Космические рассказы

Тайна Лакки Логана

Лакки Логан не проиграл ни одной ставки в своей жизни, а на этот раз ставкой стала его жизнь. Как можно быть таким уверенным в такой ситуации?

Мы потеряли Боба Уотсона в космопорте на Марсе. Не думал я, что он примет такое решение, пройдя все испытания, но в ночь, перед тем как Сириус отправлялся на Землю по расписанию, он пришел попрощаться и забрать свой вещь-мешок.

У нас было около дюжины приготовленных рюмок и, согласно традиции, мы вручили Бобу увольнение, как само собой ожидаемое, и как только он заплатил за выпивку, он сказал:

– Оно стоило того, чтобы выбраться из этого дрейфующего в пустоте дурдома. Прощайте, счастливые лунатики. Удачи вам!"

Джо Сэндерсон, старший помощник капитана деликатно поперхнулся и ответил:

– Так ты отправляешься в Патруль и собираешься стать великим парнем с двойным лучевиком, линзой наперевес и волосатой грудью? Что ж, удачи, приятель! Вспомни о нас, когда будешь умирать в муках в какой-нибудь чумной дыре.

– Только не он, – буркнул Руб Баллард, второй помощник. – Насколько я знаю Боба, он согласится лишь на легкий пост где-нибудь на плавучем маяке, где можно отсыпаться и расслабиться, сидя на корме в жестяном кресле. Старый добрый Боб.

Боб ухмыльнулся:

– Ты просто завидуешь. В этом все дело. Вы все, черт возьми, злитесь, потому что я поступаю на военную службу, а вы все вынуждены остаться и прислуживать кучке тупых пассажиров.

– Служба обслуживания пассажиров, – заявил я со спокойным достоинством, – является основой межпланетного космического флота!

– Сто комет тебе… Джимми! – издевательски ответил Боб. – Ты ведь знаешь, что является основой, не так ли? Долгая и нудная необходимость с одной стороны, и пенсионный поджопник в итоге – с другой. Но для тебя это нормально, ты ведь не такой храбрец, как Руби и Томми, – и Боб кивнул в сторону своих приятелей. – Ты – денежный мешок, гражданский офицер. Но я отлично знаю, да и они знают, как убивает рутина своим однообразием на мостике пассажирского лайнера. Никаких ощущений, никакого волнения".

– и никаких молодых могил на враждебных планетах…, – добавил Тони Рэндольф, третий помощник, – Остынь Боб. Хочешь поиграть в героя, мы только «за». Единственное, что нам хочется знать, кто заменит тебя? И если он такой же дрянной четвертый, каким был ты…

– Чертовски странно так отзываться об офицере Патруля Солнечной Системы, – раздраженно отпарировал Боб, – Да к черту! Не важно. Я толком и не знаю, кем был тот Хоган или Гроган, или кто там вообще был.

– Бывший помощник капитана? – спросил Сандерсон.

– Ха-ха, всего лишь, кадет!

– Из дымя, да в палымя! – простонал Баллард. – Приготовьтесь ребята, новый, смачный, смазливый новобранец Космической академии на доходе к смерти.

Внезапно гудящий сигнал аудио-сообщения вернул всех в трезвую реальность, и круглый коммуникатор загорелся и проявил слишком уж знакомые черты Капитана.

Бенедикт Берк, известный на всех космических трассах под прозвищем "Поторопись", по понятным причинам, осматривал нас какое-то время, а затем сердито произнес:

– Мистер Линкольн!

– Да, сссэр?

– Прекратите прятать свою бутылку и поднимитесь на мостик немедленно! На борт поднялся новый Четвертый, покажите ему каюту. И поторопитесь!

– Да, сэр, – ответил я, – уже иду, капитан.– И говорил я сам с собой, панель коммуникатора уже отключилась на другом конце. В бутылке оставалось изрядная доза прекрасного пойла, но я бросил его в мусор, как неприятный эпизод.

Боб Уотсон не узнал имени своего преемника, четвертого помощника, как и я не понял его после представления капитана:

– Мистер Грррзззлф, – прорычал он, – это лейтенант Смлгп, наш новый четвертый. Проводи его в его покои, чтобы он смог отдохнуть. Мы вылетаем к Земле утром.

– Хорошо, сэр. Нам сюда, лейтенант.

– Хорошо бы вам притормозить в офицерской комнате отдыха, – сказал старый капитан, – и заодно предложить моим помощникам завершить их тусовку. Тот же совет я даю и вам, мистер Линкольн. К утру у вас на задании новый список пассажиров и манифесты для очистки. Идите, и поторопитесь!

Мы оба буркнули "Да, сэр!" и ушли. В коридоре, мой новый знакомый взглянул на меня искоса и ухмыльнулся, спросив:

– Старой закалки кэп?

– Не бери в голову. Он не так страшен, как нападает на первый взгляд. Единственное, что этот старик не одобряет, так это рюмку, что поднимает настроение. Он заядлый трезвенник.

Лейтенант Как-Там-Его-Звали посмотрел на меня сверху вниз и слегка рассмеялся. И я не ошибся, сказав "сверху вниз", так как ростом он был больше двух метров, огромный мОлодец, но при этом он не был долговязым или худым. На первый взгляд он показался мне как отретушированное фото идеального силача. Скулы, сильная, широкая шея, плечи, как Т-образные железные балки. Тонкая талия и стройные ноги. Трудно было оторвать взгляд от удивительно четких и правильных черт лица с темными волнистыми волосами и голубыми глазами как у греческого бога. Он был просто красавец, и не в смысле мужской повседневной красоты. Он был великолепен!

Посмеиваясь, он сказал:

– Ну да, трезвенник… Ты не хотел бы сделать ставку на это, Линкольн?

– Ставку? Не понимаю, о чем ты.

– Бьюсь об заклад, ты ошибаешься, – засмеялся он. – Кстати говоря, ставлю десять кредитов, что шкипер опрокидывает стаканчик прямо сейчас.

Я уставился на него не двигаясь. Очень быстро я сунул руку в карман:

– Десять кредитов говоришь? – Воскликнул я с восторгом. – Беру ставку! Вот что я называю легкими деньгами. Все что нам нужно, это немного шпионства и доказательств. Как насчет замочной скважины? Ты первый смотришь. Это твоя вечеринка, приятель!

– Нет, ты первый, – сказал он. – Тихо, однако. Ему вряд ли понравилось бы то, что мы…

Вовремя он меня предупредил о том, чтобы быть потише, потому как я уже был перед дверью, готовый заглянуть в замочную скважину. И то, что я увидел, заставило меня раскрыть рот как рыба на песчаном пляже. Старик сидел в кресле, запрокинув голову, и в руке у него была бутылка с лейблом, и этикетка эта едва ли была с названием "Лекарство от кашля". Лейбл пестрил словами "СТАРЫЙ МОРЯК" и гласил: "Гарантированной 9-ти летней выдержки … упаковано фирмой Бонд, в межГалактической Винокурни, Inc. Качество 90%!".

Мой новый приятель самодовольно улыбнулся:

– Убедился, Линкольн? – спросил он. – С тебя десять кредитов…

Я вытащил банкноты из своего бумажника и дрожащей рукой протянул их ему.

– Называй это предчувствием, но я просто очень везучий. В Академии все так считали…

Академия! Вот оно что. Имена, названные Бобом Уотсоном, и старым капитаном внезапно всплыли у меня в памяти. "Лейтенант Смлгп". Хоган! Гроган! Меня осенило, и я крикнул в изумлении:

– Логан! Ты Лакки Логан!

И новый четвертый кивнул:

– Ну да, так меня называют.

– Вот черт, я должен был догадаться!

Я должен был догадаться об этом в тот момент, когда впервые увидел его телосложение и его идеальное лицо… Я много слышал о нем, да и какой космонавт не слышал о Кристофере Лакки Логане, который хотя и был новичком в космосе, едва достигшем совершеннолетия, но уже создавал легенды вокруг себя, легенды, которые блуждали среди космонавтов по всей галактике.

Лакки Логан признан одним из лучших спортсменов, когда-либо получавших пять наград академии. Он считался самым умным игроком, когда-либо заключавшим пари, по слухам, самым необузданным, сумасбродным, способным на невероятный мозговой штурм молодым человеком, когда-либо носившим синюю форму, – и он заменил Боба Уотсона!

О невероятной удаче Логана говорила вся вселенная. И это не была та удача в том логическом смысле, как мы ее себе все представляем. Когда он играл в футбол, проходы между игроками чудесным образом открывались перед ним каждый раз, когда он пинал мяч. Трижды за свою карьеру в колледже он был виновен в сумасбродном поведении, из-за которого его следовало бы исключить, но каждый раз Госпожа Удача бросала жребий в его сторону и спасала его жизнь. Однажды, сдавая экзамен, он полностью обосновал свою диссертацию возможностью радиопередачи со сверхсветовой скоростью, что на тот момент противоречило всем известным законам физики. Поскольку от одного этого вопроса зависел зачет или провал, его бы выгнали из академии за его дурацкое предположение, если бы на той же неделе другой псих, лейтенант Ланселот Биггс с космического буксира "Сатурн", не изобрел новый тип урановой ловушки, которая подтвердила правдивость теории Логана.

Затем был случай, когда, в прямое нарушение приказа, он изменил курс учебного корабля, которым управлял. За это скромное деяние его бы привлекли к уголовной ответственности, и не прошло бы и пары минут, как Командир лишил бы его управления кораблем, когда внезапно в комнату ворвался перепуганный охранник, и сообщил всем и каждому, что в радиусе трехсот миль от их курса дрейфовал черный астероид-бродяга, и что, если бы Логан не изменил курс, все они превратились бы в мерзлое космическое мясо.

Мы неожиданно нагрянули к ребятам в комнату отдыха, и не то чтобы они бросили вечеринку только потому, что я ушел… Но чтобы компенсировать мое отсутствие, они открыли еще пару бутылок и сосредоточенно их опустошали. Когда мы вошли, Боб и Руби Баллард пытались создать убийственную гармонию, в то время как Сандерсон старательно объяснял Томми Рэндольфу теорию Джонса-Хейка о проникновении спор в галактику. Что, на мой взгляд, было пустой тратой времени, поскольку Томми был занят в дальнем углу, пытаясь встать на голову.

Четыре головы повернулись в нашу сторону, и восемь глаз по-совиному уставились на нас, когда я представил свою находку.

– Братцы, – фыркнул я, – наденьте резину и приготовьтесь к шоку. Я хочу познакомить вас с Четвертым помощником – лейтенант Лакки Логан!

Потребовалось несколько секунд, чтобы информация просочилось сквозь алкогольный дурман, но когда это произошло, результат стоил того, чтобы подождать. Все четверо застыли, как жертвы стрихнина, и Рэндольф, обращаясь к толпе, с благоговением в голосе произнес:

– Лакки Логан?!

– Он самый, – гордо ответил я, – собственной персоной, не диснеевский мульт. Логан, это лейтенант Сэндерсон, Баллард и Рэндольф, твои будущие коллеги по мостику. А вон тот с мокрым лицом за столом лейтенант Уотсон, чье место ты займешь. Мой тебе совет, поздоровайся и забудь о нем как можно быстрее.

– Как поживаете, джентльмены? – сказал Логан.

Томми был все еще пьян, иначе, он бы не сказал то, что сказал, потому что он на самом деле он хороший парень. Он уставился на Логана с открытым ртом и выпалил:

– Огненные яйца! Это ж синтетический свехчеловек собственной персоной!

В ту минуту как он это сказал, он вдруг покраснел. Молчание заполнило всю комнату, и я вдруг вспомнил другую сторону странных рассказов про Лакки Логана. Его старик, Д-р. Теофилус Логан сам был чем-то вроде задиры. Блестящий человек, его разум, очевидно, пострадал, когда его жена умерла при родах; он взял новорожденного мальчика, положил его в люльку и отправил на Марс, в то время пустынный пограничный аванпост цивилизации.

Там он воспитал своего ребенка в соответствии с собственными секретными теориями. Никто не знал об этом до тех пор, пока не прошли годы. Затем доктор Логан косвенно раскрыл это, так как в рацион Кристофера были заложены определенные формулы, в его тренировках были использованы определенные психологические новшества. Они сделали мальчика предсказанием о сверх-человеке, который однажды будет править вселенной.

Газеты и теле-вещатели ухватились за эту историю и раскрутили ее как карусель. Они улюлюкали и вопили о том, что они наняли известных психиатров и психотерапевтов для изучения Кристофера. И когда выяснилось, что он был всего лишь напуганным, сбитым с толку мальчиком, они обрушили всю силу своего преследования на старика Логана. В течение года, или около того, жизнь отца-ученого и его сына была невыносимой, а затем пылкий энтузиазм СМИ, как обычно, угас, и их жизнь вернулась в нормальное русло.

Но время от времени какой-нибудь идиот, такой как Томми сейчас, или спортивный комментатор, который сбрендил оттого, что Лакки забил восемь тачдаунов в ворота Университета Фонтана Лэнд в ежегодном матче Земля-Марс на Кубок Земли, умудрялся напомнить об этом неудачном прошлом Логану. И Логану, должно быть, тоже стало неловко, потому что, взглянув на него, я заметил как он покраснел, так же как и сам Томми. Но его серые глаза оставались спокойными, и он попытался сделать вид, что «не расслышал» этого замечания в свой адрес.

– Я очень рад быть здесь с вами, джентльмены, – сказал он. – Сириус – отличный корабль и я горжусь тем, что являюсь одним из офицеров в его составе.

– И мы рады тебе, Логан, – сказал Сандерсон. – Не сердись на нас за наше любопытство. Кроме того, человек с твоей репутацией…

– Скажи, будь другом, – спросил Джо, – это правда, что сама Удача благословила тебя? И то, что люди говорят про тебя, ну ты знаешь…

Логан улыбнулся:

– Благословила, – сказал он – или прокляла. Трудно сказать точно. И, да, лейтенант, я исключительно удачлив.

Боб был достаточно здоров, чтобы вести себя агрессивно и что-то бормотал в углу:

– Чушь собачья! Не верьте ни единому слову!

Логан проницательно взглянул на него и сказал:

– Нет, может быть, и нет. Вы Уотсон, не так ли? Хмм. Что ж, Уотсон, некоторые люди называют это везением, я предпочитаю называть это предчувствием. Например, прямо сейчас у меня возникло небольшое предчувствие. Для этого, как вы понимаете, нет логической основы, но, когда я понимаю эти вещи, я просто не могу их контролировать. У меня есть сильное предчувствие, что у вас, Уотсон, есть какая-то физическая особенность… – У меня есть подозрение, – вкрадчиво продолжал Логан, – что на левой ноге у вас шесть пальцев. Согласитесь, я не могу знать, так это или нет, но…

Ворчание Боба перешло в вой:

– Я шестипалый?! Это чертова ложь! Нет такого!

– …и более того, я готов подтвердить свою догадку, – предложил Логан, – заключив небольшое пари в размере… ну, скажем, двадцати кредитов…

О, боже, у него появились покупатели! Я видел Боба Уотсона в душе дюжину раз и знаю, что ни на одной из его ног не было лишних пальцев. То же самое и все остальные. Сандерсон и сам Уотсон набросились на меня.

– Принимаю ставку! – закричали они в унисон, затем посмотрели друг на друга и Джо нелюбезно уступил.

– Ну ладно, это ж твоя нога, приятель.

Торжественно Боб Уотсон сел и стянул с себя левый сапог и левый носок, затем вытянул ногу в сторону Логана, и, шевеля при этом всеми своими пальцами, стал демонстрировать свою ступню. Их было действительно пять!

Боб радостно спрятал банкноты, которые Логан протянул ему. Он просто, по-человечески был счастлив в своей победе.

– Похоже, твоя удача отвернулась от тебя, Логан, – усмехнулся Боб, – Полагаю, это научит тебя впредь не делать таких глупых ставок. Двадцать кредитов…

Но улыбка ничуть не спала с губ Логана, наоборот, она стала более безмятежной и самодовольной:

– Да, я тоже так думаю, Боб. Сделай мне одолжение, обуйся..

В этот момент, он подошел к коммуникатору у стены и нажал кнопку, соединяющую с капитанским мостиком. Через мгновение на экране появилось всем знакомое лицо капитана Берка: "Ну, Логан, в чем дело? – требовательным тоном спросил капитан, – Ты разве не пошел в свою каюту? Что ты делаешь в комнате отдыха? Что там…?" Затем у него отвисла челюсть, и широко открылись глаза и его свирепый внезапный рев разорвал тишину:

– Уотсон! Что это я вижу?! Ты разут?!

– Эх, ну да, сэр! – гордо фыркнул Боб. – Удача Лакки Логана отвернулась от него, сэр. Я слегка обыграл его ставку…

Капитан резко повернулся к Логану. Его голос шипел как шелуха от злости:

– Жду тебя утром, первым! – Сказав это, он отключился от связи.

Сандерсон с любопытством посмотрел на Логана:

– Что все это значит, Логан? Что он имел в виду?

Новый четвертый помощник скромно улыбнулся.

– Ну, видишь ли, похоже капитан Берк наслышан о моей удаче. Когда он пригласил меня на борт, он предостерег меня от возможных ставок и хотел преподать мне урок, поэтому…

– Поэтому…? – продолжил я.

– Поэтому, перед тем, как я покинул мостик, мы заключили с ним пари на сто кредитов на то, что я смогу заставить Боба Уотсона разуться через пять минут моего общения с ним…

Ну, если это удача, то мой дядя – гиппопотам! Когда ты отдаешь двадцать кредитов, чтобы выиграть сто, это не удача, – это простейшая хитрость и логика.

Но это было весьма убедительное доказательство того, что Логан был очень умным парнем. И я не знаю почему, но только лишь стоит кому-нибудь получить определенную репутацию самого умного, быстрого или удачливого, как тут же какой-нибудь Том, Дик или Гарри захочет ее испытать на собственной шкуре и побить поставленный рекорд. Вы только посмотрите, как бродяги из кожи вон лезут, пытаясь выйти на ринг с чемпионами по боям без правил или обратите внимание, как простофили выстраиваются в очередь перед столом для игры в кости.

В течение последующих трех-четырех дней Сандерсон, Баллард и Рэндольф проводили все свое активное время, чтобы доказать, что они не менее умны и удачливы, чем Лакки Логан. И все, что они смогли доказать, что дураки всегда теряют свои деньги впустую. И все потому, что Логана невозможно было обыграть ни в чем: ни в умениях, ни в удаче, ни в логике. Он выигрывал во все игры, которые могли быть выиграны на корабле.

Что до меня, я не впадал никогда в подобное безумие. Как только Сириус был загружен, я получил всю работу, которую только смог делать физически, как только корабль взлетел. Я вынужден был готовить списки пассажиров, готовить счета и акты портовой очистки, организовывать перевалку грузов и карантинный, досмотр и все такое прочее…

Я крутился как пчела в цветочном яблоневом саду все последующие дни. Тем временем Сириус бороздил эфир как во сне, поддерживая свою обычную крейсерскую скорость в 200 000 миль в час, а Земля, видимая через панели камеры наблюдения, с каждым днем становилась все больше, синее и ближе.

Вечером пятого дня я стоял в наблюдательной камере, глядя на бесконечное чудо усыпанного звездами космоса, когда Лакки Логан подошел и стал рядом со мной. Все пассажиры уже спали, за исключением нас и ночной вахты, пилота на мостике и инженера в машинном отделении.

– Изумительно, правда, Джимми? – сказал он.

– Если ты имеешь в виду то, как это звучит, – осторожно ответил я, – то ответ – "да, изумительно". Но если эта невинная ремарка является прелюдией к чему-то вроде очередной ставки…

– Ох, нет, только давай не будем о ставках, удаче и предчувствии. Иногда я так устаю от всего этого притворства…

Он внезапно замолчал и я с удивлением посмотрел на него.

– Притворства? – повторил я.

– Забудь, Джимми, просто слетело с языка.

– Я знаю все о том, что просто слетает с языка, – мудро ответил я ему. – Обычно за этим всегда стоит нечто большее, чем просто спутанные слова. Может это не мое дело, Лакки, но признайся честно, что гнетет тебя? Может быть тебе станет легче, если ты поделишься этим?

– Я уже сказал тебе, – ответил он слегка рассерженно, и я не мог понять, на что именно он злился, на меня или на себя самого. – Это всего лишь слетело с языка. Забудь, пожалуйста. Давай просто посмотрим на звезды и потеряемся в красоте… Эй!

– Что случилось? – спросил я.

– Глянь туда, в ту сторону! Направо и чуть ниже Элиота…

Я посмотрел в указанном направлении, справа, чуть ниже Эпсилона Большой Медведицы, там виднелась точка, яркий луч света, которого не должно было там быть.. и ахнул.

– Нова! Что думаешь? Эй, бьюсь об заклад, старый кэп хотел бы на это взглянуть! Пойду разбужу его…

Я двинулся в сторону выхода, но Лакки вдруг остановил меня.

– Погоди, Джимми! Это не Нова, это новая комета! И если я не ошибаюсь, нужно поспешить. Идем! Нужно успеть к радио-башне!

Спаркс сидел, утопая в своем кресле, когда мы ворвались в его башню. Но через пять минут последние остатки его сна исчезли, когда мы продиктовали наше сообщение на "Луну III" и стали ждать ответа. Он с восхищением посмотрел на Логана.

– Ну и дела, везет же некоторым! В бета-версии вы были первыми, кто это увидел. Теперь они назовут ее в вашу честь, и еще…

– Я не зацикливаюсь на таком, – сказал Лакки мягко. – Что меня удивляет, так это то, как комета могла появиться так внезапно, без всяких на то причин, признаков и показателей? У нас не было каких-то сообщений о наблюдении нечто подобного. И то, что она появилась "без предупреждения" означает…

– Скорость! – закончил я. – Невероятная скорость!

– Правильно! И она движется в направлении нашей Солнечной Системы! – воскликнул Логан обеспокоенно.

Затем, еще до того, как слова Логана дошли до моего сознания, радио-ресивер Спарка начал вещать с Луны-III и наши опасения тысячекратно подтвердились.

"Положение новой кометы подтверждено, – говорилось в сообщении, – тремя лунными и семью земными обсерваториями. Масса пока не установлена, но скорость определена как самая высокая из когда-либо зарегистрированных. Судя по первоначальным данным, Прентисс из обсерватории Коперника опасается, что комета приблизится к Земле на расстояние трех градусов от Солнца. Дальнейшие сообщения будут позже".

Вот и все. Я, как и Спаркс, не был опытным астро-навигатором, но нам обоим было понятно, что все это значит. И мы тревожно посмотрели на него, а его ответный взгляд был таким же мрачным.

– Три градуса! – сказал я, – Но Лакки, это означает…

Он кивнул медленно.

– Да, Джимми. Гибель Империи, человеческой цивилизации! Гибель Солнечной Системы!

Не могу описать точно что именно произошло дальше, потому что все происходило очень быстро. Я помню, как побежал к капитану, разбудил его и привел на мостик. Полагаю, что Логан разбудил остальных офицеров, так как все они были уже там; Джо, Руби Томми, даже Шеф МакМарти и его ассистент, инженер Боб Эванс.

Кратко Логан объяснил ситуацию. Его заявление было встречено крайним недоумением. Затем, поскольку космонавты не сдаются безропотно, даже перед лицом непреодолимых трудностей, посыпались предложения.

Капитан Брук упорно отказывался верить в то, что ситуация была столь ужасной, как ее описывали.

– Чушь! – утверждал он. – Солнечная Система существует целую вечность, и еще вечность будет существовать! Только лишь потому, что новая комета была замечена, не является причиной для паники! В любом случае, это все поспешные суждения и предположения. Астрономы всегда говорят о неизбежном, а после того, как все проверят, решат, что комета не приблизится ни на шаг даже к Плутону. А если она все-таки приблизится, что тогда? Солнце велико и оно поглотит ее…

Он так же хорошо, как и мы, знал, что если этот странный внегалактический гость приблизится к Земле на три градуса, произойдет повторение того ужасного события, которое произошло бессчетные века назад, но привело к появлению Земли и остальной космической семьи Солнечной Системы.

Два могучих пылающих чудовища встретятся в космосе. Огромные волны обжигающей смерти и разрушения, притягивающие друг друга. Невероятные языки пламени, несущиеся от Кометы к Солнцу и от Солнца к Комете, и все они раскаляются в этом бурлящем котле. Маленький Меркурий упадет стремительно в огненное лоно Солнца… Венера испарится и исчезнет как спичка. Вулканическое ядро Земли разорвет свою тонкую оболочку в тысяче мест, а могучий Юпитер уйдет навсегда со своего курса… и это лишь некоторые из меньших событий, которые могут произойти…

Треск в трубке подтвердил наши догадки. Джо Марлоу снова вел репортаж с Луны-III. В его звонке было нечто похожее на истерику.

"Предыдущая информация о комете подтверждена. Земля обречена. Ученые утверждают, что вся Солнечная система может быть уничтожена. Правительства Земли, Марса и Венеры организуют все доступные космические корабли для эвакуации на внешние планеты.

"Внимание! Все корабли в космосе! Немедленно отправляйтесь на ближайшую колонизированную планету, берите на борт полный комплект беженцев и плывите на максимальной скорости к Новому Осло, Урану! Оставайтесь на этой волне. Все".

Тонни Рэндольф сурово уставился на нас.

– Это невозможно! – он задыхался от напряжения. – Здесь нет такого количества космических аппаратов. Они не смогут спасти даже каждого тысячного. Но мы должны что-то сделать, шкипер!

– Это чертов жребий, – мрачно сказал Берк. – Мы так же далеко от Марса, как и от Земли, с таким же успехом мы могли бы отправиться на Луну.

Шеф МакМарти сурово кивнул:

– Мы должны, капитан. У нас недостаточно топлива, чтобы долететь до Урана, если только не дозаправиться. И даже если так, нам нужно десять недель, чтобы достичь Урана. За это время… – он пожал плечами.

– Десять недель! – воскликнул Лакки Логан. – Но это определенно не займет столько времени, Шеф! Сириус ведь оснащен одним из новейших ускорителей?

– Если ты об экспериментальном V-1, – нахмурился МакМарти, – изобретенный тем Биггсом? Да есть у нас один. Но у нас есть строгие предписания не пытаться использовать его. Оба раза, когда его пытались запустить на Сириусе, что-то случалось с кораблем. Во время последнего раза сам Биггс погиб, земля ему пухом.

– Но это чрезвычайная ситуация! Мы должны его использовать! У меня предчувствие… – и в глазах четвертого помощника появилась расчетливая уверенность. – Я чувствую, что если бы мы увеличили скорость, то вышли бы навстречу…

– Мистер Логан! – терпение капитана Берка было на исходе. Он решительно обратился к своему помощнику. – Я попрошу вас помнить о том, что вы всего лишь четвертый помощник на борту, в команде этого судна. И сейчас не время для ваших личных ощущений и предчувствий. Нужно нечто большее, чем простая удача, чтобы выбраться живыми в этой ситуации.

– Но сэр…

– Достаточно! Итак, джентльмены, вот мои приказы. Мы не будем информировать пассажиров об этой чрезвычайной ситуации. Нет причин сеять среди них смятение и отчаяние, которым мы сами подвержены.

Мы немедленно отправимся на Луну и там выполним ту часть плана эвакуации, которая нам отведена. Я не вижу другого выхода. Сейчас советую всем вам разойтись по своим каютам и как можно больше отдохнуть. Вам понадобится вся ваша энергия и бодрость в предстоящие тяжелые дни. Спокойной ночи, джентльмены!

– Но капитан… – снова попытался начать Логан.

– Спокойной ночи лейтенант! – Снова твердо сказал Берк. И это была вся удача, которую мы смогли получить от Логана в тот момент. Мы все разошлись на отдых.

Мы отдыхали, но не спали. Да и как мы могли? Земля обречена, наши близкие в большой опасности, цивилизация, за которую человек так упорно боролся, его империя звезд обречена на гибель от пожирающего пламени, – как мы могли спать? Но приказ, есть приказ.

Когда я проснулся следующим утром, то обнаружил, что пассажиры были слегка обеспокоены, хотя ночью ничего не произошло. Они смеялись, играли, флиртовали, наслаждались собой, как обычно это бывает на роскошных пассажирских лайнерах. Я заглянул в обсерваторию и увидел, что комета, которая двенадцать часов назад была всего лишь точкой, превратилась в сверкающий шар. И когда я посетил радиорубку, то узнал от Спаркса, что наш "льготный период" был уже высчитан. Десять дней! Через десять дней комета пронесется над Солнцем, подняв огненные волны, которые принесут смерть Земле и ее ближайшим планетам…

В тот же день Логан снова пришел к капитану Берку с предложением. Берк был не в настроении, но настойчивость четвертого помощника позволила ему добиться аудиенции:

– Только покороче! – предупредил шкипер. – И я предупреждаю тебя, я не хочу слышать никаких безумных планов, подобных тому, что ты предложил прошлой ночью. У меня и так проблем хватает".

– Нет, сэр, – мягко сказал Логан, – Это нечто совсем другое, сэр. Это о пассажирах… Они не знают о комете, сэр, и они нервничают. Может быть, они чувствуют, что что-то не так… Я подумал, что некая форма развлечений сможет успокоить их, сэр."

Берк поджал губы и потом медленно кивнул:

– Ну, не вижу в этом ничего плохого. Неплохая идея, кстати. И какое развлечение у вас на уме, лейтенант? Танцы?..

Логан вежливо ответил:

– Это было бы прекрасно, сэр. Но что на самом деле мне пришло в голову, так это нечто необычное. Каждый когда-либо увлекался животным магнетизмом или его еще называют мезмеризмом. И так получилось, что я владею основами гипноза. Я подумал, что это может как-то развлечь наших гостей, посещение представления…

– Очень хорошо. – проворчал старик. – Сам бы посмотрел с удовольствием. Но тебе нужен подопытный…

– Да, сэр, и я собираюсь попросить Джимми сыграть эту роль.

– Кто? Я? – вскрикнул я. – Ой нет-нет! Оставьте меня в стороне от всего этого! У меня и без того забот хватает.

Капитан одним только взглядом заставил меня умолкнуть.

– Это ты сделаешь, Линкольн. Я сердечно утверждаю план Логана. Бог знает, может быть, это последнее развлечение для всех нас на очень долгое время. Ты сыграешь подопытного. И это не просьба, это приказ.

Лакки поблагодарил капитана:

– И я смею предположить, сэр, что вам тоже будет интересно посмотреть на это и вы можете наблюдать за всем через коммуникатор. И если кто-то из наших коллег, кто не будет в это время занят, тоже могут присоединиться к представлению в назначенный час, если вы не будите против…

– Я присоединюсь, – сказал Берк. – Мы устроим это в восемь часов вечера по времени Солнечной Системы.

Все было решено. И я, конечно, был жертвой.

Итак, было уже несколько минут девятого, когда лейтенант Кристофер Логан и я стояли на платформе основного концертного зала на Сириусе перед всеми пассажирами и офицерами корабля. Все видео-коммуникаторы были включены и наше маленькое действие было представлено не только тем, кто был перед нами, но и капитану Берку и лейтенанту Балларду на мостике, команде корабля в бойлерной, персоналу кладовой и кухни, охранникам и всем, кто был на службе и вне ее.

Логан сделал несколько вводных замечаний по теме гипноза, углубившись немного в его историю от его раннего открытия как "мезмеризма" и известного как животный магнетизм, до исследований 21-го века, как действующей силы, и после этого представление началось.

"Мистер Линкольн, – заключил Логан, – будет "обманут" тем, что увидит несуществующие вещи и предметы, будет делать команды и операции, не свойственные ему, услышит звуки, которые мы все с вами не услышим. Вкратце, под действием гипноза он будет жить в своем собственном несуществующем мире, если бы мы существовали в этом его мире, то жили бы в его собственной версии этого несуществующего мироздания. Итак, Джимми…"

Я вздохнул и повернулся к нему лицом. Его красивые серые глаза были дружелюбными, но во взгляде чувствовалось некое принуждение, которого раньше я не замечал. Он устроил меня таким образом, чтобы его лицо было напротив моего, а также напротив всей аудитории и напротив всех коммуникационных экранов корабля. Затем он начал говорить медленно и уверенно. Его слова были странно мягкими и нежными.

«В этой комнате царит тишина, – нараспев произнес он, – и в этой тишине царит покой и забвение сна. Вас клонит в сон… клонит в сон… С каждой минутой все сильнее и сильнее. Ваши веки тяжелеют… вы хотите спать…»

Ну да, конечно! Я уставился на него изумленно, никогда еще я не чувствоваал себя таким бодрым в своей жизни, как сейчас.

«Мягкие пальцы сна обволакивают вас, – продолжал он. На лбу его проступили маленькие капли пота, его взгляд был серьезным и сосредоточенным. – Вы забываете обо всем, об испытаниях, о неприятностях этого мира и полностью расслабляетесь. Позвольте сну завладеть вашим разумом, позвольте нежной дреме охватить вас. Засыпайте… засыпайте…»

С каждой минутой это становилось все более странным! Хочу спать! Я? Черт возьми, под грохот гонгов у меня было не больше желания ложиться спать, чем у голодной кошки в вольере. Я облизнул губы, и уголком рта подала ему знак "привет".

«Hei michi! – прошептал я. – Ничего не получилось!»

Но он совсем не обратил внимание на мой ломаный латинский. Его глаза стали серыми от напряжения; пот выступил у него на щеках и шее, когда он наклонился вперед, глядя не на меня поверх моего плеча, и его голос, который до этого был тихим и успокаивающим, теперь звучал резко и звонко, отдавая приказы: «Спать! Вы будете спать пока я не разбужу вас!»

Затем Лакки расслабился, достал платок из кармана и вытер пот со лба. Широкая улыбка вдруг появилась на его лице. «Новый подопытный, Джимми? У меня масса подопытных. Взгляни, друг…»

Следуя взмаху его руки, я развернулся и вскрикнул от шока. Каждый, кто смотрел представление, крепко спал!

Поправочка! Я не имел в виду, что заснули некоторые из них, заснули все! Пассажиры, команда, даже те, кто наблюдал за всем в коммуникаторы. Я мельком увидел капитана в рубке управления. Его голова упала на руки, а широко открытые глаза казались пустыми как омут.

Чернокожие рабочие в машинном отделении дремали, как довольные коты. Кок дремал у себя на кухне. Это…

– Массовый гипноз! – я ахнул. – Ты всем им задал работу одновременно.

– Да! – Лакки подтвердил, кивая. – Всем, кроме тебя, друг. Мне нужен помощник и я решил, что в тебе гораздо больше здравого смысла, чем у любого из них. У нас много работы. Идем, пора действовать!

Я осторожно отодвинулся.

– Нет, погоди-ка… если это мятеж…

– Не глупи, – протянул недовольно Логан. – Это наше единственное спасение и спасение нашего мира. Старик был слишком упрям, чтобы выслушать меня прошлой ночью, поэтому мне пришлось придумать какой-нибудь план, чтобы воплотить свою идею.

А теперь, послушай, эти люди будут спать еще пару часов. Нам нужно работать быстро. Где этот блок усиления скорости, о котором говорил МакМарти?

– В хранилище.

– Вытащи его. Я читал о нем. Я думаю, что смогу его завести. – Слабая морщинка появилась на его лбу, – я надеюсь, что смогу его завести, потому что это наш последний шанс!

Мы взялись за работу. В этом не было ничего сложного, потому что устройство V-1 было основано на полностью более модифицированной системе атомной трансформации, как любое другое устройство передвижения в открытом космосе.

Но, к счастью, у Логана было серое вещество, скрытое за внешностью Адониса, и он, немного поразмыслив, сказал:

– Этот провод проходит через шунт, который подключается вот сюда… мы соединяем это … и это…

– Может быть, если мы разбудим парочку «Спящих Красавиц» для помощи, то сделаем все быстрее, – предложил я.

– Нет! Не трогай их, Джимми! Мы не должны позволить им узнать о том, что произошло. Мы с тобой будем единственными во вселенной, кто будет знать правду.

– И если ты не сдашься, – пожаловался я, – ты будешь единственным, кто поймет, что мы делаем?

Он закончил с последним мотком проволоки, поднялся и серьезно посмотрел на меня:

– Мы отправляемся в космос навстречу комете со скоростью, превышающей скорость света.

– Что?! – Закричал я. – Мы – в этой маленькой коробочке, похожей на космический корабль отправляемся отражать самую большую угрозу галактики?! Ты сумасшедший?!

– Может быть, – мягко ответил Логан. – Но у меня такое чувство, что это сработает, Джимми. Видишь ли, размер не имеет значения. Единственное, что важно – это масса. Ты изучал теорию относительности Эйнштейна в Академии, не так ли? И ты в курсе о преобразовании массы в энергию Лоренца. Масса увеличивается по мере приближения скорости к скорости света, пока при скорости света масса не станет бесконечной. И масса обладает огромным гравитационным воздействием, силой притяжения. Таким образом, если мы сможем приблизиться к этой комете хоть на какое-то расстояние и стабилизировать нашу скорость на уровне 186 000 миль в секунду, Сириус станет объектом бесконечной массы. Его сила будет отклонять комету от ее траектории, а величина ее отклонения спасет Солнечную Систему!

Именно в тот момент я понял, что он был прав. И в тот же момент я осознал еще кое-что. Я находился в присутствии не самого удачливого человека в мире, равно как и не самого странного, я был свидетелем живого гения!

Я серьезно спросил:

– Сколько времени, мистер Логан? Сколько времени потребуется нам, чтобы добраться туда и все сделать?

– Немного. Потому что мы будем двигаться со скоростью примерно пятьсот миллионов миль в час…

– Это действительно будет так? – я нервно сглотнул.

– Нет, – сказал он, улыбнувшись. – Это уже так. Я подключил V-1 двигатель пять минут назад.

Я полагаю, что должен рассказать о том, каково это путешествовать с такой скоростью, но я не смогу этого сделать просто потому, что не почувствовал особой разницы. Это было, как объяснил Логан, потому, что мы были "замкнутой вселенной" внутри себя. Время, материя и скорость относительны, и для нас не имеет ни малейшего значения, с какой скоростью мы движемся. Все выглядит и ощущается одинаково. По словам Логана, мы были совершенно невидимы для стороннего наблюдателя.

– Мы сжимаемся, – объяснял он, – по ходу нашего полета в геометрической прогрессии к нашей увеличенной скорости. При скорости света у нас нулевые размеры и бесконечная масса. Мы уже искривляем пространство, через которое путешествуем. По моим расчетам, нам нужно всего лишь приблизиться к комете на расстояние трех миллиардов миль, чтобы мы смогли потревожить ее и сбить со своего курса.

– Трех миллиардов, говоришь?

– Так точно.

Что ж, это был прорыв c нашей стороны. Я опасался, что мы станем своего рода «экспедицией самоубийц», что нам придется уничтожить себя, приблизившись к комете достаточно близко, чтобы отклонить ее. Я выдохнул и сказал:

– А как и когда мы узнаем, что у нас получилось?

– Наблюдая. Посмотри в объектив, Джимми. Ты видишь, что пространство выглядит как-то необычно? Вместо того, чтобы состоять из черного фона и белых точек, которые являются звездами, – это безумное одеяло мерцающего серого цвета, пересеченное огненными линиями.

Эти линии – звезды, наблюдаемые с нашей ужасающей скоростью. Видишь эту широкую желтую линию? Это наша комета. Смотри на нее внимательно. Когда ты заметишь, что она внезапно «обрывается» и, кажется, уходит в сторону от нас, наша задача выполнена.

– Уходит в сторону? Но она должна двигаться в нашу сторону, ведь мы ее притягиваем.

– Нет, – сказал Лакки, – все потому, что я тоже буду наблюдать. И в тот момент, когда я увижу, что линия смещается, я закину корабль в петлю Левенбергера, возвращаясь на прежний курс. Таким образом, звезды будут убегать от нас, а траектория кометы повернет в другую сторону.

И все случилось именно так, как он сказал. Чуть больше часа (комета находилась в космосе глубже, чем мы предполагали) мы сидели за пультом управления, мрачно наблюдая, как желтая линия плавно движется в прямом направлении. Затем, внезапно, она слегка вильнула в сторону.

– Я вскрикнул. Но пока я кричал, Логан дергал рычаги управления и Сириус резко развернулся, а мы перенеслись обратно в наш маленький сектор знакомого космоса.

Только тогда Лакки вздохнул с облегчением.

– Сработало, Джимми, Земля спасена. А теперь давай разберемся с этим беспорядком вокруг.

– С беспорядком? – пролепетал я. – Ты хочешь сказать, что не собираешься оставлять аппарат V-1 подключенным?

– Ненадолго. Но мне нужно еще кое-что сделать…

И он исчез.

Спустя какое-то время мне стало любопытно. Я включал коммуникатор, выбирая различные места корабля, пока не заметил его. Он был в концертном зале, склонившись над одним из пассажиров и, по-видимому, шептал что-то на ухо спящему мужчине. Пока я наблюдал, он перешел к следующему пассажиру, затем к следующему… Затем он повернулся, и я с негодованием посмотрел ему в лицо.

– Что за грандиозная идея, приятель? Секреты? Что ты нашептывал этим людям? Я видел, ты даже побывал на мостике и рассказывал капитану сказки на ночь…

Лаки покачал головой.

– Прости, Джимми, но этого я не могу тебе сказать. Что-то другое, пожалуйста, но этот маленький секрет ты должен позволить мне оставить нераскрытым. А теперь мы приближаемся к нашему обычному квадранту Марс-Земля. Помоги мне отсоединить блок V-1.

И я помог. А когда мы все закончили, его расчеты были настолько точны, что Сириус проходил именно через тот сектор пространства, в котором он находился бы, если бы мы не предприняли свой безумный полет к комете.

Мы вернулись в концертный зал. И мы снова стояли на сцене. Лаки внезапно наклонился вперед, провел рукой по моим глазам, и, клянусь, на мгновение все погрузилось в головокружительную черноту. В моих ушах звенели колокола… Затем звуки стихли, и я услышал голос, зовущий:

– Проснись! Очнись от своих мыслей, Джимми Линкольн!

Я открыл глаза и оглушительный смех звенел у меня в ушах! Я ошеломленно огляделся по сторонам. Все в зале вскочили на ноги, смеясь надо мной. Несколько человек поднялись на пьедестал, хлопая Логана по спине, и говоря: "Поздравляем лейтенант! Прекрасное выступление, прекрасное!"

Я посмотрел на экран. Лицо капитана Берка расплылось в улыбке и он спросил: «Как ты себя чувствуешь, Джимми, все в порядке? Отличная постановка, Логан».

А Сандерсон и Рэндольф были рядом со мной. Томми согнулся пополам от смеха:

– Боже, Джимми, я думал, что умру от смеха, глядя на тебя! Ты действительно был опасным! Скажи мне, каково это – быть под гипнозом? Когда ты притворялся, что гоняешься за слонами с дробовиком.

– Что мне больше всего нравилось, так это когда он воображал себя леди-рыбаком, – усмехнулся Джо, – наживляя на крючок червяка. Превосходно, Лакки, старина! Ты действительно держал его под контролем!

С огромным удивлением я уставился на них.

– Он держал меня под контролем?! – закричал я, – Да ведь я был единственным на борту корабля, кто не спал! Каждый из вас, черт возьми, был одурманен, как…

Но от этого смех стал только громче. Я подумал, что Сандерсон вот-вот выпрыгнет из своих сапог: «Вы только послушайте его! Он думает, что мы спали, а не он! Как же смешно! Оох ха-ха! – Затем лицо его стало серьезным. – Если бы только эта штука не висела у нас над головами…» – сказал он.

И тут я вдруг осознал, что все еще могу убедить их! Я знал то, чего не знали они.

– Если вы имеете в виду комету, – прошипел я, – вам, ребята, было бы интересно узнать, что…

Но мне не суждено было окончить фразу о своих доказательствах. В этот момент коммуникатор засветился вместе со счастливым лицом капитана Берка: «Леди и джентльмены, – воскликнул он триумфально, – я счастлив сообщить вам о том, что опасность, которая угрожала всем нашим жизням и домам, была успешно предотвращена.

Огромная комета, информация о которой была скрыта от вас, чтобы не вызывать излишней тревоги, вызвала большой страх во всей Солнечной системе. Но я только что получил радиограмму с Луны-III, в которой сообщалось, что час назад незваный космический гость таинственным образом изменил свой курс, устремился в открытый космос и сейчас быстро исчезает. Наблюдатели придерживаются мнения, что его курс был отклонен каким-то неизвестным ранее темным телом, поиски которого будут продолжены.»

Я застонал. С этим заявлением пропал мой последний шанс доказать, что это я, а не они, пережил во сне самое дикое приключение, которое когда-либо случалось с кем-либо из ныне живущих в мире людей.

И знаете, что сказал один чертов дурак? Один из толстых тупых пассажиров? Он зевнул и сказал: «Вы только послушайте! Разве это похоже на настоящего космонавта! Всегда пытаются притвориться, что их работа более опасна, чем у чья-либо еще».

После всего этого я нашел Логана в его каюте, и я не стеснялся в выражениях:

– Спасибо, приятель, что прокатил меня по комнате страха. Ты, конечно, выставил меня первоклассным болваном, но в следующий раз, когда тебе понадобится очередной простофиля, будь добр, попроси кого-нибудь другого сделать за тебя грязную работу. Я не против спасти пару вселенных перед завтраком, просто чтобы занять себя чем-то, но в моем понимании благодарность – это не то, когда все считают тебя самым лучшим в мире кретином!

– Прости, Джимми. – сказал он.

– О-о-о, я прям уверен, ты сожалеешь. И что с того?! Так что иди к черту, мистер Логан. Ты обманул меня. Теперь я не знаю, чему верить. Я подумал, что мы с тобой спасли Землю, пока все спали. А потом я проснулся и обнаружил, что сам был Спящей Красавицей а вселенная была спасена темной звездой. Черт возьми, я не могу доверять даже собственным воспоминаниям! Может, мы никогда не использовали V-1, и никогда не летали в открытый космос, и все это был один гипнотический сон, в который ты погрузил меня. Кто из нас прав: я или они? Это был сон или?…

– Мне очень жаль, но я не могу рассказать об этом, – ответил он.

– Что значит ты не можешь рассказать?

Его глаза были холодно-серыми, а взгляд спокойным, когда он посмотрел на меня. Но за их темной глубиной скрывалось нечто, похожее на отчаяние.

– Не могу, Джимми. Разве ты не видишь, если все на самом деле узнают о том, кто я…

Он резко замолчал. И это был уже второй раз, когда Кристофер Логан чуть не проболтался. Возможно, я немного туговат в восприятии, но я еще не готов был стать марионеткой в чужих руках. На этот раз я сложил два и два и получил нечто большее, чем четыре. Я уставился на него и медленно произнес:

– Кажется, я начинаю понимать, приятель, – сказал я. – Значит, ты Лакки Логан, так? У тебя бывают "предчувствия", и эти предчувствия всегда лучше и точнее, чем у кого-либо другого. Ты никогда не проигрываешь в азартных играх, ты, кажется, можешь даже читать мысли… ты «разгадал» секрет радиопередачи со скоростью, превышающей скорость света, и без предварительного обучения смог собрать устройство для усиления скорости, которое никогда в глаза не видел. И ты спас корабль, непокорно изменив его курс…

– Что ты имеешь ввиду, Джимми? – нервно спросил он.

– Ты прекрасно понимаешь, что я имею ввиду, Лакки Логан! Давай предположим, просто ради всего святого, что твой отец был умнее, чем кто-либо о нем мог подумать. И предположим, что он увез своего маленького сына в дикую местность и кормил его особой пищей, обучал его особым приемам и воспитывал в соответствии с определенными принципами, известными только ему одному…

– Ой, только оставь моего отца в покое! – сказал он.

– Ооо, нет! Потому что он сильно замешан во всем этом, друг мой! Давай также предположим, что твой старик сделал именно то, что намеревался сделать. Он создал новый тип сверх-человека. Образец этакого «супермена». Человека с потрясающими экстрасенсорными способностями, которые позволили бы ему безошибочно угадывать выпадение карт, костей, любого игрового устройства. Человека с выдающимися механическими способностями и крепким телосложением…

И это ты, Логан! Ты – тот самый супермен. Но ты боишься показать себя миру. Может быть и потому, что человеку свойственно относиться с подозрением ко всему, что является более развитым, чем он сам. Может быть еще потому, что испытания, которые тебе пришлось пережить в детстве оказались слишком ужасным и разрушительным экспериментом для твоей чувствительной натуры. Но я знаю, ты больше, чем простой человек! Ты – сверх-человек. Вот то, что ты так тщательно скрываешь за своей внешней оболочкой игрока, не так ли?

Но Лакки Логан полностью овладел собой. Страдальческое выражение исчезло с его лица, и на губах появился намек на улыбку. Улыбку, в которой, возможно ошибочно, я подумал, что смогу прочесть тонкий смысл. Может быть, я был неправ, и он смеялся надо мной. Или, может быть, я был прав, и он был счастлив, что во всем мире, по крайней мере, один человек знал его тайну и понимал его. И он чувствовал себя не таким одиноким.

– Правда? Тогда почему я не чувствую ничего подобного? Не хочешь выпить чего-нибудь?

И это было все, что я смог "вытащить" из него… немного выпивки…

Побег с планеты Земля

Два жалких космических корабля спасаются от воскового холокоста 1939 года. Но из-за того, что правительственные бомбардировщики обнаружили их укрытие, американскому кораблю пришлось взлететь слишком рано, и в космосе он пропустил встречу с пунктом назначения.

Он дважды описал круг над крошечным полем, мигая посадочными огнями

в разрешенном режиме. Затем, когда слабый овал вспышек осветил пустынную котловину, окруженную высокими горами, он выключил пушку и плавно приземлился в трех точках. Он откинул щиток кабины и глубоко вздохнул, радуясь легкому, прохладному ветерку, который унес из салона запах касторки и бензина. Долгое, медленное, кошачье потягивание расслабило затекшие мышцы и стерло усталость из его измученного полетом мозга. Затем он выбрался из кабины. Но рядом с самолетом кто-то был. Луч света ослепил его, и чей-то голос спросил:

– Кто там?

Он рассмеялся:

– А, вездесущий Мерфи, ты всегда на посту, не так ли?

– Добро пожаловать домой, доктор Торп. Конечно, я всегда на связи. Кто-то же должен быть. Правительственные самолеты в последнее время часто наведываются сюда. Что-то узнали?

– Все улажено? Мы действительно скоро летим?

Доктор Торп, один из главарей маленькой группы заговорщиков из пустыни положительно кивнул.

– Подробности позже, Мерф. Доктор Рем внизу?

– Да.

– Хорошо. Убери самолет с глаз долой, и выключи освещение на поле.

Он прошел по песчаному ковру пустыни к крошечной ветхой лачуге, толкнул дверь и вошел внутрь. Это была типичная лачуга скваттера, в плохом состоянии и грубо обставленная.

Неровные дощатые полы зияли дырами, а обшарпанные ставни провисли из-за высохшей лепнины. Камин в углу был закопчен дымом от тысячи грубо приготовленных блюд,

В комнате было всего три предмета мебели: шаткий стол, еще более шаткий стул и кровать, заваленная одеялами. Это было, или, по крайней мере, казалось отряду правительственных разведчиков, которые обследовали эту местность в поисках "бездельников" военного времени, не что иное, как заброшенная лачуга пустынных крыс.

Доктор Торп передвинул у камина ржавый вертел в одну сторону, расшатанный кирпич – в другую, затем отступил назад. Каминная полка бесшумно отъехала в сторону, открывая вид на освещенный коридор, уходящий под уклон. Хэнк шагнул в проем. Как только портал закрылся позади, он услышал слабый гул моторов. Это, должно быть, Мерфи загонял самолет в укрытие.

В коридоре он никого не встретил. Но по мере того, как он спускался в эти освещенные катакомбы, которые он и его товарищи вырыли в недрах Аризоны, он все громче слышал грохот металла, высокий, тонкий вой динамо-машин, скрежет заклепок, пробивающихся сквозь неподатливую сталь.

Наконец, он оказался перед кабинетом доктора Фрейзера Ренна. Он постучал и вошел. Старый ученый посмотрел на него и начал было вставать на ноги. Хэнк остановил его.

– Пожалуйста, сэр, – сказал он. Выцветшие голубые глаза Ренна с надеждой всматривались в его лицо.

– Решено, Хэнк? он спросил.

– Решено, сэр.

– Когда?

– Завтра. В час тридцать две по Гринвичу.

Ренн издал звук, подозрительно похожий на вздох. Его длинные тонкие пальцы сжались, разжались и сложились в решительном жесте.

– Завтра, – повторил он, – в час тридцать две.

– Наш корабль— – Хэнк заколебался. Он готов?

Ренн кивнул:

– Он был готов и снабжен провизией еще на прошлой неделе.

Рабочие сейчас заканчивают установку спасательных шпангоутов. А спутники фон Адлунда? Они готовы?

Доктор Хэнк тонко улыбнулся:

– Даже лучше, чем мы, сэр. Видите ли, им не нужно было проводить свои эксперименты и строить свой корабль в тайне. Их спасательный модуль готов, их корабль установлен в рамке на Ракетенфлюгплац и готов к полету.

– И их власти ничего не подозревают?

– Фон Адлунд говорит, что нет. Их правительство считает, что он создает новое оружие, с помощью которого можно продолжать войну.

Пожилой мужчина мрачно кивнул.

– Война. Всегда война. Если бы не это… – В его голосе звучала надежда. – Хэнк, скажи мне, неужели нет никакой надежды? Ты ничего не видел, ничего не слышно, из-за чего можно подумать, что война может закончиться? Что наш полет может оказаться ненужным?

В голосе Хэнка прозвучала горечь.

– Я встретил Меллера, ассистента фон Адлунда, на острове Святого Марклина. Я пролетел три тысячи миль по суше и вдвое меньше по воде, чтобы добраться до места встречи, и на протяжении всех этих миль я не видел ничего, кроме марширующих войск, мобилизующихся континентов, городов, находящихся под военным контролем, флотов, стремящихся в бой.

Меллер видел и худшее. Он видел Европу, погруженную в ад, созданный человеком. Траншеи, проложенные в самом сердце разоренной страны. Военные флоты бомбят беззащитные города с воздуха и с моря. Огонь, смерть и разрушение скачут на закованных в сталь копытах. – Он покачал головой. – Нет, доктор Ренн. Надежда мертва.

Ренн серьезно поправил:

– Нет, Хэнк, мир, который дал нам жизнь, разрушает сам себя. Это Армагеддон. Но надежда не умерла. Там, – он сделал широкий жест в сторону неба. – Мы найдем другой мир, другой дом, где наши немногие остатки некогда разумной и славной цивилизации спасут нас. Знания и культура Земли… пока безумие Земли не пройдет. – Он встрепенулся. – Вы сказали, в час тридцать две? У нас остается мало времени. Я должен сказать остальным.

Он направился к двери. Но прежде чем он успел прикоснуться к ней, она распахнулась, и вошла девушка. Девушка, чья женственность ничуть не пострадала ни от того, что она была одета в рабочие брюки, ни от того, что ее густые каштановые волосы были свободно собраны под шарфом.

– Папа, – сказала она, – Хеншоу хочет знать… Хэнк! – она закричала от радости, бросилась обнимать Хэнка. – Я так боялась… Но ты вернулся! Ты в безопасности!

Доктор Ренн, улыбаясь, тихо выскользнул из комнаты. Хэнк Торп крепко прижал девушку к себе.

– Да, Бренда, я вернулся. Вернулся, чтобы начать величайшее приключение из всех возможных.

Глаза Бренды Ренн расширились, а ее руки, лежавшие на лацканах пиджака молодого физика, внезапно застыли.

– Значит, решено? – прошептала она.

– Да. Ты не боишься?

– Боюсь ли я? – она покачала головой. -тНемного, наверное. Это такое грандиозное предприятие. Такое смелое. Но у меня есть ты, и папа. Нет, Хэнк, я не боюсь.

Хэнк рассмеялся.

– Хорошо, пойдем послушаем твоего отца, пока он объявляет это остальным.

Когда прекратился нескончаемый шум, огромная яма выглядела странно торжественной. Установленные прожекторы не освещали каждый уголок искусственной пещеры, и косые тени образовывали темные таинственные озера.

В самом центре ямы стоял огромный объект в форме пули. Его гигантская оболочка состояла из более чем 200 тонн сваренного дюралюминия и пермаллоя. Внутри находились помещения для пятидесяти пассажиров: столовая, комнаты для совещаний, машинные отделения и две кабины управления. Сверкающий монстр, заключенный в свой экзоскелет из балок, казался карликом перед двадцатью мужчинами и женщинами, стоявшими вокруг.

Но это не лишало их достоинства. В этой группе не было слабых. В их глазах светился ум, в их осанке чувствовались гордость и мужество. И если их руки огрубели за месяцы титанического труда, то их души окрепли в том же горниле.

Из всего безумного мира эти немногие были в здравом уме. Их цель была выше резни и разрушения царивших во все мире. Теперь они терпеливо стояли, ожидая сообщения , которое принес им их предводитель.

– Доктор Торп, как вам всем известно, – сказал Фрейзер Ренн тихо, – встретился с ассистентом фон Адлунда. Генрих Меллер устроил это последнее рандеву, чтобы раз и навсегда определить, должны ли наши две группы выполнить наш план. – Он сделал длинную паузу, настолько длинную, что один из слушателей, наконец, спросил:

– И каков же результат, доктор Ренн?

– Мы начинаем", – сказал доктор. – Данные доктора фон Адлунда совпадают с моими. Отправление будет в час тридцать две ночи по Гринвичу – сегодня вечером!

Среди слушателей возникло легкое движение. Кто-то выкрикнул радостные возгласы, но они быстро стихли, вызвав смущение. Мускулистый мужчина, раздетый по пояс, сказал:

– Тогда нельзя терять времени. Мы с Дрейном должны закончить установку люльки. Проводка в Хеншоу не завершена

– Подождите! – сказал доктор Ренн. – Еще минутку, прежде чем мы вернемся к нашим занятиям. – Он тщательно подбирал слова. – Мы собираемся совершить великое дело. Люди веками мечтали о покорении звезд. Никто не думал, что, когда это произойдет, это станет результатом сокрушительного давления со стороны обезумевшего внешнего мира.

Три года назад крошечная искра в польском коридоре разожгла пожар, который охватил все народы Земли. Через шесть месяцев после начала военных действий мы, американцы, были втянуты в драку, именно так, как и должен был с самого начала понимать каждый здравомыслящий дипломат.

Те военные гении, которые предсказывали, что война будущего будет быстрой, кровопролитной и решающей, оказались неправы во всем, кроме второго пункта. Они забыли, что как только одна нация создаст «совершенное оружие», наука ее противника создаст «совершенную защиту».

Таким образом, эта кровавая война продолжалась три долгих года. Потери с обеих сторон были огромны. Наши враги призвали к оружию простых детей, представителей классов 1929 и 30-х годов. Даже мы здесь, в «изолированной» Америке, пережили три безжалостных, стремительных «призыва», которые обескровили мир. И война продолжается. Конца не видно, победы нет ни у одной из сторон. Теперь мы знаем, что эта война не закончится, пока… – Голос престарелого лидера не прервался. – Пока человек, которому потребовались тысячи лет, чтобы преодолеть дикость, не скатился обратно к жалкому состоянию своих предков.

Кто-то мягко напомнил:

– Мы знаем это, доктор Ренн. Зачем напоминать нам об этих ужасах?

– Затем, – сказал старый доктор, – что есть одна вещь, которую мы должны поклясться оставить здесь, когда попытаемся покинуть нашу обреченную Землю на этом ракетном корабле. Это – национальная гордость, гонка и преданность. Все это шутка богов, что единственная группа людей, которая сожалеет об этой войне так же, как и мы, и планирует побег, подобный нашему, – это группа «врагов»!

Сегодня вечером на площади Ракетенюлугплац в Берлине группа мужчин и женщин, таких же, как вы, работающих под руководством великого ученого, доктора Эрика фон Адлунда, будут отсчитывать минуты до 1:32, как и вы.

Как и мы, они бросают вызов космосу, чтобы часть человечества могла сбежать на соседнюю с нами планету Венеру и защищать там наследие человечества до тех пор, пока не придет время, когда здравомыслящие люди вновь заселят Землю. Я прошу вас забыть с того момента, как вы ступите на землю «Годдарда», что обитатели «Оберта» происходят из другой породы, отличной от вас. Помните только, что наука каждой группы сделала эту попытку возможной. Точно так же, как мы дали нашим союзникам формулу пермаллоя, который защищает наши корабли от опасностей космоса, они передали нам секрет субатомной энергии. Мы, друзья, зависим друг от друга, и когда мы встретимся на Венере через 146 дней, пусть это будет как один народ, объединенный одним общим делом. Теперь все, возвращайтесь к работе, времени осталось мало.

Тихо, почти мрачно, группа слушателей растаяла, каждый занялся своим делом. Стук молотка возобновился. Шипение электросварщика заглушало голоса занятых рабочих. Молодой доктор Торп взглянул на свои наручные часы.

– Час тридцать две ночи по Гринвичу, – сказал он. – Разница в семь часов. Это

значит, что мы вылетаем в 6.32 по нашему времени.

Когда ты прилетел? – спросила Бренда.

– Незадолго до рассвета. Сейчас 7.20.

– Меньше двенадцати часов, – сказала девушка. – А потом мы уйдем…

– Искать, – тихо сказал доктор Хэнк, – новый мир…

***

Около одиннадцати часов утра, Хэнк и доктор Ренн закончили проверять список расходных материалов для «Годдарда». Глядя на осунувшееся лицо Хэнка и темные круги под глазами, Ренн предложил:

– Я бы посоветовал вам поспать пару часов, молодой человек.

– Но столько всего нужно сделать! – запротестовал Хэнк.

– Нет ничего, – сказала Ренн, – о чем мы с Брендой не могли бы позаботиться. Идите.

Хэнк улегся на свою койку и крепко спал, пока в 3:15 не проснулся от того, что Джоуи Мерфи дергал его за рукав.

– Док Ренн сказал вам нужно поесть, – сказал Мерфи. – Самолет «Годдард» загружен, и мы все просто ждем начала полета. Проголодались?

– Немного, – признался Хэнк. – Как там дела наверху? – спросил я.

– Лэйни стоит на страже", – нахмурился Мерфи. – Около часа назад здесь был еще один из этих чертовых "правительственных самолетов, вынюхивал что-то. На мгновение мне показалось, что пилот заметил меня. Я шел из кабины в ангар. Но он снова улетел. Думаю, он не… – Он замолчал, покраснев. – Думаю, я не должен проклинать свою собственную страну, – виновато признался он.

Хэнк понимал, что чувствовал этот человек. Временами его мучила совесть при мысли о том, что здесь, в это время национального кризиса, каждый трудоспособный мужчина должен встать на защиту флага. Тогда здравая логика убеждала его в правильности выбранного курса. Если слепое человечество собирается самоуничтожиться, как это угрожало, должен же быть кто-то, кто понесет факел.

– Давай найдем доктора Ренна, Мерф, – ласково сказал он.

К четырем часам последние приготовления были завершены. В пять часов беглецы были в нетерпеливом ожидании. В шесть часов доктор Ренн снял напряжение, отдал распоряжения экипажу «Годдарда». Сорок с лишним товарищей вошли в шлюз. В пустыне наверху остался только сторож.

– Ты уверен, что мы сможем выбраться? – Спросил Хэнк, глядя на потолок пещеры. Этот потолок выглядит очень толстым.

– Ты видел, как субатомные двигатели взорвали эту пещеру, Хэнк? – тихо ответил пожилой командир. Проблем не будет. В 6.19 я включу передние двигатели, крыша вокруг нас обвалится, но внутри корпуса из пермаллоя мы будем в безопасности. И в 6.23…

– Сейчас 6.11, – сказал Хэнк. – Я пойду позову Лейни.

Он ушел, поднимаясь по пологим ступеням, которые вели к хижине в пустыне. Почему-то ему захотелось еще раз увидеть эту песчаную равнину, в последний раз взглянуть на эти суровые, зазубренные, багровые горы.

Возможно, это был последний раз, когда он видел Землю. Не было никакой возможности узнать, вернется ли когда-нибудь Человек с Венеры. Или, если уж на то пошло, удастся ли Человеку достичь влажной планеты. Путешествие предстояло такое долгое и опасное. Было бы полезно сохранить в своем сердце воспоминания о красотах Земли.

Но до барака он не добрался. Когда он приблизился к вершине ущелья, в коридор ворвалась бегущая фигура Лэйни, – кричащая и дико жестикулирующая.

– Назад! – закричал сторож. – Назад, док, ради бога! Они нашли нас!

– Кто?! – закричал Хэнк. – Что случилось?

– Армейские самолеты! – выдохнул Лэйни, схватив Торпа за локоть и подтолкнув его к яме внизу. – Они, должно быть, увидели Мерфи и догадались, что здесь что-то происходит. Четыре бомбардировщика кружат над полем, готовясь взорвать его к чертовой матери!

Как будто его слова послужили сигналом, раздался первый взрыв. Гулкий взрыв, раскаты грома эхом прокатились по рукотворной яме. Воздух, вырвавшийся из хижины в пустыне через вход в пещеру, устремился по узкому коридору с силой удара кулака. Позади них заскрежетали камни и щебень. Часть коридора обрушилась. Хэнк рывком поднял Лейни на ноги и прокричал ему в ухо: «Корабль!» Но его голос потонул в грохоте, доносившемся сверху. Еще бомба… и еще. Теперь «Годдард» был всего в нескольких ярдах от него. Наверху огромный куполообразный свод пещеры раскололся. Поток золотисто-коричневого света ослепительно осветил космический корабль. Огромные камни отвесно падали из зияющей дыры, чудом не задевая двух человек. Град песка и гальки обрушился на голову и плечи Хэнка.

Дверь шлюза была открыта. Люди потянулись вниз, чтобы схватить беглецов, когда еще один взрыв прогремел прямо на крыше пещеры. Затем они оказались внутри шлюза, и дверь со свистом закрылась. Хэнк задыхался:

– Мы… мы должны выбираться отсюда! Если они нанесут прямой удар, нас не спасет даже пермаллой…

Но в главной башне управления доктор Фрейзер Ренн именно так и решил. Он видел, как двое последних из его группы добрались до безопасного места на корабле. Его рука коснулась кнопок на панели. Поток загудел и завибрировал. Из носовых двигателей корабля вырвались две полосы и пламя взорвало крышу шахты. Над головой гигантский бомбардировщик увидел столб пламени, развернулся и низко спикировал, чтобы сбросить разрушительное ядро с кордитом на металлического птенца, которого он заметил внизу. Но бомба так и не покинула своего места, ибо внезапно раздался оглушительный рев, волна всепоглощающего огня и жара расплавила пески его кратера в пустыне и «Годдард» вылетел из своего подземного убежища подобно пылающей пуле.

Глаза нападавших расширились от такой невероятной скорости. В одно мгновение их добыча лежала под ними, а в следующее превратилась в сверкающую точку, быстро исчезающую в хрустальной чаше неба.

«Годдард» взлетел!

На полу воздушного шлюза, напрягаясь, как и все вокруг, чтобы выдержать это ужасное давление, молодой доктор Хэнк с трудом повернул голову и посмотрел на свои наручные часы: «Шесть шестнадцать! – Слишком рано и… слишком быстро!»

– Включить Грейвс, Барли трам! – скомандовал доктор Ренню

– Грейвс включен, сэр!

– Проверьте скорость?

– 78 200, сэр!

– Очень хорошо. Отключите двигатели!

– Двигатели отключены, сэр! – Рука Бартрама щелкнула выключателем. Доктор Хэнк Торп, с тревогой наблюдавший за происходящим, напрягся. Он ожидал, что движение «Годдарда» немного замедлится, но ничего не почувствовал. Разница была только в звуке. Гудящий ток прекратился, и там, где раньше слышался постоянный гул двигателей, доносившийся через переговорную трубу, соединявшую командную рубку с машинным отделением, теперь царила тишина. Тишина, если не считать голоса главного инженера Дэвида Фарнелла:

– Двигатели выключены, сэр?

– Верно, Фарнелл, – ответил доктор. Ренн тихо вздохнул. – Теперь вы можете отослать своих людей с дежурства.

Он с улыбкой повернулся к Хэнку:

– Что ж, Хэнк, мы свободны. Нам ничего не остается, как ждать.

– Сколько еще, папочка? – спросила Бренда. – Сто сорок шесть дней?

– Верно, дорогая. – В голосе лидера послышалась легкая неуверенность. Хэнк уловил эту нотку и спросил:

– Доктор Ренн, не все в порядке, не так ли? Вы беспокоитесь, что мы слишком рано вылетили?

Какое-то мгновение Ренн серьезно изучал молодого человека.

– Мы с вами, Хэнк, – сказал он наконец, – никогда не лгали друг другу,не так ли?

– Нет, сэр.

– Тогда я расскажу вам. В любом случае, тебе лучше знать это, Хэнк. Ведь когда-нибудь ты будешь командовать этим кораблем и этой группой. Нет, не все так хорошо. Разница в несколько секнд между установленным временем отправления и нашим фактическим, поспешным стартом не имеет значения. Но тот факт, что, пытаясь оторваться от бомбардировщиков, я должен был взлетать с ускорением, на два гравилета большим, чем было запланировано, дало нам начальную скорость, с которой мы, возможно, никогда не сможем справиться. И это серьезно.

– Я не уверен, что понимаю, сэр.

– Путешествие с одной планеты на другую, – объяснил доктор Ренн, – это не просто прыжок через пустоту. Рассчитывая наш полет к Венере, мы направили наш корабль не к самой планете, а к той точке пространства, где Венера окажется через двадцать одну неделю. Мы сделали это с учетом начальной скорости, импульса в свободном от трения пространстве и гравитационного притяжения обеих задействованных планет, а также Солнца. К сожалению, обстоятельства вынудили нас пренебречь расчетами. Таким образом, мы мы приближаемся к Венере слишком быстро и я опасаюсь, что мы можем достичь места встречи в космосе до того, как Венера приблизится к нам настолько, что сможет захватить нас в свои гравитационные тиски.

Хэнк нахмурился:

– Тогда мы должны как-то притормозить!

– Легче сказать, чем сделать, Хэнк. В будущем, возможно, настанет день, когда люди построят космические корабли, которые будут изгибаться, разворачиваться и парить в пустоте, как современные самолеты в воздухе. Но мы – пионеры космических полетов, и мы не знаем, как это делается. Мы можем немного отклониться от курса. Но по большей части мы похожи на пулю, выпущенную охотником из своего ружья. Мы определили траекторию и скорость. Остальное зависит от универсальной механики.

– Но как же, – запротестовал Хэнк, – разве мы не можем снизить скорость? Я думал, что с помощью передних реактивных снарядов…

– Ошибаешься, Хэнк. – Ренн криво усмехнулся. – Даже пермаллой имеет температуру плавления. Если бы мы запустили тормозные двигатели из наших передних ракет, летящих с такой скоростью, наш нос растаял бы, как горячее масло, под этой ужасной обратной струей. Нет, мы ничего не можем поделать, кроме как сидеть, сложа руки и надеяться на лучшее.

– А каковы шансы? – спросила Бренда.

Хэнка осенила еще одна мысль:

– А корабль Фон Адлунда? – спросил он. – Мы узнаем, улетел ли «Оберт» по расписанию?

– Если они и были, – медленно ответил старый ученый, – то они остались в милях позади нас. Слабое пятнышко в эфире, слишком маленькое, чтобы его могли разглядеть наши телескопы. Если мы снова встретимся с группой «Оберта», это будет на Венере. А теперь, Хэнк, я должен начать рассказывать тебе все об этом корабле. Ведь когда-нибудь ты передашь свои знания другим…

Так начались недели ожидания и надежды. Для Торпа они тоже были неделями тренировок. Он был был занят, и время не давило на него. Ему предстояло многому научиться. Он усердно выполнял свою работу и жизнь на этом корабле, где не было ни дня, ни ночи и только время приема пищи говорило о течении времени, протекала незаметно.

Были часы сна, часы теды, часы учебы под руководством мудрого старого доктора. Были и часы, проведенные с Брендой. Они были самыми счастливыми из всех. Но Хэнк Торп совершенно потерял счет времени, поэтому для него стало шоком, когда однажды доктор Ренн подвел его к телескопу, который был частью оборудования диспетчерской и сказал:

– Узнаешь, Хэнк? – Он настроил верньеры, затем отошел от телескопа. Хэнк посмотрел и увидел планету, которая была немного больше, чем Венера, если смотреть на нее с Земли через этот же телескоп. Это был голубовато-белый шар.

Высокое альбедо, быстро сообразил Хэнк, и, вероятно, плотная облачная структура. Затем он заметил точку поменьше, которая парила чуть выше, и внезапно все понял.

– Земля! – воскликнул он. – Земля! Но, доктор, это так далеко? Тогда мы…

– Да, Хэнк. Около 33 000 000 миль. Эти планеты-сестры приближаются к нижнему соединению.

– Тогда… – в отчаянии воскликнул Хэнк, – тогда наше путешествие почти закончилось! Я и не подозревал. Должно быть, время пролетело незаметно. Я не могу в это поверить!

– Это правда. Убедитесь сами, – доктор Ренн перенастроил прибор. На этот раз Хэнк увидел то, чего прежде не видел ни один земной глаз. Венера на таком коротком расстоянии, что прибор не мог охватить всю планету. Он мог видеть плотные облачные массы, которые покрывали планету, но он бы также он смог увидеть то, о чем всегда мечтали астрономы на Земле, – саму планету сквозь редкие разрывы в этой дымящейся ауре.

Он увидел воду, темно-синюю и блестящую, и зелень, которая могла быть только растительностью. Он повернулся к Ренн, его глаза сияли.

– Тогда у нас получится! – крикнул он.

– Если мы так близко, она должна притянуть нас! У нас получится!

– Я пока не уверен, Хэнк. – расстроено ответил Ренн. – Наша скорость немного превышает орбитальную скорость Венеры. И мы прибыли рановато для нашего космического назначения. Но… шанс есть.

– А если мы потерпим неудачу? – спросил Хэнк.

Мы обсудим это, если это произойдет. Об этом мы узнаем через тридцать земных часов.

Последние часы тянулись с томлением затянувшегося кошмара. Доктор Ренн созвал конклав космических путешественников в зале заседаний. На встрече преобладал оптимизм. Все, казалось, чувствовали, что раз уж они проделали такой долгий путь, судьба будет к ним благосклонна и подарит им счастливое приземление. По окончании собрания они разошлись по своим комнатам и начали собирать свои пожитки для отправления в Новый Свет.

Хэнк решил серьезно поговорить с доктором Ренном.

– Я не понимаю, доктор, как мы собираемся совершить посадку. Несколько недель назад вы сказали мне, что было бы самоубийством снижать скорость, запуская передние ракеты…

– Я не вводил вас в заблуждение, – сказал Ренн. – Но есть другой способ торможения, – при помощи задних реактивных двигателей…

– Задние реактивные двигатели? Но это увеличит нашу скорость!

– Нет, друг мой. Ибо сначала мы развернем наш корабль, а вы знаете, что мы можем это сделать. Серия коротких ударов правой или левой струей. Затем мы продолжим следовать намеченным курсом, но мы приближаться к планете будем задом наперед. Поскольку задняя часть построена так, чтобы выдерживать огненные взрывы, мы можем затормозить и приземлиться.

– Но, я не понимаю! Если это возможно, почему мы не сделали этого несколько недель назад и не позаботились о том, чтобы приблизиться к Венере в нужное время?

– Потому что тогда это было слишком рискованно, Хэнк. Гравитационные поля Земли и Венеры относительно невелики. Но в этой системе есть один великий фактор притяжения, с силой которого необходимо считаться, – Солнце. Если бы мы, космические навигаторы-любители, предприняли попытку развернуться и затормозить несколько недель назад, то, возможно , оказались бы погруженными с головой в Солнце.

Я не осмеливался рисковать, пока был шанс, что наши усилия увенчаются успехом.

– А если это не удастся? – спросил Хэнк.

– Тогда у меня есть запасной план, – ответил командир, – который я объясню вам, если это станет необходимо. Но, смотрите! Бартрам подает сигнал с другой башни. Пора начинать торможение!

Следующие несколько часов были наполнены бурной деятельностью. «Годдард» пришлось развернуть, чтобы он был обращен к планете. Затем впервые за несколько недель заработали двигатели. Их шум был приятной музыкой для ушей Хэнка. И осторожно, с бесконечной осторожностью Ренн отдал приказ о первых коротких пусках через задние ракеты. Это было потрясающее зрелище для тех, кто находился на борту «Годдарда». После того, как первые взрывы повалили их на пол, большинство из них благоразумно пристегнулись к своим креслам. Люди в машинном отделении работали, опираясь на опоры для ног и рук. В контрольных башнях инженеры управляли взрывными работами, сидя на плетеных стульях, которые помогали им гасить удары.

Времени для разговоров было немного. Все, что говорилось, сводилось к приказам и подтверждению их выполнения.

– Всем реактивным самолетам – огонь, Фарнелл!

– Есть «огонь», сэр!

Затем раздался взрыв. «Годдард» трясся так, что, казалось, вот-вот лопнут швы, а подтяжки порвутся, как гнилой картон. Но он устоял. Хэнк, обливающийся потом у приборной панели, торопливо прокладывал курс, подчинялась резким командам доктора Ренна, и спросил только один раз:

– Доктор, насколько близко?

– Прижимайтесь! Если мы почувствуем силу ее притяжения, с нами все будет в порядке.

Срок подходил все ближе и ближе. Хэнк не отрывал взгляда от корабельного хронометра, пока его пальцы бегали по панели. Доктор Ренн вычислил, что нулевой час равен 10.17 по земному времени, по которому работает корабль. Сейчас было десять, а притяжения все еще не было, 10.05., 10.12…

Лицо доктора Рена было измученным. В течение нескольких недель он испытывал огромное напряжение. От него зависела судьба не только этих сорока с лишним мужчин и женщин, но, возможно, и всей культуры человечества. Не было никакой возможности узнать, успешно ли немецкий корабль преодолел пустоту, как и узнать в 27 000 000 милях отсюда – превратилась ли Земля в охваченную огнем пустошь. И вот настал решающий час: 10:14, – и до сих пор корабль не почувствовал толчка, который указывал бы на то, что слабые пальцы венерианской гравитации притянули эту крошечная пылинку, кружащую в космосе.

– Бартрам! – закричал доктор Ренн. – Запустите все реактивные двигатели и продолжайте выстреливать ими!

Это было отчаянное средство, но последнее. «Годдард» появился слишком рано для своего назначения в космосе. А движение планет было неумолимым. Только затормозив корабль до опасной точки, Ренн мог надеяться на то, что…

Корабль раскачивался, кренился когда реактивные двигатели извергали свою реактивную силу, противодействуя движению вперед. Стрелка инерции замедлилась. Но неумолимая стрелка хронометра двигалась вперед. 10.16. . . . 10.17… все еще в движении.

– Вот! – внезапно воскликнул доктор Хэнк Торп – Доктор!

Все на борту одновременно почувствовали одно и то же. Корабль резко накренился. Хватка, от которой каждый из них еще глубже вжался в кресло.

Усиление искусственной земной гравитации, которая делала корабль пригодным для жизни.

– Она поймала нас! – воскликнул доктор Ренн радостно. – Венера поймала нас! Мы…

Затем слова словно замерли у него на губах, а лицо стало пепельно-серым. Потому что это ужасное давление ослабло так же быстро, как и возникло и «Годдард» снова понесся вперед по собственной инерции, проскальзывая мимо назначенного места встречи, и двигаясь по своей собственной орбите вокруг Солнца!

Хэнк закричал:

– Доктор! Что это?

Выражение лица Ренна было достаточным ответом. Его медленные слова в переговорную трубку стали горьким подливанием масла в огонь разочарования.

– Прекрати шуметь, Фарнелл! – приказал он тихо. И Хэнку и Бренде, которые ждали, надеясь вопреки всему:

– Это провал! Мы назначили встречу слишком рано.

Позже группа беглецов собралась в конференц-зале «Годдарда». Это был тяжелый удар, который они понесли. Они видели, что победа была у них в руках, Венера была в пределах досягаемости, но оставалась слишком далеко, чтобы вызвать нечто большее, чем кратковременное притяжение. Притяжение, которое скорость их летательного аппарата смогла превысить.

– Нам не хватило, – печально сказал им доктор Ренн, – всего нескольких часов. Совсем небольшая разница, и мы бы уже ступили на землю нашего нового дома. Но… – Он пожал плечами. Один из удивленных слушателей нерешительно спросил:

– Что это значит, доктор Ренн? Неужели мы обречены лететь дальше, и совсем покинуть эту солнечную систему?

– Нет. – Ренн повернулась к Хэнку. – Я говорил вам, что у меня есть запасной план, в случае неудачи? Мы вернемся к Венере.

– Вернемся? – воскликнул Хэнк. – Но вы же сказали…

Мы вернемся, – продолжил Ренн, – в свое время. Когда мы стартовали с Земли, то определили свой курс как независимый спутник материнского Солнца. Мы движемся по эллиптической орбите, которая пересекает орбиты Венеры и Земли через равные промежутки времени. Сейчас мы ничего не можем поделать, кроме как следовать этим курсом до полной резолюции.

– И если мои расчеты верны, наш путь пересечется с путем Венеры как раз в тот момент, когда мы совершим полный оборот по орбите. Наш план не потерпел поражение, он лишь был отложен.

– И это следующая встреча, – спросил Хэнк. – Когда это произойдет?

Ренн слабо улыбнулся:

– Чуть больше чем через два года, – сказал он. – Примерно через двадцать семь месяцев.

Кто-то ахнул.

– Двадцать семь месяцев, доктор! Но за это время…

– Друзья мои, опасности нет. Наши инженеры предусмотрели даже такую непредвиденную ситуацию, как эта. У нас на борту достаточный запас продовольствия, и достаточно средств для производства воздуха и воды и их очистки

– Путешествие может оказаться утомительным, но я не верю, что это окажется горькой правдой для вас, которые являются сливками американской мужской и женской молодежи. Есть много вещей, которые вы можете изучить, чтобы подготовиться к будущей жизни. Наука должна развиваться, и здесь, в бескрайней пустоте космоса, у вас есть прекрасная возможность… – На мгновение старик замолчал. – Мы также не должны пренебрегать социальной стороной нашей замкнутой жизни. Некоторые из вас женаты. Другие, как я заметил, время от времени начинают серьезно задумываться о том, чтобы сделать этот шаг.

И это правильно, и как капитан космического корабля, я полагаю, что могу воспользоваться тем же правом, что и капитан земного парусного судна, – он улыбнулся, а многие молодые пары в зале искоса посмотрели друг на друга.

Позже, в уединении рубки управления башней, Хэнк не мог сдержать своего веселья по поводу того, что он назвал "сватовством" старого капитана.

– Нам придется сменить название корабля с «Годдард», – усмехнулся он, – на свадебное Бюро "Ренн Матримониал.

Ренн тоже улыбнулся. Но за его улыбкой скрывалась многозначительность.

– Я не буду возражать, – сказал он, – Пока существуют браки, Хэнк. Я не делал этого необдуманно. Если мы хотим стать основой нового цивилизованного общества. Как первые основатели колонии в Новом Свете, мы должны следовать древнему библейскому изречению: «Плодитесь и размножайтесь».

Он посмотрел на Хэнка, затем на Бренду. Хэнк на мгновение растерялся. Затем медленно произнес:

– Я понимаю, что вы имеете в виду, доктор. И, как обычно, вы правы. – Он повернулся к девушке. – Бренда, после того, что сказал ваш отец, это может больше походить на генетический эксперимент, а не предложение. Но я думаю, ты уже давно знаешь, как я к тебе отношусь. Не могли бы вы… Я имею в виду, не могли бы мы…

Бренда улыбнулась.

– Я думаю, было бы очень уместно, – тихо сказала она, – чтобы следующий руководитель экспедиции стал первым из нового поколения мужей.

Итак, на борту «Годдарда» состоялись браки. А еще, были долгие часы учебы в дневное время, исследования в корабельных лабораториях, обмен знаниями между членами группы. Были и случаи смерти. Один – в результате несчастного случая, другой – по естественным причинам. И были болезни.

Многие еще в начале путешествия жаловались на «странное покалывание», которое пробегало по телу. В некоторых случаях это вызывало сыпь. У тех, у кого от природы светлая кожа, появлялся, своего рода, «солнечный ожог».

Прошло много месяцев с тех пор, как доктор Ренн определил, что причиной этого недомогания было космическое излучение, проникающее сквозь металлический корпус корабля. Он применил свои обширные знания для решения проблемы и изобрел изоляционный материал.

Рабочие потратили недели на то, чтобы покрыть внутреннюю часть корабля новым материалом, и периодические болезни почти исчезли.

Учеба и игры, мелочная зависть и социальные трудности – с этим приходилось сталкиваться и преодолевать. Смерть и болезни – все это было неизбежно.

Родов пока не было, хотя старый доктор Ренн с нетерпением ждал этого момента.

– Но, возможно, это и к лучшему, – сказал он однажды, – если на корабле не родятся дети. Было бы более уместно, если бы наш первый новоприбывший появился на родной земле Венеры.

– И время, – добавил доктор Хэнк Торп, – Теперь это уже скоро.

– Еще три месяца, – вздохнул его наставник. – Это кажется маловероятным, не так ли, Хэнк? И на этот раз ошибки быть не может. Я проверил и перепроверил свои расчеты. Мы не можем не совершить посадку.

Так проходили дни, превращаясь в недели. И вот, наконец, три месяца истекли. «Годдард» снова приступил к работе. Теперь задача торможения была в более умелых руках. Экипаж был астронавигатором более двух лет. Они выполняли свои задачи хладнокровно и умело. Венера на этот раз он спешила встретить «Годдард» в отведенном для него месте, словно во искупление той душераздирающей неудачи двадцать семь месяцев назад.

Наступил, наконец, тот момент, которого с таким нетерпением ждали пионеры космонавтики. В тот момент, когда под днищем корабля раздался скрежет, оглушительный треск, и наступила тишина, а голос доктора Ренна, тихо произнес:

– Выключите двигатели, Фарнелл. Мы приземлились!

Первый день на новой Земле был наполнен поразительными открытиями. Например, радостным было то, что Венера действительно совершает суточный оборот вокруг своей оси, в чем многие земные астрономы сомневались. Растительность была совершенно новой, удивительно непохожей на земную. Там были странные формы жизни, которые предстояло проанализировать. В тот первый день не было замечено ни одного крупного животного. Но биологи жадно предвкушали долгие часы наслаждения от того, как они будут классифицировать насекомых, моллюсков, бесчисленных странных существ, которые откроются им при первом взгляде.

Но они подавили эти желания. Все это могло прийти позже, а сейчас они должны были построить город.

– И еще, мы должны немедленно начать поиски группы фон Адлунда, – приказал доктор Фрейзер Ренн. – Дрэйн, вы и Лэйни как можно скорее установите коротковолновую станцию. Фарнелл отправится с группой из трех человек на самолете преследования. Начните прочесывать территорию на севере. Хэнк, мы с тобой возглавим другую поисковую группу – на юге.

Итак, в то время как остальные члены экспедиции приступили к выполнению грандиозной задачи по созданию города, на месте нетронутой дикой природы, доктор Ренн, Хэнк, Бренда и Пэт Хеншоу отправились в первое из серии путешествий на юг в поисках каких-либо следов более ранних переселенцев.

Но Венера – большая планета, и вся она казалась дикой. Поиски немцев были подобны поискам самолета в недрах земли аборигенов. Земные джунгли только усиленные в тысячу раз. Таким образом, новый город, который было решено назвать Венус-Сити, быстро рос, а два самолета-преследователя совершили множество полетов. Но поиски были безрезультатными, пока, наконец, однажды…

– Помедленнее, Хэнк! – приказал доктор Ренн. Их самолет пролетал над долиной, которую они никогда прежде не посещали в своих. Пока Хэнк закреплял штурвал, остальные трое изучали местность через свои иллюминаторы.

– Видишь что-нибудь? – спросил Хэнк.

– Я пока не уверен. Возвращайся медленно, к тому маленькому лысому холмику.

Хэнк так и сделал, пожав плечами. Это был не первый случай, когда отблеск солнечного света на поверхности горного озера вводил их в заблуждение и начинало походить на бессмысленный поиск. Даже Ренн начал признавать это.

Их запасы бензина подходили к концу и если в ближайшее время они не найдут никаких следов другого корабля…

– Папа! – взволнованно воскликнула Бренда. – Это «Оберт», я его ясно вижу! Смотри, Хэнк там!

Хэнк посмотрел вниз, и его сердце подпрыгнуло от радости. Бренда была права. Это был пропавший «Оберт». Он приземлился, но как! Не вертикально, как планировали его создатели, а на бок. Зияющая дыра портила серебристый блеск прочного пермаллоя. Должно быть, это была ужасная авария, которая привела к таким повреждениям.

– Пригнись, Хэнк! – взмолился доктор Ренн. – Ты сможешь приземлиться в этом месте?

Но Хэнк уже направил крошечный самолет вниз и заскользил по небольшой поляне. Он ударился о землю, и расстояние между ними было невелико. В одно мгновение все четверо уже мчались к разбитому «Оберту».

Но даже еще не приблизившись, Хэнк понял, что поиски были напрасны. Если бы кто-нибудь выжил в той катастрофе, вокруг космического корабля сейчас был бы город, точно так же, как вокруг «Годдарда». Но это место было пустынным. Их крики не разбудили ничего, кроме эха, отражавшегося от соседних холмов.

Или нет?! Кто-то услышал их крики. Когда они приблизились к расколотому воздушному шлюзу, из корабля выскользнуло призрачное существо, бросило испуганный взгляд в их сторону, а затем поспешило укрылось в ближайшем лесу. Хэнк взволнованно схватил жену за руку и закричал:

– Бренда, ты видела это?

Она видела. Ее рука под его рукой задрожала, потому что сбежавшее голо-волосатое существо не было человеком. Оно больше походило на чудовищную пародию человека. Ноги у него были короткие и кривые, а руки такие длинные, что костяшки пальцев царапали землю. А его голова – доктор Торп тоже содрогнулся при воспоминании об этом отвратительном, обвисшем теле, и выпирающем, похожем на мешок животе.

Они вошли на корабль.

– Вы с Брендой осмотрите каюты и актовый зал, – приказал он. Доктор Ренн, мы с Хеншоу заглянем в рубки управления и машинное отделение.

Они разошлись. «Оберт» был построен по тем же планам, что и «Годдард», и молодой паре не потребовалось слишком много времени, чтобы найти нужные помещения, и еще меньше понадобилось, чтобы узнать судьбу злополучных пассажиров корабля…

Прошло два года. И, как и на Земле, на Венере были микрокосмы, это избавляло от мертвых. Зрелище было не из приятных даже сейчас. После того, как третья каюта поведала свою немую историю, а актовый зал добавил к ней свои свидетельства… Хэнк снова взял жену за руку, на этот раз нежно.

– Пойдем, Бренда, – сказал он. – Теперь мы все знаем.

Затем он вздрогнул. Потому что из носовой части корабля донеслись крики, за которыми последовал лай автоматического оружия!

Они вдвоем помчались по коридору к контрольной башне. Когда они приблизились к комнате, дверь внезапно распахнулась, и из нее выпрыгнуло не одно или два, а целых полдюжины волосатых чудовищ, похожих на то, что они видели снаружи.

Похожие, но не совсем одинаковые. Ибо, как только его рука потянулась к кобуре с пистолетом, доктор Хэнк с ужасом осознал, что эта абсурдная раса могла быть создана только одним способом: каждый ее представитель был вариантом антропологической темы!

По коридору к ним мчалось существо с дикими глазами, которое бегало на трех ногах! А у суровой женщины в дверях, прижимавшей к груди ребенка, было четыре руки, а сам ребенок был двухголовым чудовищем с вялыми губами!

Они были высокими или низкорослыми, худощавыми, как скелет или с комками раздутого жира. Но все были напуганы. Один взгляд на пистолет в руке Хэнка, и они все разбежались в полудюжине разных направлений, – по боковым коридорам, в комнаты. Один из них выпрыгнул из разбитого иллюминатора, не обращая внимания на то, что земля была на добрых пятьдесят футов ниже.

– Папа! – закричала Бренда. – Хеншоу!

Они ворвались в башню, и там Бренда со стоном упала на колени рядом с доктором Ренном. Лицо Хеншоу было белым. Он что-то бормотал.

– Эти проклятые… эти проклятые твари! Комната была полна ими. Они, должно быть, жили здесь. Когда мы вошли, они набросились на нас, как загнанные в угол крысы. Я убил вон того, – он указал на гротескное существо с раскачивающейся спиной, которое безмолвно лежало на полу, – но один из остальных ударил доктора Ренна гаечным ключом.

Его голова, Хэнк уже видел эту рану. Теперь он стоял на коленях, осматривая ее более внимательно. Он поднялся, стиснув зубы. Бренда сказала тихо, с надеждой и страхом:

– Хэнк, мы должны доставить его в Венус-Сити.

– Немедленно, – мрачно сказал доктор Торп. – Немедленно. Нет, Хеншоу, я заберу его. А вы понесете это, – он указал на убитого, – Мургатройд и другие врачи захотят посмотреть, что за форма жизни противостоит нам здесь.

Хеншоу кивнул и с отвращением наклонился, чтобы поднять гротескный труп. Хэнк взял неподвижное тело доктора Ренна на руки, повернулся и механически зашагал к самолету.

Он даже не заметил, что по щекам у него текут слезы…

***

Мургатройд вышел из медицинской комнаты, увидел Хэнка и Бренду и сдержанно кивнул.

– Вы можете войти, – сказал он.

Бренда спросила:

– Это его не потревожит, доктор?

Мургатройд покачал головой.

– Сейчас его уже ничто не потревожит. К тому же, он сам хочет поговорить с вами.

Они вошли. Фрейзер Ренн был смертельно бледен, но лицо его было спокойным. Потом Ренн заговорил.

– Бренда, – сказал он. – Хэнк. Я рад, что вы пришли. Жаль, что я должен покинуть вас именно сейчас, как раз в тот момент, когда мы собирались совершить такие великие дела. Такие… великие дела.

Его голос перешел в шепот. Бренда подавила рыдание. Хэнк твердо сказал:

– Это чепуха, доктор. Просто рана на голове. Через неделю или около того…

Ренн легким жестом заставил его замолчать.

– Нет, Хэнк. Мургатройд сказал мне. Я заставил его. Давайте не будем терять времени даром. Есть много вещей, о которых я должен рассказать тебе, прежде чем уйду, – он закрыл глаза, как будто это могло придать ему сил, – Хэнк, те твари, которых мы видели в «Оберте»…

– Мы их выследим! – Хэнк нахмурился. – Мы уничтожим их всех до единого. Я даю вам слово!

Доктор Ренн слабо покачал головой.

– Это то, чего ты не должен делать, Хэнк, ни при каких обстоятельствах. Они – твоя забота, твой самый священный долг. Вы должны постоянно защищать их. Потому что теперь я знаю, кто они, или что они из себя представляют.

– Вы помните радиацию, от которой мы заболели на «Годдарде»? Я должен был догадаться, когда мы впервые анализировали болезнь, о серьезной опасности, которой мы подвергаемся. Потому что я знал об экспериментах Мюллера над дрозофилой, и знал, что доказано воздействие рентгеновских лучей приводит к изменению генов.

Глаза Хэнка расширились. Он поперхнулся:

– Вы хотите сказать, что эти дикие лесные твари – остатки…

– Да, мой мальчик… Остатки несчастной экспедиции фон Адлунда. Это те, кто выжил в катастрофе. Каким-то образом во время полета «Оберта» постоянная бомбардировка космическими лучами вызвала изменения в генах пассажиров. Это привело к тому, что они стали… монстрами.

– Но, – недоверчиво запротестовал Хэнк, – если семинедельное воздействие на них вызвало такие изменения, то как же мы…

– Я не знаю, Хэнк. Вселенная устроена странно. Возможно, дело в изоляции, которую мы установили. Возможно, дело в том, что мы находились в открытом космосе гораздо дольше, и наши тела медленно приспосабливались к переменам. Я задавался этим вопросом. Скажи мне, среди нашего народа не было мутаций, не так ли? Вы не заметили у наших колонистов каких-нибудь необычных физических особенностей?

Хэнк внезапно взглянул на Бренду. Тревога, бившаяся в его сердце, отразилась в его глазах. Ренн перехватил их испуганный взгляд. Он умолял:

– Хэнк, ты заметил какие-нибудь перемены? Скажи мне. Мы никогда не лгали друг другу, ты и я.

Хэнк заставил себя покачать головой.

– Нет, доктор, – сказал он. – Никаких изменений не произошло.

Хорошо! – вздохнул Ренн. Его пальцы тщетно теребили простыню, а в глазах было отрешенное выражение. – Я бы хотел, хрипло прошептал он, – чтобы у меня исполнилось одно желание. Я надеялся увидеть… первого ребенка… родившимся в нашем новом доме.

Глаза Хэнка внезапно затуманились, и он снова посмотрел на Бренду, и в ее глазах появилось понимание. Она нежно наклонилась.

– Папа, – выдавила она, – тебе будет легче узнать, что мы с Хэнком… ждем…

Глаза старика загорелись. Он с трудом повернулся к Торпу.

– Ничто, – сказал он, – не могло бы сделать меня счастливее. Позади нас, Хэнк, Земля умирает от рака войны, а здесь ты должен построить прекрасный новый мир, основанный на мире, любви и взаимопонимании. Из ваших чресел должна родиться новая раса. Плодитесь… и размножайтесь....

После этих слов он умер.

Долгое время двое молодых людей молча стояли рядом со своим погибшим лидером. Затем с бесконечной нежностью Хэнк увел Бренду. Она безудержно рыдала, но это были слезы упрека.

– Это было жестоко и бессердечно, Хэнк – она плакала, – Но я должна была сказать ему это. Должна была! Он так сильно хотел это услышать Я должна была ему сказать…

Доктор Хэнк Торп поцеловал свою жену, которая навсегда останется для него самым близким из людей.

– Я рад, что ты это сделала, – сказал он. – Но теперь мы знаем, почему у пассажиров «Годдарда» не родилось детей. Лучше бы твой отец никогда не узнал, что радиация действительно повлияла на нас – все мы стерильны.

Угроза с Меркурия

Опасности, которые казались частью фантазии, подстерегали Бьюикса Карсона на этой холодной, темной стороне Меркурия, когда он мчался навстречу жутким созданиям из пламени. Они окружили неумолимой яростью анти-ада его, одушевленных спутников и прекрасную земную девушку

Базз Карсон, главный космический разведчик корпорации «Галактик Металс», зажал контейнер с проволочной сеткой под мышкой и легко перепрыгнул через последнюю из зазубренных сорокафутовых трещин, отделявших его от крейсера. Сквозь зеленый кварцитовый шлем его прочный корпус причудливо мерцал в безжалостном солнечном свете. Когда он приблизился к кораблю, группа округлых коричневых фигурок, столпившихся у воздушного шлюза, начала подпрыгивать и извиваться в ожидании. Базз ухмыльнулся.

– Приглашенный на прием, – весело пробормотал он. – Карсон из «Галактик» пользуется большим успехом благодаря меркурианским шарикам. О, привет! Возьми это полегче, Ролли!

Один из возбужденных Ролли радостно подпрыгивал вверх-вниз, прижимаясь своим упругим, как резина, телом к скафандру Карсона в приступах радостного предвкушения. Услышав слова космического разведчика, он превратился в дрожащий комок горячей кожи, а затем плавно и легко покатился в сторону входа в крейсер. Карсон опустил свою ношу.

– Ладно, Ролли, – добродушно сказал он. – Вы знаете здешние правила. Кто из вас сегодня почетный гость?

Ближайший к шлюзу Ролли весело подпрыгивал вверх-вниз. Остальные задумчиво откатились назад и рассредоточились по всему кораблю. Базз взял крошечного меркурианца в одну руку.

– Ладно, – ухмыльнулся он. – Заходи, приятель, и остынь.

Он взял свой контейнер с образцами и нажал кнопку на воздушном шлюзе. Остальные «Ролли» смотрели, как он исчезает за стеной из гладкого металла, а затем быстро покатились по твердой, обожженной солнцем поверхности, на меркурианской равнине, чтобы спрятаться в неровных, тенистых пещерах.

Внутри космического корабля, пока Базз снимал с себя громоздкий скафандр-рефрижератор, необходимый для жизни на самой отдаленной планете, гость Ролли в бешенной радости метался по гладкому полу, прохладному металлическому полу. Подпрыгивая, он кружил по комнате, описывая головокружительные круги, его крепкое маленькое тельце шлепалось о пол и стены в безумном восторге, когда он наслаждался восхитительной прохладой нормальной земной температуры.

Базз хихикал, наблюдая за этим.

– Ты славный малый, Ролли, – сказал он, – хоть и выглядишь как крутой баскетболист. Как насчет того, чтобы принять приятный прохладный душ?

Ролли радостно запрыгал по полу на босых ногах.

– Ух ты! Да ты горяч! – воскликнул Карсон. Он снова ухмыльнулся. – Ладно, мой сферический друг, давай-ка побалуем себя вкусной земной водой.

Землянин и существо с Меркурия вместе наслаждались роскошью душевой кабины космического корабля.

Базз, наслаждавшийся буйством мыльной пены и прохладной воды, смутно уловил другой звук, пробивающийся сквозь шипение душа. Металлический стук. Как будто кто-то стучал по корпусу крейсера. Он криво усмехнулся.

Слышится всякое! – пробормотал он безрадостно. – И неудивительно, после двух лет одиночества в этом проклятом «хотбоксе» раскаленной планеты! Прости, Ролли. Не в обиду тебе и твоим приятелям. Но…

Звук снова достиг его ушей. На этот раз он был отчетлив. Кто-то, или что-то колотило в воздушный шлюз! Но что? Или кто? На одиноком Меркурии? Базз нахмурился. Если это были те проклятые Роллы…

Он поспешно набросил на бедра банное полотенце и направился через космический корабль к воздушному шлюзу. Он задержался возле своего рабочего стола, чтобы взять металлическую ручку, затем нажал на рычаг, который открывал замок изнутри. Шлюз заскрипел и зашипел, медленно открываясь. Базз сердито шагнул вперед.

– Я же говорил вам, ребята, – нетерпеливо начал он, – что вы можете заходить сюда только по о…

Его рот, застывший на полуслове, от удивления превратился в круглую букву «О». Фигура, стоявшая перед ним, принадлежала человеку! Более того, это была девушка! Базз сглотнул и покраснел, внезапно вспомнив о своем скудном набедренно-банном полотенце.

– Ого! Держи себя в руках! – выдохнул он. – Проходи и садись. Я сейчас вернусь! Отчаянно кутаясь в полотенце, он побежал через весь этаж в душевую. К великому неудовольствию безмятежного Ролли, он выключил воду, быстро оделся и бросился обратно к своей гостье. Ролли тащился за ним, уныло роняя холодную воду из глубоких пор своей жесткой шкуры.

Его гостья сняла тяжелую космическую броню и теперь нежилась в легкой изящной блузке и шортах, которые обычно носили на Земле летом. Ее волосы были густого теплого каштанового цвета оттенок каштанового, а ее глаза, холодные и насмешливые, были подобны безоблачному небу над Марсом. На ее слегка широких губах с очаровательным изгибом играла слабая улыбка. Она встала и протянула руку в универсальном земном приветствии.

– Привет, изгнанник, – улыбнулась она. – Ты удивлен, увидев меня, не так ли? Или ты всегда приветствуешь своих посетителей с тростью в одной руке?

– Д-да, – пробормотал Карсон. – Я имею в виду… о, нет! Конечно, нет! Я думал, ты любитель Ролли. Я имею в виду, я думал, что Ролли – это вы. О, черт возьми! Я имею в виду, что за два года, проведенных здесь, я не видел ни одного землянина.

Девушка на мгновение нахмурилась, а в ее проницательных голубых глазах появилось подозрение.

– Два года, говорите?

Базз поймал этот изучающий взгляд и усмехнулся.

– Не пугайтесь, я не помешан на космосе, если вас это интересует. Это был просто шок от того, что я на самом деле увидел другого человека, который на минуту расстроил меня. И как раз перед вашим приходом на улице была целая стайка Ролли.

– Ролли? Что такое Ролли?

– Я их так называю. – Объяснил Базз. – Коренные жители этой части Меркурия.

Возможно, единственные коренные жители. Я покажу вам одного.

Он повернулся и окликнул своео меркурианского гостя гостью, который уютно устроился под электрическим холодильником на камбузе.

– Эй, Ролли! Выходи и познакомься с земной девушкой!

Земная девушка, в свою очередь, широко раскрытыми от удивления глазами смотрела, как влажный кусок кожи приятно прокатился по комнате, для пробы обвился вокруг ее ног, обутых в сандалии, а затем степенно подпрыгнул вверх-вниз, как бы подтверждая, что его представили. Базз похлопал по крошечному Меркурианцу и мягко подтолкнул его к кухонному проходу. Ролли быстро развернулся, а затем юркнул в свое логово под холодильником.

– Это Ролли, – объяснил Карсон. – Маленькие футбольные мячики, но они дружелюбные. Единственная возможная форма животной жизни, которая может существовать здесь, на солнечной стороне Меркурия. Среднесуточная температура здесь 450 градусов по Фаренгейту – и всегда день, поскольку эта сторона планеты всегда обращена к Солнцу. Прочная кожа Ролли защищает их от ужасающего солнечного жара, а их форма позволяет им безопасно передвигаться по каменистой, изрытой ямами поверхности планеты. А они любят прохладу! Я разрешаю им навещать меня по очереди с тех пор, как приземлился здесь. Дай ему холодный душ – и ты обретешь друга на всю жизнь.

– Но… но он, кажется, понял, что ты сказал?

– Конечно. Ролли понимают каждое ваше слово. Что-то вроде телепатии, я думаю. И они очень умные маленькие существа. Но поскольку у них нет голосовых связок, они не могут отвечать. Если бы не это, они были бы чертовски хорошей компанией. Но скажите, кто вы? И откуда? Где ваш космический корабль?

– Пожалуйста, отвечу по очереди, – рассмеялась девушка. – Прежде всего, я Джерил Морроу, специалист по рудным продуктам из «Галактик Металс», послана сюда за вашим отчетом. Я прибыла полчаса назад по земному времени. Приземлилась как можно ближе к вашему крейсеру, который заметила со стратостата, и подошла к нему.

– Значит, вы знаете, кто я?

– Естественно. Я знаю о вас все, кроме того, что вы узнали с тех пор, как возглавили эту станцию. Это то, что компания хочет, чтобы я выяснила. Ваш срок полномочий заканчивается в следующем году, и они хотели бы привести все ваши дела в порядок для следующего меркурианского разведчика.

– Меня это вполне устраивает, – весело сказал Базз. – Вы и представить себе не можете, как приятно было бы мне сейчас взглянуть на старую Мать-Землю. Моря, облака и снег. И времена года. И ночь! О боже! Чтобы для разнообразия увидеть, как садится солнце, и как темнеет небо. Я почти забыл, как выглядит ночь.

– Это странно! Вы, должно быть , часто бывали ночью на темной стороне Меркурия.

– Темной стороне? – Карсон изумленно уставился на девушку, затем медленно покачал головой. – Нет, мэм! Только не мистер Карсон, леди. Он держится подальше от темной стороны Меркурия!

– Я не уверена, что понимаю вас, – медленно произнесла девушка. – Вы хотите сказать, что не проводили никаких расследований на другой стороне планеты?

– Моя дорогая юная леди, – серьезно сказал Базз, – есть вещи, с которыми даже космический разведчик не решается встретиться лицом к лицу. Я имею в виду те вещи, которые его не касаются. Это то, , что за две недели уничтожило станцию «Темная сторона Галактики», не оставив после себя даже следа, то, что мелькает в сумеречной зоне, , когда вы проходите рядом с границей.

– Вы хотите сказать, что вы… боитесь? – недоуменно спросила девушка.

– Боюсь? Да я до смерти напуган! Я просто окаменел. И не смотрите так удивленно. В конце концов, здесь, на солнечной стороне Меркурия, достаточно сырой руды, чтобы обеспечить Галактику на три столетия. Почему я или любой другой должен испытывать судьбу, отправляясь прямо в логово народа пламени?

– Это не причина отказа, – сказала Джерил. – Дело в том, что ваша работа заключается в изучении руд Меркурия для «Галактик», а не в том, чтобы потратить два года на изучение половины планеты. Вы должны предоставить мне отчет о металлах темной стороны.

– Послушайте, – нетерпеливо сказал Карсон, – У меня есть подробные отчеты по всему обитаемому Меркурию. У меня есть образцы и анализы всех видов металлов, которые встречаются на этих неровных холмах и равнинах. Я проанализировал фрагменты золота, серебра, платины, иридия, теллия со стороны Солнца. Само собой разумеется, что остальная часть планеты такая же. Но я приму это как должное и не собираюсь переходить на темную сторону ни из-за какого-либо человека – или из-за какой-либо девушки!

Джерил Морроу резко поднялась.

– Мистер Карсон, – холодно сказала она, – я старалась быть вежливой. Но вы навязали мне свою позицию своим нелепым поведением. А теперь слушайте внимательно. Мне нужен отчет о темной стороне, можете считать это приказом!

Карсон поднялся и его щеки пылали.

– Я всегда знал, – сердито сказал он, – что женщина в космосе – это женщина без мозгов! А теперь слушайте вы! Если вам нужен отчет о темной стороне, вы можете получить его сами. И можете считать это отказом!

Взгляд девушки медленно скользнул по подтянутому телу Карсона. Когда она заговорила, в ее голосе звучала насмешка.

– Вы трус, не так ли? Я не думала, что какой-то мужчина может быть таким, каким, как мне говорили, ты был на Земле. Хорошо, мистер Карсон, я сама подготовлю этот отчет. Я покажу вам, действительно ли женщины-космонавты дуры. А когда я вернусь в штаб-квартиру, мы посмотрим, что скажет «Галактик» о своем великом разведчике.

Карсон сурово сжала губы.

– Если вы знаете, что здесь безопасно, – выдавил он из себя, – вы останетесь там, где безопасно!

– Я пойду туда, куда захочу, – твердо сказала девушка. Она ловко надела свои космические доспехи и встала перед Карсоном. В переговорном устройстве ее шлема звучал металлический голос. – Вы еще не передумали?

– Нет!

– Очень хорошо, – Джерил Морроу направилась к воздушному шлюзу. – Вы можете развернуть свою короткую волну до отметки 9.56. Я отправляюсь на темную сторону, чтобы основать исследовательскую базу. Я дам вам знать, как у меня дела. До свидания, мистер Карсон! Воздушный шлюз снова астматически захрипел, когда она вошла в него. Базз быстро шагнул вперед.

– Мисс Морроу! – крикнул он. Но ответа не последовало. Внешний люк с лязгом закрылся. Базз с мрачным видом подошел к приборной панели и включил коротковолновое радио. Слегка остывший мячик лениво прокатился по полу и устроился у его ног.

– А, это ты! – свирепо спросил Карсон. – Интересно, вы одного пола? Или здесь

есть и женские роллы?

Ролли раздраженно заерзал. Базз вздохнул.

– Ну что ж, думаю, это не имеет никакого значения, – сказал он. – У девчонки Ролли все равно не было бы рыжих волос или дурного нрава. Я имею в виду… – внезапно он крикнул в сторону радиоприемника. Радиоприемник загудел и запищал. Затем, словно в ответ на свой комментарий, он услышал спокойный голос Джерил Морроу.

– Вы на связи, мистер Карсон? Очень хорошо. Оставьте свои приборы там, где они есть. А теперь я отправляюсь на темную сторону. Раздался легкий насмешливый смех. – Посмотреть на ваших страшилищ. Свяжусь с вами позже…

– Эй! Ради всего святого, остановитесь! Что за..!

Базз уставился на нее в шоке и недоумении. Казалось, что Ролли внезапно сошел с ума. Перестав быть спокойным и расслабленным, крошечный меркурианец начал бешено колотить перед ним вверх-вниз.

Тук-тук-тук! его маленькое кожистое тельце стучало по твердому металлическому полу. Тук-тук-тук!

Карсон наблюдал за этим. И тут он внезапно понял, что это не просто случайность. За бешеной активностью безмолвного шара скрывался какой-то скрытый смысл. Что-то необычайно взволновало маленького посетителя. Может быть, это радио? Что-то в словах Джерил? О темной стороне?

Он стремительно развернулся в сторону подпрыгивающего Меркурианца.

– Ролли, в чем дело? Ты хочешь что-то узнать о темной стороне?

Ролли лежал тихо, подрагивая от сдерживаемого возбуждения.

– Подпрыгни один раз, чтобы сказать «да», и два раза, чтобы – «нет», – приказал Базз. – Все дело в темной стороне, Ролли?

Ролли выразительно подпрыгнул, а затем замер в напряженной тишине.

– Там опасность? – неистово продолжал Базз. Его маленький друг снова подпрыгнул, издав один громкий звук.

– Какая опасность? От людей? О, черт возьми! Ролли, если бы ты только мог говорить! Подожди минуту. У меня получилось! Если я последую за ней, смогу ли я помочь? Смогу ли я защитить ее?

Тук-тук. Зловеще. «НЕТ».

– Тогда как? – нетерпеливо Карсон ухватился за слабую соломинку. – Ты можешь помочь ей, Ролли?

Осторожное постукивание, за которым следует быстрое «тук-тук».

– Да? Нет? Базз нахмурился. Затем, – Я понял! Не ты один, а ты итвои братья! Это все?

Затаив дыхание, он наблюдал, как Ролли постучал один раз. Затем он начал натягивать на себя космическую броню. Ролли с готовностью подкатился к воздушному шлюзу и замер в ожидании. Через несколько минут они уже стояли на горячей сухой равнине за пределами крейсера. Карсон пронзительно присвистнул. В ответ на сигнал землянина из сотен скалистых пещер в абсолютной пустоши быстро выкатились коричневатые шары. Из расщелин и трещинообразных образований, крошечные Ролли, кувыркаясь, летели к космическому крейсеру. Они остановились в густом окружении перед землянином, с любопытством переминаясь с ноги на ногу. Карсон чувствовал себя глупо, стоя там и разговаривая с группой горячих маленьких баскетбольных мячей, но за его ощущением абсурда скрывалась более сильное чувство. Страх.

– Ролли, – сказал он, – что-то не так. Я не уверен, что понимаю, в чем дело, но ваш собрат понимает. Девушка с Земли, новенькая здесь, только что перешла на темную сторону планеты.

Казалось, что по кожистым телам пробежала дрожь. Напряженные нервы сжались в комок.

– Я понимаю, что вы, Ролли, в состоянии помочь ей. Вы поможете?

Ролли резко подались вперед и в едином порыве устремились к нему. Карсон нажал на кнопку, открывающую воздушный шлюз. Горячие коричневые шарики закачались у его ног, заполняя корабль.

– Тогда вперед! – крикнул Базз. Собирайтесь! Мы идем за ней. На темную сторону!

В том, как этот жизнерадостный голос периодически звучал по одностороннему радио, была какая-то жуткая насмешка. Стоя у пульта управления, Базз беспомощно скрипел зубами, слушая издевательские колкости Джерил…

– Уже почти преодолела горы, и очень жаль, Карсон, что тебя нет со мной. На них так приятно смотреть, когда они переливаются малиновым и золотым в лучах яркого солнца. Надеюсь, ты когда-нибудь найдешь время их посмотреть. Но, возможно , они слишком близки к сумеречной зоне, чтобы понравиться тебе…

Корабль сотрясала вибрация. Его обычная устойчивость была нарушена из-за безумного ускорения, которое Карсон преодолевал с помощью реактивных двигателей. Главные трубы космического крейсера превратились в пылающие фонтаны огня в меркурианском слое, а сам корабль превратился в сверкающую серебристую полосу, описывающую дугу над крошечной металлической планетой. Мощные двигатели взвыли и застонали, когда Базз перевел рычаг управления на максимальную скорость.

– …теперь впереди видна сумеречная зона, – продолжал невозмутимый голос. – Странно. Я должна была ожидать, что здесь есть какая-нибудь растительность, но здесь ее нет. И теперь я вижу впереди тонкую черную линию, Карсон, а над ней и за ее пределами темнота висит бархатным занавесом. Это напомнило мне – ты ведь хотел снова увидеть ночь, не так ли? А я вижу ее. Возможно, тебе следовало пойти со мной.

Сквозь оптические линзы Карсон мельком увидел маленький, быстро движущийся космический корабль. Ее корабль. Он был впереди и стремительно приближался к границе темной стороны. Его охватило ликование. У него может получиться! Возможно, ему удастся остановить ее до того, как она перейдет границу, обосновавшись на этой негостеприимной, мрачной местности. . .

– Я выключаю охладители и включаю обогреватели. Здесь нет яркого солнечного света, Карсон. Становится совсем темно…

Значит, она добралась до цели! Она прошла через сумеречную зону. Она на темной стороне!

– Да чтоб тебя! – прокричал Карсон в радио. – Черт бы побрал твой упрямый космический корабль! Обернись! Вернись! Не приземляйся там!

– Но здесь не совсем темно… – В голосе девушки послышались странные, напряженные нотки неуверенности. Пачки шоколадных батончиков, сложенные кучками коричневой формы рядом с Карсоном в рубке управления, задрожали, как твердое тело. Один из них с грохотом отскочил к потолку. …там двигаются странные маленькие зеленые вспышки сквозь темноту. Странно. Что-то вроде огня Святого Эльма, я полагаю. Или что-то вроде блуждающего огонька. В любом случае, я понимаю, чем вызван твой страх перед «народом пламени», Карсон. Но ты ошибался. Теперь я вижу их совершенно отчетливо. Это вообще не существа. Просто атмосферное явление холодного воздуха.

Карсон застонал и тщетно дергал и без того натянутые рычаги управления. И еще один всплеск невероятной скорости! Он слишком хорошо знал эти «зеленые сигнальные ракеты»! В любом случае, он знал, на что они способны. Он был членом

группы, которая отправилась на поиски того, что осталось от несчастной базы Хендерсона на темной стороне.

Тогда он увидел сверху эти выжженные черные рубцы на унылой, покрытой инеем почве темной стороны, увидел – и содрогнулся. А затем все понял и вернулся к безопасности, свету и теплу солнечной стороны. Если эта девушка посадит свой корабль…

– Джерил! – воскликнул он. Но, даже произнося эти слова, он знал, что они напрасны. Она тоже говорила по рации:

–…приземляюсь, – произнес тот же смеющийся голос. – Я должна прервать связь на минутку. Присоединюсь к диалогу позже…

Внезапно в кабине патрульной машины Карсона стало темно. Сквозь непроглядную тьму его пальцы нащупали выключатель и нажали на кнопку. Он тоже прошел через сумеречную зону. Он достиг мрачной темной стороны. Но не будет ли слишком поздно? Он быстро включил поисковый луч и описал широкую дугу в направлении земли, отыскивая корабль Джерил. Один из Ролли настойчиво подпрыгивал у его ног. Он посмотрел вниз. Все остальные столпились у воздушного шлюза, и их массивные коричневые тела казались удивительно приятными в этой странной, застывшей тишине. Карсон понимающе кивнул. Он вдруг обрадовался, когда другой корабль и снова повернулся к панели управления. Костяшки его пальцев побелели на тяге.

Внезапно раздался громкий крик через узкую диспетчерскую. Джерил в ужасе крикнула:

– Карсон! Базз! Помогите! – На мгновение вспыхнули помехи, затем раздалось жужжание, – ты был прав! Они живые! Я имею в виду, зеленые существа. Я вижу их сквозь периленс, они собираются вокруг меня. Их сотни. Они собираются вместе. Теперь они движутся к космическому кораблю! И мое управление не работает! Базз, они напали на меня! Свет погас! Выключен! Это ужасное море черноты. И эти зеленые вспышки приближаются к моему кораблю…

Крупные капли пота выступили на глазах Карсона. Холодный пот стекал с его лба. Его сильные руки дрожали на рычаге управления. Беспомощный! Пойманный в ловушку этой проклятой зеленой ордой. Но где? Во имя Девяти планет, где? Его глаза, прикованные к периленам, уловили прерывистый отблеск зловещей зелени. Он поспешно развернул корабль к отвратительно светящемуся пятну. Это была она! Это был приземлившийся корабль, окруженный огненным народом из ледяного ада темной стороны. Руки Карсона, стальные, как когти робота, развернули корабль в парящий круг. Горящие ракетные трубы задохнулись и внезапно погасли, когда Карсон устремился вниз, как вопящий демон возмездия. Времени на осторожное приземление не было. Радио уже трещало от избытка помех, слова девушки доносились прерывисто:

– …не боюсь умереть… но… я должна была поверить в то, что ты мне сказал… Базз… Если бы я только… – Затем земля стала ощутимой силой, поднимающейся, чтобы обрушиться на корабль. Безрассудно Базз выпустил ошеломляющий отталкивающий луч из носового реактивного двигателя. Корабль тряхнуло и он накренился, а затем со

скрежетом опустился на землю.

В мгновение ока Карсон оказался у воздушного шлюза, а его рука лежала на рычаге открывания. Дверь распахнулась и вдруг что-то твердое сильно ударило его в грудь, сбив с ног, как кеглю. Один из Ролли! И Карсон понял смысл этого грубого предупреждения. Это была их битва, а не его! Ошеломленный, он пополз обратно в рубку управления и сфокусировал периленс на неровном выступе ландшафта темной стороны Меркурия.

На другой стороне мрачной и пустынной замерзшей равнины, менее чем в пятидесяти футах от его крейсера, находился другой космический корабль. Темная, угрюмая масса, неосвещенная и мрачная. Вокруг него кружил все сужающийся круг. Внизу стояло множество зеленоватых людей из пламени. Их омерзительно фосфоресцирующие тела бледно мерцали на фоне ужасной тени. Они были ростом в два человеческих роста. Тонкие, постоянно меняющиеся сгустки света, мерцающие, как холодное пламя далекой Земли. Из их гибких тел снова и снова вырывались странные псевдоподии пламени. Жуткие эманации, имитирующие конечности существ из плоти и крови. Не было никакой узнаваемой субстанции или формы, из которой они состояли. Только постоянный поток дрожащего движения, какой-то зловещий и угрожающий. Их свет не был просто от/блеском. Он казался самодостаточным и всепоглощающим. Неразрывный круг, окружавший другой корабль, теперь был разорван. Некоторые из людей пламени заметили новый крейсер. Крошечная группа существ из зеленого пламени уже двигалась по металлической равнине, чтобы разобраться, в чем дело. В их прерывистом мерцании чувствовалось трепетное возбуждение, в холодном присутствии – что-то вроде жадного, облизывающего голода.

Чувство отращения охватило Карсона с ного до головы. Затем он развернул перила, чтобы увидеть воздушный шлюз своего собственного корабля. Тьма! Черная, глубокая, непроницаемая тьма! Базз закусил губу. Уже вышли Ролли? Где-то в этой мрачной пустоте они организуются, формируют свои ряды для какой-то странной войны. Он нигде не мог их увидеть. Что же случилось с этими подпрыгивающими, пузырящимися маленькими сферами дружелюбия?

И вдруг, на удивление, что-то произошло! Один из существ из зеленого пламени, ближайший к кораблю Карсона, скорчился, словно в судорогах боли, превратился в высокую спираль зеленоватого пламени, которая взвилась к черному небу – и исчезла! На ее месте появилась другая фигура. Пламя теплого рубинового света, которое пульсировало и пылало с пылом воинства мстителей!

Базз ахнул! Это было невозможно, но это было правдой! Должно быть, это дело

рук Ролли. Битва началась. Еще один из людей зеленого пламени выстрелил, подобно ракете, в струящуюся спираль боли, задрожал и превратился в пылающее красное пламя. И еще … и еще! Внезапно среди горстки захватчиков началась паника, и те немногие, кто был на крейсере Карсона, словно блуждающие огоньки, бросились назад, чтобы защитить своих собратьев. Орда зеленых демонов сгустилась как зловещее собрание. Колеблющиеся щупальца духовного света окутали обитателей темной стороны, и зловещая пульсирующая сила сотрясла их ряды. Одна из зеленых вспышек вырвалась из-за носа крейсера девушки. Там, где он обнимал космический корабль, гладкий металл был обуглен и почернел, глубокие борозды прожжены.

Голос Джерилл прозвучал из рации внезапно, как звон колокольчика, чистый и пронзительный, – Базз! Ваш корабль! Я вижу его, он в поле зрения. Значит, вы прилетели? Но что происходит? Зеленые штуки исчезают. Что это за красные языки пламени? Они тоже враги? Или друзья? Ты привел их с собой? На мгновение воцарилась тишина, затем голос девушки внезапно оборвался от ужаса:

– Разбудите мой корабль! Он сломан. Он горит! Воздух выходит!

Карсон мучительно ждал ее следующих слов. Холодный пот выступил у него

на лбу, чья-то рука сжимала его горло.

– Я надеваю свой космический костюм, – снова раздался женский голос. 1- Я собираюсь попытаться пробиться через них к твоему кораблю. Если я потерплю неудачу…

И тогда Карсон начал действовать. Как безумный, он бросился к воздушному шлюзу, нетерпеливо ждал, пока шлюз откроется и выпустит его на ледяную металлическую равнину. С Ролли или без, он тоже должен был вступить в бой. Джерилл ни за что не смогла бы в одиночку преодолеть это жуткое зеленое воинство.

Он добрался до равнины снаружи. Его сердце тронула благодарность за то, что гравитация Меркурия была такой незначительной. Что крепкие земные мускулы, даже скованные свинцовой тяжестью скафандра, могут одним прыжком преодолеть огромное расстояние. В свете прожектора он увидел, как стройная фигурка девушки, спотыкаясь, вышла из воздушного шлюза другого корабля. Он бросился к ней. В его сторону метнулся колеблющийся зеленый свет. Он увернулся от его прикосновений, сам не зная почему. Еще шаг… Затем зеленоватая вспышка на долю мгновения окутала его – и все его чувства помутились! Боль, острая и неумолимая, пронзила его до самых конечностей. Он оцепенел и замерз каким-то неземным холодом. Ноги подкосились. Он упал ничком, лишенный последних сил.

Перед ним вспыхнула ослепительная вспышка цвета. Яркий, переливающийся цвет гигантских сил, сошедшихся в могучем противостоянии. Внезапно холод покинул его, когда нападавший на него зеленый воин присоединился к остальной зеленой орде, которая в полном составе двинулась навстречу рубиновым захватчикам. В тот же миг мрачный пейзаж озарился жуткими вспышками неземной битвы. Мощные струи огня взметнулись к небесам, когда силы зловещего народа пламени нанесли ответный удар по Ролли! Бледно-зеленый и сверкающий рубиновый встретились в лучах ослепительной энергии. Раскачивались и метались, как обезумевшие пальцы света. Разлетелись на сверкающие искры!

В этот миг гигантская зеленая единица поглотила своего красноватого противника, странно засияла необъяснимым цветом, выходящим за пределы спектра, и растворилась в фиолетовом мраке. Там всемогущий столб рубинового огня, подобно гигантскому фонтану пламени, устремился в скопление зеленой орды, поражая, поглощая и уничтожая все, что стояло на его пути. Из ниоткуда возникало красное пламя, стремительное, как свет, устремляясь в самое сердце схватки. Подобно тысяче молний, воины с антиподов Меркурия встретились, вспыхнули и погибли в этой титанической битве. И по мере того, как зеленая орда таяла, неумолимо распространялось пульсирующее сияние рубинового пламени.

Поначалу демоны темной стороны сражались упрямо. Затем, когда один за другим их товарищи превращались в языки пламени, умирали и возрождались в виде красных врагов, чтобы напасть на своих собратьев, немногие оставшиеся отступали, пока поле битвы не очистилось от всего, кроме рубинового пламени. И как последний из зеленой орды исчезнув в черных глубинах, Карсон снова поднялся на ноги и, спотыкаясь и тяжело дыша, направился к девушке. Спотыкаясь, потому что вокруг него, словно гигантские стручки, были разбросаны неподвижные кожистые тела ролли. А еще вокруг него, согревая и защищая, были огненные гиганты рубинового цвета, которых Ролли каким-то образом удалось высвободить.

– Базз! – Радостный крик Джерил приятно прозвучал в его ушах, даже несмотря на металлические перепонки шлема. Он быстро заключил ее в объятия, и вместе они направились к его крейсеру. Когда они шли, в голосе девушки послышались слезы:

– Ролли, – сказала она. – Они спасли нас, но при этом потеряли свои жизни. И все потому, что я была такой упрямой.

– Но мы живы, – произнес тихий, ласковый голос. – Наши жизни вечны, их невозможно разрушить. Мы здесь.

Карсон и девушка уставились друг на друга, внезапно осознав одно и то же. Никакой голос не говорил с ними. Это был не настоящий голос. Он возник в их сознании как мысль. И перед ними, медленно вращаясь, появилось одно из рубиновых огней, которые покорили народ зеленого пламени. Из его светящихся глубин исходили волны, которые приходили как мысли.

– Да, это наша истинная форма, Базз Карсон, – продолжала мысль. – Мы действительно такие, какими вы видите нас сейчас, – существа, излучающие положительную электрическую энергию. Нашими врагами были зеленые существа темной стороны. Они с отрицательной энергией. Мы – более прогрессивная раса, более миролюбивая. Вот почему много веков назад мы создали для себя те «тела», в которых живем на солнечной стороне нашего мира. Пористые кожистые тела, через которые мы можем свободно впитывать живительное богатство солнца.

– Конечно, как Ролли, – причудливо продолжал пульсирующий столб, – мы не можем делать кое-что из того, что делали в древние времена великие существа нашей планеты. Мы не можем разговаривать или посещать планеты, как это было столетия назад… Джерил схватила Карсона за руку.

– Посещать другие планеты! – воскликнула она. – Базз, это почти невероятно, но это должно быть правдой! Помните, что рассказывают нам некоторые из наших старых легенд и религиозных книг? О странных посетителях, которые приходили «в виде дуновения днем и огненного столпа ночью»?

Карсон нетерпеливо повернулся к рубиновому существу.

– Это правда? Это были вы?..”

Но ответа не последовало. Медленно, но верно, рубиновое существо засыпало в пористой шкуре одного из инертных существ. Роллы, разбросанные по холодной равнине. Повсюду вокруг них другие красные воины искали свои тела на солнечной стороне. Внезапно равнина наполнилась множеством крошечных, дергающихся коричневых телец, которые быстро покатились к воздушному шлюзу. Дружелюбные маленькие существа. Снова собирались. Базз ухмыльнулся.

– Ладно, ребята, – весело крикнул он, – если вы этого хотите. С этого момента душевая открыта весь день напролет!

– Базз… – нерешительно начала Джерил.

– Женщина, – резко оборвал ее Базз Карсон, – не могла бы ты поторопиться и сесть в машину? Я был два долгих года один на этой планете и будь я проклят, если не смогу поцеловать тебя через головной убор!

Послание из пустоты

Золотистый глобус пульсировал неравномерно. В одном из углов огромного сводчатого зала капризный генератор вибрировал в постоянно нарастающей тонической последовательности, затихая в тишине ультразвука. Тусклая нить накала превратилась в сверкающую точку, и Смуглый Ян слабо кивнул своему помощнику.

Молодой механик молча нажал кнопку на возвышающемся перед ним металлическом блоке. Шестерни сцепились. Провода, натянутые высоко над головой, загудели в беспорядочной вибрации. В разреженном воздухе затрещал озон, и бесшумная волна энергии устремилась вперед с скоростью молнии по направлению к бледно-зеленой планете, сияющей в темноте пустоте.

– Вот и все! Пол жизни потеряно. – провозгласил жизнерадостный молодой человек. – Ничто не ляжет в сравнение с собственным домом на клочке земли. Сравнится. ‘Пригласи как-нибудь своего друга к нам на ужин, – сказала мне моя жена, – мы покажем ему, что такое настоящая семейная жизнь’. Моя жена отличная девушка. Она тебе понравится. Ты говоришь, что никогда раньше не был в этом районе?

– Не был, – ответил его собеседник.

Он с отвращением отметил аккуратную монотонность маленького пригородного поселка. Однообразные оштукатуренные коттеджи, тысячи домов с тысячами одинаковых крошечных приусадебных участков, тысяча веселых огоньков, горящих в тысячах окнах, к которым тысячи мужей могут «прийти домой». Его ноздри словно зашевелились от хрустящего запаха тысячи отбивных, поджаривающихся на тысяче газовых плит «Маленький гений».. ..

– Да, сэр, ничего подобного! – снова похвастался хозяин. – Женись и остепенись, вот что я всегда говорю. Через минуту вы сами в этом убедитесь. Мой дом прямо за углом, мимо заправочной станции, – закончил посетитель.

– Что? Что это? – Гордый молодой муж изумленно уставился на своего гостя. – Эй, я думал, ты никогда здесь раньше не был?

– Да что ты, я… я не был! – пробормотал посетитель, слегка запинаясь. – Я не знаю, зачем я сказал это. Я никогда не был в Хайленд Корнере раньше. Но внезапно мне почему-то показалось, что я видел этот район давным-давно…

В телескопической камере обсерватории Флагстафф сэр Хамфри Уимпол, Р.А., покачал головой, споря со своим американским другом и коллегой.

– Нет, Уоллес, – назидательно произнес он, – боюсь, нам придется отказаться от вашей фантастической теории о жизни на других планетах. Простите, что я так говорю, но это слишком уж романтично. Как в тех невероятных историях, которые читаешь в научно-фантастических журналах. Атмосферные условия, недостаток тепла и света, кислорода…

– Но, сэр Хамфри, – настаивал профессор Уоллес, – вы должны помнить кое-что. Не обязательно, чтобы все живые существа были в точности такими как мы. Это могут быть разные тела, приспособленные к необычной среде обитания. Возможно, даже, другая форма мышления—

– Да ну! – нетерпеливо отмахнулся британский ученый. – Ваши рассуждения основаны на одних и тех же принципах. Вы не хуже меня знаете, что Миланская обсерватория уже более тридцати лет пытается установить связь с другими планетами.

Двадцать четыре часа в сутки они передают серию сигналов, основанных на чистой математике, науке, которая все разумные существа должны понимать. Закон квадратов, двойка, за которой следует четверка. Тройка, за которой следует девятка. Затем четверка…

Конечно, если бы существовали разумные существа, скажем, на Марсе, они бы поняли фундаментальный принцип этого квадратного множителя и прислали бы нам логичное решение!

Он внезапно замолчал и в замешательстве провел рукой по своему широкому лицу. Американец вскочил.

– Сэр Хамфри! Что не так? Принести воды?

– Нет, ничего, спасибо, – запинаясь, пробормотал астроном. – Ничего особенного. Просто странное ощущение… На мгновение я почувствовал, что уже однажды проходил через это… Это было так давно! И это мой первый визит в Америку. Странно, не так ли?

Веселое выражение на лице редактора журнала исчезло, сменившись озабоченно-хмурым. Он сердито уставился на рукопись, которую держал в руке, и нажал кнопку звонка на своем столе.

– Мисс Дженкинс, – приказал он, – пришлите Мерфи, сюда!

Вошел Мерфи, и широкая улыбка исчезла с его лица, когда он увидел выражение лица редактора.

– Мерфи, – прорычал тот, – что, черт возьми, за идея прислать мне эту статью?

– Ну—ну, это же здорово! – пробормотал первый корректор. – На самом деле, это лучшая история, которую я когда-либо находил в «нераспечатанной почте». И от неизвестного автора. Это многообещающий рассказ!

– Отлично, – фыркнул редактор. – Конечно, это хорошо! Так и должно быть. Это самый настоящий плагиат. Прямая кража из.... из… ну, я точно не помню, где я читал это раньше. Но я читал. Я помню, что читал эту историю давным-давно....

Студент-декламатор внезапно покачнулся, поднес руку ко лбу и покачал головой. Когда он снова опустил ее, краска сошла с его лица и он уставился на профессора слегка испуганными глазами.

– Герр Тоггман… – прошептал он.

– Да, Уилсон? – Психолог с любопытством взглянул на мальчика.

– Извините, – сказал студент, – но я совсем забыл, какой вопрос вы мне задали. У меня просто возникло какое-то странное ощущение. Мне показалось, что я внезапно повторил то, что делал давным-давно. И все же мы впервые встретились в этом кабинете!

Профессор слегка улыбнулся.

– Это очень распространенное ощущение, Уилсон. Мы обсудим его более подробно позже в этом курсе. Это случается со всеми людьми в тот или иной момент. Каждый психолог признает это и имеет какую-то свою гипотезу на этот счет. Анри Бергсон называет это «памятью о настоящем».

Люди, идущие по незнакомым улицам, разговаривающие с новыми знакомыми, часто останавливаются на полуслове, полагая, что когда-то делали то же самое. Некоторые утверждают, что это ощущение имеет какое-то значение, но это явный абсурд и совершенно бессмысленный процесс.

В диспетчерской, на расстоянии более 50 000 000 миль от Земли, Дор Джан вынул из головы усилительный блок. В его больших фасеточных глазах читалось поражение, когда он жестом подозвал своего помощника.

Снова была нажата кнопка. Треск прекратился. Генератор зажужжал и затих. Тусклый шар устало замерцал.

– Все в порядке, хозяин? – Тревожная мысль поступила в голову марсианского астронома от ассистента робота. Дор Джан поморщился.

– Нет. Снова неудача. Боюсь, я должен сообщить в Академию, что на голубой планете определенно нет жизни. Я уверен, что наши сигналы достигли ее. Тем не менее, за более чем 500 дней эксперимента мы не получили никаких ответных сигналов из его облачной темноты.

– Но, конечно… конечно… – вздохнул ученый, – если бы существовали разумные существа, они бы поняли фундаментальные принципы действия фактора искажения времени и прислали бы нам логичное решение…

Привет, Маяк!

На кухонной плите вспыхнул красный огонек. Стрелок Маккой этого не заметил. Рядом с ним дымилась сигарета, постепенно превращаясь в пепел. Этого он тоже не заметил. Крепкие, кривые ноги, которые перекатывались при качке на многих космических грузовых кораблях, теперь напряженно обхватывали ножки его кресла. Прищуренные космически-голубые глаза, которые искали азимут, преодолевая множество опасностей, теперь были прикованы к печатной странице, уткнувшись носом в томик «Марсианских сказок», которые пользовались невероятной популярностью. Ганнер Маккой снова погрузился в воспоминания о прошлом, полном приключений.

Красный огонек настойчиво пульсировал. Губы Ганнера беззвучно шевельнулись в улыбке. Его герой попал в чертовски затруднительное положение! Рука сломана. Скафандр пропускает воздух. Он стоял на краю пропасти в пустыне, окруженный мстительной ордой «кусачек» с Красной Планеты.

Его лучевой пистолет был разряжен, а потому бесполезен…

Из электрической плиты внезапно донеслось бульканье. Прозвучал шипящий, обжигающий звук и в нос ударил резкий, даже слишком резкий запах кипящего кофе. Он испуганно вскочил на ноги.

«Проклятие!» – взревел стрелок. Он ткнул в выключатель. Шипение перешло в веселое хихиканье кипящего котелка. Маккой с сожалением вытер грязь, затем открыл духовку. Внутри было несколько противней. Он вынимал их по очереди, выкладывая содержимое на сервировочные тарелки.

Из кухонного шкафчика он достал тарелки из фиброзной бумаги и накрыл стол на двоих, затем он нажал кнопку, вызывавшую командную рубку наверху. Раздался металлический голос:

– Да?

– Суп готов, шеф! – крикнул стрелок. – Забирайте его!

Затем он поднял с пола свой магазин и тщательно разгладил его смятый вид с надписью: «Марс! – проворчал он. – Да, это были старые добрые времена. А теперь посмотри на меня! Канонир Маккой – полуфабрикатный повар на чертовом плавучем маяке!

На лестнице Якобса загремели шаги. Стройная фигура лейтенанта Ки Барлоу, С.С.П., проявилась в поле зрения. На губах молодого офицера заиграла улыбка.

– В чем дело, стрелок? Опять ворчишь?

– О, и кто бы не заворчал? – пожаловался Ганнер. – У меня от этого плавучего маяка мурашки бегут по коже. Делать нечего, только есть, спать и сидеть целый день напролет. Я парень, который любит экшн, и покруче. А что взамен? Мы сидим здесь полтора года и смотрим на это! – Он насмешливо покосился на иллюминатор правого борта. Ки Барлоу ухмыльнулся, тоже наблюдая за этой безрадостной сценой.

– Смотреть тут, конечно, не на что, стрелок, – согласился он. – Но кто-то же должен присматривать за плавучим маяком «Плутон». Взгляни на это с романтической точки зрения. Это самый дальний форпост человечества! Крайняя точка Солнечной системы! Черт возьми, чувак, тысячи человек как в Солнечном космическом патруле, так и за его пределами отдали бы свои жизни за эту станцию

– Ну, я не один из них! – решительно заявил Ганнер. – Дайте мне место на Марсианском центральном. Или летом отправьте в Город-порт на Венере. Или даже на Лунном… – Он вздохнул. – По крайней мере, оттуда мы могли видеть Землю!

– Ты знал, на что идешь, когда подписывался, стрелок. Почему ты согласился? – сказал лейтенант патруля.

– Потому что я, я… – Жилистая шея Ганнера стала еще краснее, его нависшие брови нахмурились, а глаза опустились. – А, забудь об этом! – прорычал он. – Давай поедим!

Ки Барлоу тихо улыбнулся. Он прекрасно знал, почему Ганнер Маккой подписал контракт на два года на Плутонианском плавучем маяке. Дружба между этими двумя удивительно непохожими людьми была такой, что не обращала внимания на нашивки и пуговицы. Через пять минут после того, как лейтенант получил назначение на солнечную станцию, смотритель космического патруля на Плутоне, Маккой подал заявление на должность помощника. Перед лицом такой преданности, казалось, не имело значения, что с тех пор он постоянно ворчал. Пока они ели, Ки Барлоу подробно рассказывал о «романтической» стороне их работы.

– Ты должен признать, Стрелок, – сказал он, набивая рот, – что мы делаем здесь великое дело. Наша работа медленно, но верно делает Плутон пригодным для жизни. Когда фон Пирке, еще в двадцатом веке, предложил построить «внешнюю станцию» в шестистах милях от Земли, чтобы обеспечить ракетам стартовую площадку для космических путешествий, он и представить себе не мог, что когда-нибудь его принцип будет использован для создания других космических объектов, – планет, пригодных для существования человека на них.

Двадцать лет назад Плутон представлял собой застывший шар. А теперь взгляни на него! Да, он все еще заморожен, но как только мы построили солнечное зеркало и начали направлять концентрированные солнечные лучи на его поверхность, его холод начал уменьшаться и его степи начали таять. Еще каких-нибудь через пять-шесть лет и люди смогут заселить это место, добывать богатства из шахт, строить новые города, такие как Марс-Сентрал и Саммер-Сити.

– Не забывай, что на других планетах тоже должны были быть первопроходцы.

Марсианский центр существовал не всегда!

– Это вы мне говорите? – Глаза стрелка загорелись воспоминаниями. – Черт возьми, шеф, когда я впервые приземлился на Марсе, там не было ничего, кроме песка, серы и этих чертовых кусачек. Я помню, как мы со стариной Кэпом Уиллоуби попали в переделку с ними. Нам пришлось гонять их целых три дня и три ночи, прежде чем…

– Я знаю, – поспешно перебил его Барлоу. – До того, как остальная часть отряда нашла тебя. Я слышал об этом раньше. Что ж, это только подтверждает мою точку зрения, стрелок. Завоевание планеты всегда требует жертв со стороны нескольких человек. И хотя мы устали от этого монотонного существования, будущие поколения будут благодарны нам за нашу работу.

– Да, – вздохнул Ганнер, – я думаю, вы правы. Но я рад, что нам осталось служить всего шесть месяцев, шеф. Мои запасы журналов на исходе. Если бы не они, я бы сошел с ума от скуки, сидя и пересчитывая заклепки на стенах.

Барлоу рассмеялся.

– Особой опасности нет в том, как ты сходишь с ума в космосе, стрелок. Такое случается только с людьми с богатым воображением. И если бы у тебя была хоть искра воображения…

Он снова многозначительно указал на сцену снаружи.

– Ганнер, неужели до тебя совсем не доходит масштаб работы, которую мы выполняем? Только подумайте, здесь, в пустоте, люди построили гигантское двухстороннее зеркало. Когда-то это зеркало размораживало крошечный Плутон, чтобы сделать его пригодным для жизни, и действовало как гелиографический отражатель, передавая сигнал «Все в порядке» отсюда на Луну. На Луне супертелескопы с электронными глазами видят луч и знают, что последний рубеж покорен!

– Хотите еще бобов, шеф? – спросил Ганнер.

– И вот еще что, Ганнер, помимо обязанностей на плавучем судне, нам с тобой предстоит здесь работать полицейскими. Всегда есть вероятность, что Рэд Армитидж и его команда появятся в этих краях. И если они это сделают…

– Ред Армитидж, – фыркнул Стрелок, – это дохлая утка, и вы это знаете! Шеф, патруль выгнал его из Системы десять лет назад. Он так и не вернулся. И он больше никогда не вернется!

– Я бы и гроша не поставил на это, Ганнер, у Армитажа прекрасный научный склад ума. Если бы он не стал пиратом и преступником, он был бы одним из самых уважаемых людей во вселенной сегодня. Но пока у нас нет реальных доказательств его смерти, он остается угрозой для всего организованного общества.

Ганнер Маккой многозначительно взглянул на лестницу, ведущую на корму.

– Ну, я бы хотел, чтобы он пришел. Наверху есть отличная новая дальнобойная пушка, и мне не терпится ее опробовать. И если мы когда-нибудь услышим сигнал тревоги, у меня будет достаточно времени, чтобы разнести его черный корабль на кучу металлических астероидов.

– Будем надеяться, – серьезно сказал Ки Барлоу, – что у тебя никогда не будет возможности попробовать здесь свои силы в стрельбе, Ганнер. Но я понимаю, что ты имеешь в виду. Жизнь должно быть стала довольно утомительной для вас. Вам нечем занять свое время. В конце концов, у меня есть новая сигнальная система, которая не дает мне скучать.

– Да, шеф, как продвигаются дела? У вас с этим что-то получается?

– У меня быстро ничего не получается, – признался офицер.

– Что-то пошло не так?

– Ну, может, это была безумная идея с самого начала. Ученые умнее, чем более двухсот лет назад. Я установил тот факт, что максимальная скорость света составляет 186 000 миль в секунду. Но почему-то мне пришло в голову, что я мог бы разработать способ, с помощью которого… – Ганнер ухмыльнулся. – Конечно, профессионалы, крупные ученые, решили бы, что это слишком сложная задача, но…Барлоу с сожалением признал это, но упрямо добавил, – Иногда проблему, на которую вы не можете найти однозначного ответа, можно обойти, так сказать, с тыла. Просто так получилось, что свойства пространства таковы, что свет распространяется с максимально возможной скоростью. Скорость электрических и магнитных пульсаций в космосе составляет 186 000 миль в секунду. Материя, по сути, электрическая, и если бы она попыталась двигаться быстрее, то не смогла бы, потому что убежала бы от электрических зарядов, которые ее создают. Теперь, если у вас есть лодка с греблями и с такими свойствами, вы можете грести на ней со скоростью пять миль в час, и можете добраться из города А в город Б со скоростью десять миль в час, если найдете ручей, текущий в нужном направлении с такой же скоростью. Но это не сработает с материей на скоростях света. Если у вас есть корабль со скоростью 100 000 оборотов в секунду, и он выпускает снаряд со скоростью на 100 000 оборотов в секунду быстрее, чем корабль, снаряд все равно делает не более 186 000 оборотов в секунду.

– Это, – сказал Ганнер, – то, что ты сказал в прошлый раз, когда мечтал вслух, и я все еще думаю, что твоя арифметика верна. Но подожди… я знаю. Фитц, как-там-его-зовут, но не обращай внимания. Единственное, что я понимаю, это то, что вы можете свободно перемещаться в космосе без трения при условии, что не набираете скорость слишком быстро. Как самолеты малой и большой дальности. Самолеты, летящие со скоростью 500 миль в час и меньше, имеют обтекаемую форму, чтобы скользить по воздуху. При скорости 500 миль в час воздух внезапно начинает действовать по-другому, и они несутся вперед, как будто пролетают сквозь кирпичную стену.

В космосе ты можешь двигаться спокойно, пока не достигнешь предельной скорости, а потом – бац! У нас нет космического самолета большой дальности полета, который сможет превысить этот предел, и ты пытаешься создать его.

Барлоу ухмыльнулся.

– Все это неправильно, но эффект тот же. Только я отказался от попыток управлять кораблем с такой скоростью. Я просто хочу отправить сообщение. Нам нужно больше скорости в межпланетных коммуникациях.

– Это действительно нужно, шеф? – спросил Ганнер

– Необязательно, но желательно. Орбита Плутона колеблется в пределах от 4500 до 2700 миллионов километров от Солнца, Ганнер. Это очень далеко от Земли, отМарса или Луны. Для передачи наших сообщений на Землю требуется примерно шесть часов. Если бы мы могли найти какой-нибудь способ превысить скорость света, мы смогли бы быстрее связаться с «домом».

– Ну, в том, что у вас не получится, нет никакой опасности, не так ли, шеф? – встревоженно спросил Ганнер.

– Опасности, нет. Потому что, видишь ли, даже если бы что-то угрожало Земле из космоса, мы могли бы предупредить Землю до того, как оно доберется туда. Военная оборона Земли организована настолько эффективно, что она может создать силовое поле вокруг всего земного шара чуть менее чем за два часа.

Проблема в том, Ганнер, что теоретическая все это не имеет большого значения. Я просто слишком упрям, чтобы не захотеть попробовать это. У меня достаточно сил и достаточно оборудования для передачи сообщений в эфир. Но я не могу найти способ преодолеть этот ограничивающий фактор.

– Ну, это ваша работа, шеф, – сказал Ганнер. – Я даже не могу вас понять, не говоря уже о том, чтобы помочь. Но я могу вымыть эти чертовы кастрюли и сковородки. Так что…

Именно в тот момент это и произошло. Дикий сигнал тревоги вырвался из медного горла электрической системы оповещения. Двое патрульных на мгновение застыли, уставившись друг на друга. Первым пришел в движение Ганнер Маккой с широкой улыбкой на лице.

– Рейдеры! – восторженно взревел он.– Клянусь Юпитером, мы с Салли наконец увидим экшн! Погнали!

Как маленькая кривоногая обезьянка, он вскарабкался на лестницу Якобса.

Оба мужчины одновременно ударились о контрольную башню. Ганнер Маккой мгновенно схватился за чехол своего любимого дальнобойного орудия и начал нетерпеливыми пальцами срывать брезент.

– Дай мне ориентир, Ки! – отчаянно взмолился он. – Всего один маленький ориентир на этих малышей! И я…

Лейтенанту Ки Барлоу даже в голову не пришло, что в этот суматошный момент Ганнер забыл о формальных поручениях. Он уже описывал оптическим прицелом широкую дугу, осматривая усеянное звездами небо за его пределами. Как только он сделал круг. Затем еще раз. Его глаза расширились.

– Поторопись, Ки! – умолял Ганнер. – Салли жаждет пострелять по этим обезьянам!

Но Барлоу сказал странным, сдавленным голосом:

– Закрой это, Ганнер.

– Что? – огорченно спросил тот. Затем он убрал руку с панели управления. – Закрыть? Черт возьми, это дружественный корабль?

– Это вообще не корабль! – озадаченно ответил Барлоу. – Ничего не видно. Даже метеорита. Это была ложная тревога. Должно быть, что-то не так с системой оповещения, стрелок.

– Проклятие! – воскликнул Маккой.

– Смотрите, шеф, нет ничего особенного в том, что сработала сигнализация, я проверял ее только на прошлой неделе…

Затем он остановился, потрясенный и в тот же миг оба человека услышали непонятный звук – чьи-то руки скреблись по двери шлюза, звук, с которым замок открывался с астматическим хрипом.

Ганнер сглотнул:

– Что это? – и снова прыгнул к трапу. Ки Барлоу последовал за ним. Они добрались до камбуза, распахнули дверь, ведущую к трапу и бросились к воздушному шлюзу…

– Я бы посоветовал вам, джентльмены, – произнес холодный насмешливый голос, – поднять руки и держать их там!

Из двери шлюза вышли с полдюжины фигур в скафандрах. Первый из них указал на смотрителя плавучего маяка, держа в руках лучевые ружья с уродливыми мордами. Говоривший расстегивал свой головной убор. Теперь из-под кварцитовой оболочки показались его орлиные черты—

– Армитидж! – выдохнул Ки Барлоу. – Ред Армитидж!

– Приятно осознавать, – кивнул он, – что тебя все еще узнают. Спустя столько лет. Да, джентльмены, я Ред Армитидж.

Челюсть Барлоу напряглась и он грубо спросил:

– Что вам здесь нужно? Вы, конечно, понимаете, что совершаете уголовное преступление? Вы проникли на плавучий маяк без разрешения патруля.

Армитидж небрежно сказал одному из своих спутников: «Разоружите их!» Затем, после того как мужчина снял лучевые пистолеты с ремней безопасности патрульных:

– Вы можете опустить руки! Боюсь, джентльмены, это не первый раз, когда я оказываюсь виновным в совершении «уголовного преступления». Могу лишь добавить, что мне не грозит наказание.

Барлоу разозлился:

– На этот раз вы заплатите за это, Армитидж! Тебе это с рук не сойдет. Каждый плавучий маяк в галактике ищет тебя. Рано или поздно они тебя обнаружат. И когда они это сделают…

Армитидж улыбнулся.

– Ну что ты, друг мой! Давай не будем тратить время на пустые разговоры. Обнаружить меня? Ну конечно! У тебя ведь была такая возможность, не так ли? Я полагаю, у вас на корабле есть система сигнализации?

Барлоу горячо начал:

– У нас есть система сигнализации, да! И мы…

Затем он замолчал и в его глазах внезапно появилось недоумение. Следующим заговорил Ганнер Маккой.

– Эй, Армитидж, – потребовал он ответа, – как, черт возьми, вы, ребята, попали сюда, не отключив сигнализацию раньше?

Эта чертова штуковина должна подавать сигнал тревоги, если что-то находится в радиусе полумиллиона миль.

Армитидж одобрительно посмотрел на него.

– Вот человек, который мне по сердцу, – сказал он. – Есть достоинство в том, что ты сразу переходишь к главному, друг мой. Ответ в том, что твоя система сигнализации сработала идеально. Она зазвучала, как только мы вошли в зону его действия.

– И? – спросил Ганнер, а его глаза беспокойно забегали по сторонам. Затем он выдавил улыбку. – О, да. Я понял!

Но он ничего не понял. Уголком рта он прошептал Ки Барлоу: «Позволь ему поступать по-своему, лейтенант. Он помешан на космосе!»

Барлоу не был так уверен и нерешительно спросил:

– Правильно ли я вас понял, Армитидж? Вы имеете в виду…

Армитидж резко прервал его:

– Не будем вдаваться в подробности, лейтенант. Мне нужно подумать о других вещах. Прошло несколько лет с тех пор, как я в последний раз был в Солнечной системе, и мне нужна самая свежая навигационная карта. У вас в рубке управления есть такая?

– Нет! – упрямо ответил Барлоу.

– Вы лжете, лейтенант, – улыбнулся рейдер. – Но вы лжете как джентльмен. Конечно она у вас есть.

Он указал на одного из своих людей.

– Ты знаешь, чего мы хотим. Поднимись в контрольную башню и найди ее. Поторопись!

– Да, сэр! – ответил мужчина и протиснулся мимо двух патрульных. Ганнер бросил на него свирепый взгляд и ухитрился пихнуть его локтем в бок. Это была бессмысленная акция злобы, и тканевый скафандр разбойника лишь слегка вздулся на мгновение. Армитидж усмехнулся.

– Доблестные бойцы Космического патруля! Такие же отважные, как в старину, и такие же глупые! Что ж, мы скоро положим конец вашему господству, мои звездные полицейские!

– Зачем тебе карта Солнечной системы, Армитидж? – спросил его Барлоу – Возвращаешься к своей старой игре в пиратство?

– Не уверен, что это твоего ума дело, мой друг, – ответил ученый-пират, – но, думаю, не повредит, если я расскажу тебе об этом. Да, я возвращаюсь к своей старой игре. Но теперь я готов действовать в более широком масштабе. На этот раз моим главным призом будет сама Земля!

– Земля?! – Барлоу изумленно уставился на пирата, а затем насмешливо фыркнул. – Думаю, Маккой правильно оценил тебя с самого начала, Армитаж. Ты свихнулся в космосе!

На секунду глаза преступника вспыхнули гневом, а его рука потянулась к пистолету на поясе. Затем он улыбнулся, но в его улыбке было мало веселья.

– Ты сильно ошибаешься, лейтенант, в чем вскоре сам сможешь убедиться. Рэд Армитидж не склонен к тщеславному хвастовству. Я собираюсь захватить Землю. Так же легко, как я захватил этот плавучий маяк.

В продолжении насмешек Барлоу был определенный смысл…

– О-о, я все понял. Великий ученый обнаружил, как пробиться сквозь защитное силовое поле Земли? Отличная штука, Армитидж! Только земной флот сможет заметить ваше приближение и уничтожить лучом, прежде чем вы окажетесь на расстоянии миллиона миль! В глазах Армитиджа вспыхнул веселый огонек.

– Ты делаешь поспешные выводы, лейтенант. Я не позволю, чтобы меня облучали. И мне нет необходимости взламывать силовое поле Земли, потому что Земля не заметит моего приближения, пока я не приземлюсь. Землю можно захватить, как вы знаете, еожиданно, с момента моего прибытия вкупе с уничтожением нескольких ключевых объектов обеспечит мне победу, которую я запланировал. И тогда, – глаза преступника сверкнули, – мое господство над галактикой начнется всерьез!

Глаза Ганнера еще более сузилось.

– И ты, должно быть, планируешь разделаться с нами, прежде чем уйдешь отсюда, Ред? Иначе, может быть, мы с Салли пустим в тебя пару горячих пузырей, когда ты будешь уходить.

Армитидж протянул:

– Ты безрассудный дурак, мой друг. Как тебя зовут?

– Ганнер Маккой, для тебя мистер МакКой!

– Ах, ну да, я слышал о вас, Мистер Маккой! – Армитидж радостно рассмеялся. Мне нравится ваш настрой, дружище. Не хотели бы вы присоединиться ко мне?

– Я не твой человек, – ответил Ганнер. – А что касается того, чтобы присоединиться к тебе, то лучше бы я поиграл в «хоровод Рози» с кучей венерианских зловонных кошечек, воняющих примерно в три раза сильнее, чем земные скунсы.

Армитидж опасно побледнел и его пальцы снова потянулись к поясу, и снова опустились. Сдавленным от ярости голосом он сказал:

– Я прекрасно понимаю, Маккой!

Он поднял глаза, когда Уэйнрайт , тяжело ступая, прошел по коридору.

– О, ты нашел ее, Уэйнрайт?

– Да, сэр.

– Давай ее сюда!

Армитидж спрятал карту в открытый клапан на поясе и жестом указал своим людям в сторону воздушного шлюза. – Наша работа здесь закончена, джентльмены. Я оставляю вас здесь, чтобы вы продолжили освоение Плутона, в настоящее время, боюсь, я не могу выделить никого из своих людей. Но после того, как мы получим контроль над внутренними планетами, мы вернемся сюда!

Произнося последние слова, он свирепо посмотрел на Ганнера. Стрелок, не обращая внимания на генерала, небрежно сплюнутый на пол.

– О'кей, рыжий, – думаю, это означает «никогда не вернусь».

Остальные пираты прошли через воздушный шлюз, а Армитидж попятился к зияющему входу, держа пальцы на кнопке бластера.

– Прощайте, друзья мои, – усмехнулся он. – Встретимся снова через несколько недель или месяцев…

Он почти уже у входа, как что-то вылетело из-за спины Ганнера со скоростью ракеты. Это был лейтенант Ки Барлоу, и, когда он подбкежал, он закричал:

– Хватай его, стрелок. Хватай!

Тело Барлоу с силой ударилось о тело преступника. Армитидж отшатнулся назад, схватившись рукой за лучевой пистолет. Маккой заметил это движение и поспешно бросился вперед, но недостаточно быстро. Он почувствовал, как худая, жилистая рука выскользнула из его хватки, почувствовал, как струя обжигающего пламени ударила в пол рядом с его головой. В ноздри ударил резкий запах паленых волос. Позади него раздался хриплый стон боли, звук падающего тела.

Армитидж поднял обитый свинцом ботинок и пнул его. Ганнер отшатнулся назад, согнувшись пополам. Его глаза закатились, а лицо приобрело зеленоватый оттенок. Он почувствовал слабое желание упасть прямо здесь и сейчас. Затем он увидел распростертое на полу тело своего друга и старшего офицера. Он с трудом поднялся на ноги, пытаясь справиться с накатывающими на него волнами тошноты.

Голос Армитиджа пробился в его сознание.

– Отойди, Маккой! Отойди или, клянусь Юпитером, я разнесу тебя в пух и прах!

Ки Барлоу, лежавший на полу, прошептал:

– П-отпусти его, Ганнер!

Стрелок остановился, продолжая сидеть на корточках. В его прищуренных глазах была смерть, смерть пирату, если он только доберется до него. Армитидж рычал:

– Теперь я обещаю, что вернусь и позабочусь о вас, двух дураках! Ждите меня!

– Тебе лучше сделать это сейчас, Армитаж! – выдохнул Ганнер, – Потом у что я не дам тебе другого шанса.

– Это одна из причин, по которой я оставляю тебя в живых, Маккой. Так что ты и твой драгоценный лейтенант сможете увидеть, что будет происходить на Земле. Возможно, вы увидите что-то, что вас крайне заинтересует!

Он шагнул в воздушный шлюз. Затем, словно его осенила запоздалая мысль, он высунул голову наружу, чтобы напоследок язвительно пошутить:

– Вам навеняка будет интересно узнать, лейтенант, что наши ракеты стреляют с интервалом в одну секунду!

Затем он исчез и за его спиной лязгнул воздушный шлюз.

Ки Барлоу приподнялся на локте. Его лицо было серым от боли, но в глазах светилось лихорадочное нетерпение. Он выдохнул:

– Подними меня, Стрелок! Подведи к иллюминатору!

Ганнер заботливо склонился над своим другом.

– Лежи спокойно, Ки, я принесу что-нибудь, чтобы приложить к ожогам. Где он тебя поранил?

– На ногах. Не слишком сильно, но я не могу ходить!

Барлоу попытался приподняться, затем со стоном упал обратно. Ганнер послушно бросился к иллюминатору.

– Я не могу, Ганнер. Подойди к иллюминатору и скажи мне, что ты видишь.

– Они взлетают, – доложил он. – Включают первый двигатель. Остальные, разворачиваются к оси Земля-Солнце. Они начинают ускоряться…

– Н-не обращай внимания! – проскрипел Барлоу. – Смотри на вспышки ракет. Он упомянул именно их. Должно быть, он что-то имел в виду. Засекай частоту вспышек!

– Дай мне подняться и выстрелить им вслед, Ки! Я должен…

– Засеки время, черт бы тебя побрал!

Ганнер взглянул на свои наручные часы и сказал ошеломленным тоном:

– Прыгающие метеоры, Ки, они ускоряются, как чертовы идиоты! Я их уже почти не вижу! Теперь они похожи на точку в…

– Реактивные двигатели! Реактивные!

– Он сказал, что они выстреливали с разницей в секунду, не так ли? – Обиженным тоном спросил Ганнер.. Он открыл иллюминатор в перилах нижней камеры, развернул прибор и закрепил его на исчезающем космическом корабле. – Я думаю, он должен знать, знаешь что, Ки?! Бог всемогущий!

– Что?! Что ты видишь?! – закричал Барлоу.

В голосе стрелка звучало благоговение.

– Он стреляет всеми четырьмя реактивными двигателями одновременно! Между выстрелами вообще нет паузы!

– Совсем нет, Ганнер? Даже не дрогнул? И он исчезает так быстро, что я… Погоди-ка! Вот, я только что видел, как реактивные двигатели вспыхнули на долю секунды. А теперь они снова стреляют все разом! – Он повернулся к своему другу. – В чем дело, Ки? Неужели этот чертов бандит изобрел какой-то способ увеличить скорость, используя все свои реактивные двигатели вместе?

Теперь на лице лейтенанта космического патруля Ки Барлоу появилось новое выражение. Это был взгляд ужаса, который заглушил боль, которая была в нем до этого. В его глазах был страх. Когда он заговорил, его голос звучал глухо.

– Хуже, Ганнер! Он изобрел способ, позволяющий набрать максимальное ускорение и максимальную скорость. Его корабль, должно быть, движется почти со скоростью света. Лишь немногим меньше 186 000 миль в секунду!

– Проклятие! – взревел Ганнер. – Тогда чего мы ждем? Я должен немедленно отправить сообщение на Землю, предупредить их, что он приближается!

– Не бери в голову, – устало ответил Брлоу. – Это бесполезно. Теперь я понимаю, почему Армитедж не потрудился убить нас. Он не испугался нашего оружия, и он знал, что наши попытки предупредить Землю будут бесполезны.

– Бесполезны?

– Да, потому что он путешествует так же быстро, как любое сообщение, которое мы могли бы отправить. Даже если мы отправим его прямо сейчас, оно попадет туда лишь после того, как он это туда долетит.

– Адские колокола! – Закричал Ганнер.

– Вот почему он смог пробить нашу зону защиты, – сказал Барлоу. – Он двигался так же быстро, как и предупреждение само по себе.

– Вы хотите сказать, – уточнил Ганнер, – что предупреждение сработало в ту минуту, когда он вошел в зону в полмиллиона миль?

– Не в ту же минуту, Ганнер, а в ту же секунду! Корабль Армитажа передал наше предупреждение примерно за три секунды до того, как приземлился здесь, у зеркала. Корабль, летящий со скоростью света, прибыл одновременно с предупреждением!

– Вот что произойдет на Земле. Его атака будет полной неожиданностью. Его заметят, да! Но он приземлится почти одновременно с тем, как его увидят. У них не будет времени активировать силовое поле.

– Шеф, но я не понимаю, как вам удалось догадаться, просто увидев его вспышки?

– С помощью уравнения Лоренца, о котором я тебе говорил раньше. Секунда в системе, движущейся со скоростью света, кажется бесконечно долгой для стороннего наблюдателя, которыми мы являемся, по сравнению с полетом Армитажа. Его реактивные двигатели, по его словам, взрываются с интервалом в секунду каждый. Но для нас, наблюдающих за ними отсюда, это всего лишь один взрыв, который, кажется, длится вечно. Только тот факт, что ты заметил крошечное мерцание, указывает на то, что он еще не достиг скорости света.

Внезапно Ганнер сказал:

– Но, шеф… он уменьшился, как вы и говорили раньше?

– Да, и это только усугубляет ситуацию. Его корабль, насколько нам известно, сократился до точки, приближающейся к бесконечности. Это затрудняет его обнаружение.

Ганнер щелкнул пальцами.

– Ну, черт возьми, о чем мы беспокоимся? Если он и его корабль так законтрактованы, они все уже раздавлены насмерть, не так ли?

– Вовсе нет, стрелок. Видишь ли, теперь у них своя система. Внутри этой системы все по-прежнему выглядит нормально. Они видят, что снаружи вселенная – единое целое, а внешнее время – бесконечно медленное. Внутри своих границ жизнь протекает вполне нормально.

– Тогда что мы можем сделать?

– Боюсь, что ничего. Армитаж оправдал свое хвастовство. Он был прав, Земля уязвима для того, кто сможет преодолеть его силовое поле. На земле будет новый диктатор. Первый более чем за сто пятьдесят лет.

– Что ставит нас в ряды лузеров – мрачно сказал Ганнер. – В глазах рыжего промелькнуло злобное выражение, когда он сказал, что увидится с нами позже.

Ганнер встал и расправил мощные плечи.

– Что ж, если мы ничего не можем сделать, значит, ничего не можем. Но давайте-ка подлечим ваши обожженные ноги, пока Армитидж не вернулся, чтобы снова их прижечь.

Он повернулся спиной к лейтенанту и присел.

– Забирайтесь на меня, шеф. Я отнесу вас в башню и окажу первую помощь.

Ки Барлоу забрался на спину своему помощнику и все еще что-то бормотал, когда Ганнер нес его по проходу:

– Если бы только я мог усовершенствовать это мое изобретение. Я сказал, что оно не имеет практической ценности, Ганнер. Но вот место…

Они добрались до камбуза и лестницы Якобсона. Ганнер схватился за перекладины.

– Мы поднимаемся! – сказал он.

На четвертой ступеньке он стал запыхаться. На седьмой – вспотел. Когда они добрались до верхней палубы, он бесцеремонно сбросил своего старшего офицера со спины и пропыхтел:

– Эй, а вы не пушинка! Что нам нужно в этой дыре, так это эскалатор!

– Согласен, Ганнер. – Барлоу слабо улыбнулся, но затем внезапно его глаза вдруг широко распахнулись. – Что? Провтори что ты сказал?

– Я только сказал… – снова начал Ганнер.

Но Барлоу его не слушал. Лейтенант полз на четвереньках к столу, который он использовал в качестве верстака, а в его глазах было странное, дикое выражение, когда он рылся в ящиках в поисках бумаги и карандаша.

– Неважно! – крикнул он. – Я знаю, что ты сказал. На задних лапах! Эскалатор! Ганнер, к черту эти ноги! У меня есть идея! Ключ, который я так долго искал! Еще есть шанс победить Рэда Армитажа!

– Шеф?

– Да, Ганнер.

– Послушайте, шеф, как насчет того, чтобы позволить мне привести в порядок ваши ноги? Разве они не болят?

Рубашка лейтенанта Ки Бафлоу прилипла к спине от пота, но на его губах играла улыбка.

– О'кей, Ганнер. Думаю, так оно и есть, но я слишком занят, чтобы думать о них. Подойди, я буду печатать свое сообщение на Землю, пока ты будешь «чинить» мои ноги.

– Конечно, шеф, – сказал Ганнер с облегчением и подошел к аптечке.

В течение последнего получаса в рубке управления плавучего маяка кипела бурная деятельность. Некоторое время лейтенант Ки Барлоу лихорадочно строчил в блокноте, производя ряд загадочных вычислений, которые Ганнер даже не пытался понять. Закончив, наконец, свои расчеты, Барлоу начал отдавать быстрые приказы своему помощнику. Не понимая причин своих действий, Ганнер слепо повиновался, подключая, сваривая и спаивая вместе части оборудования, которое было частью предыдущих экспериментов Барлоу.

Под его руками образовался любопытный лабиринт. Теперь Барлоу хлопотал над этим, как наседка. Его руки вносили последние коррективы. Теперь он подготавливал сообщение для передачи специальным кодом Космического патруля. Он подключил телеграфный ключ к своему необычному прибору, а затем начал стучать.

Пока пальцы Барлоу нажимали на кнопку, стрелок промыл и перевязал обожженные конечности офицера. К своему глубокому удовлетворению, Ганнер обнаружил, что раны были не столь серьезными, сколь болезненными. Через пару недель о визите Армитажа будут свидетельствовать только белые шрамы.

Барлоу закончил простукивать, закрыл выключатель и откинулся на спинку стула. Ганнер улыбнулся.

– Так лучше, шеф?

– Намного!

– Хорошо! Тогда, может быть, вы расскажете мне, что, черт возьми, мы тут делали? – спросил Ганнер.

– Что ты делал, Ганнер? Ты сделал всю работу.

– Да. – фыркнул старый стрелок. – Робот тоже делает свою работу, но не знает, что делает.

– Что ж, ты заслуживаешь большего уважения, потому что в данном случае ты даже подал идею.

– Я?

– Да, когда пошутил насчет «обратной связи» и «эскалатора». Видишь ли, Ганнер, все это время я пытался изобрести способ более быстрой передачи сообщений на Землю. Я использовал глупый принцип обратной связи и у меня была какая-то смутная идея послать двойной электрический ток и заставить первый сигнал передавать второй. Это было бесполезно. Я просто запускал электрический ток на спине. Когда один человек несет другого на спине, их общая скорость равна скорости, с которой передвигаются ноги того, кто несет. Мой дополнительный ток просто передавался по первичному источнику, который не обеспечивал ему путь.

– А при чем тут эскалатор?

– Это, – объяснил Барлоу, – было подсказкой. Когда человек поднимается по движущемуся вверх эскалатору, он получает суммарную скорость своего движения эскалатора. Это был принцип, который ты мне предложил. Я должен был сам до этого додуматься. Это принцип групповой скорости.

Групповая скорость встречается во многих явлениях, связанных с рентгеновскими лучами и дифракцией. По сути, это сигнал, посылаемый по уже существующей серии световых волн. Вы можете послать сигнал по веревке быстрее, чем вы можете бросить веревку. Вы можете передать сигнал по проводу быстрее, чем сможете его донести. Так же точно вы можете направить луч света вниз, используя вот это… – Барлоу постучал пальцем по прибору, лежащему перед ним, – Этот прибор можно назвать «модификатором групповой скорости» превышающим скорость света. Ты понял?

– Я пытаюсь, – признался Ганнер. – Но как насчет переносчика? То бишь эскалатора?

– Посмотрит туда. – Сказал Барлоу. И Ганнер безучастно уставился в указанный иллюминатор. – На Плутон?

– Нет, Ганнер, на зеркало! – В голосе лейтенанта по слышался восторг. – Чтобы усилить мои вторичные волны и превысить скорость света, мне сначала нужен был первичный источник, постоянный, непрерывный световой луч, направленный на Землю. И зеркало – это именно то, что нужно! Его гелиографический луч работает непрерывно, потому что Солнце работает непрерывно, и в течение многих лет получая непрерывный световой луч от зеркала. Установленный световой луч от зеркала к Луне является моим носителем. По этому мосту мое послание на Землю теперь передается со скоростью, которая в два раза превысит скорость света! Примерно 372 000 миль в секунду!

Ганнер сглотнул и произнес слабым голосом:

– Ки… как скоро мы узнаем, работает ли эта чертова штука? И… у вас есть сигарета?

Лейтенант Барлоу протянул ему пачку.

– Мы узнаем, – серьезно ответил он, – через шесть или семь часов.

***

Радист на Лунной-1 откинулся на спинку стула. День выдался ленивый. Его смена должна была закончиться через час и он уже начал строить планы на период своей свободы: вернуться в казарму, принять прохладный душ, а потом, может быть, поиграть по тарелочкам в клубе молодых офицеров, как вдруг он услышал звук шагов снаружи и внезапно очнулся от своих грез.

Это, должно быть, старина Ноузи, передозировщик, проводил очередную инспекцию. Он включил приемник и начал крутить диск, показывая, что занят, на случай, если дверь откроется. Дверь действительно открылась. Голова старого любознайки подозрительно просунулась внутрь.

– Что новенького, Спаркс?

– Ничего, сэр, – ответил оператор. – В эфире ничего, кроме… – Он внезапно замолчал, его глаза расширились, а затем его пальцы метнулись к панели управления и включили питание на максимум. Он крикнул:

– Эй!– Старый Проныра шагнул в комнату. Главный врач ничего не понимал в радиопередачах, но он знал, что, должно быть, происходит что-то необычное, раз Спаркс так себя ведет. По комнате с треском пронеслись кодовые сигналы. Стрелки приборов прыгали на приборной панели, как дикие звери.

– В чем дело, Спаркс?

– Заткнись! – азартно взревел Спаркс. Его пальцы с молниеносной скоростью забегали по листу бумаги. – Эти чертовы сигналы поступают так быстро…

Сообщение закончилось и Спаркс посмотрел на него с ужасом в глазах. Затем он рывком открыл Луна – контроль Земли и начал орать во весь голос: «Экстренный вызов. Луна вызывает Землю! Очистите все линии! Очистите все линии! Луна вызывает Землю! Луна вызывает Землю… – взвизгнул тот

***

Местный военный инженер О'Хара в Нью-Йорке, увидел перед глазами красный огонек. Он подключился и прохрипел:

– Это Нью-Йорк! Продолжайте!

Голос отдавал быстрые команды. Брови инженера О'Хары чуть не полезли на лоб, но его голос не изменился ни на йоту. Он деревянным голосом повторил:

– Немедленно включить все устройства. Очень хорошо, сэр!

Он потянулся вперед и повернул выключатель перед собой. Ток поднялся и загудело вокруг Нью-Йорка противоракетное силовое поле. В то же мгновение десятки тысяч других местных жителей наклонились вперед, чтобы щелкнуть выключателями. Земля превратилась в шар, заключенный в дрожащую сферу энергии…

В рубке управления своего космического корабля, Рэд Армитидж взглянул на свои часы и на его губах появилась легкая улыбка. Он сказал своему пилоту:

– Еще три секунды!

– Три секунды! Да, сэр!

Армитидж повернулся к своему спутнику.

– Наши люди получили инструкции?

– Да, сэр.

– Очень хорошо! Проследите, чтобы они их выполняли.

Он снова взглянул на свои часы, а его улыбка стала шире. Мечта о мировой империи, о всемирном владычестве была совсем рядом.

«Изгнанник, – размышлял он, – который стал императором! Это скоро сбудется!»

Затем он обратился к своему пилоту:

– Отключите питание еще на секунду!

– Да, сэр, – ответил пилот.

– Еще секунду…Вот и все.

Внезапно в районе Земли вспыхнула ослепительная вспышка. На мгновение небо озарилось лучами мерцающего света. Люди на мгновение подняли удивленные головы, а затем продолжили свою повседневную работу. Лишь немногие осознавали, что далеко вверху, в тропосфере, где Земля поддерживала свой силовой щит, мечта о мировой империи разлетелась на миллион пылающих осколков…

***

На борту плавучего маяка за Плутоном сидели двое мужчин и, затаив дыхание, слушали радиограмму с далекой Земли, которая неслась через четыре тысячи миллионов миль космического пространства. Сообщение было зашифровано, но, когда оно дошло, лейтенант Ки Барлоу перевел это для своего ассистента.

– …мне не терпится узнать больше, – говорилось в конце послания, – о вашем новом изобретении, которое предотвратило эту катастрофу. Космический патрульный катер немедленно отправляется на Плутон. Как только он прибудет, вы передадите свой пост лейтенанту Джеймсу Фарагону и немедленно отправитесь на Землю. От имени всей Солнечной системы мы выражаем вам признательность за ваши блестящие усилия!

– И так далее, и тому подобное…, Ганнер, старый ворчун, мы с тобой большие шишки отныне! Как тебе такое?

Ганнер заерзал.

– Они говорили про вас, значит ли это меня тоже?

Барлоу сурово ответил:

– Куда я, туда и ты, старая стрелковая макака!

– Похоже на то. – Ганнер Маккой удовлетворенно вздохнул.

– В таком случае, – сказал он, – О'кей! Шеф, я когда-нибудь рассказывал вам о том случае, когда на нас с Джо Макгерком напала банда роллеров на солнечной стороне Меркурия?

– Ты рассказывал, приятель, много раз…

Космический безбилетник

Нам оставалось два дня до прибытия в космопорт в городе Сан-Сити, когда капитан грузового корабля «Андромеда» Хокинс ворвался в мою башню, как циклон Церера.

– Ну отлично, Спаркс! – прорычал он. – Отлично! Выкладывай! Что ты делал прошлой ночью в около шести по звонку? И зачем?

– Кто, я? По звонку? Я спал в своем гамаке, мечтая о двухдюймовом стейке со всеми гарнирами. Потому что этот Слопс кормит нас всякой ерундой из консервных банок, которая вызвала у меня острый приступ ностальгии по нормальной пище. А что?

– Что?! – взвыл шкипер. – Что? Какой-то подлый сын космического грэпплер баловался со светом, вот что! Мы с шефом Макэндрюсом тихо играли в дро-покер, как вдруг – бум! И свет погас, просто так! К тому времени, как я раздобыл запасные карбиды, будь я проклят, если у этого подлого шотландца не было полных «королей»!

– И много он поставил? – Спросил я.

– Так получилось, – сухо ответил Хокинс, – что в то время у меня было четыре туза на руках… Но это к делу не относится. Дело в том, что если ты не возился с электрооборудованием, то кто же тогда?

– Послушай, я всего лишь радиоэлектроник, оператор, а не профессиональный экстрасенс.

– Экстрасенсы! – фыркнул шкипер. – Не упоминай при мне об этих шарлатанах! – Как и все прожженные, практичные космические псы, кэп Хокинс с презрением относился к предсказателям, которые утверждали, что видят будущее с помощью «экстрасенсорного восприятия». – Я задал простой вопрос: кто испортил схему освещения корабля?

– Как насчет самого Макэндрюса? – предположил я. – Может быть, он пытался

подкатить к тебе в твой ночной игру «ты-обманешь-меня-и-я-обману-тебя».

– Я был бы тебе признателен, – язвительно сказал Кэп, – если ты не будешь говорить о нашей ночной игре в покер в такой язвительной форме, Спаркс. В любом случае я подозревал… в смысле, я спрашивал Макэндрюса. И он был удивлен не меньше моего. Мы спустились в машинное отделение, чтобы посмотреть, и обнаружили, что все чертовы батарейки в цепи освещения сели.

– Сели?

– Ты меня услышал.

Я почесал в затылке и сказал:

– Забавно. С ними все было в порядке, когда мы выезжали из Сан-Сити. Я знаю это, потому что проверил их на предмет замены, на случай, если что-то случится с моим проводным аппаратом.

– Но, теперь они мертвы. Фланерти поставил их на зарядку. – Шкипер выглядел озадаченным. – Спаркс… Ты же не думаешь, что это может быть саботаж?

– Саботаж? – фыркнул я. – Какого черта? Никто бы не захотел разбирать этот старый разбитый ящик. – И я с любопытством посмотрел на него. – Мы везем что-то необычное, кэп? Или ценное?

– Нет, если только вы не назовете трюм, полный корня мекеля и фасоли необычным. Мы до отказа забиты свежими венерианскими овощами.

– Тогда я вообще ничего не понимаю, – сказал я ему. – За исключением, может быть, того, что старый танк наконец-то готов к отправке на свалку. Вы хотите, чтобы я сообщил об этом, кэп?

Хокинс поспешно сказал:

– Нет. Не сообщайте об этом, Спаркс. Это… Это, вероятно, вообще ничего не значит.

Что ж, я знал, что он думает по этому поводу. Корпорация уже давно подумывала о том, чтобы снять «Андромеду» с рейса Земля – Венера. Это был древний контейнер, построенный в 84 или 85 году. Он был списан десять или двенадцать лет назад, по заказу Службы контроля безопасности, поскольку не был оснащен ни миллиамперными дефлекторами, ни стандартными в настоящее время H-пенетрантами. Мы могли бы использовать Мораны, конечно.

Каждый раз, как мы пробирались свозь слой Хевисайда, я испытывал сильный приступ озноба. Нет ничего проще, чем сидеть там и смотреть сквозь массив кварцита на вихревой электронный шторм ионизированного газа, из которого состоит блокада Хевисайда, зная, что если ваши генераторы случайно выйдут из строя, на полсекунды ослабьте их защитное поле, и вас разнесет на миллиарды кусочков молекулярной материи.

Но это была лишь одна из возможных опасностей нашей работы. И мне пришлось отучиться на радиста на люггере, если я когда-нибудь хотел получить должность на одном из больших роскошных лайнеров.

В этом заключалась разница между мной и Кэпом Хокинс. Я был молод, мечтал о карьере. Он был старым космонавтом и едва держался на ногах. Если «Андромеду» снимут с грузового рейса, он никогда не получит другого командования. В лучшем случае его назначили бы сторожем, может быть, на лунном форпосте, или смотрителем плавучего маяка на одном из планетоидов. Но что это за жизнь для человека, который всю жизнь управлял гравитацией?

Так что я знал, что Кэп Хокинс думает по этому поводу. Он никогда не сообщает о каких-либо неполадках с «Андромедой», пока однажды, далеко в космосе, она, наконец, не развалится на кучу частей. И все, что я смогу сделать, так это посочувствовать ему и надеяться, что к тому времени, когда это произойдет, я буду уже на другом корабле.

– О'кей, шкипер. Как вы и сказали, мы, вероятно, выясним, что это было что-то вполне естественное. Какие будут приказы? Мне передать бортовой журнал?

– Просто скажи им, – сказал он, – что мы прибудем точно по расписанию. И… что… Ты мог бы попросить у них показания Хевисайда, раз уж взялся за это дело.

– Уже попросил, – сказал я. – Мерфи, который находится на Палладе, сказал мне, что там происходит что-то ужасное. Так всегда бывает, шкипер, когда Земля находится в перигелионе.

– Да, знаю, – сказал он. – Что ж, Спаркс, мы справимся. Увидимся позже.

Он вернулся на мостик, а я открыл ключ и связался с Джо Марлоу из «Лунар III». Мы все еще были слишком далеко, чтобы связаться с Землей напрямую, но мы могли связаться с ее спутником. Я передал наше положение в журнале, наклон и скорость и сказал им, что мы прибудем точно по расписанию.

Джо был настроен игриво. Я говорил по рации на английском, но он продолжал отвечать мне на Универсальном, вуражая благодарность словами «Мерси, амиго!» и тому подобное. Это расстраивало меня. Нам не разрешается транслировать ненормативную лексику в эфир, но я сказал:

– Иди ты сам-знаешь-куда с этой Всеобщей болтовней, парень! Достаточно того, что приходится болтать о Вселенной с бандой Марс-Венера-Астероид.

– Ладно, Берт, – выпалил он в ответ, – еще увидимся. Смотри, чтобы твоя консервная банка прошла сквозь Хевисайд!

Затем он отключился, прежде чем я успел спросить его об этом оскорблении в адрес «Андромеды».

Затем я повернул регулятор громкости и поймал вызов «CQ» на девятом диапазоне. Подключился, подтвердил и обнаружил, что это космический «радиолюбитель», передающий межпланетные сообщения из своей квартиры на Меркурии. Мне больше нечего было делать, поэтому я позволил ему немного поговорить. Он был шахтером, и ему было одиноко. Он слегка расслабился и рассказал мне обо всех своих неприятностях, спросил, нравится ли мне быть радистом на грузовом судне.

Через какое-то время я решил, что мне лучше уйти, и набрал универсальный код прощания: «A vu cajonalamij!», что означает «Всего наилучшего!». То есть, я начал его выводить. Я дошел до “A vu caj…”, и вдруг – бум! индикатор отправителя погас! Гальванометр вздохнул, перевернулся и заснул на нуле. Я быстро включил звук и как раз успел услышать, как мой собеседник возмущенно жалуется:

– Эй, что это за идея такая – оскорблять?

Потом и это тоже прекратилось. Мне стало стыдно за себя. Бедный шахтер не мог знать, что у меня отключился телефон. Все, что он знал, это то, что я резко оборвал разговор фразой: «Да ты чокнутый!» Это все лишний раз даказывает, что этот Универсальный язык – настоящий ад.

Я надел пару резиновых перчаток, взял отвертку и начал искать разъединитель. Его не было. Внутри я был чист как стеклышко, поэтому я провел пальцем по проводам. Все было в порядке. Наконец я добрался до своих аккумуляторных батарей, и тут и случилась беда. Они все исчезли! Умерли! Остыли, как стая лунных слизняков.

– Черт! – я почесал свой затылок. В этом не было никакого смысла. Батареи не садятся вот так, полностью и внезапно. Меня осенило, и я пополз на четвереньках вниз, чтобы заглянуть под пульт управления и увидел какую-то чертовщину, которой здесь не было не место. Что-то маленькое, бледное и слегка голубоватое, что-то вроде пятна мерцающего света. Я протянула руку, чтобы схватить это, дотронулась до него

– Ой! – крикнул я, потому что, несмотря на резиновые перчатки и всю остальную герметизацию, мне на руку попала струя сока, от которой волосы на голове встали дыбом. И тут позади меня раздались мягкие, скользящие шаги. Приглушенный, извиняющийся голос произнес:

– О! О, мне ужасно жаль, что он побеспокоил вас. Могу я чем-то помочь?

Я обернулся и уставился на него с отвисшей челюстью. Это был венерианец, и не из нашей команды. Бледный коротышка, которого я никогда в жизни раньше не видел. Шерсть у него была мягкая и пушистая, как у кошки, и он делал лапами неопределенные жесты сожаления. Я поднялся на ноги и строго спросил:

– Что вы здесь делаете и как вы сюда попали? Кто вы?

Он нервно переминал свой блокнот с места на место. Венерианцы всегда были кроткими малышами, но этот был еще более кротким, чем большинство из них. Его длинные пушистые уши печально поникли.

– Э-э… я – безбилетник. Я не хотел выходить из укрытия и никого беспокоить, но он проголодался и убежал. Мне пришлось выйти на его поиски.

– Он? Кто?

– Пого. – Он указал на дрожащий комочек под столом. – Мой дружок.

Внезапно все встало на свои места. Вот это да! Теперь я понял, почему отключилась система освещения на люггере и почему у меня сели батарейки!

– Черт бы побрал твою пушистую шкуру, у меня есть огромное желание свернуть тебе шею, ты же знаешь, амфибиям запрещено летать на космических кораблях.

Я подошел к пульту управления, щелкнул переключателем внутренней связи с кораблем и связался с командным мостиком. Загудел ток, и в видеоскопе появилось лицо Кэпа.

– Да, Спаркс?

– Шкипер, – крикнул я, – там…

И это было все, что я успел сказать. Лицо Кэпа растворилось в темноте. Стрелка переговорного устройства перевернулась и застыла на месте. Я посмотрел вниз. Эта чертова крошка заползла на батарейки серии drycell и теперь лежала, свернувшись калачиком, на контактах, бледно поблескивая и издавая тихие посасывающие звуки.

– Эй! – крикнул я и потянулся за ней. Но венерианин оказался быстрее.

– Подожди. Дай мне кое-что сделать! – сказал он.

Он достал из сумки, которую все венерианцы носят на поясе, баночку со свинцовой фольгой, что-то вроде баночки монпансье. Он наклонился и издал тихий мурлыкающий звук. Амфибия медленно пошевелилась, высвободилась из сухих ячеек и подкатилась к нему. По его команде он скользнул в контейнер. Венерианец завинтил крышку, закупорив своего друга в молочно-голубой туман.

– А теперь посмотри на это! – с сожалением сказал я. – Посмотри, что ты наделал. Ты и твой проклятый питомец испортили мои аккумуляторы и систему внутренней связи корабля!

Венерианец с сожалением заломил свои мохнатые лапы.

– Мне очень жаль, – простонал он. – Так жаль. Но… ну, ты же знаешь, какие амфибии… Они просто едят, едят и едят. Стоит им приблизиться к электричеству… – Он пожал плечами. – И они всегда не в себе!

По трапу загрохотали шаги и в комнату ворвался кэп Хокинс.

– Спаркс, в чем дело? – закричал он. – Ты обалдел?! Что…

Затем он остановился, увидев венерианца и его лицо приобрело цвет марсианского восхода.

– Кто ты? Что ты здесь делаешь?

– Он безбилетник, Кэп, – объяснил я. – И в этой банке у него амфибия. Вот на что ушли все наше напряжение прошлой ночью и только что.

– Безбилетник, ха! – взревел Кэп. – И амфибия?! На моем корабле! – Он с криком схватил сильно напуганного венерианца.

– Ты еще пожалеешь об этом, мой пушистый друг! Тебя отправят на гауптвахту. Спаркс, позвони Хендерсону и скажи ему…

Я не могу. Нет энергии.

– Что? О, да. Тогда я сам с ним разберусь. Ну же, ты!

Он потащил визжащего и протестующего венерианца к двери. Маленький иностранец жалобно кричал:

– Но, капитан… Я не хотел никого обидеть. Я хотел попасть на Землю. Я всегда слышал…

– Конечно, я знаю: что тротуары Земли покрыты золотом, а деревья там цветут долларовыми купюрами. Что ж, Земля наводнена вами, иммигрантами-планетологами. Ты возвращаешься на Венеру следующим рейсом. А пока отправляйся на гауптвахту. Ты и твой приятель. Пошли!

И они пошли прочь. Кэп тащил венерианца за шиворот, а малыш отчаянно прижимал к себе своего питомца.

Я принялся за работу. У меня в шкафчике были свежие аккумуляторы, поэтому я подключил новую серию к системе внутренней связи и протестировал их. Они сработали как надо. Я выбросил те, которые высосал маленький ненасытный вампиреныш, и хотя я никогда раньше не видел этих созданий, я знал, что это такое и на что они способны.

Эти амфибии были теми самыми маленькими вредителями, которые так затрудняли колонизацию Венеры для космических гончих-первопроходцев. Это маленькие существа, обладающие отрицательной энергией, с интеллектом около 0,03 по вселенским меркам, но у них был один серьезный недостаток. Их ненасытная тяга к энергии. Посади их рядом с батареей, будь то сухая или влажная, и они разрядят их за десять секунд. Они питаются от силы тока – отсюда и их название.

Они были лишь одной из многих странностей, характерных для влажной планеты. Сами венерианцы были забавными утятами. В ходе эволюции на планете-сестре Земли где-то произошел сбой. Разум возник не среди антропоидов, как на Земле, а среди Лепоридов. Современные жители Венеры были так же далеки от земных кроликов, как люди от… ну, скажем, от шимпанзе. Но кроличьи привычки время от времени проявляли себя. Как и удивительная плодовитость расы. Венерианки размножались молодыми, рано и часто, что было одной из причин, по которой Всемирный совет установил жесткие иммиграционные квоты для них. И еще были физические характеристики – длинные пушистые уши, шкурка мягкий мех, суставы странной формы, которые, хотя они и ходили прямо, больше склонялись к прыжкам, нежели к ходьбе.

Я не мог не задаться вопросом о том, что же старик сделает с безбилетником. Вскоре я это выяснил. Когда я спустился в столовую, венерианец готовил помои на камбузе и накрывал стол для команды.

– Значит, вы взяли его на работу? – Спросил я Кэпа.

– Почему бы нет? – проворчал он, сгребая остатки еды. – Я не собираюсь бесплатно возить его на Землю и обратно.

– Хорошая идея, – одобрил я.

– А его банка, – мрачно сказал шкипер, – на гауптвахте. У этого парня крепкие нервы, если он берет на борт одну из этих штуковин. А что, если она когда-нибудь потеряется…

– Но ведь это невозможно, не так ли? – Спросил я.

– Ни единого шанса. Я…

Затем он резко замолчал, так как все матросы в столовой подняли рев. Свет внезапно погас. Я полез в карман за механическим фонариком и зажег его.

– Ни единого шанса, да? – Закричал я. – Что ж, похоже, он-таки выбрался!

– Эй, ты, безбилетник! Иди сюда! – крикнул Кэп.

Маленький венерианец торопливо подбежал к нему. Его пушистые ушки были напряжены от волнения.

– О боже! – бормотал он. Я думаю, что Пого должно быть…

– Лови его! – закричал шкипер. – Его нужно поймать, пока он не высосал из корабля все соки до последней капли!

Мы выбежали из столовой, спустились по трапу в машинное отделение и оказались в кабинете Макэндрюса. Когда мы туда добрались, шеф стоял на четвереньках и с фонариком что-то искал под одним из банков. Он услышал, что мы приближаемся, обернулся и крикнул через плечо:

– Здесь ампиреныш! Проклятая тварь только что сожрала все осветительные приборы. Шкипер, вот что случилось в прошлый раз…

– Я знаю! – взревел кэп Хокинс. – Ты, венерианец… Убери эту штуку обратно в его банку!

Венерианец шагнул вперед, снова опустился на колени и издал тот ласкающий звук, который звал его питомца. И снова тот откликнулся на его команду и выкатился из под насыпи. Всего один взгляд, и безбилетник неуверенно поднялся на ноги. Мы все застонали. Он повернул к нам испуганные глаза.

– Он… он не поместится в банку! – проблеял он. – Он слишком большой!

И он был прав! Этот чертов молочно-голубой шар был в два раза больше сферы для боулинга!

– Но как он таким стал? – взвизгнул я.

– Они… они растут, – объяснил венерианец. – Когда они много съедают, они…

– Но мы должны что-то предпринять! – взревел Макэндрюс. – Послушайте, у меня есть конденсатор Форенци. Если мы накроем его фольгой, как думаете, может быть…

Он начал вытаскивать Форенци. Это был огромный стеклянный контейнер, похожий на чан, с регулируемой крышкой, достаточно большой, чтобы поместить в него ампиреныша.

– Это хорошо! – взвизгнул от радости венерианец. – Это очень подойдет и удержит его! Сюда, Пого! Иди сюда, к папе.

Он заставил эту штуку прокатиться мячиком полпути до Форенци, а я помог Макэндрюсу подготовить крышку, чтобы мы могли ее закрыть. Но в последний момент ампиреныш, похоже, почувствовал ловушку, которую ему готовили. Извиваясь, как бледный шар молнии он, подполз к самому краю пустого чана. Затем…

– Вернись, Пого! – завопил венерианец.

– Останови эту чертову штуку! – завопил капитан.

– О Боже! – выдохнул Макэндрюс. – Не дайте ему попасть в машинное отделение, иначе…

Но мы все спрыгнули слишком поздно. Не то чтобы мы могли бы сделать все, что угодно, чтобы остановить эту шаровую молнию, если бы захотели. К такой штуке нельзя прикасаться. Она промелькнула вдали от нас, подкатилась к двери генераторной, истончилась и просочилась сквозь дверной проем. Мы услышали, как Хоган, помощник инженера, закричал, а затем ворвались в дверь как раз вовремя, чтобы увидеть, как вечно голодный питомец бросился к аккумуляторным батареям.

– О-о-о! – простонал кэп Хокинс.

И не зря. Я ведь уже говорил, как мало времени требуется ампиренышу, чтобы высосать батарейки досуха. Не успели мы сделать и двух шагов по комнате, как услышали «хрип» и «кашель» двигателей. Приводной механизм медленно стал останавливаться. Внезапно весь шум и лязг в машинном отделении прекратился, а индикаторы на панели управления погасли.

Из аудиофона над столом шефа мы услышали напряженный голос, кричавший:

– Шеф! Шеф Макэндрюс! В чем дело? Наши двигатели остановились! Мы дрейфуем в свободном пространстве?

– Спроси этого недоноска! – завопил шкипер. – Смотри, как эта штука растет!

Потому что ампиреныш, уютно устроившийся на плюсах аккумуляторного блока, действительно собирался в наружу! Он готовил еду, и, это было действительно приготовление еды! Все, что мы могли слышать, – это безумный чавкающий звук, с которым он поглощал ток, а по мере того, как стрелка гальванометра медленно опускалась, всеобщее напряжение росло. Он был уже размером с человека, с юпитерианца, с венерианского мамонта, и он продолжал расти. Огромный, блестящий, молочно-голубой шар пульсирующей энергии. Он парил над батареей, в виде сливы, как пойманный дирижабль вяло перемешиваясь в формах и восторженно всасывая Гигантский источник еды.

В этот миг из башенки наверху снова донесся отчаянный голос лейтенанта:

– Шеф! Шеф Макэндрюс! Запустите батареи еще раз, ради Бога! Мы всего в сорока минутах от слоя Хевисайд!

Вот это действительно плохая новость! Говорят, что человек, который вот-вот умрет, видит, как вся его жизнь проходит перед ним в своей краткой панораме. Чушь собачья! В тот момент я увидел свое будущее.

Я представил, как наш старый люггер несется вперед без моторов, пронзая слой Хевисайда. Я видел эту сверкающую сферу ионизированной энергии, окутывающую Землю подобно защитному одеялу глубиной в двадцать миль. Иногда защищающему! От R- и Q-лучей. От космического и ультрафиолетового излучения солнца. Но на этот раз…

Ну, с нашей точки зрения, слой «Н» не был защитным. Я где-то читал или слышал и даже видел, как корабль врезался в этот слой с опущенными щитами и перед моим мысленным взором предстал внезапный взрыв сверкающего света, который достиг тропосферы Земли. И это будем мы. А в какой-нибудь обсерватории внизу вялый ассистент протяжно прокомментирует: «А-а, ну вот и «Андромеда». Я всегда знал, что однажды она добьется «своего»!»

Как я уже говорил, кэп Хокинс был закаленным космонавтом и не поддавался панике. Но на этот раз его шансы были почти на исходе, и он это знал. Он с горечью взъерошил свои седые волосы и сказал:

– Ребята, мы никогда не пройдем через слой «Н», если наши генераторы не создадут защитный экран. Даже пенетранты «Моран» не всегда выдерживают. А в этом время года бомбардировки достигают своего пика. Нам конец!

Макэндрюс щелкнул пальцами и крикнул:

– Шкипер, мы покидаем корабль! У нас есть спасательный корабль с индивидуальными аккумуляторами и защитным экраном. Нас всего двадцать человек. Мы спасемся на нем!

– Это наш счастливый билет! – взревел капитан. – Давайте, ребята!

Он еще раз взглянул на мерцающий шарик, все еще висящий над уже полностью разряженными батареями:

– Оставьте этот чертов усилитель! Я надеюсь, что он разлетится на миллион кусков! – И направился к трапу.

Но крошечный венерианец дрожащим движением лапы остановил его и пропищал:

– Капитан…

– А-а, это ты?! Что ж, идем со мной! Ты не заслуживаешь спасения, но…

– Это… это не так, капитан. Я просто хотел сказать вам, что нет смысла идти к спасательной шлюпке. Это… это то место, где мы с Пого прятались. Энди… Я дал ему поесть, чтобы он не проголодался!

Кэп Хокинс застонал и поник. У него были глаза человека, которого преследуют одни неприятности.

– Спаркс – слабым голосом произнес он.

– Да, шкипер?

– Ваши батарейки в порядке, не так ли?

– Все до единой.

– Тогда, – глухо произнес он, – ты мог бы с таким же успехом подняться и заземлиться проволокой… Скажи им, – он сглотнул, – скажи им, что «Андромеда» не прилетит… никогда.

У меня случился мозговой штурм и я крикнул:

– Эй, Кэп, а что, если я скажу им, чтобы они выслали спасательный корабль? Мы побудем снаружи слоя Хевисайда, пока они не доберутся сюда…

– Как? – пожал плечами Хокинс. – У нас нет моторов. Мы не можем… остановиться. Мы будем продолжать двигаться с нашим нынешним ускорением, пока…

Он замолчал. В машинном отделении воцарилась глубокая тишина. Затем венерианец кашлянул и сказал:

– Капитан…

Хокинс устремил на него горящий взгляд.

– Ты, – прохрипел он, – закрой свою мышеловку, как кролик! Ты втянул нас в это. Только не начинай хныкать. Ты будешь разбросан на миллион миль пространства, как и все мы!

Но венерианец продолжил:

– Но… но… Я не жалуюсь, капитан. Я просто подумал…

– Подумал! – горестно вздохнул Хокинс. – Он говорит, что думал! Ты хорошо подумал, когда взял на борт этот… этот пожирающий соки амфетамин? Заткнись!

Я никогда не думал, что доживу до этого дня! И знаете, что случилось? Этот маленький, кроткий венерианец взбесился! Честное слово! Он топнул левой лапкой, и его уши встали дыбом от возбуждения. Даже в его писклявом голосе появилась новая властность и он вдруг пропищал:

– О, вы, земляне! Вы всегда думаете, что все на свете знаете. Я просто пытаюсь сказать вам, что есть способ спасти корабль!

Хокинс, Макэндрюс и я ошеломленно посмотрели на него. Хокинс первым обрел дар речи:

– Что?

Венерианец повернулся к Макэндрюсу.

– Шеф… Это машинное отделение выходит в корпус, не так ли?

Макэндрюс сглотнул:

– Да… а что? У него есть парус, прикрепленный к корпусу, если вы это имеете в виду…

Конечно, так оно и было. Вот почему они назвали этот тип судов «люггерами». У него были два убирающихся паруса, похожие на крылья самолета, которые были созданы для легкой посадки, как только корабль входит в земную атмосферу. А там, где эти паруса соединялись с корпусом, были выходы-ловушки во внешнем корпусе.

– Именно это я и имел в виду. – воскликнул Венерианец. – Очень хорошо, тогда давайте откроем его. Нет, не важно зачем. Времени остается все меньше. Просто откройте его.

Все еще двигаясь, как во сне, Макэндрюс подошел к своему пульту управления и нажал кнопку. Конечно, ничего не произошло. Выдвижные элементы были подключены к электрической цепи, а там было холодно, как на Плутоне. Венерианец нахмурился.

– О боже! – раздраженно воскликнул он. – Я этого не предусмотрел. Шеф, а разве нет ручного управления наконечниками?

– Да, но… – сомневаясь ответил Шеф

– Тогда давайте включим его. Быстро. До уровня «Н» осталось всего двадцать минут или околотого.

Шеф показал нам рычаг. Он был большим, неудобным, тяжелым и старым. Им не пользовались, наверное, лет шестнадцать. Он был жестким и ржавым. Я был покрыт потом и ржавчиной к тому времени, как мы вчетвером, изо всех сил, смогли завести его. И хотя он скрипел и кряхтел, он начал раскачиваться наружу. Между внутренней и внешней обшивками корпуса образовалась щель, которая начала увеличиваться.

– Все на выход! – заорал шеф.

– На нас нет скафандров.

– Проваливайте!

Мы бросились к двери и захлопнули за собой предохранительный замок. Кэп Хокинс слабо спросил:

– Что нам теперь делать? Куда направляться? Как…

– На ваш мостик, – пропищал венерианец. – Я знаю, что это сработает. Мы должны наблюдать и убедиться…

Когда мы добрались до мостика, то обнаружили Лейтенанта Тодда в состоянии, близком к обмороку. Он хрипло спросил:

– Капитан, где вы были? Я кричал вам изо всех сил. Наши аккумуляторы и двигатели сели, а мы всего в десяти минутах от слоя Хевисайда – и без защитных экранов!

– Ты знаешь какие-нибудь молитвы, Тодд? – спросил Кэп. – Потому что, если он ошибается, – сказал Хокинс, указывая на нашего венерианского безбилетника, – Вам лучше начать молиться.

Но безбилетник не обратил никакого внимания на сарказм капитана. Он подскочил к перилам и взволнованно крутил их, чтобы увидеть левый втягивающий парус, который мы открыли. Мы все столпились вокруг него, не понимая, что происходит, но желая увидеть финальный акт того,что для всех нас означало жизнь или смерть.

От того, что я увидел, меня бросило в дрожь. Перед нами отчетливо видимая в лучах опасности, был внешняя кора Хевисайда. И когда Я говорю «кора», я имею в виду тонкую оболочку, потому что, несмотря на то, что его ионизированная субстанция чрезвычайно разрежена, она обладает определенной материей в форме энергии. Это сила, достаточная для отражения зловещих излучений, наполняющих эфир, для защиты Земли от вредоносного излучения от метеорологических осадков.

Ученые-первопроходцы Земли, должно быть, были довольно глупы, если давным-давно не поняли, что слой Хевисайда – это не что иное, как миниатюрная копия того же явления, которое они определили с помощью своих крошечных 200-дюймовых телескопов как солнечную «корону». Но к ним нельзя быть слишком строгим. Они сделали все, что могли, благодаря своему небольшому оборудованию и слабому обучению.

Мы неслись к этой корке со огоромной скоростью. Она становилась все ближе и ближе и к нам, казалось, протянулся цепкий отросток. В этот миг я подумал, что нам конец, но он промахнулся. Я услышал, как кэп Хокинс глубоко вздохнул, а лейтенант Тодд начал что-то бормотать. Маленький венерианец раздраженно сказал:

– Я не могу ошибаться! Я просто не могу! Пого!

И тут я увидел это! Словно в ответ на его приглушенную команду, из отверстия в крыле начал появляться молочно-голубой призрак. Это был ампи, но такой огромный, какой вам и не снился. Он был переполнен своей пищей: током освещения корабля и перегрузкой приводного генератора. Но он был все еще голодныфм.

Он все выползал и выползал, и по мере того, как он выползал, он распространялся! Он начал обвиваться вокруг корабля гигантским сверкающим кольцом. Венерианец лихорадочно вращал периленс, сканируя все части «Андромеды» от носа до реактивных двигателей. И везде, где мы могли видеть, как амфи, все время растягиваясь и сворачиваясь, превращал корабль в гигантское ядро, спиралью которого он и являлся!

– Я так и знал! Я так и знал! – закричал венерианец.

И вдруг кэп Хокинс завопил:

– Ей-богу! Теперь я понимаю, что вы имели в виду! Я…

Я чуть не умер от любопытства и спросил:

– Что все это значит? Как это повлияет на…

– Смотрите! – возбужденно закричал Хокинс, а его глаза горели от предвкушения. И тут мы добрались до Хевисайда! Я зажмурился и подумал:

– Вот оно!

Но мы не двигались, мы просто шли напролом. Это было проще простого. Это было похоже на то, как действовать при включенных генераторах. Или как действовать при помощи пенетранта «Моран». Только это было надежнее и эффективнее, чем любой из этих методов. Генераторы, как известно, подводили, пенетранты «Моран» – взрывались при интенсивной бомбардировке Хевисайда, особенно когда она была такой активной, как в это время. Но мы прошли его без потерь, без малейших неприятностей, даже без этого забавного, певучего звука разряда электрического тока, который обычно отдается в ваших барабанных перепонках, когда вы прокалываете путь. И пока венерианец продолжал размахивать периленсами, я понял, зачем он это делал.

Это был ампиреныш. Этот треклятый маленький зверь, заряженный отрицательной энергией, укрывал «Андромеду», как одеялом! Это было лучшее время в его жизни! Он все рос и рос, разрастаясь и расползаясь вширь, готовя самую вкусную еду, о какой только мог мечтать ампирец в своих самых фантастических мечтах – если, конечно, они у них бывают!

Все было очень просто. Ионизированный слой Хевисайда не мог побеспокоить ампи, вечно голодное существо с отрицательными импульсами. Почему? Потому что он просто поглотил всю радиацию и это поразило его, и ему захотелось больше!

Мы застыли на месте, ошеломленные. Затем шкипер громко расхохотался. Он потер свои большие руки.

– Старомодно, да? Развалюха, значит? Что ж, может быть, и так. Но это покажет им всем. «Андромеда» – первое судно, прошедшее через Хевисайд с оборудованием, которое, как я предсказываю, станет в будущим для обеспечения безопасности на каждом космическом корабле!

Венерианец просто засветился от удовольствия и пропищал:

– Рад слышать это от вас, капитан. Это то, что я пытался втолковать Совету космической безопасности несколько месяцев назад, но они не захотели меня слушать. Я…

Лицо кэпа Хокинса побагровело и он воскликнул:

– Что это значит? Ах ты, проклятый маленький безбилетник, что ты имеешь в виду, говоря, что ставишь это себе в заслугу?

– Не следовало бы, – упрямо возразил маленький человечек. – Потому что, капитан Хокинс… ну, позвольте мне представиться. Я… я Джар Фаргес, начальник электромонтер Сан Сити обсерваторий. Несколько месяцев назад я разработал теорию о том, что венерианские амфибии должны были бы расшириться настолько, чтобы обеспечить безопасный проход для космических кораблей через опасные Хевисайды различных планет. Но никто не захотел прислушаться к моей теории, хотя я доказал ее экспериментально, в лаборатории. Так что…

– Так что, – сурово произнес шкипер, – Ты спрятался на «Андромеде» и намеренно позволили своему питомцу поглотить судно, подвергая опасности все наши жизни, чтобы доказать свою теорию, не так ли?

Джар Фаргес улыбнулся.

– Я думаю, вы должны согласиться, капитан, что вашим жизням ничто не угрожало. И, – лукаво намекнул он, – поскольку я намерен разделить с вами честь этого открытия, можно с полным основанием ожидать, что корпорация «IP-Corporation» назначит вас капитаном на один из своих новейших крейсеров с усиленной защитой…

У Хокинса отвисла челюсть. Он почесал в затылке. Затем ухмыльнулся.

– Ну что ж! – сказал он. – Но, будь я проклят! И подумать только… я отправил тебя в тюрьму, а потом заставил помогать на камбузе. Боже, я… Эй, что это было?

И у него была веская причина, чтобы спросить об этом! И мы все подпрыгнули, когда услышали отвтет. Это был самый громкий раскат грома, который я когда-либо слышал в своей жизни. Он эхом разнесся по металлическому отсеку управления, как удар рока. У меня долго звенело в ушах. Венерианский ученый подскочил к периленсу, с тревогой осмотрел его, затем повернулся к нам.

– Мы приближаемся к причалу, – сказал он.

– Но.... но что за шум? – Закричал я. – Что это было? Что-то не так?

Джар Фаргес улыбнулся.

– Ничего особенного, – пропищал он. – Это… это Пого. Я думаю, он слишком много съел и у него теперь несварение желудка…

Восстание на Ио

Смерть преследовала «Либру». Космический лайнер, направлявшийся к Ио, перевозил секретное оружие, и мятежник Кройтер поклялся, что оно не должно прибыть на место отправки.

Корабельные часы сонно пробили три раза. Бад Чендлер, младший вахтенный, вяло посмотрел на них.

– Вот так, – зевнул он, – заканчивается ловля омаров. Три звонка, мой славный парень, – и тебе мягкое, тёплое сено. Или… – в его голосе послышалась надежда. – Или ты хочешь закончить за меня? Как-нибудь вечером я подменю тебя».

– Сто кометы тебе! – сказал Дэн Мэллори, и поднялся, разминая затекшие мышцы. Воротничок его был расстёгнут, спина болела после пяти часов, проведённых в кресле управления в форме ведра. Глаза у него были напряжены. Он попеременно смотрел то на светящиеся панели, то через перилен на мрачное сине-чёрное пространство перед несущейся в пустоте «Либрой», а потом снова на панель. – Есть такая штука, как сон, и я собираюсь немного вздремнуть. Как только появится Нортон. Где розовые цефеиды?

– Вот что я тебе скажу. Закончи мой трюк сегодня вечером, Дэн, и я удвою тебе ставку в два раза. Это справедливо, не так ли?

– Справедливо, – сказал Мэллори, – но недостаточно заманчиво. Как альбинос на пустынном астероиде. А, вот и наш герой! Добро пожаловать, сэр Релиф! Бросьте его в корзину и позвольте папочке отправиться в объятия Морфея.

– Кто она такая? – прорычал Рик Нортон, третий помощник капитана. Его глаза опухли, он прищурился и уставился на яркий свет в рубке управления.

– Чёрт возьми, я устал! Я только-только лёг спать, как… Ну ладно. Записать в журнал?

– Прямо сейчас. – Мэллори бросил любопытный взгляд на Нортона. – Только что лёг спать? Как так? Что ты делал так поздно?

– Это не было официальным делом, – коротко ответил младший офицер, – так что это не ваше дело. Давайте ваш журнал учета.

Он плюхнулся в кресло управления, прищурился через перилены и внес несколько крошечных поправок в курс. На другом конце комнаты Бад Чандлер пожал плечами в ответ на быстрый взмах бровей Дэна. Губы второго помощника сложились в слово. – Болит голова? – Мэллори кивнул. Нортон был угрюмым космическим бродягой. Но это было не так уж важно. Он подошёл к карте. По трапу «Джейкоба» застучали шаги, дверь распахнулась, и Старик ворвался на мостик и рявкнул:

– Зувере! – и сердито посмотрел через плечо Мэллори, проницательными, выцветшими от космоса глазами вчитываясь в аккуратные, точные колонки записей старшего лейтенанта. Он ткнул мозолистым пальцем в одну из строк.

– Ты уверен, Мэллори? Такая высокая скорость?

Мэллори почтительно ответил:

– Да, сэр. Все показатели проверены и перепроверены. Мы на курсе ноль-ноль-один. Принудительная скорость на тридцать девять процентов выше нормы.

– Проверено и перепроверено, – сказал капитан Алгейз, – в большинстве случаев этого достаточно. Но это путешествие особенное. И жизненно важное. От того, как быстро мы доберёмся до Ио, зависят жизни сорока тысяч невинных людей! Помни об этом, Мэллори. И вы все помните об этом.

Строгие черты его лица немного смягчились.

– Это тяжёлый перелёт, я знаю. Жестокое, изнурительное путешествие. И мы все были под огромным напряжением. Но наши трудности – ничто по сравнению с трудностями гарнизона и честных колонистов Нью-Фресно. Они надеются на нашу помощь, и мы доставим им ее.

– То есть кто-то на борту этого корабля. Я, честно говоря, не знаю, кто этот человек. Никто не знает, кроме него самого, командира разведывательного отдела ССП на Земле и, возможно, кого-то в Нью-Фресно. Но он находится на борту, будь то офицер, матрос или пассажир, и он везёт на Ио чертежи нового лучевого оружия, недавно усовершенствованного оружейным бюро ССП.

Эти чертежи позволят нашему гарнизону в Нью-Фресно подавить таинственное восстание на Ио. Вот почему «Либра» летит с повышенной скоростью. Вот почему мы должны удвоить все обычные меры предосторожности, чтобы добраться до колонии на Ио быстрее обычного. Вот почему мы должны быть начеку, следить даже друг за другом. Что с тобой, Нортон?

Нортон внезапно вздрогнул и пробормотал, покраснев:

– Простите, сэр. Внезапный свет на визоре. Похоже на метеорит.

– Сейчас там ничего нет, – сказал шкипер.

– Следить друг за другом, капитан? – повторил Чендлер. – Я не понимаю. Мы все являемся преданными и надёжными членами Солнечного космического патруля, не так ли? Мы все живём по его девизу. Я не понимаю…– Он потрогал свой нагрудный знак – крошечную золотую ракету с надписью «Порядок из хаоса». – Я не понимаю, почему мы должны…

– Потому что, – мрачно объяснил шкипер, – где бы ни было восстание, там есть те, кто переходит на сторону нового дела, и те, кто предает старое. Там, где есть планы, есть и шпионы, которые их крадут. Это не предупреждение из штаба, это простой, старомодный здравый смысл. Я участвовал в восстании Ролли, знаете ли. После резни в Грантленде я узнал, что один из моих сослуживцев получал деньги от Меркурианцев.

Я не могу с уверенностью сказать, что на борту «Либры» есть шпион, но если он есть, мы не должны давать ему возможности что-либо узнать. Несмотря на усталость, мы должны быть начеку в любое время. Мне больше нечего сказать. Закончил, Мэллори?

– Да, сэр. Все в порядке, сэр.

– Очень хорошо. Вы можете уйти. Чендлер, вы, кажется, устали.

– Ещё один зевок, и я стану зомби, – сказал Бад.

– Болтливый зомби – фыркнул Старик. – Я закончу твой трюк за тебя. Иди отдохни.

Все еще сердито глядя, он плюхнулся в кресло, освобожденное Чендлером, включил панель внутренней связи, включил радиовышку.

– Это ты, Спаркс? Просыпайся, ленивый ублюдок! Есть новости с Земли? Или с Центра Марса?

Металлический голос радиста щёлкнул:

– Нет, сэр. Я не могу связаться ни с одной станцией. Повстанцы в Нью-Фресно по-прежнему глушат эфир помехами на всех диапазонах волн.

– Что ж, продолжайте в том же духе. Дайте мне знать, если у вас получится. Ну что? – шкипер оглянулся через плечо. – Я думал, вы двое устали? Чего вы ждёте? Хотите ещё по одному трюку на каждого?

– Нет, сэр! – поспешно ответили оба мужчины. – Мы уходим, сэр!

– Разве он не красавчик? – с любовью спросил Чендлер. – Он рычит, как щенок терьера, но у него не больше зубов, чем у заварного крема. Простите! – Гигантская зевота разделила его ухмылку пополам. – Должно быть, я что-то съел!

– Вот в чём загвоздка, – с сожалением сказала Мэллори, – теперь, когда я не на дежурстве, я совсем не чувствую усталости. Есть сигарета?

Чендлер бросил ему пакет.

– И не трать купон. Ещё шесть тысяч, и я получу электронный микроскоп. Что ж, можешь делать, что хочешь. Я пошёл, пока-пока, и постараюсь забыть о вафлях, которые втиснулись в мои карманы.

– Пока, приятель!

Его шаги звонко отдавались эхом на металлическом полу, эхо затихало по мере того, как он исчезал в коридоре, ведущем в спальные помещения, а Мэллори поворачивал к смотровой площадке.

Высокий первый помощник капитана прислонился к тяжелой кварцитовой панели, вглядываясь в глубины космоса, сквозь которые неслась «Либра». Это зрелище не было для него чем-то новым, но, как всегда, оно пробудило в его сердце благоговейный трепет, чувство странной нестабильности, что-то вроде гордости за Человека, за то, что он, из всех многочисленных странных форм жизни, созданных природой для экспериментов, оказался единственным, чье воображение было настолько развито, и чье любопытство было настолько сильно, что он нашел способ с головокружительной скоростью пересечь широкие, непостижимые просторы пустоты.

Просто сумасшедшей была мысль, что, хотя Человек и достиг звезд, он все еще не избавился от инстинктов и привычек обезьяны, от которой он произошел. Человеческий гений проложил путь в космос, человеческая храбрость основала новые колонии от раскаленного Меркурия до замерзшего Урана. Плавучие маяки КСП преодолевали пропасти между планетами и за их пределами. Даже сейчас концентрированные лучи далекого Солнца распаривали тонкую кору Плутона, чтобы земные шахтеры могли добывать ценные руды, обнаруженные там спектроскопом. Но с ростом колоний в игру вступила скрытая алчность человека. Последние полвека, думал Дэн Мэллори с каким-то диким гневом, были не чем иным, как долгой кровавой эрой борьбы между силами закона и алчностью, объявленной вне закона.

И вот на первом спутнике Юпитера, Ио, произошло восстание. Это был очаровательный маленький мир. Приятный земной шар, тихо вращающийся вокруг своего гигантского родителя. До этого времени его обитатели никогда не причиняли беспокойства. Приземистые, мускулистые существа, более или менее похожие на человекообразных, за исключением того, что их кожа была бледной с зеленоватым оттенком, а глаза прикрыты двойными веками, как у змей. Их интеллект составлял 0,63 балла по шкале Солнечной постоянной. Примерно через столетие контрольный совет намеревался предоставить им автономию. С этой целью преподаватели работали с тех пор, как Ио был выведен из-под протектората Британской империи в 2221 году.

Неприятности, как в прямом, так и в переносном смысле, грянули как гром среди ясного неба. Только что на Ио царили мир и умиротворение, а в следующее мгновение пришло безумное, искаженное сообщение о «армии повстанцев… туземцев… возглавляемой…». Остальное потонуло в разрывающем барабанные перепонки взрыве электронных помех, который сделал невозможным дальнейшее общение.

– Крейтер! – задумчиво произнес Мэллори. Это дело походило на один из ходов Крейтера. Этот помешанный на власти гений, изгнанный с Земли после неудачной Лунной кампании 2234 года, привык наносить удары именно таким образом. Он единственный из всех явных врагов КСП обладал способностью убеждать и привлекать на свою сторону орду обычно довольных жизнью ИОнийцев, богатством, с помощью которого можно было привести в действие красную военную машину и нарушить межпланетное сообщение.

«Но если это Крейтер, – утешительно подумал Мэллори, – то на этот раз он откусил больше, чем может прожевать. Это новое оружие…». Он на мгновение задумался, кому из офицеров или пассажиров был доверен секрет конструкции нового лучевого пистолета. Затем он выбросил эту мысль из головы. Это было не его дело. Лучше бы ему ничего не знать.

Именно на этой стадии размышлений его внимание привлекло внезапное движение. В то же мгновение он зажал сигарету в ладони и шагнул в темную полосу тени. Из коридора, ведущего в спальные помещения, выскользнула фигура и теперь неуверенно вглядывалась в смотровую площадку. Это был Дэвид Уилмот, один из шести пассажиров «Либры».

Худощавое лицо Уилмота исказилось от волнения. Он кашлянул, и в тишине раздался негромкий, отрывистый звук, затем он приложил тыльную сторону ладони ко рту. Дэн стоял неподвижно, его темная униформа идеально сочеталась с занавесками, которые скрывали его. Пока он ждал, наблюдая, дверь в дальнем конце палубы открылась, и вошел невысокий полный мужчина в ночном халате. Уилмот с готовностью бросился вперед. Его шепот донесся до чуткого слуха Дэна.

– Они у вас, доктор?

– Тихо, дурак! – доктор Бонетти сердито наморщил лоб. В его очках по-совиному отражался приглушенный свет. Он порылся в кармане и передал что-то белое другому мужчине. – Держи! Но ни слова об этом, имей в виду!

– Я знаю, знаю. – Уилмот жадно схватил бумаги, повернулся и побежал по коридору, откуда появился. Доктор мгновение смотрел ему вслед, с сожалением покачал головой и исчез. Дверь за ним тихо закрылась.

«Так вот почему мы тоже должны держать ухо востро…» – слова капитана эхом отдавались в памяти Дэна Мэллори, когда он, нахмурив брови, вышел из своего укрытия. Что, черт возьми, здесь происходит? Мог ли Бонетти быть носителем секретных планов, а Уилмот – шпионом? Неужели он только что стал свидетелем предательства? Но прежде чем он смог привести в порядок свои спутанные мысли, к нему сзади обратился голос, серьезный и тихий.

– Довольно запутанно, да, лейтенант?

Дэн резко повернулся, чтобы взглянуть в лицо Гарланду Смиту, еще одному пассажиру «Либры». Он спросил с легким раздражением:

– Вы, капитан? Что вы здесь делаете в столь поздний час?

Бывший офицер Космовойск, ныне вышедший в отставку, бросил быстрый взгляд на сверкающую панораму, открывающуюся сквозь кварцитовые пластины.

– Ночь, лейтенант? Здесь нет ни ночи, ни дня, сон – дело привычки, когда ты в космосе столько лет… – Он вздохнул. – Я не мог уснуть, возможно, это к лучшему. Я видел то же, что и ты, и на борту «Либры» про исходят странные вещи.

– Возможно, вы слишком встревожены, капитан. – осторожно сказал Мэллори. – Просто потому, что два пассажира, которые не спят, как и вы, встречаются в смотровой кабине…

– Они не единственные, кто ещё не спит. Весь спящий корабль приходит в движение, мой мальчик. За минуту или около того до твоего прихода я видел, как Альберт Лемминг крался по коридору № 2, и «крался» – единственное слово, которое описывает его передвижение. До этого у миссис Уилмот было тайное свидание с кем-то в курительной комнате, и я не знаю, кто был её спутником. И леди Элис не было в ее каюте всю ночь.

Взгляд пожилого мужчины встретился со взглядом Мэллори, и этот взгляд был пронизывающим.

– Мой мальчик, я понимаю, что больше не являюсь твоим начальником, но не так давно я был старше тебя по званию. Как говорится, один раз патрульный – всегда патрульный. Я чувствую, что мы оказались в центре интриги, слишком сложной для одного человека. Возможно, опыт старого офицера может помочь. Скажи мне, правда ли то, что я слышал? Что кто-то на борту этого корабля везёт в гарнизон Нью-Фресно секрет нового лучевого оружия Земли? Если так, то загадочные действия, свидетелями которых мы стали, могут быть шпионажем, работой агентов Крейтера.

– Мне очень жаль, сэр. – сказал Мэллори почтительно. – Мне ничего не разрешено говорить. Но я бы посоветовал вам утром поговорить с капитаном Алгейзом. Я уверен, что он будет рад вашему предложению о помощи.

Его лицо помрачнело, и он медленно произнёс:

– Леди Элис. Где вы видели её в последний раз?

– В читальном зале.

Мэллори отдал честь, развернулся и направился в корабельную библиотеку. По пути он поймал себя на мысли, что надеется, сам не зная почему, что комната будет пуста. Но это было не так. Внутри горела единственная лампа. Когда Мэллори открыл дверь, на дальней стене заплясали тени. Колеблющийся одномерный символ вертикальной фигуры вращался, совершал быстрые, резкие движения и падал. Послышался шорох бумаги, грубый скрежет телячьей кожи по сукну. Затем он вошёл в комнату, где леди Элис сидела за обеденным столом, якобы читая книгу. Она подняла слегка удивленный взгляд на вошедшего.

– Ого, лейтенант, какой приятный сюрприз!

Мэллори подавил желание сказать: «Приятный?» Он с любопытством посмотрел на девушку и в сотый раз, с тех пор, как она поднялась на борт этого корабля шесть дней назад, напомнил себе, что у них, как у мужчины и женщины, нет ничего общего, и они живут в совершенно разных мирах. Он был Дэном Мэллори, лейтенантом Солнечной космической полиции, уважаемым, хоть и низкооплачиваемым, блюстителем закона и порядка в расширяющемся круге влияния человека. Более того, он был молодым лейтенантом. Пройдут годы, прежде чем он получит звание майора и станет уважаемым членом общества. Даже если случится чудо и его выберут в завидный корпус линзовиков, он будет всего лишь суперполицейским. А она… Она была леди Элис Чарвелл, обладательницей имени и титула, которые уважали на протяжении более восьмисот лет. Конечно, теперь этот титул был лишь данью вежливости, герцогства Ио больше не существовало с тех пор, как этот спутник был передан Всемирному Совету. Но когда-то её отец был землевладельцем на всём этом шаре. В Готическом альманахе её фамилия и герб всё ещё занимали видное место.

Всё это не имело никакого отношения к тому, что её глаза были голубыми, как утренние туманы Венеры, что её руки были белыми, прямыми и гибкими, по-женски изящными, несмотря на то, что она носила мужскую одежду, что её волосы были золотой сетью, в которую попало сердце Дэна Мэллори.

Он заставил себя говорить спокойно:

– Леди Элис, вам не кажется, что было бы лучше, если бы вы легли спать? Это… это бодрствование по ночам…

Ее смех был теплым и восхитительным.

– Но, лейтенант! Ведь нет ничего плохого в том, что я читаю перед сном?

– Ничуть, – согласился Мэллори. – Однако я могу предположить, что, если вы не читаете книгу на нижневенусском языке, вам было бы легче читать, если бы книга лежала обложкой вверх. И… – Он быстро прошёл мимо неё и уставился на книгу, которая, поспешно засунутая обратно в книжный шкаф, всё ещё торчала среди своих собратьев. – И вы могли бы найти более интересное чтиво, чем тактический обзор военных ресурсов Ионических островов.

Лицо девушки побагровело. Она возмущённо вскочила на ноги.

– В самом деле, лейтенант, вы заходите слишком далеко! Не думаю, что это ваше дело.

– Леди Элис, – умоляюще сказал Мэллори, – на Ио идёт война. На борту «Либры» происходят странные вещи, природу которых я не могу объяснить. Если вы на мгновение забудете, что я космический офицер, просто подумайте обо мне как о человеке, позволите ли вы мне предположить, что вы не сделаете ничего такого, что могло бы вызвать подозрения в ваших действиях или мотивах? Я понимаю, что, как человек, унаследовавший право на титул «герцогини Ио», вы глубоко заинтересованы в текущих событиях этой колонии. Однако другие могут увидеть в ваших действиях другой смысл. По крайней мере, один человек уже намекнул, что вы…

Леди Элис часто задышала.

– Кто? спросила она. Кто этот человек?

– Простите, я не могу сказать. Но вы сделаете то, что я вам предлагаю?

Наступила минута молчания. Затем девушка закрыла книгу, лежавшую у нее на коленях, положила ее на стол и поднялась.

– Очень хорошо, лейтенант. Я довольно плохой обманщик, не так ли? Тем не менее, я благодарю вас за ваш благонамеренный совет. Она направилась к двери, а в каждом ее шаге чувствовались грация и уравновешенность. И она обернулась, чтобы улыбнуться ему в ответ, но ее голос был мягким и грустным. – Лейтенант, вам следует чаще снимать погоны. Человек под ними очень… интересен.

Затем она ушла, оставив после себя покрасневшего, потерявшего дар речи и совершенно растерянного Дэна Мэллори.

За завтраком Мэллори восседал во главе стола. Бад Чендлер, опоздавший на несколько минут, удивлённо посмотрел на своего товарища.

– Ну что вы, шкипер! – сказал он. – Эта поездка пошла вам на пользу! Вы выглядите на тридцать лет моложе. Откуда у вас эти милые розовые щёчки?

– Сядь, приятель, и заткнись. – прорычал Мэллори. – Старик забирает сорок, и он их заслужил. Прошлой ночью они с Нортоном попали в ловушку, и им пришлось чертовски нелегко выбираться. Разве ты не слышал шум?

– Всё, что я слышал, – пожаловался Бад, – это как кто-то храпит в моей комнате. Один раз это меня разбудило, и больше всего я разозлился, когда понял, что это был я.

Он кивнул собравшимся пассажирам, сел и скорчил гримасу над своим грейпфрутовым соком. Альберт Лемминг, смуглый торговец драгоценностями, направлявшийся в штаб-квартиру своей компании в Нью-Фресно, с любопытством посмотрел на исполняющего обязанности капитана.

– Вакуоль, лейтенант? Что это такое?

– Дыра в пространстве. Что-то вроде воздушного кармана в эфире. Они не особенно опасны, но та, в которую мы попали, вращалась в неправильном направлении, и если бы капитан Алгейз не вытащил нас, мы бы потеряли время на пути к Ио.

Миссис Уилмот подняла взгляд. «Она недурна собой, – подумал Мэллори, – если, конечно, кому-то нравится такая резкая, заострённая красота». Но в очертаниях её губ была какая-то жестокость, а в ноздрях – узость, которые ему не нравились. И её глаза были слишком близко посажены.

– Это было бы досадно, не так ли, лейтенант? – сказала двушка, – Я имею в виду, терять время.

В её словах было что-то более глубокое, и Мэллори не мог понять, что именно. Может быть, это был сарказм, или страх, а может быть и насмешка.

– Думаю, мы все хотим как можно скорее добраться до Нью-Фресно, – ответил он.

Ее ответ был неожиданно резким.

– Мне всё равно, если мы никогда туда не доберёмся. Я лучше мирно умру в космосе, чем…

– Сьюзен! – голос её мужа оборвал фразу на полуслове. Она на мгновение вызывающе посмотрела на него, а затем вернулась к еде. Лемминг выглядел смущённым. Доктор Бонетти покачал головой, а капитан Смит кашлянул и мягко предположил:

– Капитан Альгаз, должно быть, отличный астронавигатор, лейтенант. Я не заметил ни одного резкого движения. В мои времена побег из вакуоли был утомительным и опасным процессом. Конечно, – его взгляд раздражённо блуждал по столу, – в наши дни так много новых изобретений. Улучшения во всех областях: космические корабли, воздухоочистители, вооружение…

Мэллори внезапно вскочил. Он был зол на бывшего космического офицера. Смит не очень-то старался помочь. Несомненно, старик хотел как лучше, но…

– Прошу прощения, дамы и господа, я должен пойти на мостик. Готов, Бад?

Бад Чендлер сглотнул:

– Сссслллмффф! Ульф!

– Что?

– Я сказал: как только я допью свой кофе! – обиженно повторил второй помощник. – Ты что, не понимаешь по-английски? Пойдём.

Лемминг перехватил их, когда они проходили мимо его конца стола.

Лейтенант, я уже несколько дней хочу вас попросить… Можно мне подняться на мостик? Это мой первый космический полёт, знаете ли. Я всегда хотел посмотреть, как работают приборы.

– Поговорите с капитаном Альгазом, – предложил Дэн. – Это не в моей власти.

Посыльный только что прибежал с внешней палубы без подноса, и почти задыхаясь доложил:

– Вас срочно вызывают на мостик, лейтенант! Приказ капитана! – Его глаза были круглыми, как блюдца. – Спаркс только что получил сообщение из Нью-Фресно!

Дэн успел лишь краем глаза заметить, как это откровенное заявление подействовало на пассажиров. Он увидел, как они все разом вскочили на ноги, словно марионетки на одной нитке, как внезапно блеснули глаза Уилмота, и как нахмурился Бонетти, как леди Элис резко выдохнула, и перехватил взгляд капитана Смита, который переводил его с одного слушателя на другого. Голос Лемминга дрогнул:

– П-послание из Нью-Фресно! – и Сьюзан Уилмот рассмеялась коротким, резким, торжествующим смехом.

После Дэн Мэллори ничего не видел. Следом за Чендлером он бежал по коридорам к лестнице Джейкоба, которая вела в диспетчерскую. Капитан Алгейз не был красавцем, даже когда был одет в офицерскую форму, а в пижаме и тапочках он был похож на персонажа из кошмара. Его ноги были похожи на цилиндрические волосяные матрасы, а пижамные брюки вздувались на поясе, как будто он прятал там пол арбуза. Его глаза были красными и опухшими, а характер таким, что его можно было вылить из кувшина. Когда Дэн и Бад вошли в командный отсек, он обрушил на растерянного радиста шквал словесного огня.

– Сообщение?! – взвыл он. – Ты называешь это сообщением?! Я тебя в соусе потушу за то, что ты меня так разбудил, Спаркс! Из всех проклятых, тупых… – тут он заметил двух своих лейтенантов. – Не обращайте внимания, вы двое. Идите обратно и доедайте свой завтрак. Ложная тревога.

– Мы закончили, шкипер, – сказал Дэн. – Что за шум?

Спаркс с несчастным видом сказал:

– Это была рука Марлоу на клавишах, капитан! Клянусь, это была она. Я знаю, что сообщение не имеет смысла, но вы не сможете обмануть радиста. У каждого свой особый стиль передачи. Спросите кого угодно. Даже одного из этих остроумных парней Донована. Они вам скажут. И это было передано от Марлоу …

– Давайте посмотрим, – сказал Мэллори. Он взял листок из рук старшего и нахмурился, пробегая взглядом по загадочным символам. – Цифры! Все цифры. Искры?..

– Это было так. Помехи всё ещё продолжаются. Звук вообще не передавал голос. Но когда я крутил ручки, я поймал волну с «Луны-3», станции Джо Марлоу. У неё был своего рода ритм. Я начал записывать то, что звучало, и… и вот что получилось.

Чендлер, заглядывая через плечо своего товарища, сказал:

– Ну, чёрт возьми, вы что, все с ума посходили? Должно быть, это какой-то код. Спаркс, мы используем несколько числовых кодов, не так ли?

– Да, – робко ответил он. – Но это не один из них, лейтенант. Это не соответствует ни одному из пунктов устава.

Мэллори продолжал смотреть на сообщение. Оно было длинным и, несомненно, сбивающим с толку. Выглядело оно примерно так:

83.7-152-232.12-167.64-31.02-16-184-167.64-9.02-1-126.92-144.27- 186.31-50.95-16-175-47.9-16-14.008-4.002-39.944-50.95-173.04-19-16- 10.25-69.87-14.008-16-184-232.12-186.31-39.944-127.61-14.008-20.183- 184-19-186.31-118.70-16-1-74.91-127.61-14.008-74.91-28.06-32.06-181.4- 14.008-140.13-138-92-20.183-184-39.944-222.-32.06-138.92-162.46-26.97- 126.92-140.13-40.08-10.82-26.97-32.06-31.02-88.92-14.008-16-184-16- 14.008-6.94-79.916-39.944-40.08-195.23-39.944-114.76-150.43-126.92- 232.12-114.76-127.61-14.008-32.06-126.92-19-88.92-140.92-16-127.61- 12-47.9-16-14.008-16-19-20.183-184-78.96-52.01-16.721-225.97-88.92 потом всё сначала, – сказал Спаркс. – Та же последовательность. Я согласен, это код. Но что толку в коде, если у нас нет к нему ключа. Это не простая криптограмма с подстановкой слов или шифр «пять на пять». Я изучал их в Академии и перепробовал все, прежде чем показать это капитану. Другими словами, нам от этого нет никакой пользы, пока мы не найдём ключ, а у нас нет ключа!

– Билли сказал, что это сообщение из Нью-Фресно? – спросил Мэллори.

– Что ж, он, как обычно, ошибся. Решительно. Это с Луны. Я узнаю пальцы Джо Марлоу, когда слышу их. Чёрт, мы три года были одноклассниками. Пока я не сошёл с ума и не бросил химию ради набора текста…

– Химия! – воскликнул Мэллори. – Ты сказал «химия»? Вы с Марлоу вместе изучали химию?

– Да, а что?

– Да потому что это ответ. Марлоу не дурак. Он знал, что ты радист на борту «Либры» и подготовил специальный код, ключ к которому будет храниться в твоем мозгу как «память о старом друге». Приятель, взгляни на эти цифры еще раз. Ты заметил, что число «16» часто появляется? Даже в твоей толстой черепной коробке «16» предполагает…?

– Кислород, – быстро ответил Чендлер. – Атомный вес кислорода. А восемьдесят три целых семь десятых? Сорок семь, девять?

– Криптон. И давайте посмотрим титан.

– Точно! Возьми карандаш, приятель! Я думаю, у нас есть решение. Пиши: криптон, европий, торий, эрбий – Держи! – Он с отвращением посмотрел на своего спутника. – Только символы, придурок! Разве ты не видишь? В обозначениях различных элементов используются все буквы английского алфавита, кроме «j» и «q», которые в любом случае используются реже всего. Начнём сначала. Криптон –

– Кр, – сказал Бад.

– Европий— «Eu». «Торий. Эрбий».

– Круто! – крикнул Бад. – Вот так, Дэн! Продолжай!

Сообщение медленно выводилось на бумаге. Появилось слово, ещё одно, ещё. Затем:

– Десять целых двадцать пять сотых! – сказал Мэллори. – За ними 69,87! Что это, чёрт возьми, такое?

– Может, он ошибся? – спросил Бад. – У бора 10,82. У лития 6,94…

– Нет. Это не то, – сказал Мэллори. Он нахмурился. Капитан Алгейз уже давно полностью проснулся и с гордостью слушал двух своих младших офицеров и именно он разрубил Гордиев узел.

– Хром, – предположил он, – это пятьдесят два целых одна десятая, Дэн. Обратная сторона числа, которое ставит тебя в тупик.

Точно! Вот и все, шкипер! И смысл должен заключаться в том, что символ должен быть написан наоборот. «Rc» вместо «Cr». В языке недостаточно комбинаций, чтобы написать каждое слово, если только вы не используете какие-нибудь уловки вроде этой.

Мэллори погрузился в чтение зашифрованного письма. «39,944 – Аргон, – «А». «114,76. Индий. 150,43». «Самарий. «Са.Следующий?» «Йодь- Я».

Сообщение закончилось. Бад передал его капитану Алгейзу. Любопытство Мэллори достигло апогея. Он не мог сложить буквы в слова по ходу дела. Кое-что он понял, но лишь немного. Он ждал. Шкипер медленно читал, разбивая сообщение на связные предложения.

– Власть Крейтера стоит за революцией. Сильные мира сего теперь угрожают Нью-Фресно.

– Крейтер значит? – прорычал Бад. – Я так и думал.

– Поторопитесь. Лейн предупреждает… – капитан остановился и на мгновение уставился в пустоту, быстро взглянул на Мэллори. В его голосе послышалась напряжённость. – Лейн предупреждает леди Элис, шпионку из Кабал, которая сейчас на Либре…

– Леди Элис! – выпалил Мэллори. Внезапно его охватил жар, сдавило виски, словно на них опустилась гигантская рука.

– «Капитан приказывает, – продолжил Альгейз, – усилить защиту нового секретного луча». – Он скомкал бумагу. – Вот и всё, джентльмены. Мэллори…

– Да, сэр?

– Наши опасения были оправданы. На «Либре» есть шпион. Мы не должны рисковать. Вы арестуете леди Элис Чарвелл и поместите её под замок на время путешествия.

– Откуда Марлоу берёт эти староанглийские словечки? «Говорит!» Почему он не сказал «Говорит»? – пробормотал Бад Чендлер.

– Потому что, – машинально ответил Мэллори, – в словаре элементалей нет сочетания «ит». Он должен был сказать это именно так.

На него вдруг нахлынули воспоминания о его неприятной обязанности, и вместе с ними пришел протест.

– Но это не может быть правдой, капитан! Здесь, должно быть, какая-то ошибка. Конечно, леди Элис не была бы…

– Напротив, Дэниел, – голос Алгейз был необычайно мягким, – она бы хотела этого. Когда-то её семья владела всем Ио. Более чем вероятно, что она хочет, чтобы планета освободилась от контроля Совета и вернула ей утраченную собственность. Она вполне может быть в сговоре с Крайтером, чтобы свергнуть нынешнее правительство. Судя по всему, она так оно и есть.

– Да, сэр, – тупо подтвердил Дэн. Он подумал о предупреждении капитана Смита, о книге, которую читала леди Элис, книге по военной тактике.

– Должен ли я произвести – арест сейчас, сэр?

– Да, лейтенант.

– Очень хорошо, сэр! – Он повернулся и вышел из комнаты. Его челюсть была белой и напряжённой, а в глазах читалась тупая боль…

Напряжённая обстановка ожидала его возвращения в кают-компанию. Когда он вошёл в комнату, все разговоры резко прекратились, а на группу пассажиров опустилась почти осязаемая тишина. Лемминг привстал со своего места, открыл рот, словно собираясь что-то сказать, но снова закрыл его, и его губы стали белой полоской на фоне зелёных щёк. Леди Элис напряжённо и выжидающе смотрела на него. Капитан Смит вышел ему навстречу. Крупная фигура бывшего космического офицера была напряжена и готова к действию, а в его голосе слышалось сдержанное нетерпение. Он резко спросил:

– Ну что, лейтенант?

Терпение Дэна Мэллори по отношению к старику было на исходе. Он резко сказал, но так, чтобы остальные не услышали:

– Капитан, я должен напомнить вам, что у вас нет никакой власти на этом корабле! Я ценю вашу готовность помочь, но ради всего святого, перестаньте вести себя как герой дешёвого романа двадцатого века! И оставьте в покое свой игломет…

Смит выглядел смущённым. Его тяжёлые плечи поникли, и Мэллори охватило раскаяние, когда бывший офицер сказал:

– Я… я прошу прощения, лейтенант.

Лемминг наконец-то нашёл слова и спросил дрожащим голосом:

– По… послание, лейтенант? Это было…?

Он должен был арестовать леди Элис, но ему не нужно было унижать её, клеймить как предательницу в глазах сообщников. И он всё ещё упорно надеялся, что где-то была допущена ужасная ошибка.

– Это была обычная передача, мистер Лемминг. – сказал первый помощник. – Ничего важного. А теперь не будете ли вы так любезны тихо разойтись?

Но никто не пошевелился. Мэллори, оглядывая лица вокруг, снова почувствовал, что эти пассажиры повязаны друг с другом интригами. Тогда он твёрдо сказал:

– Это не просьба, а приказ! Вы все немедленно отправитесь на смотровую площадку!

Маленькая группа зашевелилась. Мэллори подошел к леди Элис и тих произнес:

– Я бы хотел показать вам корабль, леди Элис. Не хотите ли посмотреть его сейчас?

Её взгляд, полный радостного удивления, обжёг его. Она сказала:

– Что вы, лейтенант, как мило! Мне бы это понравилось.

И они двинулись в направлении, противоположном тому, куда направлялись остальные пассажиры. Но даже так они не остались незамеченными. Краем глаза Дэн Мэллори уловил блеск очков доктора Бонетти и понял, что коренастый мужчина пристально наблюдает за ними. На мгновение его взгляд встретился со взглядом капитана Гарланда Смита, – старый офицер задумчиво кивал головой. Он тоже догадался о тайном замысле Мэллори.

Только сама девушка, казалось, не понимала, что это была не просто прогулка. Когда они протискивались в узкую дверь, она задела плечом Мэллори, её мягкая, женственная теплота была укором для молодого лейтенанта, как и её слова.

– Лейтенант, я вижу, что вы не только советуете, но и прислушиваетесь к советам. Вчера вечером, когда я предложила вам чаще показывать, что скрывается под формой, я и подумать не могла, что вы на самом деле…

Теперь они были одни, и Мэллори повернулся к ней лицом, намеренно сделав свой голос жёстким и бесстрастным.

– Прошу вас, леди Элис! Я вынужден сообщить вам, что вы арестованы!

– Аресто… – её возглас оборвался смехом. Она поднесла руку ко лбу в шутливом приветствии. – Так точно, лейтенант! Бриг, хо! Но если я не слишком любопытна, то какие обвинения выдвинуты против меня? Убийство? Конечно, я ужасно убиваю время, все эти долгие поездки… Или это кража? Я уверена, что ничего не крала. Если только вы не имеете ввиду… – она замолчала в замешательстве, подняла на него взгляд, и в нём было что-то такое, от чего захватывало дух. Мэллори пришлось крепко держаться за стол.

– Обвинение, – отрывисто сказал он, – в государственной измене! Это сообщение было с Лунны III, леди Элис. В нём было предупреждение от командира разведывательного подразделения, в котором говорилось, что вас считают членом организации Игоря Крайтера!

Свет померк в глазах девушки, улыбка на её губах превратилась в лёд. Её стройное тело напряглось и выпрямилось. На мгновение Дэн Мэллори с поразительной ясностью увидел, что эта девушка не была воплощением очарования и привлекательности, что под её соблазнительной мягкостью скрывалась стальная сила и отвага.

– Предательство! Предательство, вы… вы слепой дурак! – Выпалила она. Вы смеете обвинять меня, леди Элис Чарвелл, великую герцогиню Ио, леди Ракеты и Глобуса, девицу с золотым гербом, в… в предательстве! Сэр! Моя семья правила Ио, когда это королевство было впервые открыто. Почти триста лет герб Чарвеллов…

– Пожалуйста, леди Элис! – взмолился Мэллори. – Я знаю, что вы чувствуете по этому поводу. По вашему мнению, ваши действия не были государственной изменой. Но Ио больше не ваш, он находится под опекой Контрольного совета. И вы не должны так говорить. Меня вызовут для дачи показаний против вас, и все, что вы скажете, будет свидетельствовать против вас… – Он коснулся ее плеча, как будто тепло его руки могло растопить его ледяную жесткость.

Она презрительно пожала плечами.

– Я думаю, мы можем обойтись без формальностей, лейтенант. Улыбка на губах … любезное приглашение «посмотреть корабль»… дружеская рука утешения .... – В ее глазах были презрение, гнев и боль. – Это мое право требовать привилегии общения с моими обвинителями, не так ли? Те на Земле, кто они?

– Мне очень жаль. Из-за помех невозможно передать звук. Сообщение пришло в виде кода.

– Понятно. Тогда я должна подождать, пока мы не достигнем Нью-Фресно. Не обращайте внимания, лейтенант Мэллори. Вы сказали достаточно. Полагаю, вы помещаете меня под охрану? В моей каюте? Очень хорошо. Если вы будете так любезны сопроводить меня туда?! – Она отрывисто рассмеялась. – Но, конечно, вы это сделаете. Вы не могли упустить из виду предателя, не так ли?

В напряжённой, горькой тишине они прошли по коридорам в каюту леди Элис. Там она заговорила в последний раз.

– Сообщение, в котором меня обвиняли, лейтенант. Могу я услышать эти убийственные доказательства? Что в нём говорилось?

«В этом нет ничего плохого, – с горечью подумал Мэллори, – если я скажу ей об этом». Эти слова, словно кислота, въелись ему в мозг. Он повторил их. Она внимательно слушала, нахмурившись, а затем в её глазах появился новый, любопытный взгляд. Она сказала:

– Но…

– Да? – спросил Мэллори. Выражение лица исчезло. Она презрительно рассмеялась.

– Надеетесь услышать больше «убедительных доказательств», лейтенант? Мне очень жаль вас разочаровывать. А теперь не могли бы вы закрыть за мной дверь?

Дэн Мэллори предпринял последнюю попытку. Если бы кто-нибудь услышал его слова, это стоило бы ему карьеры, но…

– Леди Элис, – взмолился он, – я искренне сожалею об этом. Я не верю, что вы виновны. Если вы мне доверитесь, расскажете свою версию событий, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы.

– Вы уже сделали, – натянуто сказала девушка, – на данный момент более чем достаточно. Охраняйте меня хорошенько, лейтенант!

С короткой усмешкой она проскользнула в дверь. Мэллори подождал минуту, а затем повернула ключ в замке. Его звук был издевательской усмешкой. Он вернулся на мостик....

Он не мог не услышать окончание этого разговора. Узкая взлетно-посадочная полоса, ведущая к диспетчерской, была огорожена металлическими стенками и образовывала идеальный резонатор. Более того, дверь была приоткрыта. Голос капитана Алгейса отчетливо доносился до него, когда он приближался к комнате.

– Не хочу снова напоминать вам, Нортон, что для космического офицера крайне неэтично вступать в отношения с женщиной-пассажиром. Особенно с замужней женщиной.

И угрюмый голос третьего помощника Рика Нортона, говорящего: «Хорошо, сэр!» Затем шаги, приближающиеся к двери, фигура, стоящая прямо перед ним, покрасневший Нортон, рычащий:

– Получишь взбучку, Мэллори?

Дэн был не в настроении пререкаться.

– Не обращай на меня внимания, Нортон. Я уже несколько месяцев знаю, что ты волочишься за юбками, и не считаю это своим делом»

Щеки Нортона вспыхнули и он с вызовом ответил:

– И я полагаю, ты стоишь за своими знамёнами, когда говоришь это?

– Забудь о полосах, – Мэллори посмотрел на свои кулаки. – Я стою за этим.

– Хорошо! – Нортон размахнулся. Он был хорошо сложенным, сильным мужчиной. Его удар был подобен взрыву динамита, но для того, чтобы привести в действие капсюль-детонатор, нужна была цель. Он не нашёл никакой цели, кроме движущейся. Мэллори пригнулся, откатился в сторону от удара, зашёл за спину третьего помощника и нанёс короткий колющий удар слева в живот, а затем мощный удар справа в челюсть Нортона. Нортон ахнул и рухнул как подкошенный. Руки позади него протянулись, чтобы поддержать его падающее тело. Бад Чендлер, подходя мимо, тихо присвистнул, став свидетелем быстрой и решительной схватки. И капитан Альгаз, отпуская безвольное тело Нортона, пристально посмотрел на Мэллори.

– Ну что ж, лейтенант, думаю, вы знаете, что у нас есть правила, запрещающие драки?

– Есть, сэр!

– Но… – капитан Алгейз задумчиво потёр подбородок, – в этом случае, Чендлер, отведи его вниз! Так ему и надо. Может, он проведёт этот период отдыха во сне, вместо того чтобы создавать проблемы среди пассажиров. Дэн, мой мальчик… – Капитан вернулся в рубку, заполнил журнал учёта за предыдущий трюк и передал его Мэллори, который забрался в кресло пилота.

– Ещё двадцать четыре земных часа, и мы будем на месте, – сказал он. – И, поверьте, я буду рад, когда это путешествие закончится. Проблемы. Ничего, кроме проблем, от начала и до конца. Длинные перелёты и короткие вспышки гнева. Нортон связался с этой дамочкой Уилмот – шлюхой, каких я ещё не видел, а её муж – невротик. Смит, будь он проклят, не даёт мне покоя, хочет «помочь» ловить шпионов… – Он взглянул на Мэллори, который напряглась при этих словах. Его взгляд был сочувствующим. – Мне жаль, что мне пришлось попросить тебя арестовать её, Дэниел. Но именно такие случаи делают из космических офицеров сильных мужчин. В этом деле нужно быть жёстким. Преступление может скрываться под странными масками. Самые милые улыбки, самые дружеские рукопожатия, самые сладкие слова могут скрыватт обман.

– Если вам угодно, сэр! – сказал Дэн Мэллори, бледнея.

– Я знаю, парень. Я видел, как ты на неё смотрел. Но помни – сорок тысяч невинных жизней! Если бы она узнала секрет этого нового оружия, наше путешествие могло бы обернуться катастрофой. С такого расстояния она могла бы долететь до Ио на одной из вспомогательных спасательных капсул и передать чертежи силам Крайтера. То самое оружие, на которое мы надеемся как на спасение, было бы использовано против нас. Ио могла бы стать гнездом мятежников, а не мирным членом Солнечной системы. Теперь, когда мы поймали нашего шпиона, посланник – кем бы он ни был – будет под охраной, в безопасности.

На визоре появилась светящаяся красная искра, но в периленсе перед ним это был гигантский шар, доминирующий над небесами, по которым мчалась «Либра». Юпитер, – чудовище из разрозненного выводка Солнца, необузданная сфера из бурлящих газов и туманной тайны, сам по себе псевдородитель, излучающий достаточно тепла, чтобы его далёкие спутники были пригодны для жизни. Вскоре они будут на полпути вокруг этого гигантского шара, и причалят к маленькому телу, едва различимому в виде серебристого полумесяца.

Дэн Мэллори яростно нажал на клавишу управления, почувствовал, как «Либра» слегка изменила траекторию, и повернулся к своему начальнику.

– Я не совсем в этом уверен, сэр… И я не пытаюсь защитить леди Элис. Офицеры разведки Земли не совершают ошибок – по крайней мере, не таких серьёзных. Но есть и другие пассажиры, которым я не доверяю. Лемминг. Уилмот. Доктор Бонетти. Почему они на борту «Либры»? Почему они так обрадовались, когда услышали, что мы получили сообщение с Луны III? Предположим, один из них тоже шпион?

– Или предположим, – сказал шкипер, – что один из них владеет секретом нового лучевого оружия. Разве он не будет взволнован?

– А остальные? – Поинтересовался Мэллори.

– Я не знаю. Возможно, у тебя что-то есть, Дэниел, но я всё равно не хочу рисковать. Я поставил Эйкена на страже у двери леди Элис. Если кто-нибудь попытается освободить её… Что это, Спаркс?

Он бросил взгляд на переговорное устройство, которое шипело и рычало. Голос радиста звучал устало.

– Это снова мистер Уилмот, сэр. Он настаивает на разговоре с вами.

– Передайте мистеру Уилмоту, что я увижу его в полдень за обедом.

Спаркс был упрям.

– Но он настаивает, что его сообщение важно, сэр. Он требует немедленно вас принять, иоворит, что…

– Требует?! – Щёки шкипера покраснели. – Пожалуйста, передайте мистеру Уилмоту, что пассажиры не требуют услуг от офицеров космического корабля. Я увижу его в кают-компании. Это всё! – и он отключил коммуникатор, сердито повернувшись к Мэллори. – Вот почему я не доложил о том, что вы избили Нортона. Уилмот злится как чёрт, и я его не виню. Нортон волочится за его женой.

– Ну ты и придурок, приятель, ну ты и придурок! – сказал вдруг появившийся ухмыляющийся Чендлер. – Если этот парень считает овец во сне, то проснётся с аллергией на баранину. Жаль, что я этого не сделал. Он ворчливый сукин сын. Что тебя так разозлило?

– В том-то и дело, чёрт возьми! – Ответил Мэллори. – Я не совсем понимаю. Мне просто пришло в голову, что кто-то сказал что-то забавное… что-то неправдоподобное… но я не могу вспомнить, что именно. Если бы я мог…

– Видишь, шкипер? Это задело и его. Когда мы закончим это путешествие, мы все станем кандидатами на отправку в психиатрическую лечебницу.

Алгейз кисло улыбнулся.

– Что ж, не поднимайте тяжести в течение следующих двадцати четырёх часов, это всё, о чём я прошу. Увидимся позже, ребята.

Он повернулся, чтобы уйти, но его прервал сигнал коммуникатора.

– Что, опять! Да, Спаркс, что на этот раз? Если это снова Уилмот, скажи ему, чтобы он вышиб себе мозги ржавым ломом! Я увижу его в …

Голос Спаркса был хриплым от волнения.

– Это Уилмот, сэр! Но я ничего не могу ему сказать. Он мёртв, сэр! Убит!

Капитан и Чендлер помчались по коридорам, а их шаги гулко отдавались на трапах «Либры», исчезая вдалеке. Дэн Мэллори, погрузившись в хаос своих мыслей, сидел, прикованный к креслу, из-за необходимости вести космический корабль через коварную пустоту. Его пальцы автоматически перебирали клавиши управления. Постепенно хаос в его голове рассеялся, и на его место пришли холодные, ясные, рациональные мысли.

Уилмот мёртв. Почему? Первой мыслью, пришедшей в голову, была мысль о Нортоне. Мотив – ревность. Желание убрать с дороги мужа Сьюзан Уилмот, чтобы… Но это было нелогично. Нортон был бабником и донкихотствующим глупцом, но он не был преступником. Убийство было не в его стиле. Тогда почему?

Потому что Уилмот был носителем формулы? Был ли он убит шпионом? И если да, то кем? Леди Элис была в своей каюте, или, по крайней мере, – Дэн почувствовал, как у него перехватило дыхание, – он надеялся, что она там. Он поспешно нажал кнопку внутренней связи, на экране появилось лицо Спаркса.

– Передай мне таблицу М-13, Спаркс! Ту, что в коридоре между каютами!

Сцена на экране изменилась. Эйкен, космический болван, поднял взгляд, когда перед ним зажегся экран, и почтительно коснулся своего лба, отдавая честь:

– Лейтенант Мэллори?

– Заключенная в своей каюте?

– Да, сэр.

– Она никуда не выходила?

– Ни на секунду, сэр, – добавил охранник. – Могу я спросить у лейтенанта, что за ч… я имею в виду, что происходит?

– Достаточно! – рявкнул Дэн. – Это всё. Продолжай!

Сияние угасло. Мэллори покачал головой. Эта догадка не подтвердилась. Тогда что ещё…? Мысль пришла так внезапно, что он буквально вскочил со стула. Был только один возможный ответ! Противоположный его прежней теории. Уилмот не был ни хранителем драгоценной тайны, ни шпионом. Он был «невинным свидетелем», традиционной жертвой, которую с незапамятных времён всегда убивали. Каким-то образом нервный, суетливый коротышка узнал, кто был шпионом. Он попытался поделиться своими знаниями с капитаном Альгазом, но из-за своего упрямства не смог этого сделать. И шпион, зная, что Уилмот раскрыл его секрет, снова нажал на кнопку. На этот раз Спаркс сказал:

– Лейтенант Мэллори? Вы не видели мистера Лемминга? Капитан хочет его допросить, но его нигде не могут найти.

– Это неважно! – отрезал Мэллори. – Спаркс, я хочу знать вот что. Как был убит Уилмот?

– Его пронзили оглометом, сэр.

– Я так и думал. И кто первым его нашёл?

– Доктор Бонетти, сэр. Он задержан по подозрению в убийстве. Он признаётся, что снабжал Уилмота наркотиками, сэр. Теклин-рут, сэр. (Это, быстро подумал Мэллори, был пакет, который он тайком передал в комнате наблюдения.) Но он утверждает, что не убивал Уилмота.

– Быстрее, приятель! Был ли капитан Смит поблизости от радиорубки, когда это произошло?

– Почему-почему, он был там, сэр. Но он ушёл раньше мистера Уилмота…

Лицо капитана Алгейса появилось на визоре рядом с лицом Спаркса.

– Дэниел, мальчик мой, следи за Леммингом. Он исчез. Сьюзан Уилмот сказала нам, что он вовсе не торговец драгоценностями, а вор! Он сбежал с Земли, чтобы получить амнистию для поселенцев на Ио. Уилмот знал его секрет и пытался его шантажировать. Лемминг угрожал…

– Вы преследуете не того человека! – закричал Дэн Мэллори. – Капитан, я всё понял! Всю историю. Эти другие вещи сбивали нас с толку. Спаркс, быстро, передай мне ещё раз ту табличку M-13!

Сцена закружилась, сменилась головокружительным видением. Мэллори снова смотрел в коридор, где стоял на страже Эйкен. Но Эйкен больше не стоял перед дверью леди Элис Чарвелл. Он лежал там, обмякший, навсегда застывший. Дымящаяся дыра обуглила его широкую грудь, алый след от луча-иглы вяло колыхался. Дверь каюты была открыта.