

В машине я включаю тяжелый рок. Николь обычно убавляет музыку, когда мы едем куда-то вместе. Почему-то не любит, если музыка звучит чуть громче тихого. Но мне нравится. Естественно, в сегодняшней подборке у меня не будет AC/DC. Я отношусь к ним с огромным уважением, и мне нравится их музыка, просто не хватало еще наткнуться на песню «Highway to Hell». Для сегодняшнего дня это было бы слишком символично.

15

Когда я приближался к пункту назначения, бортовой компьютер известил меня о том, что бензина хватит еще на двадцать миль, и я решил свернуть на заправку и заправить полный бак. Почти полный. Прикинул заранее, сколько литров мне нужно, чтобы не ходить несколько раз от автомобиля до заправщика.

У нужной мне колонки заправляли полицейскую машину. Я встал в очередь и стал ждать, глядя на полицейские стоп сигналы. Как только подошла моя очередь, я подъехал, вышел из автомобиля, обошел его и вставил пистолет в бензобак, после чего отправился оплачивать. Полицейская машина объехала круг и снова встала за мной. Очень странно. Из машины вышел темнокожий полицейский в солнцезащитных очках, ростом под два метра, с коротким ежиком на голове, и закурил, чего делать на заправке категорически запрещено. И это тоже очень странно.

Я попросил заправить пятьдесят литров, прикупив еще шоколадку у кассира. Почему-то я действительно придерживаюсь мысли, что шоколад способствует работе мозга, вроде бы это даже научно доказано. А мне сегодня предстоит общаться с людьми, которые вряд ли меня любят, и скорее всего прокляли меня, потому мой мозг должен быть готов направить ситуацию в свою сторону.

Мигалка на полицейском авто уже поблескивала красным и синим, отражаясь попеременно в очках копа, а сам автомобиль стоял чуть ли не вплотную к моему заднему бамперу. Все время, пока я возвращался к машине, офицер не спускал с меня глаз. Солнцезащитные очки сливали на себе солнечные блики и огни мигалки патрульной машины, так что глаз его я не видел, но точно чувствовал нутром на себе его взгляд. Плюс голова его сопровождала каждое мое движение, пока я передвигался спокойными, как мне казалось, шагами.