Меридиан

Глава 1. Лера

Здесь он не найдет меня. Никто не найдет.

Хотя, какая может быть уверенность? С моим-то везением…

Вот даже лодка с экскурсией уплыла, завершив посадку прямо перед моим носом. «Ждите следующей», сказанное недружелюбным тоном, – разве это утешение? Как будто это относится не только к речной прогулке, но и ко всей моей жизни.

Я осталась на пирсе, тоскливым взглядом провожая отплывающую лодку и чувствуя, как платформа под ногами хаотично покачивается на волнах, синхронно с моим душевным равновесием.

Удивительно, как после всего случившегося я еще ни разу не заплакала. Организм словно закупорил все воспоминания и боль, как в бутылке с посланием, брошенной в море. Возможно, это к лучшему, иначе меня бы давно снесло эмоциональным штормом. А пока что – лишь отупляющее и ноющее безветрие.

Закрыть все чувства на замок оказалось проще, чем забыть обо всем, что связывало с солнечным прошлым. Мрак настоящего накрыл меня с сокрушающей жестокостью.

Я вернулась на набережную, дошла до навеса из палубных досок, пахнущих мокрым деревом. Накинув куртку на плечи, села на самый край понтона, нависающего над мутной речной водой, заросшей водорослями и кишащей мелкими рыбешками.

Зажмурив глаза, я пыталась перестроиться, замереть на мгновение и просто послушать фоновый шум. Увы, мое внимание задержалось всего на тридцать секунд, прежде чем глупая болтовня молодой влюбленной парочки неподалеку нарушила медитацию. А потом истошный плач ребенка, который замолк лишь, когда мама закрыла ему рот огромным радужным леденцом, окончательно лишил меня покоя.

Я снова закрыла глаза, глубоко вдохнула воздух через нос и медленно выдохнула через рот. Боже правый, я прирожденная монахиня Шаолиня!

Назойливый экскурсовод начал объявлять о заканчивающейся посадке на катер прямо у меня над ухом. Я сжала в руках стаканчик с недопитым кофе, едва не сломав его от досады. Дзен мне сегодня не познать.

Но громче всех, словно рой выпущенных пчел, раздражал гул голосов с открытой террасы на верхнем этаже большого ресторана на самом берегу реки.

Вот они – звуки очередного миллионника, придется заставить себя полюбить и его, несмотря на зудящую тоску по родному маленькому городку. После того, как прожила всю свою сознательную жизнь на небольшом морском курорте и видела толпы людей лишь в сезон, я до сих пор не адаптировалась к постоянному шуму и суете. В больших городах все кажется недружелюбным, мрачным, давящим низкими серыми тучами и депрессией от приближающейся осени.

Допив остатки кофе из слегка помятого стакана, я поморщилась. Разбавленный, слабо заваренный напиток не справился с пустотой в желудке, который тихо проквакал, напоминая, что я ела в последний раз… даже не помню когда. Гул разговоров с террасы ресторана вышел на передний план. Лягушки в желудке подсказывали, что я мыслю в правильном направлении.

Поднявшись на ноги слишком резко, я схватилась за ребра и поморщилась от физической боли, которая подогревала душевную. Пронзивший спазм отдавался резью в легких. Медленно, маленькими вдохами, отрывисто и аккуратно, я восстановила дыхание, не позволяя себе снова потерять сознание от болевого шока. Все пройдет и это тоже. Нужно почаще напоминать себе об этом. Умный был мужик, этот царь Соломон.

Здание ресторана «Меридиан» сразу смутило пафосом. Впечатленная современной архитектурой, воздушными стенами, почти полностью из стекла, я некоторое время стояла, задрав голову.

«Вот бы тут поработать!» – пронеслась непрошенная мысль, но я сразу отмела ее в сторону.

В желудке приглашающе заурчало, и я накрыла живот рукой, чтобы не пугать премилую девушку у входной зоны. Галина-администратор была примерно моего возраста. Симпатичная, светловолосая, с открытой улыбкой и взглядом испуганного олененка.

– Этот вас устроит? – спросила Галина, подводя меня к единственному пустующему столу на балконе второго этажа. – Присаживайтесь, сейчас к вам подойдет официант.

Я оглядела приятно обставленную зону под навесом. Для воскресного обеда ресторан почти переполнен: голоса гудели, посуда шумела, ножи скрежетали по тарелкам – как же я соскучилась по всему этому!

Сев в уютное кресло, я взяла меню и горько усмехнулась. Ну, конечно! Итальянская кухня. Скрепя сердцем, я пробежалась по знакомым блюдам, выбрав спагетти болоньезе и бокал вина. Девушка-официант в строгой униформе приняла заказ и быстро вернулась уже с моим вином.

Я продолжала разглядывать людей, которые останавливались у прелестно украшенной фотозоны или у балконных перил, чтобы запечатлеть себя на фоне реки и противоположного берега, пронизанного полоской густого леса и торчащими кое-где высотками.

С утра я уже успела немного погулять и познакомиться с городом, в поисках нового телефона и записываясь на уроки самообороны. Контрасты захватывали. Прямо в центре зеленого парка можно наткнуться на пару новых зданий, а сразу за ними – на оживленный рынок с обветшалыми киосками. Повернув за уютное здание, немного в сторону от центральной дороги, неизбежно наткнешься на частные дома или ряды полуразрушенных строений довоенных времен, которые никто не реставрировал, а просто затягивал зеленой сеткой, провисшей от пыли и запутавшихся веток.

– … это плохо закончится, – услышала я женский голос снизу, кажется, этажом ниже. – Нам нельзя этого делать, мы не должны… это неэтично… пожалуйста, прекрати!

– А кто узнает? – уговаривал мужчина томным, вкрадчивым голосом. – Правила и созданы для того, чтобы их нарушать.

Я удивленно подняла брови и огляделась. Мой столик стоял уединенно, и, похоже, только я одна была случайным свидетелем разговора, который явно не предназначался для чужих ушей. Вперемешку со словами до меня доносились звуки поцелуев. О, нет, только не это!

– Спагетти болоньезе, – официантка Алена поставила передо мной ароматное блюдо, от вида которого рот сразу же наполнился слюной. – Что-нибудь еще?

Я помотала головой, стараясь не спеша орудовать вилкой и ложкой и не накидываться на еду, как одичавшая. Если съесть все быстро, может стать плохо, это я тоже усвоила. Медленно жуя, я сосредоточила внимание на поверхности реки, покрытой мелкой рябью, стараясь не слушать прерывистые стоны снизу.

Постепенно, с чувством насыщения, ко мне пришло осознание вкуса. Блюдо было прекрасно сбалансировано, но все же чего-то не хватало. Со специями, томатами и солью все было в порядке, но не хватало… духа Италии. Я долго размышляла, отрешенно смотря на реку, что могла бы (и хотела бы!) предложить этому заведению. Знаний у меня достаточно, а вот смелости – ни капли.

После второго бокала неплохого тосканского вина, я все-таки спросила у Алены, могу ли я поговорить с шеф-поваром. Глаза девушки беспокойно округлились:

– Что-то не так со спагетти?

– Нет, все в порядке, но я… – теперь либо руби с плеча, либо захлопнись. – Хочу спросить, не нужны ли вам сотрудники? Повара?

– Нужны, – кивнула девушка, расслабляясь. – Проводить вас?

Я ткнула пальцем в небо и, надо же, попала! Воодушевленная удачей, я последовала за Аленой. Она привела меня в небольшую комнату, где, видимо, отдыхали и переодевались сотрудники «Меридиана», и оставила ждать.

Обхватив руками больные ребра, я осматривалась по сторонам, цепляясь взглядом за что угодно, лишь бы перестать нервничать. Что я творю? Я же не собиралась искать работу, у меня достаточно средств для существования на долгий срок. Но ведь нужно чем-то занять себя, чтобы не сойти с ума. Почему бы не совместить приятное с полезным, занявшись делом, которое я так люблю?

Кондиционер здесь работал на полную, или это я дрожала от адреналина, – не знала. Возможно, вино было лишним, хотя и послужило жидкой храбростью… и все же. Ну зачем, зачем я в это ввязалась?!

Передумав, я попятилась к выходу, но вдруг раздался грохот от резко распахнутой двери, ведущей на балкон. Я вздрогнула и, судорожно вцепившись в лямки рюкзака, обернулась. На пороге стояла молодая женщина: когда-то строгая прическа растрепалась, юбка-карандаш сместилась, взгляд – возбужденно-растерянный. Она поспешно застегивала верхние пуговицы блузки и осмотрелась, смешавшись. Затем бросила взволнованный взгляд на балкон, где явно был еще кто-то.

Я поняла, что слышала именно эту женщину. Поправив юбку и суетливо собрав волосы, она захотела покинуть комнату, но остановилась на пороге, словно собираясь что-то сказать, но передумала и вышла. Вот бы теперь увидеть второго героя этой пьесы, но он так и не появился. Вероятно, скрылся другим путем.

Я тихо хмыкнула. Мне, в сущности, безразлично, кто и чем занимается в стенах этого заведения, если это не касается меня лично. А меня это совершенно точно не касалось.

***

Несколько часов спустя.

С чувством удовлетворения я вышла из ресторана, впервые поймав себя на том, что хочу улыбаться. Маленький, совсем крохотный лучик забрезжил во мраке. Если я выдержу стажировку (а я выдержу!) и обойду еще какого-то стажера, которого я даже не видела, то стану су-шефом.

На город опускались сумерки, а у меня оставался еще один нерешенный вопрос. Мне все еще негде ночевать.

Поправив на плече видавший виды рюкзак, я огляделась. Недалеко от «Меридиана» возвышался отель, в зеркальных окнах которого отражалось предзакатное оранжевое солнце, будто здание горит в его лучах. Рюкзак был битком набит наличными, уже плечи ныли от тяжести, хотелось снять его, наконец. Но сначала нужно заглянуть в магазин неподалеку.

Закупившись, я вышла на улицу и сразу же заблудилась. Глядя наверх, все казалось понятным – вот он отель. Но как пройти через нагромождение гаражей? Я кружила, не понимая, как выбраться из бесконечного лабиринта.

За спиной послышался треск, кто-то наступил на ветку. Я резко обернулась, инстинктивно проверяя на месте ли рюкзак, уже на низком старте, если что, дать деру. Сердце полетело в пятки, словно лифт, сорвавшийся с троса. Страх парализовал ноги, я не могла ими пошевелить. Желание бежать боролось с оцепенением.

«Неужели и здесь нашли?!» – единственная мысль в голове.

Я отчаянно смотрела в мрачный закоулок, откуда в свете фонаря появился маленький, недавно родившийся щенок. Он выполз из щели между досками, картоном и строймусором.

– Ай, какой же ты кроха! – Присев на корточки, я потянулась к пятнистому комочку, но отдернула руку от предупреждающего рычания. Мама крохи, конечно же, была тут как тут. Тощая дворняжка ощерилась, закрыв своим плешивым телом еще двух щенков.

Я быстро выудила из рюкзака купленную нарезанную закуску из вяленого мяса, открыла вакуумную упаковку и осторожно протянула кусочек голодной матери. Она несмело подошла ближе, понюхала угощение и осторожно утащила у меня из руки мясо, слопав его, даже не прожевывая. Чем больше я кормила собаку, тем ближе она подходила. Ласково приговаривая, я коснулась ее шерстки и наконец погладила по голове и за рваным ухом.

– Ну вот, красавица, давай дружить…– ком в горле мешал говорить, когда бедное существо завиляло хвостом и посмотрело на меня благодарным взглядом. – Я вас не обижу, обещаю!

С облегчением я оглядела старые, обшарпанные гаражи, куда нога адекватного человека, казалось, не ступала. Но моим новым друзьям сегодня повезло. В последнее время я и адекватность – понятия несовместимые.

***

Гостиничный номер превзошел ожидания: с балконом и окнами на реку. Лучший ночлег за последнее время! И мини-бар включен в стоимость. Можно расхаживать в белом вафельном халате с мартини в руке, словно это мой привычный образ. Именно этим я и займусь. Но, сначала кое с чем разберусь. Мое преображение для новой жизни еще не окончено.

С унынием разглядывая себя в зеркале ванной, я прощалась с натуральным цветом волос. Да, наверное, самостоятельное окрашивание в блонд – не лучшая идея, но мне нужны были кардинальные перемены, прямо здесь и сейчас. Не до записей в салоны на недели вперед.

Густые темные волосы достались мне от папы, как, в общем-то, и голубые глаза. А вот родинка над губой – мамина, любимая.

Сердце заныло при воспоминании о родителях. Я закопала картинки из детства поглубже, в самое потаенное место, обещая сохранить память о них нетронутой.

Макнув кисточку в размешанную смесь, я начала намазывать ее на волосы. Понадобилось три упаковки краски, хорошо, что продавец посоветовала взять с запасом. Поначалу пряди начали рыжеть, кожу головы жгло. Равномерно распределить это аммиачное безобразие оказалось испытанием, но кто ищет легкие пути? Уж точно не я!

К ночи я превратилась из брюнетки в яркую блондинку, но волосы стали пересушенными, безжизненного песочного цвета. Долго разглядывая себя новую, я не понимала, как относиться к увиденному. Это была вообще не я. Больше не Валерия, а просто Лера… как там меня по липовому паспорту? Смирнова, кажется.

– Привет, я Лера Смирнова, – улыбнулась я отражению. Искусственная кукла улыбнулась мне в ответ. Жалкое зрелище. Нужно срочно выпить!

В час ночи я расхаживала по номеру, покачиваясь из стороны в сторону, словно боцман во время шторма, проливая мартини из бокала на мягкий ковер с пушистым ворсом. И почему час назад идея заказать в номер еще одну бутылку не казалась такой уж плохой?

Я покрутилась у зеркала в прихожей, закалывая волосы на разный манер, борясь с желанием перекрасить их обратно. От того, как их было жалко, мне внезапно стало дурно. Я поспешила выйти на свежий воздух, не забыв прихватить с собой бутылку с остатками мартини.

Вид с балкона оправдывал потраченные деньги. Отсюда как на ладони: река, противоположный берег и овраг, за которым простирается частный массив одинаковых домиков, смотрящих в окна друг другу. В таких, наверное, живут образцовые, счастливые семьи, раздражающие соседей своими мини-садами из гортензий, громкой музыкой и криками на домочадцев. Идиллия, до которой мне как до Луны.

Я покрутила кольцо на пальце, задумавшись, не снять ли его. Но решила оставить – как ежедневное напоминание о том, кто я и от чего бегу. Надсадно хмыкнув, я сделала глоток из бутылки и пошатнулась, едва успев ухватиться за перила. Еще немного, и выпала бы с балкона. Премия Дарвина была бы точно моей. Столько времени бегать от смерти и найти ее вот так по тупому. Я укоризненно помахала пальцем на бутылку в руке.

– Хочешь меня убить? Стан-вись в оч-чередь…

Икота напала. Шикарно! Я запила ее большим глотком мартини.

На улице раздались голоса. Я с трудом сфокусировала взгляд на небольшую компанию, гуляющую от «Меридиана» по набережной. Время позднее: либо это засидевшиеся гости, либо работники ресторана, закончившие трудовой день. Я мало что слышала, но в веселой, непринужденной беседе могла различить один богатый, гортанный мужской смех, заставивший меня улыбнуться. Таким он был заразительным и полным жизни.

Я наблюдала, как народ постепенно разъезжался: кто на такси, кто на своих машинах. Остался один, тот самый хохотун. Я его вычислила. Он сел на бордюр, долго смотрел в светящийся экран телефона, потом убрал его и тихо сидел, обхватив голову руками. А мне так понравился его смех! Але, там внизу, рассмешите его кто-нибудь!

Мимо незнакомца проехала машина. Со шлифующим визгом колес, она резко остановилась. Красиво, как в «Форсаже», далеко не спортивного вида тачка развернулась и притормозила аккурат возле грустного весельчака. Я похлопала ладонью по бутылке, чуть не выронив ее, выражая восторг водительским навыкам. За чуваком приехал явно какой-то профи. Снова зазвучал смех, и его обладатель юркнул на пассажирское сиденье. Дверь захлопнулась, и машина резко тронулась с места.

Я допила мартини, грустно вздохнув. Почему меня так привлек этот эпизод? Надо убираться с балкона и меньше наблюдать за людьми на улице. Такими темпами я скоро переберусь вниз, сяду у входа в отель, как местные бабушки у подъездов, и буду выдумывать истории о незнакомцах, наделяя их не самыми лестными характеристиками.

И вообще, это мартини виноват! Не поберег меня перед завтрашним первым рабочим днем в «Меридиане».

Надеюсь, я протрезвею к полудню…

Глава 2. Егор

– Что это у тебя на шее? – я отодвинул воротник рубашки младшего братишки и присвистнул, реально обалдев. – Засос?!

Мы оба были на вечеринке после окончания гоночного сезона, на котором он, между прочим, занял итоговое второе место. Горжусь гениальным засранцем. Чего, конечно же, не скажу открыто.

Младшенький отдернул голову, когда я вцепился в его подбородок, разглядывая смазливую мордаху:

– А губа еще больше распухла! – нет, серьезно, я просто в шоке. – Ничихуахуа себе! Твоя ночка, походу, была погорячее моей! Царапины от коготков есть?

– Егор, отвали! – брат отмахнулся от моей попытки задрать его рубашку и глянуть на его спину. – У тебя яйца подгорают.

Никитос сначала сказал, а потом умолк, покрываясь красными пятнами. Он взглядом указал на плиту и шипящую яичницу, как бы уточняя, о каких яйцах идет речь. Что ж, братан, сам напросился:

– Они в порядке, – улыбка расплылась по моему лицу, когда брат нервно поправил очки и отвел взгляд. – После сегодняшнего тройничка вообще пустые!

Сегодня утром мы всем семейством Ивановых столкнулись на пороге. Я выпроваживал соседку и ее подружку, Никитос стремительно топал домой весь взлохмаченный и помятый, как будто его кто-то пожевал и выплюнул, а дедуля на парковке переводил взгляд с меня на младшенького с высоко поднятыми бровями.

– Так, пацаны, – он пожурил нас обоих, поучительно размахивая указательным пальцем, – отвяжитесь от соседок!

Я бы с радостью отвалил, да вот Сорокина сама подкатила вчера. Льнула ко мне, как побитая собака, обиженная жизнью, или фиг знает, чем… или кем. Скорее всего, ее кто-то продинамил, а я утешил. Грязный прием. Я могу лучше.

Несколько месяцев назад мы уже покувыркались и было неплохо, но я не собирался повторять. Не в моих правилах. Я четко дал ей это понять, но она не унималась. А когда поняла, что я непреклонен, добила меня, познакомив со своей подругой, которая и предложила секс втроем. Я не смог устоять. Никто бы в здравом уме не смог.

Запах бекона вернул меня к реальности. Ловко орудуя лопаткой, я разложил ровные глазуньи по тарелкам, добавив хрустящий бекон, черри, шпинат и немного фасоли. Завтрак по-английски готов.

Подача блюд отвлекла меня от разговора с братом. Впрочем, наши разговоры давно свелись к дружеским подколам и взаимным стебам. И хоть он в этом не признается, ему это нравится не меньше, чем мне.

С торжественной улыбкой я повернулся к столу, застукав брата с улыбкой на лице. Наш роботизированный ботаник Никитушка с отрешенным видом пялился на кружку с кофе и буквально сиял. Бедняга не мог нормально улыбнуться из-за раны на губе (ага, упал он, как же!). Но его глаза это что-то: в них блаженство, которое обычно испытываешь, когда…

– Не хочешь ничего рассказать? Что-то, чего я не знаю, но о-о-очень хочу послушать! – не выдержав, спросил я и поставил перед его носом тарелку с завтраком.

Никита поднял на меня прищуренный взгляд и с кривой ухмылкой ответил:

– Я целый год учился в универе вместо тебя, так что… присаживайся. Это надолго.

Я расхохотался.

Брат натянуто улыбнулся и взял в руки приборы, с блеском в глазах разглядывая все, что на тарелке. Проголодался. Можно подумать, что весь вечер и ночь где-то шлялся и вымотался. Если бы я не знал его слишком хорошо, я бы даже развил тему с его перепихоном. Но несчастный влюбленный романтик-одиночка слишком повернут на соседке-художнице. Думает, мы с дедом не замечаем, как он превращается в дебила, когда девчонка выходит на балкон дома напротив. Я бы дал ему пару уроков пикапа, только он прикидывается, что не понимает, о чем речь.

– Как дела в «Меридиане»? – брат съехал с темы, переводя ее на меня. – Алиев перестал к тебе цепляться?

– Разве зло во плоти может подобреть?

Мой начальник и шеф-повар ресторана – лютый демон, ненавидящий людей. В его глазах мы все – тупицы, и каждый, кто касается продуктов, становится рукожопом. Когда он узнал, что я окончил ту же кулинарную школу, что и он, возомнил себя Люцифером и тычет мне этим фактом, как раскаленным трезубцем. Кухня его святое место, а мы – безбожники.

– Ну, знаешь, я вроде как не удивлен, что твой шеф окажется именно таким, – что это мой братец решил меня подбодрить? Да он точно головешкой ударился! Может, и правда вчера упал…

– Каким? Чокнутым?

– Нет, – он помотал головой и промокнул салфеткой рану на губе, выглядела она и правда паршиво. – Похожим на твоего кумира. Ты «На ножах» уже по десятому кругу пересматриваешь. Мысли, знаешь ли, материализуются.

Я замер, перестав жевать, и отметил явное сходство Алиева с Ивлевым, усмехнувшись:

– Наш прагматик начал верить в силу подсознания?

– Нет, я верю в силу упорной работы, которая рано или поздно дает результат, – деловито изрек он. С возвращением «Сири». – Что, шеф даже не впечатлился твоим новым дипломом из Флоренции?

Никитос, уже уничтожив завтрак, отломил кусок хлеба и собрал им остатки соуса на тарелке – лучшая похвала повару, даже слов не нужно.

– Таких, как Давид Алиевич, не впечатлить ни одним дипломом. Его нужно брать нахрапом, а лучше – показать на практике, чего ты стоишь.

– Так покажи.

Я натянуто улыбнулся. А чем я, по его мнению, занимаюсь вот уже три недели? Властолюбивый черт намерен заставить меня самого уйти, раз уж лично ему запретили увольнять сотрудников. Но хрена лысого я так легко сдамся!

***

Братан укатил в универ, а я решил пробежаться. Проходя мимо его комнаты, услышал звук входящего видеовызова на его компе. Мне не нужно было видеть аватарку наших предков, чтобы понять, что это они. Ну, а кто же еще?

Чертовы газлайтеры, названивали младшенькому каждый день. Уверен, выспрашивали обо всем: что делал, что кушал, сколько раз передернул… Долбанные контрол-фрики превратили беднягу в робота. Когда поняли, что с меня каши не сваришь и я не поддаюсь дрессировке, забили на меня большой и толстый болт. А вот своего Никиточку уже задушили гиперопекой. Я бы рад был собственноручно перерезать пуповину, обмотанную вокруг шеи братца, и даже зашел в комнату, чтобы принять звонок и сказать пару ласковых. Но, во-первых, я не хотел видеть лица матери и отца. Полтора года не видел и дальше не желаю. А во-вторых, никакое мое слово на них не подействует. Все, что хотел сказать, я уже сказал. А в-третьих, никакой триангуляции. Пока брат сам не поймет, что с ним делают предки, толку не будет.

Взвинченный мыслями о родителях, я пошел переодеваться. Новенький костюм для пробежки слегка улучшил настроение. Я надел любимые кроссовки и вышел из дома.

Наша улица радовала глаза перфекциониста. Одинаковые таунхаусы с идеально выстриженными газонами и соснами, утыканными ровно через каждые три метра. Серьезно, я проверял. Тот, кто проектировал этот массив, явно страдает ОКР.

На балконе дома напротив сидела мелкая художница, обнимая своего кота-переростка. Она уткнулась в животное носом и, походу, плакала. Сердце екнуло от этого вида, я помотал головой, стряхивая с себя непрошенные чувства. Краш моего братишки – несчастная девчонка, ставшая недавно сиротой. Помочь такой сложно, но Никитос никогда не пасовал перед трудностями.

Когда моя смена начиналась после обеда, по утрам я занимался бегом. Излюбленный маршрут проходил мимо оврага и частного сектора, затем вдоль речной набережной. Я пересекал мост, забегал в парк на левом берегу и останавливался на пирсе возле «Меридиана». Возвращаясь обратно на правый берег на лодке, дома принимал душ и, заряженный пробежкой, шел на работу.

Мне нравилось бегать вдоль реки. С детства люблю воду. В Питере, когда мы там жили, я все свободное время проводил на набережных. Черт их дернул увезти нас с Никитосом в Эмираты. Дубай, конечно, прекрасен, но по улицам не побегаешь, особенно летом. Жара такая, что убиться хочется. Хорошо, что я оттуда свалил.

Я пробежал через сосновый сквер и свернул на мост. Широкий, на четыре полосы в одну сторону, с двумя дорожками: для пешеходов и велосипедистов. Мой любимый отрезок маршрута. Под ногами мост, под ним река. Если смотреть в стороны и дальше, поверх крыш домов, кажется, что паришь над водой. Только ты, река, пульс в аэробной зоне и музыка в ушах – чистый кайф!

На левом берегу я свернул в парк, пробежал по длинному помосту над водой и остановился у пирса. Я выключил таймер на часах. Тринадцать километров за полтора часа – хорошо, но можно лучше. Я оглядел пирс и зону посадки на лодки.

Той самой девушки, конечно же, не было. И на что я надеялся? Кто станет приходить каждый день на одно и то же место? Какой-то нелепый порыв тянет меня сюда, словно магнитом, уже третий день подряд. Что со мной не так?

Я тихо усмехнулся. Три дня назад, я сел на лодку, чтобы вернуться с пробежки на правый берег с экскурсией, и заметил девчонку, которой не хватило места. Она провожала нас с таким раздосадованным выражением лица, что первый мой порыв был спрыгнуть с лодки и уступить ей свое место. Хотя, конечно, я бы не прыгнул – слишком брезглив, чтобы окунуться в эту воду. Но ради такой девушки было бы не грех. До сих пор не могу забыть ее глаза, полные принятия неизбежного и вселенской тоски. Ее красота буквально лишила меня воздуха.

Да, стоит уже признаться себе, что именно ее образ вдохновил меня этой ночью. Бедным подружкам, конечно, досталось! В меня точно вселился ненасытный безумец. Хотя ни одна, ни вторая не жаловалась.

Я снова сел в экскурсионную лодку, уединился в дальнем углу, сделал музыку громче и задумчиво вглядывался в удаляющийся пирс. Видение с темноволосым ангелом с чашкой кофе в руках никуда не делось. Неужели, я вчера так и не перебесился и не вытрахал из памяти ее образ?

Каверы известных песен в стиле соул и джаз гремели в ушах, пока я глядел на берег. Частных домов становилось все меньше. Лакомый кусочек в виде места у берега урывали для себя элитные многоэтажки. Еще пару лет и все здесь будет утыкано новостройками. Хотя, надеюсь, я этого не увижу.

Если у меня все получится, то смогу свалить еще куда-нибудь. «Меридиан» всего лишь отправная точка, хотя и весьма жирная.

Я глянул на время. Еще два часа до начала смены. Сегодня я рано. Успею принять душ и привести себя в порядок перед началом нового дня. Бессонная ночь не повод давать себе поблажки. Алиев-то вообще не дремлет.

***

Еська – моя новая подруга – утащила меня на балкон, не дав толком переодеться. Это наше любимое место отдыха, мы часто там зависаем. Есения – крутая девчонка с миленьким личиком и фигурой пин-ап. Она встречалась когда-то с младшим Власовым, сыном владельцев «Меридиана», но оказалась смышленой и бросила белобрысого недоумка. Этот поступок поднял ее в моих глазах до уровня братана.

– Чувак, ты знаешь, что случилось, пока тебя не было?! – ее единственный недостаток – рот у нее не затыкается.

– Саня бороду сбрил? – с улыбкой я застегивал манжеты на рубашке. Мне нравилась фирменная поварская униформа, и я каждое утро глажу воротник с фанатичным пристрастием.

– Не-а! – Еся всплеснула руками, полностью соответствуя своему итальянскому темпераменту. – Но, Боже мой, да, было бы круто! Тебя тоже бесит этот юношеский пушок?

Мы оба поржали, ударив кулачками. Наш общий друг, работающий барменом, привлекал внимание своей огненно-рыжей копной волос и россыпью веснушек. Нормальный, обаятельный парень. Но его стремление казаться старше и отращенная борода – это идиотизм.

– В воскресенье, когда шеф тебя до конца дня в холодный цех сослал, к нему пришла какая-то девица… – начала рассказывать Еся, пока я надевал на голову поварской колпак. Да, подлецу все к лицу. – Аленка сказала, что новенькая сама к нему попросилась. Я не знаю всех подробностей и почему он согласился без утверждения Пылаевой. Так вот, она сделала болоньезе, и он взял ее на работу.

Я нахмурился, не зная, как реагировать на новость. Сначала думал, что подруга меня разыгрывает. Но Еся смотрела на меня серьезно и, кажется, даже переживала за мое душевное равновесие. Хм, не припомню, чтобы я его терял в ее присутствии. В чьем-либо присутствии.

– Еще раз, – медленно протянул я, – она покорила нашего Алиева… б-болоньезе? – я не мог скрыть брезгливости.

– Да!

– Не гони, Есь.

– Я блин на полном серьезе, Иванов! – девчонка начала злиться. Ей идет. Классная она.

Вот так новость! Взял первые выходные за три недели, ради брата, между прочим. Хотел поболеть за него на гонках, да и на вечеринку потащил, чтоб он хоть как-то пар выпустил. Ну, нельзя же в ванной каждое утро торчать! И вот тебе удар под дых: Алиева кто-то траванул. Болоньезе. Другого объяснения у меня не нашлось. Не может быть, чтобы меня он гонял, как щенка безмозглого, а какую-то выскочку сразу принял. И разве нам нужен еще один повар?

– Да ты не парься, Егор, – Еся сочувственно похлопала меня по руке, глядя в мое лицо, которое, казалось, вот-вот треснет от сдерживаемой злости. – Ты же у нас лучший, мы все за тебя горой. Хочешь, даже всей сменой перестанем с ней общаться? Покажем, что ей здесь не рады?

– Не надо, это низко, Есенок, – мягко улыбнулся я, тронутый ее заботой. – И я просто не представляю тебя, устраивающую бойкоты. Знаешь, как бы это выглядело?

Я надул губы и насупил нос, изображая обиженного ребенка. Есения засмеялась:

– Ты сейчас Алку показываешь, а не меня.

Алла – еще одна девушка, работающая с нами официанткой. Эффектная, но неинтересная. Меня раздражало ее надменное отношение к коллегам и явное стремление поскорее найти богатого папика. Что мне нравилось – это дружелюбно подшучивать над ней и слушать ее саркастичные ответы. За это я ее даже уважал. Неглупая ведь девушка, зачем ей старикашки-толстосумы?

– Так вот, наша новая стажерка уже два дня с успехом проработала, – Еся решила меня добить. – Говорят, Пылаева тоже взяла ее без проволочек.

– Она что, Просперо в юбке? – я не скрывал удивления. Нет, серьезно, как?

– Не знаю, – хихикнула Еся, похлопав меня по груди, – но держись, она невероятная красотка!

– Это вообще ничего не объясняет.

Да быть того не может! Алиева ничто, кроме кулинарного шедевра не возбуждает. Теперь и я хочу попробовать этот гребаный болоньезе.

Наверное, мои мысли были написаны на лице, поскольку Еся откровенно забавлялась, глядя на меня. Я редко перед кем веду себя по-настоящему, она это знала и умело этим пользовалась.

– Спорим, Давид Алиевич просто заскучал и нашел новый способ развлечься? Теперь у него шанс стравить двух стажеров – это так в его духе. Только не говори, что сам бы так не сделал! – заключила она, собираясь вернуться в комнату для персонала, но я схватил ее за руку и остановил.

Как же наша фишка: я открываю дверь, когда она несет слишком много блюд в зал. И хоть шеф ругал меня за это, привычка прочно укоренилась.

– Если бы не знала про твои похождения и бедные девичьи сердца, сказала бы, что ты джентльмен. – Еся поиграла бровями, дразня меня.

Я шутливо замахнулся, словно собирался ее шлепнуть. Конечно, я бы так не сделал. Я не трогаю друзей. И коллег!

Распахнув дверь, я замер на пороге:

– Твою ж мать!

В комнате стояла высокая стройная блондинка, переодеваясь. Услышав нас, она вздрогнула и быстро накинула белую футболку. Но я успел заметить… больше, чем следовало.

О, мне конец!

Идеальная, ровная спина с крышесносной впадиной вдоль позвоночника, заканчивающейся двумя ямочками Венеры по бокам. Мой личный пунктик. Такие спины созданы для того, чтобы на них кончать. Эти ямочки теперь будут конкурировать с лицом девушки с пирса каждый раз, когда мне понадобится… визуализировать.

Одна секунда растянулась до болезненной бесконечности. Как теперь стереть из памяти эту картину? «Шедевр на фоне пальчиковых рисунков», как отозвался брат о работе своей художницы. Я почему-то вспомнил его слова при виде этой спины.

Еся выругалась, выталкивая меня из прохода. Ноги не слушались, я застрял на месте. Девушка пугливо скрылась за ширмой, специально поставленной для таких случаев.

– Правильно, у нас тут в джазе не только девушки, – тихо проворчал я, раздражаясь реакцией тела. Хорошо, что был уже в фартуке из плотного материала.

Еся едва сдерживала смех, глянув на меня. Жаль, фартуком нельзя прикрыть лицо.

Я нахмурился.

Помимо идеальной спины, я заметил еще кое-что. Желто-фиолетовые гематомы вдоль ребер. Теперь желание узнать, что с ней случилось, добавилось к остальным мучительным мыслям. За что мне это?

Кореш в юбке толкнула меня в бок и ехидно смотрела, как бы говоря: «Держись, братан!»

– Да, угомонись ты, Есенок! – я пощекотал ее за шею, она это очень не любила и начала отмахиваться, посмеиваясь.

Девушка вышла из-за ширмы, убирая копну блондинистых волос под колпак. Она взглянула на нас с Есенией, потом на балкон, затем снова на нас. Ее взгляд был осуждающий, словно мы совершили что-то непотребное.

О, этим взглядом меня одаривали не раз! Поверхностная оценка, построенная на домыслах, – ммм, мое любимое.

– Добро пожаловать в наш сплоченный коллектив!

Я сделал то, что умел лучше всего – включил шута и широко улыбнулся, пряча за дружелюбной маской растущее раздражение. Наша новенькая умеет произвести впечатление, лишив дара речи – это я уже понял. Сам только что повелся. И повелся, как дурак малолетний! Но я не дам ей и дальше сбивать меня с толку. Я слишком долго добивался этого места, чтобы по глупости лишиться его. Я сюда первым пришел, и я же здесь и останусь.

Я подтолкнул подругу к выходу из комнаты и поплелся за ней на негнущихся ногах. Гнев все закипал и закипал, снося здравый смысл силой тайфуна. Не понимаю, что на меня нашло, но я резко обернулся и столкнулся нос к носу с блондинкой. Она шла за нами и, не ожидая моего маневра, врезалась в меня, сдавленно ойкнув.

– Хотя, знаешь что? – начал я, но мои слова повисли в воздухе. Будто кто-то ударил меня в солнечное сплетение, выбивая воздух из легких.

Вблизи я узнал ее лицо и губительную родинку над губой. Три дня назад она была брюнеткой, а теперь блондинка, но это была она – та самая незнакомка с пирса.

И осознание этого меня просто размазало!

– И что же? – ее подбородок вздернулся, смело встречая мой взгляд, полный ярости на судьбу, на нее саму и на мою реакцию на нее. – Передумал принимать в коллективные обнимашки?

Мать твою, ее голос способен свести с ума! Я зажмурился, чтобы хотя бы не видеть ее:

– Никаких гребаных обнимашек! Это место мое! – процедил я в слепом безумии, напрягаясь всем телом. – И не смей думать, что я отдам его просто так!

Она громко сглотнула.

– Это все?

– А тебе нужно еще что-то? – я открыл глаза и бросил на нее холодный взгляд, каким давно никого не жалил. Она выстояла, не моргнув.

– Нет, все предельно ясно, – ее взгляд скользнул по моему лицу с пренебрежением и будто знанием всех моих тайн. – Рада знакомству и… уступи дорогу!

Она толкнула меня плечом, заставив отойти в сторону. Я обернулся и смотрел ей вслед, пытаясь понять смысл ее последних слов. Я не собирался уступать, особенно место су-шефа.

Еся провожала взглядом блондинку, а потом обернулась ко мне, вылупив глаза. Она явно была в полном восторге от увиденной сцены. Да, знаю, я влип.

– Я передумал, Есенок, – я говорил воинственно, но с внутренним ощущением, что уже где-то проиграл. Скорее всего самому себе. С девчонками я еще не воевал и не собирался. До сегодняшнего дня. – Объявляем бойкот.

– Какой степени тяжести, уточни?

– Самый беспощадный!

Глава 3. Лера

Почему никто не предупредил меня, что второй стажер окажется таким?

– Все хорошо, милая? – в коридоре меня перехватила Марта, кондитер «Меридиана», и увела за руку на хозяйственный склад. – На тебе лица нет.

Не удивительно. Я никогда ни с кем не ругалась. Не ожидала, что на меня возьмут и вывалят глыбу колючего льда. Больно. И обидно.

Настроение резко упало, весь боевой настрой обойти второго стажера разбился вдребезги об его лучистую улыбку. И как я вообще выстояла? Купилась на его «добро пожаловать», еще секунда – и заулыбалась бы, как школьница.

Марта набрала с собой ароматные приправы с запахами корицы, ванили, карамели и пряников. Все это она вручила мне. Я наблюдала за маленькой, хрупкой женщиной, которая годилась мне в бабушки. Она была полна энергии и жизни. За два дня стажировки я поняла, что она способна окутать заботой и добром все трехэтажное здание ресторана.

– Уже познакомилась с нашим Егоркой? Такой милый мальчик! – Марта никак не могла найти в моих руках свободное место для еще одной баночки и задумалась.

– Познакомилась, – от подступившего язвительного смеха запершило в горле, я тихо откашлялась, – милый, ага.

Марта бросила на меня странный взгляд и ухмыльнулась.

– Не слушай, что про него говорят. Ты способна сама сделать выводы.

– Уже сделала.

И весьма неутешительные. Теперь я укрепилась в мысли, что этот парень и есть тот самый второй персонаж с балкона. Сначала с Пылаевой, теперь с Есенией… он точно сюда стажироваться пришел?

Мне лучше не общаться с ним. Не смотреть. Не думать. Притвориться, что вместо него на кухне пустое место. Соперничать с другими мне уже приходилось, но так открыто и враждебно – никогда.

– Успела медкомиссию пройти? – спросила Марта, деловито изучая коробки.

Мне срочно нужна была новая сан книжка. Она дала номер знакомого врача, который за пару часов провел меня по всем инстанциям и выдал все печати.

– Спасибо, вы меня очень выручили!

Она тепло улыбнулась и, набрав еще каких-то коробок, вышла из хозблока. Я осторожно последовала за ней, стараясь ничего не выронить.

Переступив порог кухни, я сделала глубокий вдох. Нужно отбросить в сторону все посторонние мысли. Я в своей стихии, я крутая, я машина! Во мне не должно быть места для эмоций.

На кухне уже гремел властный голос Алиева. Импульсивный, харизматичный и педантичный шеф, к тому же манипулятор, – взрывной набор. Полная противоположность Марте. Жаль, что я не кондитер, хотя навык и знания у меня есть. Под ее началом работалось бы спокойней.

– Иванов, убери эту ухмылку! Не то отправлю на кухню для персонала, будешь до конца дня картошку чистить!

– Слушаюсь и повинуюсь, Давид Алиевич! – еще шире улыбнулся молодой мужчина, обнажив белые зубы, чем вызвал еще большее раздражение начальника.

– Смирнова, пошевеливайся, еще одно опоздание, и у меня останется всего один стажер.

– Я не против, – отозвался Егор, но мгновенно стих под испепеляющим взглядом шефа.

Ненадолго хватило моего настроя. Я разволновалась, как новичок, впервые входящий в класс. Да еще и целый день бок о бок с Ивановым работать. Надо бы изучить экспресс-методы по построению эмоциональных стен вокруг себя.

***

Сегодня мы оба трудились в холодном цеху. Невезуха!

Я старалась абстрагироваться и методично нарезала овощи, терла сыр и готовила соусы для салатов. Но следовать собственному правилу «не смотреть» не смогла.

Есть определенная категория людей, которые обладают магнетизмом, против которого никто не способен устоять. Егор Иванов был одним из таких. Знаешь, что подонок и гад, а оторвать глаза не можешь. Картинка-то красивая.

Мы делали нарезки, ритмично стуча по доскам. Как жонглеры управлялись с ножами, рискуя собственными пальцами. Я понимала, что веду себя по-идиотски, но ничего не могла поделать и каждый раз отвечала на негласный вызов или сама его бросала.

Пару раз я ловила его взгляд на себе и терялась, не понимая, как его интерпретировать. Он умело скрывал чувства.

– Что такое, булочка, ты никогда не играла в гляделки?

У него приятный тембр, такой, как я люблю. Я попыталась притвориться, что не слышу его и отвернулась.

– Не отводи взгляд, тебе не идет смущение.

– Где твой шутовской колпак? – не выдержала я, слишком громко клацнув по доске ножом, чем привлекла внимание других поваров. – Заткни им свой рот и не мешай работать.

– Класс, мне нравится! – мой ответ его еще больше раззадорил.

Я поняла, что лучший способ избежать конфликта – игнорировать его выпады. Вообще не смотреть на его лицо.

Но как? Он реально очень красивый мужчина! Такие лица нужно снимать для глянца: утренняя небрежная щетина, томный взгляд, соблазнительная ухмылка – этот вид вскружит голову даже монашке.

Я вытерла ладони о фартук, как будто испачкалась о собственные мысли.

Официанты начали приносить заказы, мы их выполняли и отдавали на раздачу. Шеф контролировал.

– Прежде всего, блюдо оценивают глазами, Смирнова! – гаркнул он, нахмурившись от моего «Цезаря». – Переделывай! Быстро! Ожидание гостя на твоей совести!

Я уставилась на блюдо, не понимая, что с ним не так, и инстинктивно подняла вопросительный взгляд на Иванова. Он открыл рот, но какая-то невидимая сила вдруг одернула его порыв подсказать, и он, поджав губы, отвернулся.

Фыркнув, я поспешила повторить блюдо, четко следуя рецепту.

– Два морских салата, два «Капрезе», один «Гаспачо»! – громко зачитал Алиев чек, и мы разобрали блюда, сразу же принимаясь их готовить.

– Иванов! – рявкнул шеф, когда парень собрался взяться за суп. – Забираешь один «Капрезе», второй на Смирновой!

– Есть, шеф, – приторно улыбнулся Иванов.

Взвинченная из-за неудачи, я быстро нарезала курицу, схватилась за соусницу.

– Смирнова, где «Цезарь»?

– Готовлю, шеф.

– Тебе придется ускориться.

– Как? Повернуть время вспять? – пробормотала я, глядя на часы. Рядом оказался Иванов и тихо хмыкнул, то ли злорадствуя, то ли оценивая мой комментарий. Кто его разберет.

На пределе сил я приготовила салат и отдала его, пригибаясь под угрожающим взглядом начальника.

– Он все еще отвратительный!

Я застыла, держа в руке тарелку с идеальным блюдом, не зная, что делать: переделывать или нет. В этот момент Алиев нажал на звоночек, чтобы официанты забрали заказ. Алла выхватила у меня тарелку со словами:

– О, наконец-то! А то вместо «Цезаря» на вилки накололи бы меня!

Алиев продолжал сверлить меня уничтожающим взглядом, я попятилась к рабочему столу, собираясь заняться «Капрезе» и отключить эмоции. Высшая школа кулинарного искусства не готовила меня к неадекватным начальникам. Иванов с самодовольной ухмылкой наблюдал за моими рассеянными движениями. И к коллегам-придуркам тоже не готовила.

Мы с Ивановым стояли напротив друг друга и делали свои салаты, будто соревновались на скорость, и отдали их одновременно, как по секундомеру.

Шеф оглядел два одинаковых салата. У Егора он выглядел чуть больше.

– Иванов? – кустистая бровь Алиева взметнулась вверх. Он отдал мое блюдо, а на салат моего соперника смотрел так, будто нашел в нем мертвых мух. – Пограмовку блюд!

Егор забрал тарелку переделывать салат, а пока нарезал помидоры и сыр, с улыбкой перечислял все блюда по списку меню, называя по памяти не только общий вес, но и пропорции каждого ингредиента. Сказать, что я была в шоке – ничего не сказать. Видимо, тема с пограмовкой всплывала у них не однажды. Надо бы и мне выучить этот список. На всякий случай.

Очередной «Капрезе» Иванова полетел в стену. Я вздрогнула. А Егор усмехнулся, опустив глаза в пол, и покорно пошел делать новый. М-да, предыдущие дни были для меня стрессом, но сегодня…

– Делаешь «Капрезе», Иванов, пока он не будет весить ровно сто семьдесят грамм! Смирнова берет остальные заказы.

Я невольно посмотрела на своего соперника, не скрывая удивления и сочувствия. Но этому парню были нипочем все придирки: он лучился от улыбки и спокойно делал новый салат. Что, по моим наблюдениям, еще больше злило начальника.

Когда я увидела цифру 170 на весах и торжествующую улыбку парня, мне тоже хотелось улыбнуться. И, честно, я уже зашивалась с заказами. Было бы неплохо иметь еще одни руки в помощь. Но тут в меня будто демон вселился, шепча на ухо подлить в его идеальную тарелку использованного масла вместо соуса. Отомстить за то, что не подсказал с «Цезарем».

– Что такое, булочка, ты выглядишь так, будто нарезаешь не курицу, а котенка, – глумливый тон Иванова был последней каплей.

Решено! Добавляем масла.

С самым беззаботным видом я обошла стол, зацепила нерафинированное масло и приблизилась к Егору. Он, слишком увлеченный салатом, неожиданно сделал шаг в мою сторону. Мы изо всех сил врезались друг в друга.

Я тихо простонала от боли. Мои бедные, бедные ребра!

– Булочка, мать твою! – возмутился Иванов. – Смотри, куда идешь!

Рука Егора оказалась на моей талии, чтобы предотвратить мое падение. Негодование в его голосе отдавало еще чем-то… похожим на нежность. Если бы я была наивной малолеткой, которую можно купить мнимой заботой, точно бы попалась.

Я сосредоточилась на том, чтобы усмирить вспыхнувшую резкую боль, и закрыла глаза. Мне, как девочке, хотелось заплакать: от боли, усталости, напряжения рабочего дня, от эмоционального давления, даже от избыточной мужской сексуальности на одном квадратном метре! Но тот человек, которым я стала, чтобы выжить, заткнул мою внутреннюю плаксивую девчонку шутовским кляпом и выдал вслух:

– Что за имечко такое: булочка? – проворчала я, открывая глаза и смотря в его.

Я буду дурой, если не признаю, что между нами воздух уже мерцал от наэлектризованных искр нашего противостояния.

– От тебя даже через стол пахнет, как от свежеиспеченного Синнабона, – он говорил, а меня обволакивало сладким мороком. Я нахмурилась, злясь на себя за это.

Приправы Марты, видимо сделали свое дело. Блеск!

– Меня зовут Лера, – отчеканила я.

– Учту.

Иванов нервно дернул плечами, словно смахивая наваждение. Приятно видеть, что и он чувствует химию между нами. И все же, Валери… то есть Лера! Ты хочешь оказаться на балконе вслед за Есенией?!

С этими мыслями я добавила масла, не разрывая зрительного контакта с Егором.

– И еще, – с едкой ухмылкой выдала я, – убери от меня свои грязные руки.

Он отдернул их, удивленный тем, что вообще ко мне прикоснулся. Неужели сделал это на автопилоте, а не намеренно? Ни за что не поверю.

– Иванов!

Алиев тут как тут.

Мы резко отошли друг от друга. Я держала бутылочку масла, пряча ее от Егора и уже чуточку жалея о содеянном.

– Это что за кулинарный высер?! – взревел Давид Алиевич, указывая на залитый маслом салат. – Ты больше не прикасаешься к «Капрезе» до тех пор, пока не научишься делать его правильно! Взял остальные заказы, остаешься без перерыва. Смирнова – на перерыв. Пятнадцать минут. Тебя Пылаева вызывает. Опоздаешь – чао, скучать не буду!

– Да, шеф, – вяло проговорила я, проходя мимо Егора.

Ярость в его взгляде испепелила всех моих демонов внутри. Я чувствовала себя низко и подло. Как я могла так заиграться?

***

Я постучала в кабинет управляющей и увидела нашего бармена Сашу, которого жестко песочила Пылаева, раскрасневшаяся от гнева. Парень кусал губы, сдерживая эмоции, и молча выслушивал тираду начальницы. Она разошлась, ходила взад-вперед, поправляя юбку-карандаш, и отчитывала его.

– Иди обратно на рабочее место, – устало вздохнула молодая женщина и остановилась, подперев бедром стол. – Вы все меня скоро доведете. И зачем я согласилась на уговоры Власовых?

Я слышала, что владельцы ресторана пригласили Марину Сергеевну из Москвы, платя ей бешеные деньги, чтобы она держала персонал в ежовых рукавицах. Если бы не встреча у балкона, я бы, возможно, боялась эту акулу, способную разом откусить голову.

– Смирнова, – опять усталый вздох, – ты уже вливаешься в коллектив?

– Немного.

Она принюхалась, уловив запах приправ, исходящих от меня, и нахмурила идеально ухоженные брови.

– И как, нравится?

Я кивнула, опуская глаза. У меня всего пятнадцать минут, хотелось использовать их с пользой, прежде чем вернуться под начало истерически неуравновешенного Алиева.

– Кого ты пытаешься обмануть? – хмыкнула женщина, садясь за рабочий стол. – Мы все знаем, что наш дорогой Давид Алиевич – не сахар. Но он хороший мужик. В нашем бизнесе большая удача найти шефа, не пьющего и женатого на работе.

Я все никак не могла понять, почему она так вежлива со мной. Только что она отчихвостила Сашу не известно за что. Он, видимо, и сам этого не понял. А тут она ведет со мной дружелюбную беседу. Возможно, последнюю в этом заведении, если я не вернусь через… двенадцать минут.

– А что на счет Иванова? Уже притерлись?

Ага, как две тачки на парковке. У обоих будут царапины и вмятины.

– Будь с ним осторожна, он… умеет пользоваться своей внешностью.

Добродушная улыбка на ее лице немного сбила меня с толку. Это не было похоже на предупреждение ревнивой женщины, защищающей свой интерес к мужчине.

– Не волнуйтесь, Марина Сергеевна, – с уверенностью заявила я, – я здесь для обмена опытом, а не… жидкостями.

Пылаева улыбнулась.

– Ближе к делу, – она достала из стола папку с моими документами. – Мне нужно передать бухгалтерии твои номера СНИЛС и ИНН, и номер счета.

Я инстинктивно потянулась к безымянному пальцу, коснулась места, где носила кольцо. Пылаева заметила этот жест, но ничего не сказала.

– Я подала заявку на их восстановление, но вы же понимаете, что на это потребуется время…

Нужно срочно найти человека, способного подделать документы. Я не могла рисковать и реально соваться в госуслуги, даже с липовым паспортом. Мысли закрутились как шестеренки, нагоняя панику. Я никогда не обращалась ни за чем подобным, даже не знала, как искать таких людей. Не на авито же идти с моим запросом.

– Понимаю, – вздохнула с сочувствием Пылаева, сцепив руки в замок. – Смирнова, я тебя понимаю как никто другой. Мне самой пришлось убегать и скрываться от мужа-тирана. Это было давно, но я помню все, как вчера. Это было худшее время в моей жизни.

Я не стала опровергать ее догадку. Если ей легче принять меня в сотрудники и не давить с документами чисто из женской солидарности, то пусть так будет и дальше.

– Постараюсь как можно быстрее принести все, что нужно, – сухо пообещала я, не имея понятия, как это сделать. Но где моя не пропадала?

– Уж постарайся, – она показала кулак, как боец, и улыбнулась той особенной улыбкой, с которой обычно завершают разговор.

***

Я вернулась на кухню вовремя и остаток рабочего дня думала только о том, где найти поддельщика документов. Егор перестал меня цеплять и вообще делал вид, будто меня нет, что даже к лучшему. Разве я не этого хотела?

К ночи я окончательно вымоталась, едва шевелила ногами. Хорошо, что завтра у меня выходной. Смогу привести дела и мысли в порядок. Поверить не могу, как легко и быстро я поплыла просто от привлекательной внешности своего соперника. Завтра весь день буду учиться ставить блок не только в самозащите, но и в эмоциях.

В раздевалке первыми собирались работники кухни, повара. Все галдели, болтая без умолку, перемывая кости начальнику и… нам с Егором. Хотя мы оба тоже были в раздевалке, никто не смущался обсуждать нас обоих, будто нас здесь и нет вовсе. Все, блин, заметили, что между нами потрескивает воздух от напряжения. Что ж, если это ни для кого не секрет, то и мне, пожалуй, не стоит заморачиваться. Я смогу привыкнуть к его присутствию.

Снимая фартук и колпак, я расчесывала волосы, делая вид, что оглохла к сплетням. Ждала, когда освободится место за ширмой, чтобы переодеться в одиночестве. Не хотела, чтобы кто-нибудь видел мои ребра. Лучше уйду последней.

– Дамы, никакой предвзятости. Вы знаете, что я вас всех люблю одинаково, – проговорил с хрипотцой Егор, вызывая у женщин восторг.

– Наша Лера ему еще даст жару! – весело откликнулась Макаровна. – Вон она какая, палец в рот не клади.

– А кто сказал, что ее рот напрашивается на палец? – пробормотал Егор рядом со мной.

Я крепко сжала губы, чтобы не сказать что-то грубое. Достав из косметички кольцо, я демонстративно надела его на безымянный палец. Пусть хоть оно удержит его от лишних комментариев.

Глаза Иванова резко расширились, когда я четко указала ему на свой статус. Выкуси!

– Блять… – выдохнул он, пялясь на кольцо. – Неожиданно!

Я не сдержала триумфальную ухмылку, пока он не добавил:

– Это все равно ничего не меняет.

Егор переодевался без стеснения, не собираясь прятаться за ширму. Сняв футболку, он обнажил свой спортивный торс.

На глянец нужно помещать не только его лицо, а всего Иванова. Особенно на обложки журналов с рейтингом выше восемнадцати.

Вид его идеального мужского тела спутал все мысли.

– Что? В каком смысле «ничего не меняет»?

– Я не трогаю тех, с кем работаю.

Я рассмеялась. Прекрасно! Он еще и лжец.

– Что тебя так веселит в моем правиле?

Помня его слова на балконе, я повторила их, не отводя глаз:

– Правила созданы, чтобы их нарушать, верно?

Отойдя от меня на шаг, Егор окинул меня беглым, измученным взглядом и вдруг глухо усмехнулся:

– Замужние тоже табу, булочка. Извини, что огорчил.

Теперь усмехнулась я. Его самоуверенность не знала границ.

– Как-нибудь переживу.

– Ты не знаешь, что теряешь.

– О, я не собираюсь выстраиваться в очередь на балкон, поверь!

– Что-о?

– Что слышал.

– Ты чокнутая?

– Возможно. Я ведь продолжаю этот разговор.

Мы стояли лицом к лицу: он – с голым торсом, я – в вихре эмоций. Никто из нас не заметил, как раздевалка опустела.

Не знаю, что на меня нашло, я сдернула с себя белую футболку, оставаясь в спортивном топе телесного цвета. Глаза Иванова чуть не вылезли из орбит.

– Ты чокнутая, – сухо заключил он, но не отвел взгляд.

Я надела трикотажное спортивное платье с молнией на спине. Он помог мне застегнуть ее, хотя я не просила.

– Это он с тобой сделал? – его тихий голос прозвучал за ухом, я ощутила легкое как перышко прикосновение к ребрам.

– С чего ты так решил?

– Так «да» или «нет»?

– Это не твое дело, Иванов, – ох, нам определенно нужно что-то делать с влечением друг к другу. – И держи свои руки подальше от меня. Повторяю, в последний раз.

– А потом что?

– А потом я воспользуюсь разделочным ножом и выпотрошу тебе кишки. Я отлично разделываю мясо. И раз уж ты решил, что я чокнутая, то придется поверить мне на слово.

– Тебе повезло, что ты моя коллега, – с улыбкой ответил он и снял рабочие брюки. – Пока еще.

Я не смогла удержать взгляд, который сам опускался по его кубикам пресса и остановился ниже его пояса. Очертание его возбужденного достоинства под тканью облегающих трусов было, черт возьми, внушительным.

– К тому же, ты девушка занятая. Так что не буду озвучивать, что бы я сделал с тобой.

Я тяжело сглотнула, не в силах оторвать взгляд от его паха. Сволочь, у него еще и член шикарный!

Егор надел джинсы и темно-синюю футболку с логотипом известного бренда, затем быстро собрал форму и вещи. Подойдя ко мне вплотную, он ухмыльнулся, откровенно забавляясь моим красноречивым ступором.

– Знаешь, лучше ты останешься для меня под запретом, и я никогда не воплощу все, что хотел бы с тобой сделать… потому что мне, мать твою, стыдно даже за мысли!

Он быстро вышел, оставив меня в шоке. А ведь это всего лишь наш первый совместный рабочий день. Страшно представить, что будет дальше.

Его слова отпечатались в мозгах и отозвались приятным урчанием в груди. Я сжала ноги. Что творилось между ними, я вообще молчу…

Глава 4. Егор

– Ты рехнулся?!

Братишка в ступоре оглядывал кухню. Все горизонтальные поверхности, даже пол были покрыты тарелками с идеальными «Капрезе». Ну подумаешь, я решил пойти на принцип и слегка переборщил… ха, перекапрезил!

Никитос осторожно зацепил одну из тарелок и, не отрывая от меня вытаращенных глаз, утащил ее со стола.

– Я у себя поем, – отрешенно проговорил он и медленно попятился из кухни. – Не буду, отвлекать от… чем бы это ни было.

– Если что, добавки много, – подмигнул я, любуясь своими сто семидесяти граммовыми шедеврами.

– Долбаный псих! – пробормотал брат, уходя.

Я не в обиде. Он же не знает, насколько глубоко Алиев задел мое эго вчерашним цирком. Если бы не выкрутас девчонки с маслом, я бы сдал шефу гребанный салат, но… оно все равно того стоило!

Ох уж эта родинка, что она со мной делает? Сегодня ночью мне снились ее губы, скользящие по моему члену, а я следил за ритмичным движением родинки, как за маятником. Кажется, меня легко было бы ввести в гипноз таким образом. Стояк с утра был дьявольским! Пришлось по примеру брата спускать пар в ванной. Дважды.

М-да, если не прекратить думать о нашей новенькой, то я не далек от регулярных свиданий с собственной рукой. Нужно срочно с кем-то перепихнуться. После смены пойду прямиком в «Ауру». Вечер пятницы – к полуночи большинство девчонок будут уже навеселе. Легкий улов.

***

Сегодня у Смирновой выходной, хоть выдохнул немного и поработал в удовольствие. Даже Алиев не бесил. Начальство в виде Власовых заявилось, вот и ведет себя сносно. Скучный в общем-то день, не мог дождаться его окончания. Позвал с собой Санька в клуб: он в последнее время какой-то тихий, никуда не ходит.

– У тебя кто-то появился, что ли? – я подозрительно прищурился.

На прошлой неделе он меня слегка напряг, когда восторженно отозвался о заднице Пылаевой. Вот кому точно не мешало бы пар спустить, раз уже на милф потянуло.

– А что, может, и появился.

– Что ж, с тобой все скучнее и скучнее… – я даже расстроился. Вдвоем всегда проще знакомиться с девушками, а Саня был неплохим вторым пилотом.

– Позови своего «другана» Еську, – он не верил, что я способен дружить с девушками. – О, или Галину с ресепа. Ее вообще от тебя кроет.

– С чего ты взял?

У нас есть администратор Галина? Не обращал внимания.

– Она на тебя смотрит, как олененок, – Саня манерно похлопал рыжими ресницами.

– Может, она на всех так смотрит, – пожал я плечами, не особо заинтересовавшись в Гале. Если я когда-нибудь нарушу свой собственный кодекс (в чем сильно сомневаюсь) и пойду по коллегам, то у меня есть с кого начать. Смирнова. Хотя с ней надо будет вдвойне себе на яйца наступить. Замужем она, блин! Дрочить мне вечно…

– Ха, прикинь, у нас теперь звучная троица: Иванов, Смирнова и Сидоров, – вдруг заметил я, показывая на Саню. Он, кстати, Сидоров.

– А что, мне нравится! – пацан хмыкнул. – Надо втроем как-нибудь затусить. Но не сегодня, правда, Егор, я не в настроении. Отоспаться хочу. Сеструха сводная еще завтра своего парня приведет знакомиться с предками, попросила меня присутствовать. Ей стремно, что батя может прицепиться к Кощею за то, что его из универа выперли.

– А, за тот случай, когда он Госуслуги хакнул?

– Теперь ни в один вуз беднягу не берут.

– А в армию?

– Он уже был. Недавно вернулся. Хотел отмазаться, только его кореш-вояка жестко пристыдил. Вроде телохранитель бывший. Помнишь ту жесть?

Кто ж не помнит историю, когда бедного пацана хотел убить мэр города, а крутой миллиардер нанял супертелохранителя для Кощейки. Полгода об этом рассказывали все кому не лень, как тут забудешь!

– Тебе же хуже, – вздохнул я, – настроение такое, что хочется чего-нибудь особенного. И предчувствие хорошее.

Санек пожал плечами, застегнул рюкзак и взвалил его на себя.

– Докинуть тебя? – предложил он, подбрасывая ключи от старенькой Хонды. – Куда пойдешь?

– Буду рад. Мне в «Ауру», – я оставил форму в шкафчике, считая неуместным тащить ее с собой в ночной клуб. – Слушай, можно дать тебе совет? Бесплатно. Убери нафиг волосню с подбородка, выглядит как небритый лобок девственницы.

Саня заржал, придав мне ускорение пинком под зад.

– Еще один совет, придурок, и ты пойдешь пешком!

Я знал, что он никогда не обижался на меня, и попытался пробить его, сказав очередную правду под соусом шутки:

– Или ты ради Марины Сергеевны так себя уродуешь? Купи себе лучше машину поинтересней, кто к тебе в это корыто, кроме меня, сядет? Если уж хочешь казаться старше, то лучше с помощью старперской тачки, а не сомнительной растительности.

На последних словах я показал на его бороду и поморщился. Саня кашлянул, замаскировав смущение, и сделал вид, что не расслышал меня. Я улыбнулся. Вот собака ушлая, все-таки мутит с Пылаевой!

Я решил сделать вид, будто ни о чем не догадался, и с предовольнейшей улыбкой сел к нему в тачку. Как же я теперь его затроллю!

***

Обожаю «Ауру» за атмосферу. Здесь всегда легкие каверы, исполненные приятным вокалом. Неплохая кухня – хотя я не ем в заведениях, но оценить блюдо на вид вполне могу. А еще большой выбор «девчачьих» напитков вроде сладких арбузных сидров и целая коктейльная карта с нелепыми названиями типа «Будущая королева танцпола» или «Интересно, мне пойдет каре» – всегда есть чем угостить.

За баром сидела премиленькая брюнеточка в джинсовой юбке, постоянно стремящейся оголить ее аппетитный зад. Я заказал минералку с лаймом и сел рядом, расслабленно уткнулся в телефон, смеясь над мемами и разными приколами в ленте. Пару раз «ненамеренно» поворачивал экран так, чтобы брюнеточка тоже могла видеть, и она хихикала. Отлично!

Мы в очередной раз с чего-то в голос заржали. Я повернулся к ней и приветливо улыбнулся, как будто до этого не замечал ее присутствия. Она сначала кокетливо заморгала, но потом одернула себя. Коктейль девушки уже почти закончился, она с шумом допила остатки алкоголя, смешанного с льдом.

– Повторить? – спросил я и подал знак бармену.

– Слушай, я тут подружку жду, – серьезно сообщила брюнеточка. – Если ты думаешь, что я тебе отсосу или что-то типа того в благодарность за коктейль, то ты глубоко ошибаешься.

Ого! Грубо.

– За коктейль? – я осмотрел ее с ног до головы своим фирменным раздевающим взглядом и поднял бровь, будто удивленный ее репликой. – Уверен, ты бы и просто так это сделала, если бы я захотел.

Ее рука со звучным, жгучим шлепком прошлась по моей щеке. Фигасе! Больно бьет.

– Урод!

Она мне определенно нравится: импульсивная, взгляд колючий, Лерку напоминает. Я улыбнулся и снова мазнул по ее телу недвусмысленным взглядом. Если она все еще сидит и не уходит после пощечины, то у меня для нее плохие новости.

И да, она сдержала обещание – никакого минета после одного коктейля. Зато после двух – пожалуйста. Мы даже из клуба для этого не вышли. Жаль, видно, у нее совсем мало опыта, давненько мне так хреново не отсасывали. Не расслабился, все время думал о ее зубах, а чтобы кончить, пришлось подключить фантазию. Родинка форева!

Вернувшись обратно к барной стойке, брюнеточка нашла свою подружку, которая, видимо, только пришла. Со спины ничего так – высокая, да еще и блондинка. Она повернулась и сразу же заметила меня.

– Иванов?! – ее глаза расширились. – Вот уж кого не ожидала встретить!

Я принял блондиночку в объятия, совершенно сбитый с толку, вообще ее не помня. Но виду не подал, улыбался и светился, как граненый алмаз. Я надеялся, что пойму, кто она такая по дальнейшему разговору.

– Мы сколько, год не виделись? Или нет, больше. Где ты пропадал?

– Да так, то тут, то там, – в омуте памяти пусто. Прости, блонди. – А как у тебя дела?

– Я только из Питера. Заехала по делам, к родителям и обратно. Ты где? С твоими талантами наверняка уже су-шеф какой-нибудь или свое что-то открыл?

Так, походу, учились вместе в Питере. Спал ли с ней – не помню. Но неважно, импровизируем.

Брюнеточка притихла после того, как выяснилось, что мы с блондинкой знакомы. Я не оставлял бедняжку недоминетчицу без внимания – шутил специально для нее, танцевал с ней несколько раз, ел мороженое из ее рук. Может, я и правда скотина, но не конченная.

Я отлично провел время с классными подружками. Не приставал, не думал увести их к себе домой, хотя изначально цель прихода в клуб была именно такой. Брюнеточка довольно быстро накидалась, ее подружка предложила отвезти девушку домой. Я вызвал такси, но когда машина приехала, алко-львица уже отключилась, и мне пришлось нести ее в машину. Мы вместе с блондинкой доставили брюнеточку до дома, передав ее родителям.

– Бедная Ритка, – вздохнула блондинка, – расстроилась, когда узнала, что ты тот самый Егор. Ты же ее не…?

– Я ее «не», – нахмурился я, сложив руки в карманы джинс. Технически я ведь не врал. – И в каком смысле «тот самый»?

О, ничего хорошего я сейчас не услышу.

– Ну, я же в тебя была влюблена по уши тогда в школе.

Точно, в Питере в кулинарной школе я и правда имел неосторожность переспать с одной девчонкой со своего потока. И, черт, я ведь тогда не придал значения этому перепиху, но девчонка мне житья не давала, сначала решив, что мы встречаемся, а потом долго устраивала истерики и ходила в каком-то трауре… С тех пор я ввел свои правила и всем, кому не лень, о них рассказал, чтобы обезопасить себя от повторения того дурдома.

Блондинка передо мной была лучшей подругой той чокнутой. Вот засада!

– Ну чего стоишь, Иванов? – усмехнулась блонди. – Чувства уже в прошлом, не покусаю. Идем.

– Куда?

– Как куда? – она взяла меня под руку. – Закрывать мой гештальт, Иванов. Я больше не твоя однокурсница, правила не действуют.

В самом деле, со мной под утро будто что-то случилось. Конечно же, я понимал, куда и зачем мы идем в соседний дом. И впервые за долгое время не очень-то и хотел этого.

Нужно больше прислушиваться к своей интуиции. Секс был посредственным. Девица пересмотрела порно и почему-то решила, что в реальности нужно вести себя точно так же: стонать в неуместные моменты, выкрикивать словечки, четко снятые с языка порно-звезд, да еще этот взгляд и улыбка, как будто на камеру – никакого наслаждения процессом. Если бы я мог, я бы эту киношку точно выключил.

***

На работу я опоздал. Не намного, но этих долбанных минут хватит Алиеву для предлога вышвырнуть меня. Взъерошенный и запыхавшийся, я влетел на второй этаж по коридору к раздевалке и наткнулся на Пылаеву и Смирнову.

– Ты, главное, карту и счет в банке заведи, скоро аванс. А все остальные документы, как восстановишь, принесешь, – говорила управляющая очень дружелюбным тоном, чего я никогда не слышал в разговоре с другими работниками.

– Хорошо, Марина Сергеевна, завтра утром перед работой займусь, – заверила ее Лера, поправляя на голове поварской колпак.

Один ее вид взбудоражил меня покруче, чем вся сегодняшняя ночь и утро. Я так и застыл, как олух, и пялился на нее, пока она закалывала волосы под колпаком. Вид ее нижней губы, слегка прикушенной краешком зубов, вполне мог пополнить мой банк эротических образов.

– Этот взгляд нужно определенно запретить, – тихо проворчала Смирнова, когда Пылаева ушла. Она закончила возиться с волосами и посмотрела на меня строго, будто я занимался черти чем прямо у нее на глазах. – Я бы даже сказала: «на законодательном уровне».

– И я рад тебя видеть, булочка, – я поплыл. Прощай мой невыспавшийся мозг.

– А я разве сказала, что рада тебя видеть? – нахмурилась она.

– Ты – нет, – я сделал шаг, оказавшись слишком близко к запретной черте, которую мне нельзя переступать. – А вот твое тело сказало за тебя.

Я видел ее расширяющиеся зрачки и нелепую попытку совладать с собой. Она приосанилась, сжала губы, долго сдерживая себя от порыва сказать что-то грубое, а потом все же спросила:

– И что же мое тело тебе сказало?

Я склонился, приблизился к ее губам и, не касаясь, проговорил в них сочным низким голосом:

– Все.

Лера вздрогнула и отступила от меня. Неуверенными движениями поправила складки на фартуке и, прежде чем выйти из комнаты, бросила:

– Не путай фантазии с реальностью, Иванов.

– Ты тоже, Смирнова. Ты тоже…

Я проводил ее взглядом, прекрасно понимая, что время уже поджимает и что мне следовало бы поторопиться. Но как отказать себе в удовольствии попялиться (пока никто не видит) на ее аппетитную задницу в плотно обтягивающих брюках.

Встряхнув головой, я зашел в раздевалку и обнаружил в шкафчике свой черный фартук, художественно расписанный белой краской. На уровне паха поспешными каракулями, как в старых добрых страницах в учебнике, была нарисована карикатура на член. Ровный такой, монструозный фаллос с двумя внушительными шарами и даже малюсенькую, крючковатую волосинку не забыли пририсовать. Одну.

Я рассмеялся в голос. Пикассо – ни дать ни взять. Нетрудно догадаться, чьих это рук дело. Какое-то ребячество, но меня оно офигеть как порадовало. Я переодевался и улыбался, как дурак. И, конечно же, надев фартук, в превеселейшем настроении я пошел на кухню.

Вот это я понимаю: работа в кайф!

Глава 5. Лера

Весь вчерашний выходной я искала способ сфабриковать документы. Перелопатив все сайты и объявления, переписываясь с мутными личностями, я не нашла ничего толкового и впала в панику. Сегодня, придя в «Меридиан», я вдохнула полной грудью, надеясь отвлечься на работу и на…

– Иванов! – взревел Алиев при виде парня. – Опоздание. Быстро выдал адекватное объяснение или оштрафую на пол аванса! Чем занимался сраные пятнадцать минут?

Егор недвусмысленно опустил взгляд на свой фартук:

– Рисовал, Давид Алиевич.

Я закрыла глаза, испытывая испанский стыд. Лицо нашего шефа нужно было видеть. Вены, выступающие на его толстой шее, поползли выше, добравшись до лысины на голове. Как на ней держался поварской колпак и никогда не спадал при его эмоциональности – большая загадка. По глазам Алиева можно было только догадываться, сколько раз он мысленно уничтожил недалекого умом стажера.

Нужно отдать должное Иванову, держался он очень достойно. Раздражающе достойно. Даже с этим идиотским рисунком на фартуке. Что, блин, на меня нашло? Как увидела его отутюженную форму в шкафчике, у меня словно забрало опустилось. Очнулась только когда нарисовала член. Я что, восьмиклассница?

Давид Алиевич принял первый заказ, взял чек и, расплывшись в дьявольской улыбке, произнес:

– Ива-нов, – шеф с предвкушением осмотрел Егора. – Четыре «Капрезе». Если хоть один салат будет с перевесом – снимай свой херовый фартук!

Не скрою, я испугалась, вспомнив какие проблемы были у парня в прошлый раз. Вряд ли сейчас случится чудо. Макаровна, услышав угрозу шефа, перестала фасовать натертый сыр и побежала в моечный цех, позвать подружку. Марта отвлеклась от заготовок теста и запричитала себе под нос.

Когда Иванов разложил все необходимые продукты и подготовился к работе с абсолютным покерфейсом, почти весь коллектив кухни собрался вокруг. В начале рабочего дня, пока зал ресторана был пуст, мы могли себе это позволить.

Егор достал из кармана черный платок, который мы иногда используем как бандану. Пересекаясь взглядом с ним, я не могла скрыть смятение, а он подмигнул и… черт, начал завязывать себе глаза.

– Сдурел?! – выкрикнул кто-то.

– Это заявка на эффектный вылет!

– Эх, а мне уже начал нравиться этот пацан…

Алиев сложил руки на груди, стиснув челюсти, и внимательно смотрел на стажера.

Не знаю, что я чувствовала. С одной стороны, хотела победы и стать единственным будущим су-шефом. С другой – с Егором на этой работе было не скучно. Наше противостояние мне нравилось. Жаль, если все закончится прямо сейчас.

Я поняла, что тарелки и продукты на столе были разложены в определенной последовательности и в определенных местах не просто так. Руки Егора размеренными движениями, доведенными до автоматизма, делали все четко, легко, словно руки фокусника. Он нарезал продукты точными, безупречно похожими друг на друга кусочками и раскладывал по тарелкам по какой-то своей, известной только ему одному методике. Сколько он репетировал прежде, чем сделать такое? Он либо талантливый гений, либо самонадеянный идиот!

Я не могла оторвать глаз от его действий, потом переместила взгляд выше, на его лицо в этой черной повязке. Фантазия тут же унесла меня за пределы кухни, я представила, что бы сделала с ним вот с этой самой банданой на глазах. Я бы стерла с его губ нахальную ухмылку и заставила их открыться, образуя букву «о». А его рот вместо хитрых смешков издавал бы чувственные, прерывистые стоны, вперемешку произнося мое имя, как чертову молитву. Ну все, теперь эта эротическая картинка станет моим лучшим другом на ближайшие несколько ночей.

Закончив, Егор поднял руки и отошел от стола, на котором стояли четыре совершенно одинаковых салата. Сняв повязку, он равнодушно осмотрел свою работу, словно не волновался за результат. Коллеги подвинулись ближе, когда Иванов поочередно ставил на весы тарелку за тарелкой. Не веря своим глазам, я увидела, что каждый салат весит ровно 170 граммов. У меня отвисла челюсть.

Коллеги захлопали и засвистели, но сам Егор не выражал эмоций. Его равнодушие выбивало почву из-под ног. Я взглянула на Алиева, который не сводил глаз со своего подопечного. Легкая, едва уловимая улыбка скользнула на его губах, а глаза засветились… гордостью.

Ревность коварно ужалила меня. Вдруг я осознала, что мой соперник все это время был сильнее. Сегодня он блестяще это доказал перед всеми коллегами. Шеф смотрел на него с явным удовлетворением. Меня наконец прошибло осознанием, что все это время он для того и гонял Иванова, чтобы тот наконец раскрылся.

Мне оставалось только поаплодировать, снять фартук и уйти по-английски, признав свое поражение. Я бы не смогла повторить трюк, для этого нужен врожденный талант или безграничное упорство, которого у меня нет. Глаза защипало от понимания, что кто-то круче меня.

– Смирнова, что стоим? – голос Алиева вернул меня на землю. – Один морской салат и два «Цезаря», за работу, быстро!

Я кивнула и принялась готовить, стараясь не смотреть, как мой соперник принимает поздравления и купается в лучах славы. Теперь он звезда дня, а я в полной заднице.

– Иванов, убрал корону с башки, помогай Смирновой!

– Есть, шеф.

Егор подошел ко мне и наблюдал, как я лихорадочно раскладываю морепродукты на тарелке. Горло сдавило от желания разрыдаться, но слез не было. Может, это и к лучшему; было бы унизительно, если бы я разревелась, как девчонка.

Иванов коснулся моего подбородка и, повернув мое лицо к своему, сказал:

– Не хандри, булочка, – от его ласковых ноток в голосе стало тошно, – могла бы догадаться, что от меня не так уж просто избавиться.

У меня не хватило ни моральных, ни физических сил на то, чтобы достойно ответить. Я чувствовала себя уязвленной как никогда. Прочитав мои эмоции, он решил в своей манере подсластить мне пилюлю:

– И да, спасибо за шедевр! – он разгладил фартук. – Вижу, ты старалась воспроизвести близко к оригиналу. В масштабе, так сказать. – Он сиял, как солнце, взошедшее над лавандовыми полями. – Никогда не думал, что так скажу, но… у меня поменьше. Хотя, да! Приятно, что в твоей фантазии я…

Я заткнула ему рот кусочком лайма.

Егор поймал его вместе с моими пальцами. Я следила как зачарованная за тем, как он облизал с них сок и даже не поморщился. Он издал что-то близко напоминающее мурчание, а я убрала от него руку и перевела взгляд на свои пальцы, все еще чувствуя на них его теплые губы. А потом подошла к мойке и демонстративно вымыла руки с мылом по самые локти. Была бы моя воля, я бы вся помылась. Он коснулся всего лишь пальцев, а по ощущениям будто бы всю меня облизал.

Егор с довольной усмешкой наблюдал за моим хмурым видом. Если у него и была цель отвлечь меня, то браво! О грусти я действительно забыла.

***

Сегодня был День знаний. Погода стояла солнечная и теплая. Родители и взрослые заполонили парк, набережная кишела людьми. После прогулки все стремились в наш ресторан, чтобы отпраздновать событие.

Мы с Егором зашивались, едва успевали отдавать заказы вовремя и забыли о стычках, даже не разговаривали. Всего-то несколько реплик, касаемо работы.

Среди шума и болтовни коллег по цеху, Алиев ходил по кухне, контролируя процесс и нещадно гоняя всех, кроме нас с Егором.

– Иванов, на тебе два «Капрезе».

– Не вздумай опять глаза закрыть! – шикнула я на парня, заметив его победную ухмылку.

– Тебе запал в душу мой вид с повязкой на глазах? – спросил он, посмеиваясь ледяными голубыми глазами. – Я учту, булочка.

– Нечего тут учитывать! – вспыхнула я, понимая, что скомпрометировала себя. – Господи, ты невыносим…

Он сдержанно улыбнулся, чем взбесил меня еще больше. Между нами повисло ощутимое напряжение. Хорошо, что работы было столько, что думать о постороннем времени не оставалось.

К вечеру мы валились с ног. Алиев пожалел нас, отправив на перерыв и сам взялся за нож. Я не могла поверить в свое счастье и еле дошла до комнаты для персонала. Егор открыл балкон и кивком пригласил меня за собой. Я упрямо замерла на месте.

– Давай, не тормози, булочка, свежий воздух еще никому не вредил.

Со вздохом я пошла за ним. Мы сели на скамейки друг напротив друга, вытянули ноги и оба выдохнули с облегчением. Впереди еще несколько часов работы, а я не знала, как восстановить силы. Егору, похоже, было еще хуже. Он закрыл глаза и начал постоянно зевать, прикрывая рот кулаком.

– Не выспался? – устало усмехнулась я.

– Я вообще не спал.

– И кто же тебе мешал, бедненький?

– Ты.

Я не сдержала смех, но быстро осеклась, схватившись за ребра. Что, конечно же, не осталось незамеченным.

– Я серьезно, – он вцепился в меня каким-то темным, диким взглядом. – Твоя гребанная родинка мне теперь покоя не дает! И секс стал какой-то пресный, что ли… – он задумался, подбирая слова. – Это как есть бургер с фалафелем, когда чертовски хочется мяса.

Начав понимать, о чем он, я застыла. Язык задеревенел. Я вымучила улыбку и заставила себя усмехнуться:

– Значит, я – мясо?

– Ага, стейк рибай, верхняя часть, с мягкими сочными волокнами, которые тают во рту. С приятным маслянистым, ореховым ароматом… Ммм.

– Егор, ты обедал?

С едой меня еще никто не сравнивал. Вообще край!

– Не помню. Кажется, нет, – он устало потер лицо. – Помимо того лайма.

Наши взгляды встретились. Я тяжело сглотнула, физически ощущая его голодный взгляд на себе.

– У тебя проблемы, – я с трудом отвела глаза в сторону. – Скоро начнутся галлюцинации. Иди поешь.

– У тебя, кажется, тоже проблемы, булочка. Я слышал разговор с Пылаевой. Что за тема с документами? Ты типа нелегалка?

Я помотала головой.

– В бегах? От него?

– Егор, – мой взгляд стал ледяным и предупреждающим. – Уймись. Тебя это не касается!

Я надеялась, что успокоила его любопытство, но не тут-то было.

– А что, если я могу тебе помочь?

– Ты?

Его уязвило мое сомнение, и я смягчилась.

– Если я помогу, а я совершенно точно это сделаю, то ты расскажешь мне, что у тебя с ребрами?

– Нет, – нахмурилась я, поднимаясь со скамейки.

– Тогда минет, – с придурковатой улыбкой сказал он.

– Пока, Егор!

Я уже собиралась уйти, как он схватил меня за руку.

– Погоди! Окей, давай так, просто скажи, что тебя останавливает.

Он уловил замешательство в моих глазах и быстро пояснил:

– Ну, то, что между нами происходит… Мы как два вулкана. У меня никогда в жизни не было такого сильного влечения к кому-то! И не смей говорить, что это не взаимно.

Я промолчала, не желая оправдываться.

– Что меня сдерживает, ты знаешь, – сказал он.

– Ну, да… – хмыкнула я, не веря в то, что он реально соблюдает свои идиотские правила. – «Кодекс братана» или как там ты это называешь.

– Не важно, – отмахнулся он, все же улыбнувшись отсылке к сериалу, – а тебя что сдерживает? Кольцо?

Он слегка потер пальцами место, на котором оно было надето, и я вдруг осознала, что моя рука все еще в его. Недовольная потерей бдительности, я быстро ее выдернула.

– Дело в твоем муже? Ты ему верна и любишь до смерти?

Я отрицательно покачала головой.

– Меня останавливает самоуважение, Егор! – холодно произнесла я и поспешила уйти с балкона, чтобы прервать этот разговор.

***

Остаток рабочего дня пролетел быстрее, чем я ожидала. Мы с Егором внезапно скооперировались и помогали друг другу с заказами. Вдвоем у нас получалось эффективно, мы подстраховывали и дополняли один другого. Двигались по кухне слаженно, как сработанная команда. Я поймала себя на мысли, что дружба с ним полезнее, чем ссоры. Однако уже не так интересно. И небезопасно. Учитывая мою ситуацию, заводить друзей было неразумно.

С этой мыслью я собиралась домой, переодеваясь в раздевалке. Теперь я предусмотрительно надела майку под белую рубашку и не пугала никого своими синяками.

Иванов, как всегда, блистал, без умолку болтая, смеясь и посыпая остротами и шуточками. Мне нравился его смех, я его еще с той ночи на балконе узнала. И жизнерадостность. Он умело менял фокус с грустного на что-то позитивное, чувствовал людей и быстро адаптировался. Нормальный же парень, обаятельный, на такого легко запасть. Одно неясно: почему он так отчаянно пытался строить из себя клоуна?

Мы всей компанией выходили из ресторана. За день я заметила, что некоторые из друзей Иванова явно игнорировали меня, делая вид, будто меня не существует, даже заказы мне не отдавали, если Алиева не было рядом. Поначалу я думала, что себя накручиваю, но теперь это стало очевидным. Они устроили бунт против меня. Как глупо. И обидно.

Ночь была на удивление теплой, и мы прогуливались по набережной. Я держалась ближе к Алене, официантке, с которой с первого дня наладила хорошие отношения, и к Гале-администратору, очень милой девушке. Мы выглядели забавно: три молчаливые блондинки одного возраста, но совершенно разные по характеру.

Егор шел, положив одну руку на плечо Есении, а другую – на плечо Саши-бармена. Они громко смеялись, шумно кривляясь друг перед другом. Я не могла оторвать взгляд от руки Иванова, покоящейся на плече девушки, выискивая доказательства их интимной связи. И не знала, как расценить то, что меня задевал сам факт, что я их в этом подозревала.

– Как ты? – Алена сочувствующе оглядела меня, – Волнуешься, что после сегодняшнего Алиев выберет не тебя?

– Конечно, она волнуется! – Галя украдкой взглянула на Егора и быстро отвела глаза, смутившись своего порыва и боясь, что кто-то подумает, будто она слишком часто на него смотрит. Этот чертов засранец портит своим влиянием даже самых невинных. – Никто бы не повторил того, что он сегодня сделал.

– Может, даже сам Алиев, – заключила Алена.

– А это ты нарисовала на его фартуке, ну… это самое? – Галя – милое дитя.

– Не понимаю, о чем речь, – я пожала плечами, закусывая губы и сдерживая улыбку. «Мой поменьше» – вспыхнул в голове низкий голос Егора, от которого меня проняло до мурашек.

– Хочешь раскрою секрет? – шепнула мне Алена, когда Галя отвлеклась на болтовню с Сашей.

– Конечно! – я открыто улыбнулась, поправляя рюкзак, в котором лежали мясные закуски для моих новых лохматых друзей. За день я насобирала много, и Иванов, по-моему, это заметил. Теперь он будет думать, что я недоедаю.

– Папа сказал, что будет расширять штат, они уже ищут поваров и официантов.

– Папа? – вместо одного секрета вышло два. Я понятия не имела, кто ее родители.

– Не может быть, что тебе никто не сказал! – усмехнулась Алена, поправляя волосы за уши. – Моя фамилия Власова.

– Так ты… Ого! Это, конечно, сильно – отправлять дочь на такую работу. Насколько я знала, Алена была первокурсницей, и еще активно подрабатывала. – Это здорово, ты молодец!

– Скажи это моей маме, – грустно ответила она.

– В любом случае, для тех, кто в ресторанном бизнесе, важно понимать работу официанта. Лучше знаешь всю кухню изнутри.

Она с благодарностью улыбнулась моим жалким попыткам подбодрить ее.

– Так вот, – вернулась к секрету Алена, – папа сказал, что будут расширять штат. И я слышала, что ресторану нужны два су-шефа. Чтобы лучше справляться с задачами.

Я остановилась, пораженная новостью.

– Серьезно?

Алена кивнула.

– А почему тогда Алиев не говорит нам об этом?

Девушка пожала плечами.

– Ты же его знаешь, может, он намеренно хочет вас столкнуть.

– Чтобы не скучно было? – ну Давид Алиевич, ну лысый черт!

Я продолжила идти, чтобы не отставать от компании, все еще не в силах поверить в то, что мое место в ресторане вообще не подвергается сомнению. Интересно, а Егор знает о том, что мы на самом деле не соперники? И второй вопрос, если не знает, хочу ли я сказать ему об этом? Мне очень нравится наше взаимодействие, основанное на противостоянии. Ну, и на влечении, не буду себе врать. Но вот то, что устроили его друзья было, мягко говоря, неприятно. Я была лидером в школе и в кулинарке, привыкла к вниманию. А замужем так вообще в нем купалась… до поры до времени. Но темную мне устраивали впервые. Что ж, не страшно. Жить буду. Ха-ха!

Мы отлично провели время на набережной, несмотря на очевидное, негласное разделение на команду «Иванов» и команду «Смирнова». Те, кто постарше поехали домой отсыпаться. Мое внимание постоянно возвращалось к Егору. Удивительно, как он сохранял бодрый вид. По нему вообще невозможно было сказать, что он не спал всю предыдущую ночь.

Я помотала головой, избавляясь от мыслей, которые начали развиваться в неправильном направлении.

– Сань, у меня к тебе дело, – услышала я тихий разговор Иванова с Сидоровым. – Ты вчера говорил, Кощей ваш хакер или что-то вроде того… Слушай, а есть у него знакомые, которые могут подделать документы?

– Серьезно? – Саша усмехнулся. – Во что ты опять вляпался? О, нет, лучше не говори, не хочу быть соучастником!

– Придурок, я всего лишь хочу племяшку с собой в один закрытый клуб взять. Она давно им грезит и просит раздобыть ей липовые доки.

– Не совращай ребенка!

– Ей семнадцать и поверь, она сама кого угодно совратит.

– Яблоко от яблони…

– Так ты поможешь? Дашь контакт?

– Да, без проблем! Твоя племяшка – твоя ответственность.

Саша достал телефон и поделился номером с Ивановым, который невозмутимо записал контакт, ни разу не взглянув на меня. Это выглядело так естественно, что я даже на секунду подумала, что он действительно ради племянницы старается.

– Ладно, народ, я домой. Денек сегодня жесть! – Саша звякнул ключами. – Кого подбросить?

Есения и еще одна официантка вызвались поехать с ним. Егор почему-то посмотрел на меня. Я, естественно, промолчала. До отеля идти пару минут.

– Я тоже домой, – прикрывая зевок ладонью, сказала я, помахала Алене, Гале и всем остальным. Пусть продолжают прикидываться буками, я останусь верна себе. – Пока, ребят. До завтра.

Иванов только прищурился, следя за мной. Уверена, он еще провожал меня взглядом, пока я не скрылась за поворотом. Я шла к гаражам, подсвечивая себе путь фонариком на телефоне. К отелю можно было пройти более безопасной дорогой. Я нашла ее утром после жестокой попойки и мучительного похмелья. До сих пор от одного вида «Мартини» к горлу тошнота подкатывает.

Собачки меня уже заждались, сегодня я задержалась позднее обычного. Их мама всегда встречала меня первой, а щенки, неуклюже тянулись за ней гуськом. Сегодня у меня было много мяса для них. Я приласкала самого смелого малыша, который тыкался в мои ноги мокрым носом, другого взяла на руки и погладила, налила в миску воды из бутылки. Немного посидела, наблюдая, как они едят.

– Лопайте, карапузы, – ласково шептала я, улыбаясь их радостным виляющим хвостам. – Завтра постараюсь раздобыть побольше ветчины.

Внезапно за спиной послышалось шуршание, похожее на шаги по камням. Я резко встала, выключила фонарик на телефоне и спрятала его в карман, инстинктивно схватившись за ремни рюкзака. Но вспомнив уроки самообороны, опустила руки и сжала кулаки. Собака перестала есть и, встав рядом со мной, утробно зарычала.

Глава 6. Лера

Шаги за углом стали громче, послышалось чье-то матерное чертыхание. Я не стала дожидаться появления чужака и напала первой. Разбежавшись, сделала подсечку, сбив человека с ног. Эффект неожиданности сработал: человек упал на спину, а я быстро оказалась сверху и со всех сил надавила локтем на его шею.

Хриплая ругань быстро меня отрезвила.

– Булочка, фигасе! Ты чо творишь?!

Все еще напуганная, на пике адреналинового скачка, я продолжала сидеть сверху и держала локоть на его шее. Мои ребра вспыхнули адским пламенем, как будто в них вонзили копье. Я еще пожалею об этом выпрыге, когда буду глотать обезболивающие.

– Иванов? – спросила я, задыхаясь. Сердце клокотало словно по нему кто-то методично бил, как по боксерской груше. – Ты что, следил за мной?

– А это не очевидно?

– Зачем? – строго спросила я, ослабляя давление.

– Хотел узнать, где ты живешь, – он откашливался, хватаясь за горло. – Сдурела идти пешком в ночь? До ближайшего жилого района дофига топать.

– Я живу в отеле, – кивнула я на «Континент».

Егор тяжело откашлялся, не сумев выдавить из себя ни слова.

Меня охватила злорадная радость – удалось положить такого здоровяка на лопатки. Муж бы мной гордился.

– Зачем тебе знать, где я живу?

– Да не знаю я! – он вскинул руки, сдаваясь. – Теперь вижу, что идея была тупая!

Отпустив его, я все еще сидела сверху. Постепенно успокаиваясь, чувствовала, как напряжение сходит с тела.

– Тебе повезло, что я не успела достать нож, – фыркнула я, когда он жалобно застонал подо мной. Наверняка неслабо приложился спиной о камни. Я не испытывала ни капли угрызения совести. Сам виноват.

Собака осторожно подошла, оскалившись на Егора. Секунда – и я потеряла бдительность. Иванов сгруппировался, перевернув меня и уронив на камни. Его руки оказались под моими ребрами, смягчая удар. Я вскрикнула от боли.

– Это тоже была тупая идея… – признал он, нависая надо мной, стараясь не придавить своим телом. Собака залаяла, щенки начали подражать, визгливо тяфкая на Егора, который при этом весело заржал.

– Защитнички у тебя что надо, булочка! Выращиваешь свою личную стаю?

– Скажи спасибо, что не научила их команде «фас».

– Дрожу от страха, – паясничал он.

Боль мешала дышать, я едва говорила, но не хотела сбрасывать его. Занималась борьбой целый год, но никогда не чувствовала столько адреналина и возбуждения, как сейчас.

– Кто ты такая, булочка? – его хриплый голос пробирал до нутра. – Еще никому не удавалось уложить меня на лопатки. Я имею в виду татами. В постели – ради бога!

Егор поднялся и помог мне встать. Я кряхтела, как развалина, и тихо скулила от боли.

– Сильно задел? – его голос смягчился, в нем засквозила неподдельная забота. – Прости, я не хотел сделать тебе больно…

Я обняла себя руками и кивнула, давая понять, что он прощен. Собака перестала лаять, щенки тоже. Я потрепала мамашку за ухом, благодаря за поддержку.

– Так вот для чего колбаса, – заметил Егор.

– А ты думал я живу впроголодь?

Мы молча смотрели друг на друга при свете луны. Чертов Иванов пьет кровь девственниц, не иначе. Он бессовестно неотразим даже темной ночью.

– Этот взгляд нужно запретить, – с усмешкой заявил Егор, сделав шаг ко мне, – на законодательном уровне.

Я подняла руку, чтобы не подпустить его к себе, но потом поняла что это глупо и сделала вид, что она – для пожатия.

– Спасибо, что волновался и пошел следом. Но это было лишним.

– Я уже понял, – он потер шею.

– И спасибо, что готов помочь с документами. Я буду в долгу.

– Забей, это не трудно, – он пожал мою руку и задержал в своей. – Отблагодаришь, когда все будет готово.

– Кто бы сомневался!

– Ты не надела кольцо, – заметил он, помассировав мои пальцы. Я не убрала руку, желая посмотреть, куда это приведет.

– Не надела.

– Почему?

– Ты знаешь.

– Я знаю только, что оно не удерживает тебя от секса со мной.

Я закатила глаза и отдернула руку, будто ошпарилась. Не надолго меня хватило. Кого я пытаюсь обмануть? Он таких как я на завтрак съедает, видит меня насквозь. Единственное, что могу – принять наше влечение и признаться в нем. Хотя для него это не секрет.

– Не удерживает, – согласилась я, осознавая, что бессильна перед его дьявольской притягательностью. – И чувство собственного достоинства, похоже, у меня отсутствует напрочь.

– Поясни…

Он подошел вплотную, его дыхание стало рваным. Взгляд оставался темным, но осторожным.

– Я поняла одно: единственное, что меня удерживает от того чтобы не завалить тебя на «те самые» лопатки, – это мои ребра.

Мои переломы – отличное напоминание о том, что может случиться со мной снова, если я позволю себе отвлечься и забыться. И с ним, кстати, тоже, если я впущу его в свою жизнь. Но, что делать, когда так… хочется?

Егор мучительно долго смотрел в мои глаза, пытаясь выяснить шучу я или нет. Когда понял, что говорю всерьез, немного отпрянул, как будто я снова его душила.

– Но если будем ждать, когда они заживут, ты к тому времени можешь стопятьсот раз передумать.

– Егор, к тому времени меня может и не быть…

– В каком смысле?!

Я промолчала. В этом городе, в этом мире – какая разница?

– Может, – он запнулся, будто сбился с мысли. – Я могу… быть весьма изобретательным и, когда нужно, нежным…

Я помотала головой. Раз уж мы снимаем друг перед другом маски, то подержи-ка мою.

– Не сомневаюсь, что ты все это умеешь. Но… я не хочу нежно.

Иванов тихо простонал, а я сама приблизилась к нему.

– Я хочу грубо. Так жестко и дико, чтобы я нахрен забыла, как меня зовут. Все имена: настоящие и вымышленные!

– Бля… – прошептал он, закрывая глаза. – Булочка…

– Что, Егор? – я с вызовом ткнула указательным пальцем в его грудь. – Меня Лера зовут, это мое настоящее имя, кстати.

– Ле-ра… – тихо проговорил он, словно пробовал два слога на вкус и уставился на мои губы. – Не провоцируй меня.

– А то что?

– Иначе я не ограничусь просто знанием, где ты живешь.

– Пойдешь со мной в мой номер?

– Да.

– И сделаешь все, что я захочу?

– Блять, да…

– И нарушишь свои правила?

Иванов протянул руку и коснулся моего подбородка. Я откинула голову назад, чтобы сохранить обжигающий зрительный контакт. Наши вздохи становились чаще, я сходила с ума от этой чувственной перегрузки.

– Может, мне и не придется их нарушать, – прошептал он. – После сегодняшнего разве не очевидно, кто останется?

– Рано радуешься.

– Я просто реалист, – он вздернул бровь. Улыбка соблазнителя поплыла уголками вверх. Быстро он совладал с собой и вернул на лицо свою маску! Я бы так не смогла.е

– По-твоему, мы все равно, рано или поздно, сделаем это?

– Обязательно, Ле-ра, – он мягко коснулся кончиком большого пальца моей родинки над верхней губой и прерывисто выдохнул. – Но только после трех условий.

Я выдохнула с облегчением и разочарованием. Егор печально улыбнулся.

– У меня нет ни малейшего желания нежничать с тобой. Я и сам хочу тебя до одури, и не успокоюсь, пока не оттрахаю всеми возможными способами!

Пожалуй, это самые горячие слова, которые я когда-либо слышала.

– Поэтому, первое условие: твои раны должны быть в полном порядке, не хочу на них отвлекаться. Второе: ты на этот момент не будешь моей коллегой. И третье, самое главное: ты расскажешь мне свою историю.

– Сдается мне, что мы не схлестнемся на этом татами никогда… – скептически цокнула я.

– Что ж, тогда продолжим играть в детские гляделки и раскраски на фартуках!

На этих словах раздался визг одного из щенков – малыши переусердствовали в игре и один больно укусил другого. Егор огляделся, разводя руки в стороны, и со смешком сказал:

– Ты реально чокнутая, ходить тут в два часа ночи!

– Это далеко не весь перечень безумия, на которое я способна. Я только что была готова позвать тебя в номер и переспать.

– А я чуть не согласился…

Я взяла его за руку и повела к отелю через гаражные закоулки.

– Ты в курсе, что перелом ребер заживает от трех до шести месяцев, – я бросила на него лукавый взгляд.

– Угу.

– Что будешь делать все это время?

– Жрать фалафель.

Я рассмеялась, но схватилась за бока, расцепив наши руки.

– А что, если мы оба не уйдем после стажировки?

– Тогда у меня через пару месяцев появятся жесткие мозоли на руке.

Мы вышли к освещенной территории отеля, где я четко видела триумфальную улыбку Егора.

– Ну, а если серьезно, у тебя есть идеи, как нам работать бок о бок и не… не знаю, не пересечь красную линию или вообще нечаянно не влюбиться друг в друга?

– О, можешь не переживать на счет этого, булочка, тут ты в полной безопасности!

Он очертил свой силуэт указательным пальцем и сказал:

– Эта территория закрыта для чувств.

Вот оно что.

– Тогда, ты тоже можешь не волноваться. Мне совершенно точно нельзя никогда и ни к кому привязываться.

– Даже спрашивать не буду, что это, мать твою, значит.

– Хороший мальчик, – я встала на цыпочки, потрепала его густую каштановую шевелюру, а он отдернул голову. – Иди поспи, Иванов.

– А ты лечи свои долбанные ребра, больно смотреть, бу… кхм, Лера.

Я ушла в отель, не оборачиваясь. Тело трясло мелкой дрожью, как после пережитого состояния аффекта. Да, что с тобой, Валери?!

Когда Егор Иванов рядом, мой разум будто ослепляет белой вспышкой. Мне нельзя ошибаться. Это очень опасно! Правила и условия – все это надуманная фигня!

Есть гораздо больше реальных причин не сближаться с ним. Вообще ни с кем. Потому что всем, кто станет мне хоть как-нибудь дорог я принесу… в лучшем случае, быструю смерть.

Глава 7. Лера. Прошлое

Два года назад.

Я вернулась домой после блестящего окончания кулинарной школы и с ужасом осознала, какой ценой обошлась моя победа родителям. Покрывая дорогостоящее обучение, они едва сводили концы с концами. Чувство глубокой досады и вины мгновенно охватило меня. За годы учебы мне не приходило в голову, что за дружелюбными улыбками во время видеозвонков скрывались лишения, тревоги по поводу долгов и непосильных кредитов. Меня волновали лишь подружки, парни, свидания, расставания, которые казались трагедиями вселенского масштаба. Но это все померкло под напором реальности, стоило мне вернуться домой.

Теперь, увидев отца, склонившего голову над кипой счетов, совесть заиграла во мне с новой силой. Мама улыбалась той особой улыбкой, которую способны выдать лишь родители, маскируя за ней страдания и невзгоды, лишь бы не тревожить детей их заботами.

Видимо, в тот день я резко повзрослела, приняв на себя часть ответственности за наше финансовое положение. Пора было забыть о кулинарных курсах, о которых я мечтала, и сделать все, чтобы помочь вылезти из долговой ямы.

Изучив дела нашего небольшого ресторана на побережье, которым мы владели сколько я себя помню, я поняла, что можно улучшить. Знания, полученные за три года, позволили мне нащупать нужное направление. Ресторан, ориентированный на международную кухню, я переформатировала на морскую тематику: продала ненужное оборудование, приобрела новое, нашла поставщиков, составила небольшое сезонное меню с акцентом на рыбу, добавила комплексные завтраки и обеды. Лицензию на продажу алкоголя получить было непросто, но я справилась. Мы заключили контракты с местной винодельней и пивоварней.

Я вложила в это дело все свои знания, работала сутками, но этого было недостаточно, чтобы вырваться из кредитного плена. На семейном совете мы решили дать ресторану последний шанс, посмотреть, как пройдет сезон. И если не случится чудо, нам придется объявить себя банкротами и отдать ресторан банкам.

***

Он появился на пороге ресторана в конце сезона. В то утро я развешивала новый баннер на входе. Шатаясь на старой стремянке, я зацепила последнюю петлю и присверлила крепеж шуруповертом для надежности.

– Пожалуй, это самое великолепное зрелище из всех, что я когда-либо видел! – раздался мужской бас где-то на уровне моей задницы, затянутой в неприлично короткие шорты.

Я дернулась от испуга и, окончательно потеряв равновесие, полетела вниз. Вся жизнь пронеслась перед глазами. Понимая, что переломов конечностей мне не избежать, я почему-то вцепилась в шуруповерт в надежде спасти хотя бы его.

К моему удивлению, я не грохнулась на землю, а попала аккурат в объятия очень крепких мужских рук.

– Ого! – выдала я, ощущая под собой невесомость и надежную поддержку.

Бейсболка слетела с моей головы, открывая мне вид на широченную грудь, могучие бицепсы, толстую шею и мужественное лицо. Его взгляд медленно пробежал по моему телу и остановился на лице.

– Ого, – повторил мой спаситель, в глазах которого вспыхнуло нечто жадное и собственническое.

Я все еще находилась в его руках, ощущая себя в безопасности и не спеша выбираться. От этого мужчины веяло опасностью. Его шрам на щеке, переходящий по скуле на шею, меня одновременно пугал и завораживал.

– Вы что-то искали? – мой голос задрожал от волнения. Я была юной девчонкой на фоне него. Это чувствовалось во всем. – Может быть, позавтракать?

– Может быть…

Он поставил меня на ноги и осторожно снял невидимые пылинки с моих плеч. Одергивая шорты, я чувствовала себя слишком голой под его пожирающим взглядом.

– Мы только что открылись, но я уверена, вы найдете что-нибудь в нашем меню, – я жестом пригласила его войти в ресторан, умоляя свои нервы не предавать меня.

– Уже нашел все, что мне нужно. Но спасибо.

Я еще усердней задергала свои бедные шорты.

Мама и папа приготовили двойную порцию завтрака, видимо, инстинктивно опасаясь загадочного гостя и желая задобрить его едой. Он уничтожил огромную глазунью с беконом практически за минуту, запил эспрессо и заел пончиком. Никогда не видела, чтобы так ели. Когда я подошла со счетом, он вложил в мою руку визитку – черную пластиковую карточку с мелким номером телефона в углу, без имени или другой информации.

– Я буду ждать вас на набережной напротив вашего ресторана, в восемь вечера, – сказал он с легким акцентом, только усиливая образ чужака. – Если не хотите встречи, просто напишите на этот номер, – он быстро прочитал мое имя с бейджика и изменил его по-своему. – Хорошо, Валери?

Я нервно кивнула.

Мама будет в ужасе, если я пойду куда-то с этим человеком. Папа, «охотник» без стажа, достанет из подвала дробовик, которым не пользовался вот уже лет десять. Что-то мне подсказывало, что перед этим человеком оружие бесполезно.

***

Я сбежала из дома тайком. Не могла признаться родителям, что меня, как глупого мотылька, колотит от страха и самоубийственного любопытства, но тянет к этому человеку. Он, определенно очень опасен, но я чувствовала, что эта опасность не касалась конкретно меня.

Ровно в восемь к набережной подъехал внушительный черный джип. Я быстро заняла пассажирское место, надеясь, что родители не заметят моего отсутствия.

Ехали в молчании, под аккомпанемент рычания мотора и тихой классической музыки. Я исподтишка осмотрела салон, выискивая подозрительные предметы: лопаты, топор… чем еще могли убивать наивных девушек?

– Вы, конечно же, не сказали родителям, куда ушли, – хмыкнул мужчина, замечая мою тревогу.

Я опустила голову. Никакого чувства самосохранения, ни капли мозгов.

– Меня зовут Константин, – спустя время сказал он и, взяв мою руку, осторожно сжал ее.

– Как в фильме про охотника за демонами, – перед взором возник отчетливый образ Киану Ривза, но мужчина рядом был как минимум в три раза крупнее.

– Как в фильме про охотника за демонами, – повторил он с мягкой улыбкой.

Наше свидание, если его можно было так назвать, прошло без его прикосновений, улыбок и почти без слов. Только я болтала, стараясь заполнить неловкую тишину. Мы катались по побережью, иногда выходили на смотровые площадки, наблюдая за закатом и ночным морем.

– Когда вам исполнится восемнадцать? – спросил меня Константин, провожая к двери дома. Мы с родителями жили в апартаментах на втором этаже над рестораном.

Я нахмурилась, не помня, чтобы говорила о своем возрасте. Он был намного старше, более тридцати лет.

– Первого января, – я смущенно опустила голову, но он заставил меня посмотреть ему в глаза, легко коснувшись моего подбородка. – Да, я знаю, я – счастливица. Самое неудачное время для дня рождения. Время, когда вся страна празднует и о тебе никто не помнит.

– Я запомню.

Я смотрела на него, не зная, как себя вести. Он, должно быть, счел меня наивной и глупой, и больше не вернется.

– Спокойной ночи, Валери, – мягко сказал он, отступая и отпуская меня. – И обязательно расскажите, где вы были. Неведение – худшая доля для родителей.

Я рассеянно кивнула и на ватных ногах ушла домой, зная, что он смотрел мне вслед.

***

Первые несколько дней я постоянно думала о Константине, прокручивала в голове нашу странную встречу, ворча на себя за болтливость и глупость. Постоянно думала: «вернется ли он снова?». Но потом меня затянула суета будней: вечные поиски денег, сверхурочная работа, общение с друзьями и попытки построить отношения. Я забыла об этом загадочном мужчине, пока он сам не напомнил о себе.

Ровно первого января, в мой день рождения. Как и обещал.

Сначала он прислал неподъемный букет ослепительно-алых роз, что повергло родителей в легкий шок. А к вечеру сам снова появился на пороге ресторана, заполняя собою и своей харизмой весь зал.

Уже зная, что он придет, я весь день была на нервах и не могла объяснить, что со мной происходило. Нет, я не влюбилась без памяти, я не чувствовала влечения или притяжения, ничего из этого. Наверное, во мне действительно было что-то от придурошного мотылька. По-другому я не могла объяснить, почему меня так тянуло к тьме, которая витала вокруг этого человека невидимой аурой. Он являл собой что-то совершенно иное, чего я еще не видела ни в одном человеке и мне льстило, что такой мужчина обратил на меня внимание.

Он провел вечер дня рождения в кругу моей семьи и друзей, напугав их всех до ужаса своим присутствием. Константин был предельно молчалив, просто сидел и наблюдал за нами: за нашими разговорами, дурацкими папиными танцами, за мамой, хлопочущей, чтобы на столе было достаточно еды, и, конечно же, за мной.

На следующее утро он появился снова. Позавтракал и попросил у родителей разрешения прогуляться со мной. Они согласились, но держу пари, папа таки полез за дробовиком, а мама следила за нами из окна.

– Валери, скажу прямо, я не могу каждый день приезжать, чтобы увидеть вас. У меня нет времени делать все правильно. Моя… работа, мой род занятий требует моего постоянного присутствия.

– О, ясно, – слышать это было грустно, я подумала, что он хочет попрощаться.

– Но я мог бы забрать вас с собой. Если мне, конечно же, позволят ваши родители.

– О… – на этом мой словарный запас иссяк.

– Я вырос сам, у меня нет семьи, и я не особенно хорош во всем этом. Но я точно знаю, что я никогда вас не обижу и не дам в обиду, чего бы мне это ни стоило.

Его слова лишили меня дара речи и даже способности мыслить. Мы поменялись ролями: теперь я слушала, а он говорил.

– Я долго размышлял, как уговорить вас поехать со мной и успокоить ваших родителей. И решил попросить у них вашей руки. Вчера вечером мне представилась эта счастливая возможность.

– Вы попросили у моих родителей разрешения… жениться на мне? – я огляделась в поисках зрителей, которые наверняка наблюдали за нами и посмеивались, ожидая развязки отличного розыгрыша.

– Да, попросил. И они оставили решение за вами.

– Офигеть…

– Понимаю, что у вас своя жизнь, и вы вряд ли мечтали выйти замуж за незнакомца, годящегося вам в отцы. Но при первой встрече вы рассказали, что хотите побывать в разных уголках Земли, учиться у лучших поваров, пройти кулинарную школу в Италии. Я могу дать вам это и еще больше.

Он помнил все, что я тогда говорила, хотя мне казалось, он не слушал.

– Если вы согласитесь, я дам вам все, что пожелаете, и, самое главное, свободу. Захотите уйти – я вас отпущу. Взамен я прошу стать моим ангелом-хранителем, украшением моего дома.

Он видел смятение на моем лице. Я была одновременно оглушена его предложением и не понимала его истинных мотивов.

– Я… я приехала сюда и осталась, чтобы помочь родителям, – путаясь в мыслях, начала я. – Они в беде, и я не могу их вот так оставить и уехать. Слишком многое зависит от меня.

– Если это единственное, что вас останавливает, считайте, что проблем больше нет. Я все улажу.

Я захлопала ресницами, не зная, что сказать. Мне не хотелось быть обязанной этому человеку.

– Если вам станет легче, я решу вашу проблему независимо от вашего ответа на мое предложение.

Это западня!

Я никогда всерьез не задумывалась о замужестве. Конечно, мечтала о красивой свадьбе, как все девочки, но женихом представляла мальчика, в которого влюблюсь.

– Но… почему? Почему я?

– Потому что я способен видеть. Вы очень красивая, Валери. Ваша красота обезоруживает.

Мои глаза расширились, и я окончательно впала в ступор. Разумеется, за все, что он предлагает, придется чем-то платить. Кроме собственного тела мне нечего предложить.

– И я не собираюсь превращать вас в наложницу, – он скривился, произнося это. – Я не прикоснусь к вам, обещаю.

А в это мне, конечно, верилось с трудом…

Я попросила время на раздумья. Мы с мамой и папой весь день провели за семейным советом. Было бы проще, если бы они запретили мне встречаться с этим человеком или, наоборот, подтолкнули согласиться. Хуже всего, что решать должна была я.

Константин сдержал обещание и погасил все долги нашей семьи. На счете появилась многозначная сумма. Это только усложнило задачу. Я не могла избавиться от мысли, что меня покупают. Папа не был в восторге, а мама, с корвалолом в руках, совсем выпала из реальности.

Больше месяца я изводила себя и родителей. Константин не появлялся и не давил, но каждое утро напоминал о себе, присылая курьером огромные букеты роз.

В конце концов, я решила, что, раз не отказала сразу, что-то меня к нему тянуло. Хотелось выяснить, что именно. И раз я не обязана спать с ним и могу уйти в любой момент, может, стоит попробовать?

Я согласилась, написав короткое сообщение на номер с черной визитки: «Хорошо».

На следующий день я стала Валери Миллер.

***

Я закрыла глаза на тот факт, что нас будто бы уже давно ждали в местном ЗАГСе все необходимые документы, в аэропорту – частный самолет, а в Москве – люксовый пентхаус с подготовленной комнатой и гардеробом, полным вещей моего размера.

Я оказалась в каком-то волшебном дурмане, превратившись за сутки в принцессу, правда с внутренним ощущением, что далеко не самой радужной сказки.

Константин сдувал с меня пылинки, но не притронулся ни в первую брачную ночь, ни в последующие. Спросить, почему я живу в отдельной спальне и не сплю с ним в одной постели, я не решалась.

Порой он исчезал на несколько дней, возвращаясь с аурой разрушения и смерти, изредка со свежими ранами на лице и теле.

В обществе, куда он меня выводил, я была чем-то вроде его личного драгоценного камня. Он меня одаривал, наряжал и выставлял напоказ. Обо мне говорили, шептались. Общество, в котором он вращался, было высшего ранга – не из звезд шоу-бизнеса, а настоящая верхушка, держащая реальную власть в городе. И не только в городе.

Я замечала, как смотрят на Константина некоторые люди, которые мелькали на экранах, верша судьбу страны. Они уважали его, где-то даже боялись. Кто он для них, я не знала. Не знала даже, что именно испытываю к нему сама, на что подписалась, согласившись стать его женой.

Поначалу я привыкала к новому статусу и жизни, но вскоре научилась извлекать выгоду из того, что получила. Позволяла себе безумно дорогие вещи и любые капризы, роскошь стала обыденностью.

Константин, как обещал, повез меня в Италию. Правда, уже через неделю он был вынужден срочно уехать. Я проучилась там три месяца, и после получения диплома он забрал меня домой. Я не знала, куда деваться от свободы, которую он мне давал, сдержав слово.

Он никогда не касался меня, даже не смотрел с вожделением. Я была ему кем угодно: женой, музой, ангелом, картинкой, которую он просто любовался, как симпатичной зверушкой в клетке. Но не трогал. Полтора года мы продолжали сожительствовать, много разговаривали по вечерам, путешествовали, выходили в свет, но не спали друг с другом.

– Я слишком часто заигрываю со смертью, – сказал он однажды вечером, когда я решилась на откровение. – Видел столько грязи и мерзости, что не могу испортить то единственное непорочное, что у меня есть.

– Я не девственница, если ты хочешь знать! – заплетался язык от выпитого, я была пьяна вусмерть и потому решилась поднять эту тему. – Ты ведь не из этих? Не гей?

Он покачал головой.

– Извращенец?

Снова отрицание.

– Почему думаешь, что прикоснувшись ко мне, обязательно замараешь? Мы муж и жена, вообще-то.

– Пойдем, жена, – он подхватил меня на руки и понес в мою спальню, уложил и накрыл одеялом. – Тебе нужно контролировать, сколько ты пьешь. Привычка становится опасней для человека с неокрепшей психикой.

– Я не маленькая! – насупила я нос, затем зевнула. – Думала, ты начнешь домогаться…

– Обязательно начну. Когда красавица полюбит чудовище.

Он ушел, потушив свет. А мне всю ночь снилась одноименная сказка, только с рейтингом восемнадцать плюс.

***

На следующий день моя сказка развеялась.

На очередном закрытом вечере Константин вел себя подозрительно. Холодность, с которой он обычно появлялся на публике, исчезла. Я чувствовала его сдержанную нервозность и сама ей заразилась, весь вечер вела себя предусмотрительно, почти ни с кем не общалась. Пока не наткнулась на странного человека.

Высокий мужчина, в костюме, сшитом с иголочки, на вид старше пятидесяти стоял в окружении свиты… или своры. За несколько месяцев и вереницы светских вечеров я научилась классифицировать людей на опасных и неопасных. Все они, конечно же, были хищниками, собравшимися на вершине Олимпа. Разница была лишь в том, была ли у них черта, через которую они не позволяли себе переступать.

Человек, с которым я столкнулась, не знал никаких черт. Он был на ранг выше, мегалодоном среди самых опасных хищников.

– Добрый вечер, красавица, – на его лице медленно расплывалась улыбка.

У меня холодок вдоль позвоночника пробежал, когда его взгляд опустился на мое чересчур открытое декольте.

Константин внезапно вклинился между нами, отталкивая меня и загораживая широкой спиной.

– Вот ты где, любимая! – он никогда не называл меня так, что еще больше напугало. На кого же я нарвалась? – Я повсюду тебя ищу, нам уже пора уходить.

– Да уж, такой экземпляр лучше держать под присмотром, уважаемый Константин, – пропел мужчина, бросив на меня темный взгляд, а затем перевел его на моего мужа. – С вами позже поговорим.

Константин кивнул и быстро вывел меня из зала, держа так крепко за плечо, что на следующий день появились синяки.

– Это плохо, – проговорил он, не глядя на меня, но я знала, что это касается меня непосредственно. – Это очень, очень плохо, Валери.

Я поняла, что с этого вечера, с этой встречи, моя жизнь больше не будет такой беззаботной и радостной. Игры кончились. Пришел час расплаты за сказку.

Глава 8. Егор

– Доброе утро! – бодро поприветствовал я брата, скосив взгляд на часы. Пол первого. Он, прирожденный жаворонок, сегодня побил мой совиный рекорд. – Блинчики будешь?

Я перевернул один на сковороде, подбрасывая его высоко над плитой. Никитос только фыркнул и угрюмо уселся за стол.

– Кофе есть? – он снял очки, потер заспанную мордаху и надел обратно.

До сих пор не понимаю, почему он не хочет сделать операцию, как я. Пару лет назад и я носил очки, но меня выбешивало, что они запотевают, особенно когда работаешь в горячем цеху. К пару или печи можно даже не подходить.

Несколько минут назад я заварил свежий кофе. В ответ на вопрос брата налил и сразу подал ему. Он без слов принял чашку, отпил, и единственной его реакцией на элитный сорт арабики был кивок. Кощунство в чистом виде.

– Чо каво? С прошедшим праздником, кстати! – я налил на сковороду новую порцию фирменного теста для ПП-блинчиков. – Вчера было первое сентября, я так замотался, забыл тебя поздравить, чувак. Новый учебный год. Э-гей, ты рад?

Мой брат перешел на второй курс и получает сразу два образования. Понятия не имею, как он это делает. В прошлом году он еще и мне помогал, когда я мотался в кулинарную школу и пытался совместить ее с универом. Слава богу, мы с дедулей пришли к выводу, что наука – не моя страсть. Хорошо, когда есть люди, которые тебя поддерживают и принимают твой выбор. Пусть и с небольшим скандалом. Зато теперь я могу всецело посвятить себя тому, что люблю и что у меня получается.

Брат не собирался вступать в дискуссию. Сидел с кислой миной, пялился в точку на столе. Его губа выглядела намного лучше, но чем сильнее заживала рана, тем глубже он впадал в депрессию.

– Как там твоя художница? – он заметно напрягся, когда я упомянул ее. – Она поступила? Будете пересекаться в универе? Я подумал, если она попадет к нашему дедуле, может, он ее завалит на парочке тестов и пошлет тебя ей помочь? Как тебе такая идея?

– Егор, мы можем… – Никитос втянул воздух сквозь сжатые зубы и мрачно сказал: – Мы можем, пожалуйста, не говорить о ней? И вообще не трогать эту «тему»?

С фальшивой беспечностью, я пожал плечами:

– Как скажешь, братишка.

Видимо, все настолько плохо, что парня серьезно накрыло. Ох уж эти женщины! Одни хлопоты. Хотя, иногда приятные.

Я подбросил блин со сковороды, а он не вернулся обратно.

– Чо? Не понял…

Я начал оглядывать плиту, негодуя. За спиной прозвучал короткий, сдавленный смешок. Через секунду Никитос разразился смехом, согнулся пополам, показывая мне указательным пальцем вверх.

Я поднял голову. Сырой, не запекшейся стороной блин прилип к работающей вытяжке. Я прыснул от смеха. Мы заржали оба, как безумцы.

***

Завтрак прошел уже совершенно в другом настроении.

– Слушай, первый выходной за последнее время, который у нас с тобой совпал, – заметил я, попивая кофе, – может, проведем его с пользой? Типа день братьев Ивановых.

– Что предлагаешь? – Никитос выскреб весь творог с медом и орехами из креманки и завернул его в блин. – Может, X-Box?

– Я как раз скачал новую стратегию, еще не разобрался что к чему, хотел тебя подождать. «Brothers» называется, – я подергал бровями, подначивая его.

– А что там надо делать?

– Искать артефакт, чтобы спасти отца. Нормальная тема. – Брат задумался, я быстро предложил другой вариант. – Ну, или «Cuphead»?

– Серьезно? Чем тебя затягивает эта дичь? Мне после прошлого раза всю ночь та жуткая ромашка снилась.

– Она крутая и драйвовая! Не гони!

Мы перебрались к широкому дивану с телеком.

– В «Overcooked» не хочешь?

– Мне этой хрени и на работе хватает, – отмахнулся я, включая систему, подсоединяя провода и выискивая второй пульт. – К тому же вообще ничего общего с реальностью: никто не бухает и не тырит колбасу.

– Серьезно? Вы крадете… колбасу?

Брат поморщился, усаживаясь на диван.

– Я – нет, я не ем колбасу, – хохотнул я, – но помню были какие-то терки между коллегами по цеху. Алиев предыдущего стажера за воровство выпер.

Это ж надо быть таким придурком, чтобы устроиться в лучший ресторан города и попасться на краже. Он что, последний хрен без соли доедал? Никогда не понимал этой темы.

Поэтому я и напрягся, когда заметил, как Булочка собирает в контейнер обрезки от мяса и прочие остатки продуктов. Про то, что она кого-то подкармливает, у меня и мысли не возникло. Вот я кретин!

Я слегка завис, вспоминая нашу вчерашнюю встречу среди темных гаражей, и потер шею. Девчонка ловко сбила меня с ног, чего я совсем не ожидал. Она была зла и напугана до чертиков. И будто была уверена, что за ней кто-то следит. Мне даже показалось, что это ощущение ей не в новинку. Дерется она точно не впервой, видна сильная поставленная рука. Что с ней произошло, черт возьми?

– … «Crash Team»?

Брат вопросительно поднял брови и смотрел на меня, добиваясь внимания. Я моргнул, отгоняя воспоминания, и натянул на рожу улыбку.

– Предлагаешь погонять? – я уселся рядом и зашел в меню, выискивая игру. – И почему я не удивлен?

– «Dirt5» я уже прошел, кстати, спасибо что подгон, ничо так.

Я запустил игру, и несколько часов пролетели незаметно. Я предложил потренить, пока на улице было еще тепло. Научил младшенького делать выходы силой на турнике. Мы подтягивались, пока мышцы вконец не забились. Как я буду завтра работать, когда, вероятнее всего, не смогу поднять руки, я, конечно, не подумал.

После тренировки мы с Никитосом отправились в центр, в кино на новый боевик про супергероев. День мне определенно нравился. Пока я не взял телефон в руки и не зашел в наш рабочий чат.

Алла: Мы идем по плану.👌🏻 Сегодня новенькая в горячем цеху. Шеф все «Болоньезе» на нее повесил. Пару раз выключали плиту. Она в запаре🔥.

Саня-Бородач: Может, ей в рюкзак бутылку вискаря припрятать🤔?

Есенок: Не знаю как вы, ребята, а мне ее жалко…🥲 Видели, как она двигается, как робот. Может, у нее какая-то травма, со спиной проблемы?

Алла: Мишаня ей в шкафчик пару пачек карбонада подкинул, все путем🤟🏻! Прокатит. Он говорит, что видел, как она что-то в контейнер собирала, так что не отвертится😉.

Саня-Бородач: Алка, страшная ты женщина😰! Не дай бог тебе дорогу перейти!

Я прочел сообщения и потер лицо руками. Одни доводы требовали немедленно прекратить все, другие – придерживаться плана. Еще в первый день мы набросали схему избавления от новенькой. Не зря говорят, что лучше всего объединяет общая вражда.

Но все это было до того, как… а до чего? Я же не мог размякнуть после пары тройки встреч? Подумаешь, оба признались, что хотим друг друга трахнуть, я слышу и говорю такое не впервые.

Пока мы ехали в тачке, я погрузился в раздумья, Никитос тоже помрачнел. Я возомнил себя одним из братьев Винчестеров с их вечной болтовней в Импале и решил поговорить по душам:

– Как думаешь, если нарушить свои правила, ты станешь типа пустозвоном или мямлей?

– Э-э-эм, – младшенький потер лоб, не отвлекаясь от дороги, – немного конкретики не помешает, знаешь ли. Я сейчас не в том состоянии, чтобы решать головоломки.

– Ну, например, когда ты зарекаешься спать с друзьями, коллегами и замужними.

– О, господи…

– Я вчера почти нарушил эти правила.

– Как понять «почти»?

– Ну, она мне не друг.

– Господи, боже! – братишка зажал переносицу, словно мысли о том, что я сказал причиняли ему физическую боль.

– Так что? Я, получается, размазня?

– А это имеет значение?

– Для меня – да.

– Может… – Никитос силился подобрать слова, явно чувствуя себя некомфортно во всей этой Винчестерской фигне. – Если она того стоит, то правила можно пересмотреть.

– Не, это так не работает, – я помотал головой. – Как я узнаю стоит она того или нет? Так ведь можно под каждую подгонять твою теорию. Типа, вот эта родинка над губой того стоит – в задницу правила!

– Я имею в виду… – ох, как ему сложно дается наша задушевная болтовня, он весь исчесался. – Если она и правда та самая, ради которой стоит поступиться принципами, то ты даже не задумаешься над тем, кто ты после этого: мямля или размазня. Это все должно стать для тебя не важным.

– А ты и правда умный… – я скривил губы в ленивой улыбке.

– Всегда пожалуйста.

Пришло сообщение, отвлекая меня от путешествия по недрам собственной памяти. Какой только хлам там не хранился!

Есенок: Егор, я так не могу.😢 Она хорошая и мне ее жалко. Можно я не буду во всем этом участвовать?

Алла: Поздно, Алиев уже увел ее на беседу😎.

Саня-Бородач: «Нашли» пропавшее мяско кое-у-кого в шкафчике✅.

– Блять! – воскликнул я, ударив кулаком воздух. – Твою мать!

– Что случилось?

Мы почти приехали, Никитос нашел парковку недалеко от кинотеатра. До фильма оставалось минут двадцать. Я не находил себе места, ждал, что скажут ребята, и знал, что шеф уволит Смирнову, потому что он не переносил воровства на работе.

Теперь она больше не будет моей соперницей и коллегой, но ведь она наверняка уже поняла, что я причастен к этой ситуации. И знать меня не захочет. Я и сам себя знать не захочу, если уж на то пошло…

– Мы идем? – спросил брат, глядя, как я нервно кручу телефон.

Есенок: Все, она собирает вещи😭😭😭.

Алла: Ура, мы победили👏🏻!

Саня-Бородач: Чувак, ты гений!👍 Теперь по этой схеме можно вообще от кого угодно избавляться. Все-таки я тебя буду бОльше опасаться, чем Алку.

Саня-Бородач: Кста, я тебе скинул контакт напрямую. Тот, что ты вчера просил. Кощейка удивился, но не пожадничал. Говорит, человек надежный.

– Проблемы на работе? – участливо спросил Никитос.

– Не то слово, братан…

Я вышел из машины, не зная, как поступить. Первым порывом было поехать в «Меридиан», но что бы я сказал? Получил бы лишний раз от блондиночки по роже, только и всего. Возможно, в этот раз она и правда достанет нож. Я это заслужил.

Мы купили билеты, сели в полупустой зал, а я весь рекламный блок просидел в задумчивом ступоре.

«Я же этого хотел» – успокаивал себя глупым оправданием. Если бы я не был слишком увлечен тем, как затащить ее в постель, обойдя собственные правила, то, возможно, и не забыл бы о нашем с ребятами плане. Нафига мы его вообще придумали?

В своих переживаниях о том, как не стать размазней и балаболом, я и не заметил, как стал настоящим мудаком.

***

Не дождавшись конца фильма, я вышел из кинотеатра и набрал Алиева. Шеф ответил после нескольких гудков. По шуму на фоне я понял, что он погрузился в работу.

– Надеюсь, это что-то важное, Иванов, – проворчал он устало, – у меня нет ни малейшего желания выслушивать бред, который из тебя льется, как из рога изобилия.

– Давид Алиевич, не увольняйте Смирнову, – выпалил я с ходу.

– Поздно, Иванов. Что-то еще? Мне нужно искать нового стажера.

– Зачем?

– Не хотел, чтобы ты узнал это так, но нам в ресторане нужны два су-шефа. И одного из них я только что лишился.

Я ударил кулаком по стене, до боли в костяшках.

– Это я виноват! – сам не верил своим словам. – Это была моя идея подставить Смирнову. Она ничего не крала с кухни. И вообще все косяки, которые вы за ней заметили, это с моей подачи.

– Ох, Иванов… ты дебил? Хотя, да. Ты дебил.

– Самый конченный, Давил Алиевич.

Из зала начали выходить люди, Никитос плелся вместе с ними, нашел меня взглядом, но не торопился подходить, оставляя пространство для приватного разговора. Умный у меня братишка. Не то, что я.

– Можно ее вернуть? – спросил я, чувствуя отчаяние в собственном голосе. Если он выпрет меня за этот поступок, то что ж, я пойму. – Она заслуживает этого места.

В отличии от меня.

Шеф устало вздохнул в трубку.

– Пылаева меня линчует.

– Я все исправлю, Давид Алиевич, обещаю!

Мое сердце неистово забилось в груди, просто загрохотало.

– Завтра чтобы были оба. Без опозданий.

Он закончил разговор до того, как я рассыпался в благодарностях. На эмоциональном подъеме я почти вприпрыжку подошел к брату.

– Они его замочили, кстати, – небрежно бросил он, не отрываясь от телефона. – И весьма изобретательно. Ты многое потерял.

Я не сразу сообразил, что он говорил о главном злодее в кино.

– Я тут чуть собственное самоуважение не потерял, – подавляя улыбку сказал я, приобнимая брата за плечи. – Мне его еще с колен поднимать, но не все потеряно, чувак.

– Рад за тебя.

– Ну, не хмурься, что за «безудержное веселье»?

– У меня нет настроения веселиться.

– А у меня теперь есть, – я повел его к центральной улице. – Пошли, по шавухе и музыку послушаем.

– Ты разве ешь шаурму? Ты?!

– Тут у кореша, с которым мы вместе учились, точка недалеко. Ему я доверяю.

Никитос пожал плечами. Мы двинули вниз по оживленной улице, мимо музыкантов, исполняющих: «Мое сердце остановилось, мое сердце замерло». Я подпел, а брат вытаращился на меня, как на умалишенного.

– Ты меня трындец как пугаешь.

– Пойдем, день Ивановых только начинается!

Мы заточили по здоровенной шаурме, которая оказалась как раз по моему вкусу: много горчичного соуса, салата и ни грамма жира на мясе. Было здорово, что это вечер субботы и в центре людно. Мы редко выбирались куда-то вдвоем, я бы внес эту дату в календарь, как официальный праздник братанов. Мы трепались о всякой ерунде, ржали как гиены и слушали уличных музыкантов, коряво исполняющих русский рок. Я больше люблю соул, джаз, блюз, но для настроения сегодняшнего дня вполне подойдет и Сплин.

Уже стемнело, но жизнь на улице кипела. Мы неспешно переходили от одних музыкантов к другим. Мне нравилась центральная часть города с отремонтированным театром, симпатичными уличными кафе, множеством кофеен и кондитерских. В больших городах всегда чувствуешь себя свободнее, раскрепощеннее. Можно сесть на траве и устроить пикник, поставить стол для пинг-понга и играть в свое удовольствие или просто почитать на лавке в сквере. Жаль, что лето закончилось, и теперь народу будет меньше. Поэтому я и хотел выбраться и насладиться всей этой движухой, пока не наступила зима.

Братишке тоже нравилась наша прогулка, пусть он и не признавался в этом. По крайней мере, до тех пор, пока мы нечаянно не забрели на уличную выставку картин. Его настроение сдулось как воздушный шар, и я решил немедленно это исправить.

– Городские тусовки – это, конечно, круто, но мы совсем забыли о самой главной достопримечательности.

– И какой же? – без энтузиазма в голосе проговорил младшенький.

Я остановился около ряда электросамокатов и расплылся в улыбке:

– Спорим, я сделаю тебя? Кто первым домчит до книжного, тот выбирает во что играем в следующий раз.

Сняв с блокировки один из самокатов, я зашел в приложение для оплаты проката.

– Серьезно? – брови Никитоса поползли вверх. – Ты хочешь погонять на этом?

– И ты хочешь, – я подкатил к нему второй самокат. – Просто еще об этом не знаешь.

***

Мы круто повеселились, гоняя как отчаянные идиоты. Нам здорово прилетало от недовольных пешеходов, гуляющих по полосе, специально выделенной для самокатов, между прочим. Мы несколько раз обогнули площадь, заехали в парк к фонтану и вернулись на оживленную центральную улицу с кафе и открытыми террасами. Пришлось сбросить скорость, чтобы реально не наехать на кого-нибудь.

Я засмотрелся на людей, сидящих за столиками симпатичного винного бара, и вдруг резко остановился. В дальнем углу с бокалом в руке одиноко сидела Смирнова. И я готов поклясться, что она была чертовски пьяна.

– Что такое? – брат остановился рядом и устремил взгляд вслед за моим. – Ты серьезно?

– Я ее знаю, – я сошел с самоката, оставляя его на обочине, не уверенный, что его там можно вообще оставлять. – Это моя коллега. Второй стажер на место су-шефа.

– День Ивановых, говоришь… – саркастично усмехнулся брат, оставляя свой самокат рядом.

– Ну, прости, братан, но я должен, – еще немного, и Смирнова свалится на бок или вообще под стол. – Она же… ты же видишь, что ей хреново.

«И все из-за меня!» – мысленно добавил я.

– Похоже, это наша семейная карма, – грустно заключил Никитос, пробираясь вслед за мной между столиками. – Вытаскивать из передряг пьяных девчонок.

Я не стал зацикливаться на его словах, обещав себе расспросить его об этом позже. Мое внимание сосредоточилось на девушке.

Я успел вовремя и поймал ее.

– Тише, тише, булочка, – приговаривал я, удерживая ее в объятиях. Сколько же она выпила, чтобы впасть в такое состояние? О том, что было бы, если бы я ее не увидел, я даже думать не хотел.

К нам подошел официант:

– Вы закроете ее счет?

– Я бы тебе с удовольствием хлебало закрыл, вы нахера ей столько наливали? – прошипел я, удерживая хрупкое тело Смирновой. Поверить не могу, что она вчера меня на спину завалила.

– Она заказывала, мы наливали, – равнодушно пожал плечами пацан примерно моего возраста. – Так вы закроете счет?

– Тащи сюда свой счет.

Никитос звякнул ключами от машины:

– Подгоню тачку.

– Спасибо, братан.

Я уселся на скамейку за столом, обнимая девушку, но, помня про ее ребра, старался держать аккуратно. Лера тихо простонала и уткнулась носом мне в ключицу.

– Ну ты чего, булочка, разве можно столько пить?

Она меня не слышала. Сомневаюсь, что вообще была в сознании.

– Счет, – появился официант, и я вытащил из кармана карту, приложив ее к считывателю. – Благодарю.

Я оглядел Леру и отметил, что она всегда носила удобные обтягивающие штаны и обувь с жесткой подошвой и металлическими вставками. Именно ими она сбила меня с ног, на которых уже проступили синяки. Ее громоздкий рюкзак, который она вечно таскала с собой, словно готовилась к побегу. Я нашел ее телефон в кармане. На пальце правой руки кольцо. Хоть какое-то благоразумие. К замужней вряд ли кто-то будет приставать в здравом уме. На этой мысли я усмехнулся.

Брат припарковался напротив нас, поставил машину на аварийку и подошел ко мне.

– Помочь?

– Возьми рюкзак, а ее я сам донесу.

Я поднял девушку на руки, и она тихо простонала.

– Знаю, знаю, больно, потерпи, – проворчал я. – Ты же, типа, на виноградном анестетике.

Никитос взял рюкзак, который утащил его вниз своим весом.

– Ох, ни хрена себе! – ему пришлось приложить усилия, чтобы водрузить его себе на плечо. – Там что, шары для боулинга?

– Знаешь, не удивлюсь, – с улыбкой заметил я, маневрируя среди столиков к дедовскому Солярису.

Я осторожно уложил Смирнову на заднее сиденье и сел рядом, обняв ее неподвижное тело.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь? – спросил меня брат, глядя в зеркало заднего вида и заводя мотор.

– Ни малейшего понятия, чувак… ни малейшего…

Он выехал на дорогу и снова поймал мой взгляд в зеркале. Морда ехидная, предовольнейшая. Он процитировал мои же слова, сказанные по дороге в центр:

– «Надеюсь, эта родинка над губой того стоит», а?

Глава 9. Егор

Мы добрались до «Континента» и сразу столкнулись с проблемой – мы не знали, в каком номере остановилась Смирнова.

– Может, спросить на ресепе? – предложил Никитос, таща на плече рюкзак девчонки.

– Вряд ли им можно предоставлять такие данные.

Даже если отельные администраторы дают такие сведения, Лера наверняка позаботилась о своей конфиденциальности.

– Можно подкупить коридорного или горничную, – предложил брат, чем удивил меня не по-детски.

– Кто пойдет? – спросил я.

– Давай я, – предложил младшенький, отчего у меня снова челюсть отвисла. Он заметил мою офанаревшую физиономию и пожал плечами. – Ну, а что? Не хочу с ней оставаться, вдруг она очухается. Тебя она вроде как знает.

– Логично.

– Тогда я пошел.

После сегодняшнего дня мне нужно пересмотреть отношения с младшим братом и напомнить себе, что он всего лишь на год младше, а не на целую жизнь. В опеке он уж точно давно не нуждается.

Смирнова вообще не шевелилась, спала как убитая у меня на руках. Я сел на лавку около входа в отель. Продолжая держать Леру, расположил ее на своих коленях. Как раз вовремя, поскольку по улице топали двое патрульных. Субботний поздний вечер в парке, обычный обход, во время которого они прямо сейчас обнаружат меня с бесчувственным телом на коленях.

Я слегка запаниковал, обнял блондинку и, заслонив собой, прижался к ее губам. Пусть думают, что мы просто влюбленная парочка, целующаяся на лавке в центре парка. Я надеялся, что мой недо-поцелуй нечаянно не разбудит спящую красавицу, иначе полиция здесь окажется весьма кстати. В лучшем случае им придется возиться с придурком с ножом в горле.

– Снимите номер! – бросил со смешком один из патрульных.

Со смешанным чувством облегчения и самобичевания, я дождался когда они свалят подальше.

– Ну, блин, и как мне теперь это развидеть?

Я отстранился от девушки и встретил глумливую усмешку брата.

– Не могу поверить, что пришлось ее вырубить, прежде чем поцеловать!

– Эту – да, – улыбнулся я, поленившись объяснить зачем я сделал это на самом деле. – Номер узнал?

– И не только, – брат показал карту-ключ, все еще улыбаясь.

Я даже спрашивать не стал, как ему это удалось. Если бы знал, что ему на самом деле не хватало духа авантюризма, я бы по-другому организовал сегодняшний день.

***

В номере я аккуратно уложил девушку на постель и снял с ее ног громоздкую обувь.

– Думаю, я тебе больше не нужен, – Никитос засунул руки в карманы джинсов. – Поеду домой.

– Погоди, – попросил я и огляделся. – Последняя просьба: можешь в аптеке взять что-нибудь от похмелья? Не знаю, что в таких случаях пьют.

– Есть у меня одна идея… – кивнул брат, уходя.

– Я в тебе не сомневаюсь.

Оставшись один, я решил воспользоваться шансом и обыскать номер. Не знаю, что конкретно я хотел найти. Я никогда не совал нос в чью-то личную жизнь, но эта девушка – сплошная тайна, а мне позарез нужно ее разгадать.

В шкафу почти не было одежды, пустые ящики комода, прикроватная тумба с пластинкой сильного обезболивающего. У балкона валялась спортивная сумка с экипировкой для тренировок. Как она занимается с ее-то ребрами – большая загадка. Я ничего компрометирующего не нашел. Все в этом номере говорило лишь о том, что гость не собирается задерживаться надолго. Мне нужно больше информации.

Мой взгляд задержался на рюкзаке Смирновой. Если она носит его всегда с собой, значит, там все самое необходимое. Я не решался заглянуть в него, боясь того, что могу там найти.

Раздался стук в дверь: один, потом два, три и так по-нарастающей, пока не впустят. Наш секретный код с братом еще с детства. Я открыл юному шпиону. Он вручил мне банку «Полисорба» и бутылку воды, но не заходил.

– Это поможет? – с сомнением я оглядел покупку.

– Две ложки сразу размешай, – кивнул брат. – Верняк стопроцентный.

– Спасибо, чувак.

– Ладно, я домой, – выдохнул он с облегчением. – Свечку держать не буду.

– Чтоб я без тебя делал…

Никитос поднял руки кверху и что-то проворчал, но я не расслышал. Он ушел, и я остался, зависнув над рюкзаком Пандоры с сорбентом в руках.

***

Я долго обдумывал, стоит ли ждать, пока Лера придет в себя. В конце концов решил, что будет правильно остаться и поговорить. Пусть это будет сложно, но я не прощу себе, если струсив уйду без объяснений.

Я подошел к постели и долго не решался раздеть бесчувственную девушку. Ее спортивная толстовка задралась у груди и перекрутилась, мешая дышать. Я осторожно стянул эту вещицу, действуя как сапер на минном поле. Спустить с нее штаны оказалось сложнее – материал облегал ее тело, как вторая кожа. Вид ее идеальных бедер и голой кожи чуть не свел меня с ума. Из-под тонкой ткани трусиков выглядывал узор черных линий, уходящих вниз, и мои руки зачесались, чтобы отодвинуть ткань и посмотреть…

– Держи себя в руках, идиот! – проговорил я себе под нос и потряс головой, сгоняя наваждение.

С одной ноги ее штаны снялись легко, а на второй лодыжке зацепились. Когда я нащупал что-то продолговатое и плоское, вшитое в потайной карман и обалдел, когда вытащил складной нож. Черт!

Взгляд сам метнулся к рюкзаку, но я запретил себе открывать его. Хотя после такой находки уверенность в правильности этого решения слегка пошатнулась.

Я укрыл Смирнову теплым одеялом и долго бродил по номеру, не решаясь сесть рядом с ней. Вспомнив о контакте, который дал мне Сидоров, я написал этому человеку. Выключив звук телефона, некоторое время переписывался с ним, и он согласился помочь, попросив фото какого-нибудь документа.

Прости, рюкзак, я вынужден тебя открыть.

Борясь с внезапно зарождающимся волнением, я поставил черный рюкзак на стол и взялся за изучение того, что таилось внутри.В боковом кармане нашел еще один нож, а в заднем потайном кармане – пистолет и несколько сменных магазинов с полной обоймой.

– Вот же черт… – прошептал я, оперевшись руками о стол, и опустил голову. Грудь стянуло от безуспешных попыток медленней и тише дышать. Я покосился на девушку, которая лежала без движения, волнуясь, что она внезапно встанет и напугает меня до усрачки. Надо бы прекращать смотреть ужасы. Психика совсем ни к черту.

Главный отдел рюкзака был битком набит наличными, еще не распечатанными, в банковской упаковке. Банкноты только пятитысячные. Было еще несколько черных мешочков, как я понял с драгоценностями. Наконец я нашел вакуумный пакет с документами – несколько паспортов с фотографией девушки, но с разными именами и гражданствами.

– Черт, булочка… Кто? Ты? Такая?

И второй вопрос: во что я вляпался? Возможно, лучше закрыть чертов рюкзак и унести ноги подальше от «Континента». Чувство самосохранения у меня, походу, напрочь атрофировано.

Я взял паспорт на имя Смирновой Валерии и, сделав фото, отправил его парню, с которым переписывался. Положив все вещи на место, спрятал рюкзак подальше от глаз и долго бесцельно метался по номеру, почти сходя с ума от мыслей. Я ничего толком о ней не узнал, а вопросов стало только больше.

Расположившись на краю постели, я забросил на нее ноги и подложил под голову подушку. Сложив руки на груди, глубоко задумался: как теперь уснуть, когда под боком хрупкая, юная девушка невероятной красоты, которая при этом находится в опасности… или опасна сама.

М-да, завтра предстоит интересный разговор.

***

Наутро я проснулся первым. Лера спала неподвижно в том же положении, в котором я ее оставил. Офигеть отрубон! Хорошо, что я не пью. Ей тоже не стоило бы…

Осторожно выбравшись с постели, я разделся и побрел в ванную, мечтая принять душ и смыть с себя усталость. Я поспал час, может два. Было около восьми утра, до начала смены еще полно времени, но лежать больше не смог.Горячий душ справился с напряжением в мышцах, плечи буквально ныли. Почувствовав себя свежее и бодрее, вытерся полотенцем, повязал его на поясе и открыл дверь.

Не успел я выйти, как внезапно получил четкий, резкий удар прямо по скуле. Я резко отдернул голову от второго летевшего в меня кулака и быстро поставил блок. Пришлось перейти от защиты в нападение – разъяренная девушка явно решила не просто покалечить меня, а убить.

Поймав ее запястье, я ловко развернул ее спиной к себе и прижал к стене, чтобы она перестала брыкаться.

– Тихо ты, булочка… – шептал я над ее ухом. – Это всего лишь я.

– Я знаю! Узнала твою футболку, – она дернулась, но я схватил ее другую руку и завел за спину.

– Поменьше экспрессии, детка. Я не опасен и не причиню тебе вреда.

Она злобно рассмеялась. Ладно, она права. Вчера я уже навредил.

– Почему я раздета? – процедила она. – И ты тоже!

– Потому что хотел пополнить коллекцию эротических картинок с твоим участием, – я начал злиться. Никакой благодарности за вчерашние хлопоты. – Булочка, ты не о том думаешь. Угомонись.

Она тяжело дышала. Я словно бы прижал к стене перепуганную лань с обостренными рефлексами, а не думающую взрослую девушку.

– Отпусти! – фыркнула она, снова дернувшись.

– Ага, щас, – хмыкнул я. – И ты опять начнешь кулаками махать.

– Непременно!

– Помнишь, о чем я тебя просил? Сбавь градус враждебности. – Я немного ослабил захват. – Подумай о своих ребрах.

– Как ты здесь оказался? Открывал мой рюкзак? Что ты знаешь?

– Давай так: я тебя отпущу, если ты перестанешь строить из себя амазонку.

Смирнова молчала. Ее упрямство бесило.

– К тому же, – надавил я, – представляю, как тебе сейчас херово после вчерашнего…

Она задышала медленнее, опустила голову и тихо простонала. Я ослабил хватку и, наконец, отпустил ее, сомневаясь, что поступаю правильно. Она могла снова взбеситься, а я не уверен, что моих навыков борьбы хватит, чтобы вновь ее усмирить, не тронув ребра.

– Ты не прикасался ко мне? – она развернулась и посмотрела на меня с опасливой осторожностью.

– Серьезно? – я приподнял бровь. – Из всего пиздеца тебя волнует, занимаюсь ли я сомнофилией? Не разочаровывай меня, булочка…

– Я – Лера! – ее голос дрожал от злости, кулаки сжались в напряжении. – Ты нарочно меня провоцируешь?

– А ты? – я развел руки в стороны и с самоубийственным ехидством заметил: – Шампунь с корицей купила, чтобы пахнуть как утренняя выпечка?

Лера промолчала, отводя глаза. Мысль о том, что я попал в яблочко придала мне дерзости, граничащей с идиотизмом. Пока она стояла в замешательстве, я направился к комоду и начал готовить ей лекарство по рецепту брата.

– Почему ты здесь? – Прекрасно, Смирнова, задаешь правильные вопросы! Только мне самому неизвестен ответ.

– На, выпей, – я протянул ей мутный белый антипохмельный коктейль. – Прими душ. А потом поговорим.

Взгляд Смирновой метнулся к рюкзаку, на лице отпечаталась тревога.

– И, да, я уже знаю, что там, – кивнул я, не сводя с нее глаз. Хотел видеть, как она на это отреагирует. – Можешь не париться.

Она тяжело сглотнула. Ее глаза заметались по сторонам, смотрели куда угодно, только не на меня.

– Пожалуйста, Лер, – настаивал я, понизив тон, – сделай, как я прошу.

Она взяла стакан и выпила содержимое.

– Гадость какая!

– Верю, – ответил я.

Ее суровое лицо смягчилось, во взгляде мелькнул стыд и сожаление. Она скрылась в ванной. Я оделся и сел в кресло в углу, ожидая не самый приятный разговор.

Лера вышла минут через десять, перемотанная полотенцем, с мокрыми спутанными волосами. Улыбка тут же испарилась с моего лица, когда я оглядел ее с ног до головы и понял, что под этим самым полотенцем у нее ничего нет.

– Полегчало? – прочистив горло, я кашлянул в кулак. Безрезультатно – голос пропал.

– Немного…

Она достала из шкафа одежду и снова скрылась; вернувшись уже одетой, что в глубине души меня немного расстроило.

– У вас внизу есть ресторан? – спросил я, стараясь избавиться от картинки с ее голыми ногами, покрытыми каплями воды. – Позавтракаем?

– Я не собираюсь вести с тобой праздные беседы, как будто это какое-то…

– Свидание? – я вскинул бровь, изображая самодовольного мерзавца. – Утренний перекус после секса? Дружеская встреча?

– Дружеская? Друзья не подставляют друг друга, доводя до увольнения.

– Друзья и не хотят трахнуть друг друга, доводя до безумия, – парировал я. – Угомонись, булочка, я просто хочу есть.

– Закажем в номер.

Она взяла меню, бегло изучила его и вложила в мои руки. Я набрал ресепшн и сделал заказ.

– У тебя зарядка есть? – с досадой оглядел свой телефон с двумя процентами заряда. – Мой сейчас сдохнет.

Лера достала кабель из-под подушки и дала его мне. У нас была одна модель телефона, это я заметил еще вчера.

– Так что? – она села на край постели, расчесывая мокрые волосы, – объяснишь, что здесь делаешь?

– Давай начнем с того, что я хочу извиниться, – черт, а это оказалось куда легче, чем я думал. – Думаю, для тебя не секрет из-за кого тебя уволили.

Она кивнула, опустив голову.

– Я поговорил с Алиевым и все объяснил. Он согласился вернуть тебя.

Она подняла на меня прищуренный взгляд.

– Я в курсе, что мы даже не были соперниками, – пояснил я.

– А твои друзья тоже?

– Сообщу им.

– А с чего ты взял, что я хочу вернуться? – зло процедила она. – Может, мне противно твое присутствие?

Ее слова меня слегка кольнули, и я намеренно рассмеялся, чтобы не показывать этого.

– Мне нужно доказывать, что это далеко не так или мы не будем тратить время и продолжим разговор?

Смирнова отложила расческу и уставилась на меня с вызовом.

– Боже, ты такой… – она прикусила губы, сдерживая эмоции, чем еще больше меня рассмешила. Теперь по-настоящему.

– Ты хочешь вернуться в «Меридиан», булочка, и мы оба это знаем.

Она промолчала.

– А что насчет вчерашнего, то еще раз извини. Правда.

Молчание. Ну, хотя бы больше не пытается меня убить – прогресс. Я неосознанно потер скулу, где, вероятно, проступит синяк.

– Что? – фыркнула она, заметив мой осуждающий взгляд. – Подпортила тебе глянцевую физиономию? Не волнуйся, мужчину это только украшает.

– Так вот зачем ты меня ударила.

– Раздевать меня было обязательно?

– Хотел узнать, что у тебя за татушка.

– Нет, – ее глаза расширились от ужаса, – ты этого не сделал!

Я сложил руки на груди и широко улыбнулся своей фирменной улыбкой, которая очень раздражала тех, кого я хотел взбесить намеренно. Лера сжала кулаки.

– Допустим… – с трудом подавив гнев, проговорила она, – в рюкзак нафига полез?

– За паспортом. Через пару дней доки будут готовы. Ты рада?

– Егор, ты нарочно провоцируешь? Я едва держусь, чтобы не наброситься.

– Аналогично.

– Не своди все к сексу.

– Ты тоже.

Она резко встала, схватившись за голову.

– Все, я не могу! – прорычала она, начав метаться из угла в угол. – Как же ты бесишь!

– И что? – я равнодушно разглядывал свои пальцы. – Мне это постоянно говорят. Нашла чем удивить.

В ответ прозвучало очередное рычание.

– А вот содержимое твоего рюкзака – другое дело. Удивила. Ты же не преступница?

– Нет.

– Никаких проблем с законом?

– Нет, Егор.

– Тогда что с тобой не так?

– А с тобой что? Тебе жить надоело?

– А тебе, я вижу, еще хочется…

Лера бессильно плюхнулась обратно на край постели, тяжело вздохнув и потирая виски. Могу только представить, как ее мучила головная боль.

– В таком случае, нафига столько пьешь? Это не только вредно, но и бдительность теряется. Ты будто нарочно нарываешься.

– Я не… – она осеклась, видимо, понимая мою правоту. – Забей.

– Нет, – я покачал головой. – Больше никакого алкоголя.

– А то что? – хмыкнула она, встретив мой угрожающий взгляд.

– Мне сказать это вслух?

Моя бровь опять поползла вверх. Ей хватило моего красноречивого взгляда, чтобы понять как несладко ей придется, если ослушается.

– Если даже собственный муж не смог меня переубедить, то с чего решил, что ты сможешь?

Ну, теперь ее слова ужалили меня по больному. Я еще шире улыбнулся.

– Я, конечно, не знаю, что за проблемы были у твоего муженька, раз он «не смог»… – начал я, глядя ей в глаза и наблюдая, как они расширяются, реагируя на мою браваду. – Но я, в отличие от него, знаком с теорией Фрейда. И когда у тебя возникнет потребность успокоить нервы, мне есть чем заткнуть тебе рот.