Привет, дорогие читатели!
Вы держите в руках книгу редакции Trendbooks. Наша команда создает книги, в которых сочетаются чистые эмоции, захватывающие сюжеты и высокое литературное качество. Вам понравилась книга? Нам интересно ваше мнение! Оставьте отзыв о прочитанном, мы любим читать ваши отзывы!
© Алена Черничная, 2024
© ООО «Клевер-Медиа-Групп», 2025
Книги – наш хлѣбъ
Наша миссия: «Мы создаём мир идей для счастья взрослых и детей»
Глава 1
– Мальчевская! – сквозь переплетение мелодий слышу я гневный возглас и испуганно вздрагиваю, убирая руки с белых клавиш.
Звуки инструментов вокруг по очереди замолкают. Все. Сейчас будет полный ахтунг. Да сохрани всех Чайковский!
Дирижер с размаху бьет ладонью по партитуре, поворачиваясь ко мне, и тогда вздрагиваю уже не только я, но и весь оркестр.
– Где всепоглощающий огонь? Где крещендо? Твоя пустая темноволосая голова хоть знает, что это такое? Или за пять лет ты ничему не научилась? – Мужской крик взрывом разносится по концертному залу и растворяется в темноте.
– Это постепенное усиление звука, – тихо произношу я, утыкаясь взглядом в длинный ряд черно-белых клавиш.
– Тогда в чем проблема, Мальчевская? Ты забыла, что это концерт для фортепиано с оркестром? Все должны слышать в первую очередь тебя, а не вон, – тычет пальцем Аристарх Григорьевич в пухленького парня-виолончелиста в среднем ряду, который тут же белеет от страха, – какого-то Васю Пупкина.
– Просто… – на ходу начинаю нервно сочинять себе оправдание.
Не могу же я сказать, что всю репетицию меня отвлекал постоянно вибрирующий телефон в заднем кармане джинсов. Наличие гаджетов на занятиях у Аристарха Граховского, мэтра нашего университета, сравнимо с приговором к расстрелу. Лучше уж сознаться, что я бездарь.
– Просто немного растерялась, – жалобно выдыхаю, подняв наконец взгляд на седовласого мужчину в элегантном черном пиджаке, накинутом поверх темной водолазки.
Стоя в окружении тридцати покорно сидящих напуганных студентов и их музыкальных инструментов, Граховский резко хлопает в ладоши:
– Все! Достали! Репетиция закончена. – Глаза мужчины сужаются и впиваются в меня, крючковатый нос делает его похожим на седого ворона. – А ты, Альвина, поняла меня, да?
Вообще-то нет, но уверенно трясу головой, дабы не вызвать адское пламя гнева Граховского. Взмахом руки он заставляет всех студентов разбежаться по залу в обнимку со своими инструментами – кто со скрипкой, кто с виолончелью. Мне же вообще проще всех: достаточно опустить крышку огромного черного рояля, запихнуть ноты в сумку и выскользнуть налегке из-под тяжелого взгляда Аристарха Григорьевича.
Миновав десятки рядов с пустыми креслами, я тут же хватаюсь за телефон, все еще плотно прижатый джинсами к правой ягодице. Хочется-таки узнать, кто же так упорно все полтора часа репетиций мучил мой телефон.
При взгляде на экран мои глаза настороженно округляются из-за количества пропущенных звонков от абонента «Крис». В голове тут же проносится что-то пугающее. Вряд ли моей подруге жутко наскучило на Бали и не терпится потрепаться со мной по телефону.
Обычно она звонит раз в неделю, чтобы узнать, все ли нормально с ее квартирой в центре города, которая на время отсутствия подруги стала моей заботой и моим пристанищем. И живу я, между прочим, очень даже мажорно. Бесплатно. Спасибо за это крепкой дружбе, начавшейся еще с горшка, и неуемной энергии, которая и подвигла Кристину рвануть на Бали со своим парнем, очень перспективным айтишником-фрилансером.
Как только встал вопрос об отъезде, Крис не раздумывая сделала мне весьма заманчивое предложение:
– Сдавать квартиру не хочу, а оставлять совсем без присмотра страшно. Тебе надо всего лишь платить по счетчикам и хотя бы раз в неделю убираться. Все круче, чем тесниться в общаге с ее какофонией. Жуть! – Она поморщилась, скидывая все свои купальники в чемодан, пока я, расположившись на ее удобной кровати, задумчиво осматривала новенький современный ремонт.
Просторная светлая квартира, шикарный вид из окон на Дон и набережную. Кто стал бы отказываться от такой перспективы после четырех лет жизни в обшарпанном общежитии консерватории? Поэтому меня можно назвать хозяйкой трехкомнатных апартаментов, доставшихся Крис в наследство от бабули.
Пересекаю быстрыми шагами широкий коридор, заполненный толпой студентов, предпринимая парочку попыток дозвониться до Кристины, но тщетно – слышу только раздражающе длинные гудки. Состроив недовольную рожицу ее аватарке на экране телефона, снова прячу его в сумку. Надо будет – дозвонится до меня сама.
Со спокойной душой выскакиваю из душного холла консерватории в невероятно теплый для конца сентября вечер. Даже в свободном свитере рыхлой вязки и джинсах скинни на улице все еще комфортно. Впервые за день я облегченно выдыхаю, мечтая доползти до дверей квартиры. Трудно представить, сколько километров пробегают мои пальцы по клавишам рояля за время репетиций.
Добравшись до типовой многоэтажки, спрятанной среди узких ростовских дворов, я мечтаю лишь о том, чтобы заказать доставку пиццы на ужин, и о расслабляющем душе.
Когда я оказываюсь на тринадцатом этаже и ключ попадает в замочную скважину массивной двери, но вместо трех оборотов делает лишь один, все мечты о еде и водных процедурах рассеиваются. Я удивленно осматриваю дверь и с осторожностью открываю ее. Делаю шаг и застываю на пороге. По позвонкам проносится ледяной вихрь, а ноги моментально становятся деревянными.
Привычной тишины комнат нет и в помине, посреди коридора валяется незнакомая спортивная сумка, из приоткрытой двери ванной пробивается полоска света и слышен шум льющейся воды. Я словно прилипаю подошвами ботинок к коврику на полу, и ко мне потихоньку начинает подкрадываться паника. Замок, сумка, свет и бурлящая вода в ванной… Боже… В квартире точно кто-то есть. И этого «кого-то» сюда никто не приглашал. Домушник? Маньяк? Да какая разница! Лучше просто бежать…
Едва эта идея успевает меня посетить, как звук льющейся воды затихает. Темный коридор озаряется ярким потоком света, а мое дыхание перехватывает так резко, что пол под ногами окончательно теряет твердость. Я бы очень хотела, чтобы мне это всего лишь показалось, но…
Мужская фигура, полуобнаженная, высокая, невероятно широкоплечая и мускулистая, появляется в дверном проеме ванной комнаты, придерживая одной рукой полотенце вокруг бедер. Сделав шаг вперед, совершенно незнакомый парень расслабленно взъерошивает свободной ладонью влажные пряди темных волос, поднимает голову и замирает напротив меня.
Глава 2
На несколько секунд в квартире повисает оглушающая тишина. На скуластом лице парня отражается недоумение, а потом его глаза широко распахиваются и он выдает то, от чего липкий страх окончательно сковывает мое тело.
– О, привет. Ты уже пришла? А я тебя ждал, – хрипло басит полуголый незнакомец, делая шаг навстречу.
У меня едва получается складывать звуки в слова.
– Не подходи, – начинаю я пятиться из квартиры, но упираюсь спиной в угол дверного косяка. Не переставая следить за движениями полуголого парня напротив, каким-то чудом нащупываю зонтик-трость в напольной подставке, хватаю его и угрожающе выставляю вперед. – Не подходи, – мямлю уже более уверенно, но руки и ноги все еще плохо слушаются.
– Странный способ знакомиться, тебе не кажется? – Он удивленно хмурится, но и не думает стоять на месте.
Кошмар, это ведь настоящий маньяк! Парень делает еще один шаг, и у меня наконец-то срабатывает инстинкт самосохранения. Со всего размаху вонзаю наконечник зонта, прямо как шпагу, в голый рельефный пресс домушника, попадая точно в солнечное сплетение. И этого хватает, чтобы извращенец, выпучив глаза, с глухим стоном сложился пополам.
Не дожидаясь, пока он очухается, тут же пытаюсь выбраться из квартиры в подъезд. Но все происходит словно в замедленной съемке: каждое мое движение заторможенное, неловкое и тяжелое. «Боже, помоги!» – стучит в голове, когда я открываю дверь, готовая рвануть на свободу. Делаю спасительный шаг и набираю полные легкие воздуха.
– Помогите! – отчаянно ору на весь подъезд, а эхо разносит мой крик еще дальше. – Помоги…
Но меня резко дергают за руку и затягивают обратно в квартиру, перед носом захлопывается спасительная дверь.
– Ты дура, что ли? – раздается над ухом низкий голос, почему-то со смехом.
В моей груди окончательно каменеет страх. Беспорядочно начинаю размахивать кулаками. Парень выше меня минимум на полголовы, но парочку раз я все же заряжаю по каменным плечам и груди извращенца. Одним махом он перехватывает мои воинственные руки за запястья и, повернув меня на сто восемьдесят градусов будто в танце, оказывается за моей спиной. Сквозь рыхлую вязку свитера ощущаю жар обнаженного мужского торса и терпкий аромат геля для душа. Мне кажется, что этот незнакомый запах за секунду пропитывает кислород в легких, вызывая неконтролируемое головокружение. Из последних сил пытаюсь размахнуться локтем, чтобы нанести очередной удар, но его ручищи обездвиживают и удавкой прижимают к себе.
– Пусти! – визжу до ультразвука, понимая, что меня, словно пушинку, затаскивают в глубь квартиры. – Урод!
– Да угомонись! Ты чего творишь? – продолжает смеяться захватчик, но встряхивает меня чересчур грубовато, так что перед глазами все разом плывет.
Сдаваться этому подонку не хочется до ужаса и до резкого прилива сил. Собрав воедино свои страх и желание жить, без раздумий вонзаю зубы в мужскую руку, крепко окольцевавшую мою грудную клетку. Вонзаю так, что даже слышу какой-то мерзкий хрустящий звук.
Взревев от боли, парень тут же ослабляет хватку, а я вырываюсь из его мощных лап. Единственное, что приходит в мой заполненный отчаянием ум, – это рвануть вперед по коридору и забаррикадироваться в ванной. Спотыкаюсь о чужую спортивную сумку, умудряюсь кое-как сохранить равновесие, влетаю в небольшой санузел, который все еще заполнен горячими клубами пара, и защелкиваю за собой дверной замок.
Запершись, я вжимаюсь в самый дальний угол, как загнанный зверек. Сквозь свои громкие вдохи и выдохи пытаюсь прислушаться к тому, что происходит в коридоре. Сколько у меня времени, прежде чем он сможет ворваться сюда? Две, три, десять минут? Но за дверью подозрительно тихо. В панике спешно шарю взглядом по ванной в поисках чего-нибудь, что может помочь нейтрализовать моего противника. Зубная щетка, мочалка, ершик… Боже, я пропала! Меня полностью поглощает паника. Но дрожащими руками все-таки выуживаю мобильный из кармана, чтобы набрать номер полиции.
– Никита, блин! Какого черта ты не сказал, что она придурочная? – слышу я возмущенный голос за дверью и тут же настораживаюсь при упоминании знакомого имени. – Да мне плевать! Пусть твоя Кристина звонит ей сама! Эта неадекватная меня укусила!
Я изумленно замираю. Никита и Кристина… Слишком подозрительно сочетание этих двух имен в одном разговоре. Но не успеваю я все обдумать, как в руках оживает телефон, на экране которого сияет надпись «Крис». На фоне пальм мне улыбается знакомое лицо с вздернутым носом и шикарной копной светлых кудряшек.
– Аля! – вопит голос из динамика, стоит мне ответить на звонок. – Что у вас там происходит? Ты где вообще сейчас?
«У вас». Эти слова цепляют слух, заставляя еще сильнее напрячься.
– Крис… – хриплю в ответ.
Но подруга перебивает на полуслове и тарахтит без умолку:
– Ты уже дома? Аль, только не обижайся и выслушай. Ник очень просил, а я не смогла отказать. Но это временно, правда! Он сказал, что ручается за Данила головой.
На секунду я подвисаю, пытаясь уловить в потоке слов подруги смысл, и не свожу взгляда с двери, за которой все еще слышится отборная брань.
– Какого Данила? Ты о чем?
– Блин, Аль, прости-и-и, – хнычет Кристина. – Ник на пару дней рванул в Россию, встретился с другом, а у него какие-то проблемы. И… и… – Она мнется, но все равно озвучивает: – В общем, Даня забрал запасные ключи у моей сестры. Я как бы несколько часов звоню тебе, чтобы предупредить об этом…
– Что ты сделала? – перебиваю я ее, а в голове все никак не хочет складываться и без того понятный пазл.
– Не убивай меня, – виновато тянет подруга, – но я разрешила Данилу пожить в моей квартире.
Глава 3
Глаза орехового цвета прожигают меня насквозь. Широкие скулы на мужском лице напряжены так, что о них в секунду можно порезаться. Незнакомец вальяжно сидит прямо напротив меня, по-прежнему полуголый, прикрыв полотенцем лишь то, что находится у края темной дорожки волос внизу живота. Сидит, потирает укушенную руку и смотрит так жутко, что хочется снова забиться куда-нибудь в угол. Но нас разделяет широкий массивный стол, по разным сторонам которого мы буравим друг друга взглядом. А еще повисшая тишина и мой телефон, связывающий по громкой связи уютную кухню-гостиную и Бали.
– Ау, вы здесь? – наконец раздается из телефона голос Кристины.
Я не отвечаю и лишь сильнее скрещиваю руки на груди. Мне и сказать-то нечего. Такой подставы я не ожидала.
– Да здесь, здесь, – вздыхает мой «насильник», не переставая растирать ладонью место укуса чуть ниже локтя. – Просто вот думаю, сколько уколов от бешенства мне теперь полагается. А может быть, твоей подруге вообще придется у меня отсосать. – Заметив, как я ошарашенно округляю глаза, Данил демонстративно поднимает руку с припухшими следами от моих зубов и, криво усмехнувшись, спокойно добавляет: – Я про яд. А ты о чем подумала?
– Идиот! Да я даже извиняться не буду, – шиплю в ответ. – Нечего было руки распускать и хватать меня.
– Нечего было орать на весь подъезд. – Голос у Данила жесткий, с откровенными неприязненными нотками. Мой новоиспеченный сосед подается вперед голым торсом, приподнимаясь над столом. – Полоумная.
– Полоумная? – Я инстинктивно приподнимаюсь со стула, опершись ладонями о стол; стоя по обе его стороны, мы продолжаем буквально грызть друг друга взглядом так сильно, что в разные стороны будто разлетаются искры. – Да откуда я знала, кто ты и что здесь делаешь? Ты вообще вышел полуголый на порог!
– А ты думаешь, что маньяки и воры ходят по чужим квартирам душ принимать?
– Да в моем душе не должно было быть ни маньяков, ни воров, ни тем более тебя!
– Поздравляю! Теперь я там буду!
– Стоп! – Голос Кристины врывается в нашу перепалку. – Вышло глупое недоразумение. Дань, я просто не успела предупредить Альку о тебе…
Я возмущенно перевожу взгляд на мобильный, из которого доносится голос подруги. Вот как? Так легко и просто, значит: «Дань, я не успела предупредить». Она еще перед ним извиняется!
– Я с ним жить не буду, – заявляю я твердо, готовая вот-вот испепелить взглядом фотографию Крис на экране.
– Да не живи. Тебя проводить до двери? – нахально усмехается Данил.
Я цепляюсь пальцами за край стола и медленно считаю про себя до пяти, не поднимая взгляда на физиономию напротив. Видеть сейчас, как он самодовольно лыбится, хочется меньше всего. Злость, кажется, вот-вот паром хлынет из моих ушей. Я ведь в страшном сне не могла представить, что подруга решит подкинуть мне сожителя. Еще и такого.
– Кристина, а тебе не кажется, что… – с чувством начинаю чеканить каждое слово.
Но подруга перебивает меня:
– Альвина, убери телефон с громкой связи. Поговорим.
Все еще ощущая на себе колючий взгляд «маньяка», я хватаю телефон со стола и вылетаю из гостиной, попутно пиная спортивную сумку, валяющуюся на полу. Несчастные пожитки, описав пируэт на гладком ламинате, плюхаются в углу коридора, а мне в спину прилетает гневный окрик Данила:
– Ты вообще нормальная, а?
Была. Пока моя лучшая подруга не решила все за меня. Сейчас я готова рвать и метать лишь от одной мысли, что Кристина не шутит, а тот, кто остался сидеть в гостиной, вдруг стал моим соседом.
Захлопнув за собой дверь хозяйской спальни, в которой я и обосновалась с момента переезда в эту квартиру, с размаху усаживаюсь на кровать, идеально заправленную белоснежным покрывалом.
– Говори, – холодно цежу Кристине, которая все еще ждет по ту сторону динамика телефона.
– Аля, – слышу ее виноватое бормотание, – не злись. Я не могла отказать Никите.
– Ты серьезно? Он действительно будет жить здесь?
– Всего неделю. Максимум две, – спешит оправдаться она. – Ты ведь все равно целыми днями на своих репетициях, и…
Я не выдерживаю и подскакиваю с кровати, начиная мерить шагами просторную спальню из угла в угол, вдоль широкого окна с видом на яркие огни набережной Дона.
– Да не в этом же дело, – резко обрываю причитания подруги. – Это, конечно, твоя квартира, но и я не напрашивалась переезжать сюда. Ты попросила сама, а уговора на соседей не было!
– Знаю, что это не обсуждалось и что я сама попросила тебя пожить в квартире. У меня правда не было времени на обдумывание и разговор с тобой. Прости, но Ник очень просил. Буквально умолял… – Кристина замолкает, в трубке раздается какое-то шуршание, а через секунду ее голос загадочно понижается до полушепота: – Не хочу сейчас вступать с ним в конфликты или перепалки. Я нашла в его вещах голубую коробочку.
Ошеломленно замираю у окна. Кажется, кому-то расплавило мозги под палящим солнцем Бали.
– Какую коробочку?
– Голубую, – чуть ли не пища от восторга, продолжает Крис. – От Тиффани! А там кольцо, понимаешь?
Понимаю. И в полном понимании делаю шаг назад и снова присаживаюсь на край кровати. К горлу тут же подкатывает противный соленый ком, но я молчу. Поделись со мной Кристина этой находкой при другом раскладе, мы бы с ней сейчас уже пищали в два довольных голоса. Я бы искренне радовалась за нее. Честно. Но не сейчас, когда ясно вижу, что кольцо от Тиффани встало пеленой перед ее глазами.
– Аль… Ну не молчи. Я правда не могу сейчас сделать что-то не так. Никита идеальный. Где я еще такого мужика найду? При деньгах, красавчик, бизнес свой. Это всего на пару недель. Тебе же не сложно будет потерпеть ради меня? Ник заверил, что с Данилом не будет проблем.
Потерпеть? Не будет проблем? Наверное, стоит сказать спасибо, что этот Ник не попросил вообще выгнать меня из квартиры.
Сглатываю неприятное ощущение в горле, но подходящих слов найти и произнести не могу. Слишком ярким становится разочарование, которое расползается под ребрами. Вот она – цена халявы. Действительно, бесплатный сыр только в мышеловке. Я утыкаюсь взглядом в точку перед собой.
– Алечка… – слышу слезливый призыв Кристины в ответ на мое молчание. – Если тебе совсем невмоготу, то, может, переедешь на это время в общагу? А потом он съедет, а ты вернешься.
От озвученного предложения я тут же морщусь как от лимона. Вот тебе и женская дружба. И ведь для Кристины сущая ерунда, что, съехав из комнаты в общежитии, я автоматически была вычеркнута из списка тех, кто в этой комнате нуждается. Ну я и дура!
– Буду очень ждать твоего приглашения на свадьбу, – горько усмехаюсь в трубку, даже не пытаясь скрыть своего разочарования.
– Аль…
Но я не дослушиваю ее нервный лепет, а просто сбрасываю звонок, подрываюсь с кровати и, стиснув зубы, решительно выскакиваю в коридор. Мне очень нужно на свежий воздух и очень не хочется находиться в одной комнате с тем, чей аромат геля для душа до сих пор держится в легких. Кажется, что за те секунды рядом с этим гадом я успела пропитаться его запахом насквозь. Тошно так, что я стараюсь даже дышать через раз, когда хватаю куртку с вешалки у двери и быстро влезаю в ботинки. Тем не менее успеваю заметить все еще вальяжно развалившегося на стуле Данила. От входной двери открывается отличный обзор на гостиную и на то, как он, до сих пор обмотанный лишь одним полотенцем, вытянул вперед свои волосатые ножищи и уставился в экран телефона. Мои шумные телодвижения в коридоре заставляют его лениво поднять голову. Несколько молчаливых секунд мы испепеляем друг друга взглядом.
– Уже съезжаешь? – Низкий голос буквально пышет издевкой.
Нагло приподняв одну бровь и одновременно уголок губ, Данил обводит меня колючим взглядом с ног до головы. Я мгновенно получаю порцию холодных мурашек и почему-то ощущение беспомощности. Как же мне хочется хотя бы уметь метать молнии из глаз! Я бы пепла не оставила от того места, где сидит его голый зад.
Не произнеся ничего в ответ, вылетаю на лестничную клетку, как если бы меня гнали поганой метлой. Хотя присутствие Данила в квартире ничем не лучше.
Глава 4
– То есть недолго музыка играла? – усмехается Аня, ставя передо мной дымящуюся чашку зеленого чая. – И что теперь?
– Не знаю. – Я тяжело вздыхаю, осторожно касаюсь пальцами горячего края кружки и тоскливым взглядом осматриваю свою бывшую конуру в общаге.
Именно конуру. Комнатушка, обклеенная рогожкой цвета поганки, едва вмещает две односпальные кровати с облупившимся лаком на изголовьях, потрепанные тумбочки между ними, видавший виды холодильник и хромой на одну ногу стол, одновременно и письменный, и обеденный.
Этот «номер люкс» я почти четыре года делила с Аней, скрипачкой, спортсменкой и просто красавицей. И сейчас в мыслях еще более тоскливо сравниваю эти «хоромы» с квартирой Кристины. Да там одна только спальня вместит в себя две такие комнаты. Неужели мне придется снова вернуться сюда? К хорошему привыкаешь быстро. Я уже сроднилась с тишиной, всегда доступной горячей водой и отсутствием расписания, когда и какая комната драит общую кухню.
Взгляд останавливается на моей бывшей кровати у окна, заправленной незнакомым пледом в цветочек, с лежащими на ней чужими нотами. Мне ведь и возвращаться-то некуда. Стоило съехать, как в тот же день к Ане подселили новую соседку-второкурсницу. Кому-то повезло, и, как оказалось, не мне. А ведь всего месяц назад, лихо перевозя отсюда вещи, я думала иначе…
– Так что ты будешь делать? – Анька перебивает мои мысли, шурша фольгой от распакованной шоколадки. – Можно попытаться разместить тебя на полу, но если засечет комендантша… – Она широко разводит руками.
– Да меня в гости-то сюда с трудом впустили, а ты про ночевку, – грустно усмехаюсь, поворачивая вокруг своей оси горячую кружку на столе. – Была мысль снять квартиру посуточно, пока оно там, – намеренно выделяю интонацией «оно», не забыв при этом скривиться. – Это дорого. С гостиницей та же песня.
– После выходных поговори с деканом. Может, найдут тебе место в общежитии? – предлагает Аня, откидывая с лица белокурый локон.
– Поговорить можно, но до понедельника мне надо где-то жить, – недовольно цокаю языком.
Я правда не знаю, что делать. Тысячный раз вздыхаю. Чай стынет в чашке. Я не выпила ни глотка. Мое настроение пробило десятое дно. Это несколько часов назад, убегая из квартиры Крис, я была такая отважная и смелая, что могла остаться ночевать прямо на лавочке у подъезда. Только бы не возвращаться на тринадцатый этаж. А сейчас прекрасно понимаю, куда в итоге придется идти. Денег настолько мало, что даже «кот наплакал» кажется баснословной суммой по сравнению с наличностью в моем кошельке. Поэтому я и отправилась прямиком в общежитие консерватории. Но максимум, который мне полагался, – посиделки с Аней в комнате. Правила есть правила: нет разрешения на проживание, тогда покинь помещение до десяти вечера. И уже через полчаса меня ждет эта участь.
– Аль, – понижает вдруг голос Аня, – а он хоть симпатичный?
– Кто «он»? – отстраненно переспрашиваю я, все еще размышляя о любых вариантах, которые позволят избежать незапланированного сожительства.
– Тот, кого подселила к тебе Кристина.
От неожиданного вопроса я дергаюсь и проливаю несколько капель чая себе на джинсы. Тру рукой расползающиеся по темно-синей ткани пятна и тут же грозно хмурю брови, осуждающе глядя в миловидное личико подруги. В ее по-детски распахнутых глазах горит загадочный интерес.
– Совсем уже? Мне, возможно, придется несколько недель жить с лицом мужского пола неизвестного происхождения, но тебя интересует информация о его внешности? А если он озабоченный какой-то? Приставать начнет? Дружков толпами водить?
– Замучай его арпеджио[1]. Сам съедет, – задорно подмигивает Аня, но не встречает в моем взгляде ни капли позитива и вздыхает. – Слушай, это, конечно, не совсем прикольно, но ведь его знает парень Кристины. Может, он действительно нормальный?
Непроизвольно вспоминаю о том, с какой силой меня хватали руки Данила, и его нахальное предложение «отсосать». Вздрагиваю и, поежившись, бурчу:
– Это вряд ли…
– А как его зовут? – не унимается Аня.
– Данил. – В каждую произнесенную букву я вкладываю щепотку злости, но все же делаю глоток еле теплого чая, чтобы хоть как-то приглушить свои эмоции.
Гад! Надо было вообще откусить ему руку.
– Зайду к тебе в гости на досуге, – серьезно изрекает бывшая соседка по комнате, поправляя декольте на домашней футболке.
– Если так интересно, то, может, поменяемся местами? И тогда тебя будет встречать полуголое хамло, распускающее руки! – Я со стуком ставлю кружку обратно на стол.
– Он еще и полуголый тебя встретил? – Анютины глазки распахиваются. – Обалдеть! Так он симпатичный или нет?
Я со стоном утыкаюсь лбом в шершавую поверхность старенького стола. И вот за что мне это? Одна подруга подкидывает левого мужика, а вторая чуть ли не слюни пускает на такой ход событий.
Да не хочу я ни с кем жить, девочки!
Из своей бывшей общаги я вышла ровно без пяти десять. Смысла задерживаться не было. Все равно выгонят, а домой лучше добраться до полуночи.
Тротуары и улицы, подсвеченные фонарями, заметно опустели, а воздух теперь уже не такой дружелюбно теплый. Пока я отсиживалась у Ани, город накрыл дождь. Чувствую, как за считаные секунды мои распущенные волосы напитываются противной влагой. Сырые порывы ветра заставляют поскорее натянуть на себя куртку, нахохлиться от неприятной прохлады и чуть ли не бегом двинуться в сторону дома Кристины.
Нет даже предположений, чего теперь можно ждать в квартире, ставшей моей крышей над головой по собственной же сговорчивости. Точнее, не так. Я знаю, что меня там ждет, но нет вариантов, как с этим дальше существовать. Но я придумаю. Обязательно что-нибудь придумаю. Мне, главное, переждать два выходных дня.
Перед тем как вставить ключ в замочную скважину, прислушиваюсь. Ни звука. С гнетущим чувством настороженно проникаю в квартиру и снова замираю на пороге. Второй раз за день. Потому что теперь меня встречает изумительная тишина, которая и должна была быть здесь еще при первой попытке зайти домой. Я всеми клетками тела чувствую, что в квартире ни души.
В полной темноте почти бесшумно разуваюсь, стягиваю куртку, вешаю ее в шкаф и крадусь в глубь квартиры, включив свет только в коридоре. Кажется, сделай неосторожное движение, и это ощущение одиночества рассыплется.
Спортивная сумка с пола исчезла, стулья в гостиной плотно придвинуты к столу, как будто никто и не восседал на них в вальяжной позе пару часов назад. В ванной полное отсутствие мужских принадлежностей: бритвы, пены для бритья или геля для душа. И даже дверь в свободную комнату широко распахнута, демонстрируя отсутствие кого бы то ни было.
Я одна в квартире. Такое ощущение, будто все, что произошло вечером, лишь игра моего воображения. Только вот в коридоре застыла стена из незнакомого мужского парфюма. А вдруг этот Данил съехал, решив напоследок вытравить меня этим ярким, грубовато-пряным запахом?
Как бы там ни было, его здесь нет, и мне на мгновение становится чуть спокойнее. Но я все равно ловлю все звуки, особенно те, которые доносятся из подъезда. Прислушиваюсь, когда переодеваюсь в своей спальне, прислушиваюсь во время ужина и когда принимаю душ. Приходится несколько раз отключать воду, чтобы застыть в мыльном коконе, с испугом поглядывая на дверь ванной.
Я не могу перестать слушать тишину квартиры, даже когда уже лежу в теплой кровати под мягким пледом. Лежу и гипнотизирую свой инструмент, грустно стоящий в углу спальни. Сегодня не нашла сил прикоснуться к нему. Намеренно отгоняю от себя дрему; так и не понимаю, было ли появление Данила здесь мимолетным или он вот-вот вернется. Спасибо за это Кристине, которая все еще периодически шлет мне сообщения с набором различных смайликов: от плачущих до поцелуйчиков. Только я делаю вид, что ничего не происходит. Пока нет никакого желания вести с ней разговор. Все, что нужно, я уже услышала.
Но сколько бы я ни боролась с усталостью и желанием отключиться, они утаскивают меня в глухой омут сна. Меня отрубает от реальности достаточно быстро. Ровно до того момента, когда мне снова мерещится, что я дышу мужскими духами. И еще чудится какое-то движение в комнате. Странные шорохи… Но так не хочется выныривать из тягучей дремоты, что я с трудом пытаюсь понять, это сонный мираж или нет.
Запах чужого парфюма становится все более отчетливым. Я не успеваю открыть глаза, как что-то тяжелое наваливается сверху, обхватывает за талию и крепко прижимает к кровати…
Глава 5
Несколько секунд полной растерянности и оцепенения. Не дышу. И даже не знаю почему. То ли потому, что до чертиков испугалась, то ли потому, что сверху на меня давит что-то очень объемное и жутко тяжелое. Но все становится на свои места, когда в нос ударяет тот самый аромат, что встретил меня в коридоре пару часов назад. И все это вперемешку с ярким алкогольным амбре. Вот урод!
– Слезь с меня, гад! Отцепись! – Я брыкаюсь, пытаясь отпихнуть от себя чужие руки и ноги.
Он пришел мной воспользоваться? О боже! При этой мысли начинаю сильнее толкаться всеми конечностями, но в ответ получаю лишь невнятный стон, но никаких поползновений в мою сторону.
Кое-как выбираюсь из-под распластавшегося на моей кровати Данила. Ну как выбираюсь?.. Скорее выползаю, как гусеница, и плашмя падаю с матраса на пол. Одной рукой тру ушибленный бок, второй тянусь к лампе, стоящей у прикроватной тумбочки. Неяркий свет мягко окутывает пространство спальни, демонстрируя развалившееся поперек кровати мужское тело.
Данил, в футболке и джинсах, просто лежит на животе и мнет лицом подушки. Его тело выглядит максимально беспомощным. У меня из головы вылетают все культурные слова, правда и некультурные произнести не получается. Я молча хлопаю ресницами, приоткрыв рот.
– Эй, – наконец дергаю ночного гостя за край джинсов, – ты ничего не перепутал?
Ноль эмоций. Данил не шелохнулся. Откуда-то из недр подушки раздается богатырский храп, а по комнате начинает разливаться спиртное амбре. Да он пьян в щепки! Поднимаюсь с пола и рывком дергаю Данила за длинные ноги. Он не собирается двигаться ни на миллиметр, занимая почти все свободное пространство матраса. Лишь делает глубокий полувздох-полустон и храпит себе дальше.
Все мои задатки культурного воспитания и терпимости вмиг пропадают. Я забираюсь на кровать и, не жалея ни сил, ни выражений, тормошу пьяное тело:
– Вали с моей кровати! Просыпайся! – Колочу ладонями по каменным мышцам, обтянутым черной футболкой, пытаясь убрать со своей территории нежеланного гостя. – Изыди!
А он спит, словно прилипнув к пушистому покрывалу. Мои ладони ноют от неистовых хлопков по широкой спине и плечам.
– Данил! – уже отчаянно рычу я его имя в бесполезных попытках спихнуть инородное тело с кровати. Не помогают даже толчки ногами ему в бок. – Сгинь отсюда!
Пьяное тело в конце концов подает признаки жизни. Данил с протяжным стоном отрывает голову от подушки и испепеляет меня взглядом, затянутым мутной пеленой. Его волосы взъерошены, как воронье гнездо, а лицо искривляется в злой гримасе.
– Чего тебе? – рявкает он грубо, одаривая меня едким ароматом алкоголя.
Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не отвесить по его нетрезвой морде отрезвляющую оплеуху. Но меня вовремя посещает мысль: а если он в подобном состоянии совсем неадекватный? Понятия не имею, чего ждать от своего соседа. В таком сожительстве я никогда не состояла.
– Ау! Это моя спальня, – как можно тверже и спокойнее заявляю я, стараясь не показывать, что вообще-то сейчас его побаиваюсь.
– И что? – хрипло бурчит он.
– Катись прочь!
С хмельной усмешкой Данил бесстыдно скользит по моему телу взглядом. До меня вдруг доходит: я сижу перед ним в легкой пижаме – топ на кружевных бретельках и коротенькие шорты. И под ними ничего… Накрывает жуткое ощущение, как будто я за секунду становлюсь обнаженной. Тонкая ткань словно испаряется под взглядом пьяных глаз.
– Зачетные сиськи! – выдает Данил и не моргая смотрит на мою грудь.
– Да ты… ты… – Я окончательно взрываюсь, делая замах рукой, чтобы с чувством опустить ее на хамскую морду.
Данил, вздохнув, чуть приподнимается и резким движением легко дергает на себя покрывало. Я с трудом удерживаю равновесие, чтобы кубарем не слететь с кровати. Прямо в одежде Данил заворачивается с головой в мягенький плед. Проходит всего секунда, и из-под покрывала слышится похрапывание. Не могу поверить своим глазам и ушам. На часах глубокая ночь, в моей кровати омерзительно пьяное тело незнакомого парня, а я в полной растерянности смотрю на храпящий кокон, из которого демонстративно торчат мужские лапы в белоснежных носочках. И я вообще ничего не могу сделать. Данил просто спит.
Я срываюсь с кровати как ошпаренная, не забыв попутно «нечаянно» пнуть гада, приватизировавшего мое личное пространство. Все, что оказывается мне по силам, – это выдернуть из-под его головы, завернутой в плед, свою подушку.
В квартире Кристины три спальных места: ее комната, свободная спальня, которую и должен был занять навязанный мне сожитель, и диван в гостиной. В пустующую комнату Данила я и шага не сделаю, лучше спать в подъезде, поэтому кидаю отвоеванную подушку на диван в гостиной. Кипящая в крови злость заставляет меня трястись как от озноба. Я нахожусь в одном доме с человеком, которого увидела сегодня в первый раз в жизни. И за эти немногочисленные общие минуты он успел предложить мне отсосать и залез в мою кровать. А дальше что?
С ощущением беспомощности укладываюсь на диване, но стоит коснуться головой подушки, как она тут же отправляется в угол комнаты. Фу! Дрянь какая! Наволочка уже успела пропитаться парфюмом Данила.
Ложусь спать прямо так, без подушки и прикрывшись декоративным диванным пледом, под которым сворачиваюсь калачиком. Мысленно я совсем не против, чтобы там, на моей кровати, мой сосед задохнулся от собственных паров спирта.
Обняв себя за плечи, пытаюсь заснуть лишь с одной обнадеживающей мыслью: мне нужно потерпеть всего пару дней. В понедельник атакую деканат и выбью себе обратно место в общежитии. И даже когда Данил съедет, сюда не вернусь. Отмывать потом дом от его запаха? Очень надо!
Оставшуюся часть ночи беспокойно верчусь с одного бока на другой и периодически прислушиваюсь к звукам за стеной. Понятия не имею, что еще может прийти в пьяную голову Данила, так что лучше быть начеку. Под утро однозначно понимаю, что доброго начала дня не будет не только у меня.
Едва свет сквозь задернутые шторы начинает расползаться по комнате, я уже на ногах. Вымотанная, невыспавшаяся, с ноющими мышцами от неудобной позы, в которой так и не смогла нормально заснуть, решительно привожу себя в порядок. Даже не завтракая, надеваю легинсы, домашнюю свободную рубашку, завязываю длинные волосы в тугой пучок на затылке и вхожу в спальню Крис.
В нос мгновенно ударяет ядовитый запах перегара. Морщусь, с трудом справляясь с накатывающей тошнотой. Боже… Успеть бы приоткрыть окно, пока не рухнула от оглушающей спиртовой ауры. Данил все еще спит и даже не шевелится, пока я на одном вдохе впускаю в комнату спасительно прохладный воздух сентября.
Косо взглянув на свою кровать, морщусь снова. Мужская футболка и джинсы валяются на полу, а их хозяин, наполовину прикрытый пледом, в позе звезды «душит» телом матрас. Его длиннющие ручищи и ножищи занимают почти всю его площадь. Обнаженные широкие плечи, грудь и пресс – все вычерчено рельефом проступающих мышц. Это точно результат постоянных тренировок. Он что, спортсмен? А почему тогда так бухает?
Я вдруг понимаю, что зачем-то глупо стою возле кровати, глазея, как на ней разлегся полуголый Данил, и размышляя, как его тело приобрело такую мускулистость. Одергиваю себя и прогоняю странное сковывающее чувство. Я пришла сюда не для того, чтобы Данил сейчас открыл глаза и решил, что я его рассматриваю.
Моей целью было черное, до блеска натертое цифровое фортепиано, стоящее точно напротив кровати. А мое техническое задание на это утро – совместить приятное с полезным. Удобно усевшись за инструмент, ласково смахиваю с него невидимые пылинки. Заправляю обратно выбившуюся из пучка на голове прядь, прикрываю глаза, вдыхаю полной грудью освежающий воздух и с расслабленной улыбкой касаюсь кончиками пальцев черно-белых клавиш…
Доброе утро, Данил!
Глава 6
Данил
Я в аду? Или это ад во мне? И почему в моей голове звонят колокола? Боль потрошит сознание на части. Все, чего хочу, – сдохнуть в эту же секунду. Я не понимаю, что за звуки вокруг, и приходится сквозь боль разлепить глаза. Взгляд не с первого раза фокусируется на пространстве передо мной. Смотрю сначала на идеально белый потолок, следом на серую стену и только потом соображаю, с какой стороны идет звук. Через силу поворачиваюсь к его источнику.
Вполоборота ко мне сидит вчерашняя неадекватная девица и играет на пианино. Пианино, мать вашу! Какого черта?
– Хватит, – хриплю со стоном.
Каждое движение ее пальцев по клавишам отдается в голове такой болью, что у меня не получается свободно дышать.
– Хватит! – озвучиваю уже громче, кое-как приподнимаясь на подушках.
Нет, она точно дурная, потому что всего лишь оборачивается на мой голос и продолжает шмякать пальцами по инструменту.
– Доброе утро, – нараспев произносит девушка.
Как ее там? Не могу вспомнить имя.
– Ты издеваешься? – кривлюсь от каждой гребаной звонкой ноты.
– Прости, не расслышала. Тебе не нравится музыка? Это Токката и фуга ре минор. Иоганн Себастьян Бах. – На ее губах появляется ехидная улыбка, а пальцы как будто сильнее давят на клавиши.
– Ты зачем это делаешь, а? – Обхватываю голову руками, массирую виски и наконец замечаю, что на мне лишь боксеры, а сижу я на кровати, которая не была выбрана мной в качестве спального места в этой квартире.
Какого черта я раздет и в чужой постели? Перевожу взгляд на мадам, очень виртуозно эксплуатирующую фортепиано.
– А напомни, как я здесь оказался? – осторожно спрашиваю ее, потому что конец прошедшего вечера мелькает лишь отрывками. Я не помню и приблизительно, сколько вылакал виски.
– Без понятия. Ты просто пьяный нагло влез в мою кровать. Пить меньше надо, чтобы не задавать потом таких тупых вопросов. – Девица делает вид, что не замечает, как я постанываю в такт каждому звуку, извергаемому ее адской машиной.
Вот стерва! Я не выдерживаю. Превозмогая все наказания моего организма за вчерашнюю спиртную вакханалию, срываюсь с постели и в два шага оказываюсь возле пианистки. Она не успевает убрать свои ручонки, как я уже выдергиваю шнур из розетки и отсоединяю его от самого инструмента. Наступает долгожданная спасительная тишина.
– Как хорошо, – блаженно выдыхаю, опираясь одной рукой о край пианино, другой сжимая провод от его блока питания.
– Ты вообще уже! – Девчонка возмущенно подскакивает, а ее звонкий голос не лучше звуков клавиш.
Опять морщусь и задерживаю дыхание от пронзающей голову боли. Чувствую, как из моих рук пытаются выдернуть шнур. Черта с два, детка! На меня смотрят широко распахнутые карие глаза, а в них негодование вместе с отвращением. Аккуратные темные брови на точеном девичьем лице недовольно сдвинуты у переносицы.
– Отдай!
– Похвастаешься своими музыкальными навыками перед кем-нибудь другим и как-нибудь в следующий раз, – хмыкаю я, легко выдергивая из ее пальцев шнур, и невольно отмечаю: такие тоненькие, а ведь по клавишам били словно молотки.
– Я не хвастаюсь. Мне заниматься надо. – Она снова тянется за конфискованной мною деталью от пианино.
– А давай потом? – Я легко перебрасываю шнур в другую руку, поднимая его над ее головой.
– А давай без «давай»? Я вообще-то в консерватории учусь. У меня концерт скоро, – недовольно шипит мадам, глядя на меня с вызовом.
Прекрасно. Ник говорил, что с соседкой проблем не будет, а она собирается бренчать сутки напролет…
– То есть это не одноразовая акция мести? – кривлюсь я.
– Нет. – Девочка ухмыляется, гордо приподнимая свой острый подбородок. – Я играю каждый день минимум по два часа.
– Не сегодня, – ухмыляюсь ей в ответ, но голова начинает раскалываться так, что я решаю прекратить нашу бессмысленную перепалку.
За инструмент она в ближайшее время не сядет, по крайней мере пока я не высплюсь. Делаю шаг в сторону от девчонки, но эта заноза и не собирается сдаваться. Она резко дергает на себя шнур, все еще крепко зажатый у меня в руках, но явно не ожидает, что я тут же потяну его обратно.
Сила моих рук против тоненьких ручонок. С громким «ой» она теряет равновесие и впечатывается всем телом мне в грудь, а ладонями инстинктивно обхватывает меня за талию. Мы пару секунд стоим недвижно посреди комнаты: я в одних боксерах и со шнуром в руке и она, прижавшись ко мне, дабы окончательно не полететь на пол. Пучок ее волос утыкается точно в мой нос, и я непроизвольно вдыхаю аромат чего-то сладкого, напоминающего фруктовую жвачку. Пахнет вкусно, даже слишком, так что на мгновение я забываю о живущей в голове боли.
– Отцепись. – Девочка тут же пытается отлипнуть от меня, отталкиваясь теплыми ладонями от моего торса, а ее бледные до этого щеки за секунду становятся ярко-алыми.
Я со смехом развожу руки в стороны, не коснувшись ее миниатюрного тела даже мимолетно. Черт! Как же ее имя? Еще такое дурацкое… Карина? Альбина? Алина? Точно!
– А я тебя и не держу, Мальвина.
Спешно отстранившись, она пронизывает меня презрительным взглядом:
– Меня зовут Альвина, козел! – Она сверкает своими темными глазищами, язвительно выплевывая последнее слово.
Я лишь растягиваю губы в улыбке. Попятившись к выходу из чужой спальни, победно размахиваю шнуром от фортепиано перед носом Мальвины:
– Да хоть Буратино, но играть ты сегодня не будешь.
И я исчезаю в коридоре, оставляя девчонку стоять посреди комнаты с изумительно приятным миксом из возмущения и отвращения на лице.
Но запала язвить хватает ровно до того момента, как я закрываю за собой дверь соседней комнаты. Из последних сил делаю три шага до диванчика в крохотной спальне. По сравнению с остальным стильным и уютным антуражем квартиры эта комната выглядит каморкой. Она практически полностью заставлена какими-то коробками разного размера, остатками обоев и плинтусов. Здесь нет даже занавесок на окнах. Разместившись на полуторном слегка потрепанном диване, я забрасываю шнур куда-то в угол. И теперь понимаю, почему вчера отправился спать не сюда: жестко, тесно и жутко неудобно. Но сейчас уже плевать. Алкоголь начинает покидать мое тело, оставляя после себя озноб и взрывы головной боли.
Я даже не двигаюсь с места, когда в резко распахнутую дверь спальни залетают мои футболка и джинсы, приземлившись прямо на стоящие в углу коробки.
– Бешеная… – шепчу себе под нос в ответ на громкий хлопок закрывшейся двери.
Мне плевать на все выходки Альвины-Мальвины. Пусть хоть на голове пляшет, но в ближайшее время я точно никуда не съеду. Проще самому вытурить эту девицу отсюда.
Я пытаюсь заснуть, но вместе с похмельем меня окутывает ненависть. Начинаю ненавидеть каждую секунду своей жизни, и вчерашний день в том числе. Ненавижу эту квартиру, в которой буду вынужден бомжевать неопределенный срок. Ненавижу отца…
«Дерьму место в дерьме», – опять слышу его стальной надменный голос, прорвавшийся через непрекращающийся поток боли, и к горлу подкатывает тошнотворный спазм.
Вспоминая, где и как прошел мой вчерашний вечер, уже с лютой ненавистью понимаю: он прав. Ведь прошлую ночь я опять провел со своими демонами.
Глава 7
– Как это нет? Вообще? Совсем? – смотрю я на заместителя декана и искренне не понимаю того, что было сказано пару секунд назад.
– Совсем. – Наталья Ивановна трясет своей химической завивкой.
– Нет, вы не понимаете. – Я нервно ерзаю на стуле и с чувством заглядываю ей в глаза, не собираясь сдаваться. – Мне очень надо.
– Очень-очень, – поддакивает Аня, топчась за моей спиной.
Мы обе уже минут пятнадцать торчим в деканате, пытаясь вернуть меня в общежитие. Нас не смущает, что третья пара началась уже где-то полчаса назад, что небольшой кабинет с портретами Глинки и Шопена на стенах заставлен цветами в честь дня рождения одного из сотрудников факультета, а заместителя декана ждут в приемной самого декана, чтобы начать торжество. Я лишь усердно киваю, подтверждая слова Ани. Никто даже и представить не может, как мне нужно обратно в эту чертову общагу!
– Мальчевская, – вздыхает женщина, с укором посматривая на меня поверх своих очков, и по ее тону я понимаю, что не собирать мне сегодня вещей, – ты, конечно, у нас гордость консерватории, невероятно талантливая девочка, но это тебя не освобождает от общих правил получения комнаты в общежитии. Ты от места отказалась? Так?
– Так… – Надежда становится еще призрачнее, чем мираж в пустыне.
– На твое место заселились?
– Заселились… – Становится ясно, что затея была провальной изначально, но я не отчаиваюсь и мило хлопаю ресницами. – Ну пожалуйста!
Наталья Ивановна лишь разводит руками:
– Прости, дорогая, но в текущем семестре это невозможно. Могу попробовать после Нового года решить что-то с твоим возвращением в общежитие.
Слова «после Нового года» окончательно рубят все связи с надеждой не делить жилплощадь с чужим и неприятным мне человеком. Становится так обидно, что начинает противно щипать глаза от подступающих слез. Нет, я не выдержу жить с ним до Нового года.
– Ладно, – рвано вздыхаю и, обняв свою сумку, плотно набитую нотами, поднимаюсь со стула. – Я поняла.
Аня с таким же вздохом следует на выход из деканата, поддерживающе похлопывая меня по плечу.
– А у тебя какие-то проблемы в квартире, где ты сейчас живешь? – останавливает нас голос Натальи Ивановны.
– Что-то типа этого, – грустно усмехаюсь.
О, это больше, чем просто проблемы. Это кошмар.
– У нее в квартире домовой завелся, – хихикает Аня, за что тут же получает от меня размашистый удар локтем в бок.
– Домовой? – с мгновенным интересом оживляется Наталья Ивановна. – Так ты попробуй с ним подружиться. Конфетку ему в темный уголок на кухне положи, молочка в мисочку на ночь налей. Скажи, что не обидишь, дружить предложи. А если он так и будет дальше тебя беспокоить, святой водой углы окропить надо.
Слышу, как рядом буквально давится от смеха Аня, а мне кажется, что я оказалась в каком-то дурацком цирке. Выталкиваю подругу из деканата и, сдержанно попрощавшись с Натальей Ивановной, сама скрываюсь за его дверями.
Хохот Ани эхом разносится по пустому коридору. Сдерживая нарастающий шквал нецензурных слов и мыслей, подпираю спиной стену и просто смотрю на то, как кому-то очень смешно. Жаль только, не мне… Ведь не ее ждет «милый» домовой.
– Хороший совет же, – лыбится Аня, утирая слезы. – Может, тебе реально попробовать: молочко, конфетки… дружба… – На последнем слове она игриво подмигивает.
Я молча и в упор смотрю на Аньку, мысленно прокручивая в голове ее дальнейшие действия. Вот сейчас она посмеется, пойдет на пару, отсидит репетицию и вернется в комнатушку общежития, где ее не ждет никакая похабщина в виде «зачетных сисек» и никто не указывает, когда и как ей играть на своей скрипке. А вот мой провод от инструмента был возвращен лишь вчера утром, когда Данил все же соизволил выползти из своего убежища. Заспанный, помятый во всех смыслах: и лицо, и футболка со спортивными штанами.
Он резко появился в гостиной, загородив широкими плечами весь дверной проем. Смерив меня взглядом, который идеально подходит пустому месту, без слов швырнул взятую вещь на стол, за которым я завтракала. Именно швырнул. И после этого беззвучного представления, не дожидаясь моей реакции, «замечательный» сосед вернулся в свою спальню, а я так и осталась сидеть, изумленно поперхнувшись едой.
За прошедшие выходные мы в прямом смысле не виделись. Мне показалось, что сосед вообще больше не выходил из комнаты. Лишь ночью услышала шум льющейся в ванной воды. И я ни разу не видела, чтобы Данил ел. Никакая чужая еда так и не появилась за эти дни в холодильнике. Только то, что покупала я сама. Даже сегодня утром собиралась на учебу в полной тишине. О том, что я в квартире не одна, напомнили лишь огромные мужские кроссовки, брошенные на коврике у двери.
Мне, конечно, все равно, чем Данил питается и чем занимается. То, что мы толком не пересеклись за все выходные, – прекрасно, но, как бы там ни было, мириться с таким соседством я не собиралась. Правда, все мои планы только что рухнули окончательно: вернуться в общежитие я пока не могу.
– Ты идешь? – Аня дергает меня за лацкан пиджака, вырывая из легкого ступора.
– Нет, – отрицательно мотаю головой, – у меня на сегодня все.
– Домой спешишь? – Анька в который раз задорно подмигивает.
Я лишь цокаю языком, закатываю глаза, вставляю в уши наушники, где играет Второй концерт Рахманинова, разворачиваюсь и оставляю подругу посреди коридора в полном одиночестве.
Мне не хочется домой. Лучше буду бесцельно шататься по улицам еще пару часов, чем приду туда, где не чувствую ничего, кроме дискомфорта. И я бы шаталась, если бы не мелкий колючий дождь в дуэте с яростными порывами ветра. А одежда на мне совсем не по погоде: легкая футболка под пиджаком и джинсы. Только вот от дождя можно спрятаться под зонтом, а от собственного настроения скрыться не удается. Так душно и тяжело на душе, что я буквально плетусь домой под мощные и яркие аккорды первой части Второго концерта. Оказавшись на пороге квартиры, понимаю, что рано радовалась нашим редким встречам с Данилом. То, что он за пределами своей комнаты, но находится где-то в квартире, я понимаю мгновенно. Дверь в его каморку распахнута настежь, но кроссовки огромного размера стоят в коридоре.
Я быстро скидываю обувь, пиджак, сумку, делаю три глубоких вдоха и осторожно захожу в гостиную. Увиденная картина вынуждает ахнуть. Как? Как вообще такое возможно? Меня не было всего полдня, а тут…
Хочется топать ногами, материться и орать, когда взгляд охватывает пространство кухни-гостиной. Но слышу лишь скрежет своих зубов, который звучит громче, чем волнообразные арпеджированные пассажи в моей голове, и чувствую, как начинает сводить судорогой пальцы от того, с какой силой я сжимаю кулаки. Выдергиваю из ушей наушники, кидаю их на стол и грозно обращаюсь к темно-русой макушке Данила, которая выглядывает из-за спинки дивана:
– Ты вообще уже?!
– И тебе привет, – спокойным басом выдает Данил не поворачиваясь и даже не перестает залипать в приставку, присоединенную к телевизору, висящему на стене.
На экране огромной плазмы мелькают какие-то гонки, перестрелки, а у меня мысли о том, как бы его придушить и чтобы на Страшном суде мне за это еще и медаль дали. Я продолжаю ошарашенно осматривать кухню и гостиную. Лучше бы Данил не выходил из комнаты и не прикасался к еде и дальше.
Идеально чистая, убранная кухня, которую я оставила за собой всего несколько часов назад, словно превратилась в поле битвы после какого-то кулинарного шоу. Грязная сковородка брошена на заляпанной маслом индукционной плите, по белой гранитной столешнице раскиданы ложки, вилки, скорлупа яиц. Аккуратно стоявшие до этого в шкафу баночки со специями теперь в хаотичном порядке валяются прямо на столе. Пустая коробка из-под замороженной пиццы, парочка пустых бутылок из-под колы, обертки от каких-то конфет и сладостей… Данил даже не удосужился убрать использованные тарелки в посудомойку. Я уже молчу про заляпанные серые дверцы кухонных шкафчиков и ящиков.
– Убери, – проговариваю сквозь зубы и стараюсь дышать медленно и глубоко, чтобы сдержать неуемное желание схватить Данила за ухо и ткнуть во все это носом.
– Чего? – отстраненно переспрашивает он.
Я делаю шаг к дивану и становлюсь почти напротив Данила, загородив собой часть экрана телевизора. Но мой сожитель особо и не реагирует на мое появление, лишь сосредоточенно кусает губы и продолжает сидеть в позе Будды, опершись локтями на разведенные в стороны колени и начиная активнее дубасить пальцами по геймпаду. Волосы взлохмачены; пряди у лица распались на кривой пробор, демонстрируя недовольную складку между широких бровей.
– Убери за собой на кухне, – повторяю громче и жестче, перемещаясь прямо в середину экрана.
– Минут через пятнадцать, когда закончу раунд, – без эмоций озвучивает Данил, пытаясь рассмотреть то, что происходит за моей спиной.
– Я хочу поесть нормально, а не в свинарнике.
– А я хочу, чтобы ты отошла от телевизора, потому что твой папа не стеклодув. Подождешь, ничего с тобой не произойдет, – равнодушно пожимает он плечами.
Я понимаю: Данил и не собирается поднимать свой зад. Поэтому проделываю примерно то же, что он сделал в субботнее утро, только с моим инструментом. Просто выдергиваю провод, соединяющий приставку и телевизор.
– Убери. Сейчас, – важно киваю подбородком за его спину и оборонительно скрещиваю руки на груди.
Пару секунд Данил молча созерцает потухший экран, а потом переводит внимание на меня. Не просто смотрит исподлобья, а буквально взглядом вдавливает в стену, так что я неосознанно делаю шаг назад. Так же молча Данил отбрасывает геймпад в угол дивана, неторопливо поднимается, растягивает крупные губы в неоднозначной улыбке, одергивает черную футболку, обхватывающую мощный торс. Следом демонстративно засовывает ладони в карманы спортивных штанов. Делает два шага – и мой путь для отступления уже перекрыт стеной, а передо мной почти вплотную стоит крепкая мужская фигура.
Хочется слиться с обоями, когда я встречаюсь с взглядом зелено-карих глаз, пропитанным холодом. Данил смотрит сверху вниз – моя макушка едва достает ему до носа. По-прежнему держа руки в карманах, он стоит так близко, что я дышу не воздухом, а теплом, исходящим от его тела.
– Ты чего такая нервная? – усмехается он, и низкая вибрация его голоса словно отдается в моих ногах, делая их ватными.
Я вздрагиваю как от разряда тока, когда мужские пальцы касаются моих, легко разжимают и беспрепятственно забирают провод от приставки.
– А как напряжены пальчики-то… Да и сама ты какая-то дерганая. Может, это связано с отсутствием парня? Или он тебя просто плохо ублажает?
«Отсосать», «зачетные сиськи», «плохо ублажает» – страйк по моему терпению. Я больше не думаю, хороший ли Данил и будут ли у меня проблемы, потому что звонкая оплеуха летит прямо в его наглое лицо.
В комнате повисает невероятная, вакуумная тишина, а по моей ладони рассыпаются горячие иголки. Напряжение не просто режет пространство между нами, оно вынуждает нас не дышать несколько мгновений. Но эти сотые доли секунды кажутся мне вечностью. И я успеваю только ойкнуть, когда вижу, как одновременно заполыхало адское пламя в его глазах и расширились зрачки.
– Достала… – Данил сквозь зубы втягивает воздух и сгребает меня в охапку, закидывая себе на плечо.
Глава 8
– Пусти! Немедленно! – Ору и брыкаюсь изо всех сил, пока болтаюсь вниз головой на широком плече Данила.
Я колочу кулаками по спине и пояснице этого гада, но его клешни держат меня крепко и весьма недвусмысленно сжимают мои ягодицы. Вот урод! Из-за распущенных волос, свисающих перед глазами, не могу сориентироваться, куда меня тащат. И только по знакомому орнаменту плитки на полу понимаю, что в ванную.
– Ты что задумал? – Я чувствую, как ослабевает хватка Данила.
Снова отчаянно пытаюсь вывернуться и слезть с его плеча. Но и одной рукой он легко удерживает меня на месте, не давая толком пошевелиться. Сквозь откровенно издевательский смешок слышу характерный щелчок кнопки тропического душа, и мелкие капли мгновенно падают мне на спину.
– Даже не думай! Нет! – визжу на одном дыхании, отпираюсь и рьяно машу руками-ногами.
В ответ получаю насмешливое:
– Охладись! Что-то ты слишком буйная.
Под мой непрекращающийся визг Данил закидывает меня в непрерывный поток прохладных капель. У меня пропадают голос и дыхание. Я издаю беззвучный вопль, едва удерживаясь на ногах. Чувствую, что легкая ткань футболки впитывает в себя каждую прохладную каплю. Вода потоком сбегает вниз, делая омерзительно влажными и мои джинсы. Я все еще стою в ванне под тропическим душем, хватая ртом воздух, пока в глазах Данила разгорается победный огонь, а на губах играет кривая ухмылка.
У меня пропадает всякое желание быть здравомыслящей и адекватной. Без зазрения совести распускаю весь клубок нервов, скрутившийся за эту пару дней. Рука непроизвольно тянется к отдельной лейке душа. Одно нажатие кнопки, и весь поток, льющийся сверху, оказывается на нахальном лице этого гада.
Мне плевать, что вода теперь хлещет по всей ванной комнате, заливая пол, стены, зеркало, да вообще все вокруг. Месть так адски бурлит в крови, что я делаю напор сильнее и обливаю Данила с головы до ног, мечтая, чтобы этот придурок захлебнулся прямо здесь и сейчас.
– Ненормальная! – Его лицо за секунду меняется с самодовольного на бешеное, и он решительно сокращает расстояние между нами.
Данил одним рывком выдергивает лейку душа у меня из рук, лишая равновесия. С замирающим в груди сердцем лечу вниз, успев лишь ухватиться за ворот чужой футболки. Скользкий пол, закон всемирного тяготения, и вот мы оба с оглушающим грохотом оказываемся на дне ванны. И каким-то образом я приземляюсь точно на Данила.
От удара мои ребра словно сжимаются, перехватывает дыхание. Совершаю несколько отчаянных попыток подняться, но в узком пространстве ванны и в хаотичном переплетении наших рук-ног я лишь барахтаюсь, развалившись на мужском теле. А еще эта дурацкая вода, бьющая прямо в лицо из перевернутой лейки.
– Прошу… не двигайся, – сипло стонет над ухом Данил. – Еще одно движение – и я по твоей вине стану импотентом.
– А мне нравится эта идея, – злобно пыхчу и не прекращаю попыток выбраться.
– Боже! – слышу вместо баса самый настоящий фальцет.
Совершенно не стесняясь, Данил пристраивает свои ладони на моей талии.
– Отвали, – снова начинаю отбрыкиваться от его рук.
Игнорируя мой недовольный писк, он легко подтягивает меня ближе, одновременно приподнимаясь сам.
Наконец мы оба оказываемся в вертикальном положении. Вдыхаю воздух так глубоко, что в глазах тут же темнеет и приходится ухватиться за бортик ванны. Меня раскачивает в стороны, пока сердце совершает под ребрами неритмичные прыжки.
– Ты чего? – сквозь шум в ушах слышу вопрос Данила, а его ладони, все еще лежащие у меня на талии, сжимаются крепче, не давая снова грохнуться на дно.
Пронизывающее тепло чужих рук еще больше обездвиживает. Резко исчезнувший из крови адреналин не оставляет ничего, кроме ощущения разбитости и слабости.
– Все нормально, – перевожу дыхание и отодвигаюсь от Данила подальше.
Только сделать это в тесной ванне оказывается невозможно. Снова открываю глаза, попадая под настороженный взгляд. Данил и я находимся друг от друга до неприличия близко. Замечаю, как с его лица скатываются капли, скользят по крепкой шее и исчезают под воротом футболки.
– Угомонилась? У тебя вся тушь потекла, – вдруг спокойно усмехается Данил, а его ладонь тянется ко мне.
Я вздрагиваю, когда он убирает со щеки прилипшие пряди, касается ее и выводит на коже бессмысленную линию. Слишком яркий контраст между прохладной водой, до сих пор льющейся на нас сбоку, и обжигающими подушечками пальцев. Я вижу, что взгляд Данила падает сначала на мои губы, а потом еще ниже. Кадык на его шее тут же нервно дергается, а широкие скулы напрягаются. Вслед за Данилом я опускаю глаза, и мне хватает секунды, чтобы загореться от стыда как спичка.
Привычка носить белье без лишнего поролона и пушапа играет со мной злую шутку. Тонкая ткань белой футболки и еще более невесомое кружево под ней впитали ровно столько влаги, сколько требуется для того, чтобы максимально вызывающе обтянуть мою грудь и соски, затвердевшие от прохладной воды.
Я вылетаю из ванны, забыв, что секунду назад у меня кружилась голова и ныло все тело. Чуть не рухнув носом вниз на скользкой плитке, хватаю с крючка на стене пушистое полотенце. Обмотав его вокруг себя, собираюсь рвануть из ванной комнаты. Очень хочется спрятаться от чужих глаз, только вот я с трудом стою на трясущихся ногах.
– Аля… – срабатывает, как поводок, ровный низкий голос за спиной, и я дергаюсь, застывая на месте.
– Что? – шепчу на выдохе и медленно оборачиваюсь.
Данил все еще сидит в ванне, опершись локтями о ее борт. Такой же насквозь промокший, а потемневшие от влаги пряди русых волос обрамляют напряженные скулы. Он сжимает пальцы в замок так крепко, что видно, как играют жилы на мускулистых руках.
– Я не съеду отсюда по собственной воле. Идти мне некуда, так что можешь и не пытаться. – Он произносит это так спокойно и смотрит в мои глаза стеклянным, пустым взглядом.
Во мне что-то обрывается. В ответ на это чувство я лишь шумно выдыхаю, делаю шаг из ванной и холодно бросаю через плечо:
– Мне плевать на тебя и твои проблемы. Уберись на кухне сейчас же, или я скину фотоотчет Кристине.
Данил действительно прибирается на кухне – она же гостиная – в тот же вечер. Когда я наконец заканчиваю домашние репетиции у себя в спальне и закрываю крышку инструмента, то слышу, как за стеной гремит посуда и шумит вода.
На моем лице появляется ехидная ухмылка. Значит, испугался, что я пожалуюсь хозяйке квартиры? Теперь буду иметь в виду, что донос Кристине – действенный метод давления на моего соседа. Но звуки на кухне очень быстро затихают. Я даже не успеваю разложить ноты обратно по папкам. Так и замираю, сидя перед пианино на банкетке, и прислушиваюсь. В коридоре раздаются шаги, а потом дверь соседей спальни захлопывается. Данил вернулся к себе. Выждав несколько секунд, подскакиваю, выскальзываю из своей комнаты и направляюсь на кухню. Естественно, чтобы проверить.
Да, Данил убрал. Не до идеальной чистоты, конечно, но посуда в посудомоечной машине, мусор – в мусорном ведре. Поверхность плиты и стола так и остались с грязными разводами.
Я морщусь. Нет уж, готовить и есть я здесь не стану. Придется доделывать самой. Беру из комнаты наушники, включаю еще один концерт Рахманинова и, закатав рукава домашней кофты, принимаюсь надраивать кухонные поверхности, на которых вижу пятна. И делаю это недовольно, сжав зубы. Как? Как можно было устроить такой срач всего за день?! Что дальше-то будет?
Когда мои руки с тряпкой добираются до кухонного стола, замечаю лежащий за конфетницей телефон. Не мой. Это старый, облезлый смартфон со сколотыми краями. Данил, видимо, забыл его здесь, когда наводил порядок. Тянусь к чужому телефону, чтобы переложить в сторону, но стоит только взять его в руки, как он начинает вибрировать. Замираю и зачем-то читаю имя звонящего. «Дог» – эти три буквы рассекает трещина на светящемся экране.
В ту же секунду я ощущаю похлопывание по плечу. Подпрыгиваю от неожиданности и резко оборачиваюсь. За моей спиной стоит Данил. Свободной рукой я касаюсь одного из наушников, и Рахманинов затихает.
– Копаешься в моем телефоне? – приглушенно слышу усмешку соседа.
Чувствую, что лицо сразу же становится пунцовым. Как по-дурацки получилось! Я не заметила, как он вышел из своей спальни. А через секунду краснею еще больше. Данил заявился на кухню в одних спортивных штанах. Мой взгляд утыкается в голый торс. В рельефный голый торс… А еще Данил смотрит на меня с ехидной улыбкой.
– Нет. То есть… – мямлю я и сразу же протягиваю ему все еще вибрирующий телефон. – Я стол за тобой вытирала, ты забыл. Держи.
Едва Данил замечает надпись на экране, как выражение его лица меняется. Оно становится каменным всего за мгновение и бледнеет, будто ему звонит призрак. Данил нервно сглатывает и резко выхватывает из моих рук телефон.
– Мои вещи трогать не смей, – грубо цедит он.
Замечаю, что мой сосед спешно сбрасывает вызов и прячет телефон в карман штанов. Не успеваю так же грубо ответить, что плевать мне на его вещи, как Данил, смерив меня хмурым взглядом, ретируется из кухни.
Я же остаюсь у стола с тряпкой в руках и молча хлопаю ресницами.
Глава 9
– Откуда синяк? – Аня подозрительно косится на мой локоть, оголенный подкатанным рукавом бежевой толстовки.
– Неудачный поход в душ, – бурчу я и машинально обхватываю ладонью место удара.
Перед глазами почему-то всплывает тот самый момент, когда пальцы Данила дотронулись до моего лица, а звуки фонтана перед входом в консерваторию и сигналы машин в пробке на проспекте за нашими спинами на мгновение становятся белым шумом. Непонятно откуда взявшиеся мурашки сыплются от груди куда-то вниз живота.
Анька щелкает пальцами перед моими глазами.
– Что? – вздрагиваю я, непонимающе смотрю на подругу и щурюсь от полуденного солнца.
Аня подозрительно ухмыляется, делает глоток чая из пластикового стаканчика и вальяжно вытягивает перед собой ноги, удобнее устраиваясь на лавочке.
– Я интересуюсь, не он ли там поколачивает тебя, случайно?
– Кто? Данил? – зачем-то переспрашиваю, хотя прекрасно понимаю вопрос.
– Ты странная… – Анька улыбается и сдвигает с белокурой макушки на нос очки-авиаторы.
В ответ на ее замечание я тут же недовольно хмурюсь и, невзирая на то, что на улице беспощадно тепло и ярко светит сентябрьское солнце, накидываю капюшон толстовки на голову. Я действительно уже несколько ночей подряд плохо сплю. На уютной широкой кровати вдруг стала ощущать себя как принцесса на горошине. Все вроде так, но не так. Нет, я не прислушиваюсь к шорохам и не боюсь, что начнутся посягательства со стороны моего новоиспеченного соседа. Но и чувствовать себя комфортно на одной с ним территории не могу. Иногда меня просто начинает знобить от тревожного стука сердца в груди. И не важно, где я нахожусь: на учебе или дома.
«Идти мне некуда…» – эти слова и тот неживой взгляд так и мелькают в мыслях.
Некуда идти? Только вот Данила нет дома уже больше суток. В тот же вечер после нашей встречи на кухне я услышала, как хлопнула входная дверь. Единожды. Второго хлопка не прозвучало до сих пор. Но если и в этот раз Данил вернется пьяный, то вряд ли его ночные похождения связаны с работой. Или это очень оригинальный способ заработка.
– Он странный, – неожиданно говорю я.
– Почему ты так решила? – Аня заинтересованно придвигается ближе и даже не спрашивает, о ком идет речь. Как будто заранее знает.
– Он не похож на человека, который нуждается в деньгах, но в то же время ведет себя именно так. – Я сосредоточенно гипнотизирую блики воды в фонтане и постукиваю носком ботинка по тротуарной плитке.
Подруга молчит, намекая, что ждет дальнейших объяснений. Мне дико неловко делиться своими наблюдениями. А еще не очень хочется признаваться, что за время отсутствия соседа я хоть одним глазком, но заглянула в его комнату. Не специально, правда! Просто сегодня утром я вышла из своей спальни, а дверь в его спальню была открыта. Да, я знаю, что любопытной Варваре нос оторвали, и мне самой неприятна мысль, что Данил может так же проникнуть на мою территорию в мое отсутствие, но что сделано, то сделано… Я ведь ничего не трогала, в вещах не рылась и ничего не забрала. Просто посмотрела.
– Короче… – Вздыхаю и набираюсь смелости выдать все, что крутится на языке. – Кристина обмолвилась, что у него какие-то проблемы, и, скорее всего, связаны они с деньгами, раз она разрешила ему пожить в квартире просто так. Но у него вещи с логотипами известных брендов. Одна только его футболка стоит как пять наших повышенных стипендий. Да у него даже парфюм за тридцать тысяч.
Подруга присвистывает так громко, что проходящая мимо компания парней оборачивается и начинает заигрывающе улюлюкать. Аня отвечает им, показав средний палец, а потом поднимает очки обратно на макушку. В кристально-голубых глазах разгорается неимоверный интерес.
– А это ты как узнала?
Мои щеки мигом становятся горячими, а обоняние решает поиздеваться: снова слышу этот приятный аромат из красивого черного флакона, не похожего ни на один флакон из привычного массмаркета.
– Увидела у него в спальне. Ввела название в интернете, – пряча взгляд в брызгах фонтана, честно и стыдливо признаюсь Ане в том, чем занималась сегодня утром.
– Ты заходила к нему в спальню? – Она заговорщически понижает голос.
– Просто заглянула и случайно увидела, – оправдываюсь я.
– Ну-ну, – хитро хмыкает Аня.
– Слушай, я же должна хоть что-то знать о своем соседе, а не только то, что он друг жениха моей подруги. И вообще, – лезу в карман толстовки за телефоном, – я заглянула в социальные сети Крис, а оттуда в аккаунт ее парня, и уже у него нашла… Вот, смотри. – Парочка нажатий пальцем на экран, и я протягиваю Ане свой мобильный.
Настороженно наблюдаю, как она внимательно изучает картинки в телефоне и ее глаза с каждой секундой округляются все больше и больше. Усмехаюсь. Собственно, моя реакция была примерно такой же.
– Офиге-е-еть, – тянет Анька, чуть не пожирая экран глазами. – Да он красавчик, Аля! А какое тело…
– Боже! – не удерживаюсь я от негодующего возгласа, выхватывая телефон. – Аня, ты не туда смотри! Смотри на то, что за пределами его кубиков пресса. Париж, Рим, Лондон, спортивные тачки, яхты, острова… Это же стандартный аккаунт мажора.
– Да, и ни одного фото с девушкой, кстати…
– При чем тут это! Последнее обновление фотографий было больше года назад. Я просмотрела на его страничке все от и до, но никаких толковых заметок. Только богатая жизнь. А сейчас Данил просится в квартиру к чужим людям, питается только самой дешевой замороженной пиццей из супермаркета. Да у него даже телефон непонятной модели с разбитым экраном.
Высказавшись, я замолкаю и выжидающе смотрю на нахмуренную Аню. От переизбытка эмоций становится так жарко, что я сдергиваю с головы капюшон и даже не спешу поправить небрежно заколотый пучок на затылке, чуть-чуть съехавший набок. Из консерватории слышится звонок на пару, но мы обе продолжаем сидеть на скамейке напротив дверей, у фонтана.
– Да ты прямо Шерлок, – усмехается Аня. – Может, ему просто надоела такая жизнь? Вкусить наших реалий захотелось. – А потом она растерянно пожимает плечами.
– Ага, после лобстера на обед посреди океана приспичило поесть пельменей в типичной многоэтажке. Сама-то в это веришь? – вопрошающе выгибаю я бровь.
– Расспроси о нем у Кристины. – Предложение Ани звучит так просто, как будто кто-то и не помнит, что мы с ней толком не общалась с нашего последнего разговора.
Я все еще злюсь на нее. Сейчас у нас ведется лишь лаконичная переписка с одними и теми же вопросами-ответами: «Все нормально?» – «Да». Мне почему-то кажется, что сейчас Кристина увлечена лишь ожиданием той самой голубой коробочки.
– Ты еще предложи спросить об этом у Данила, – хмыкаю и, язвительно скривив губы, вскакиваю с лавочки.
– А что? Заодно познакомишься поближе.
– Иди-ка ты, Аня, со своими советами… – качаю я головой и, осуждающе поглядывая на подругу, пячусь в сторону дверей консерватории, – на пары.
До начала занятий у Граховского еще целый час. Проводив Аню на пару по основам права и государственной культурной политики, бреду в еще пустующий репетиционный класс.
Небольшой зал с окнами в пол, завешанными плотными бархатными шторами цвета индиго, встречает приятной тишиной и полумраком. Бросив сумку на подоконник, я зачем-то выуживаю из кармана толстовки свой телефон, вместо того чтобы сесть за инструмент и размять пальцы перед полуторачасовой репетицией. Несколько секунд просто пялюсь на темный экран, пытаясь перебороть щекочущее любопытство.
«Мне это не нужно. Меня это вообще не должно интересовать…» – мысленно повторяю как мантру, но только экран каким-то образом оказывается разблокированным.
Перед моими глазами снова яркими пятнами светятся картинки с чужой странички в соцсети. Я медленно листаю ровные ряды фото, с которых на меня смотрит Данил, только какой-то совершенно другой. Притягивающий внимание, нагловатый, с живым блеском в глазах орехового цвета, широкой белоснежной улыбкой, идеально уложенными волосами, а не нынешним бардаком на голове… Куча подписчиков, лайков и комментариев. Путешествия и тусовки. Человек на фото точно счастлив и ловит кайф от каждого момента. Но это совсем не тот Данил, чей пустой взгляд до сих пор держится в моей памяти.
«Идти мне некуда», – вспоминаю его слова и даже не замечаю, как в задумчивости искусываю губы. Ну и куда же делась твоя роскошная жизнь, Данил?
Аня права. Надо написать Кристине. Она может знать ответ на этот вопрос.
Глава 10
Данил
Прижимаюсь лбом к двери и несколько раз с досадой впечатываю кулак в гладкую поверхность. Ни звука… Кто бы сомневался, что Мальвина будет на своих парах отыгрывать идиотского Шопена, ну или что там она играет… Да кому вообще нужен этот старинный заунывный бред?
Снова ударяю кулаком по двери. Это не мой день. Собственно, как и прошлая ночь, да и вообще последний год. Я просто неудачник без копейки в кармане, потерявший где-то ключи от чужой, мать вашу, квартиры. Понятия не имею, где и в какой момент остался без них. Эту ночь я вообще помню плохо, но точно знаю, что, как только кеш оказался в моих руках, все пошло по накатанной: пожирающий азарт, адреналин, а потом…
В этот раз «потом» вылилось в очередной мерзкий приступ опустошения. И самое поганое, что я знаю, как и чем его заполнить, но не могу. Мальвина, ну какого черта ты не дома?! Злюсь на девчонку до зубовного скрежета! Правда, она-то ни при чем, но я просто устал злиться на самого себя…
Не отлипая от двери, достаю из кармана джинсовой куртки телефон. Кто бы сомневался, что он разряжен. Хочу тоже иметь такую возможность – вот так взять и отключиться от внешнего мира. Я едва держусь на ногах, а реальность уже путается в сознании. Почти сутки без сна, и если не упаду на диван в ближайшие полчаса, то приму горизонтальное положение где угодно. И плевать, если это будет бетонный пол в подъезде или лавочка во дворе.
Еще несколько минут так и стою на лестничной клетке, «целуя» лбом дверь и сжимая в руках мертвый телефон. Что мне делать? Ждать, когда пианистка вернется домой? В прошлый раз она пришла точно на закате. Нет, до этого момента я не доживу. Откуда мне знать, сколько эта барышня сегодня будет тренькать на клавишах в своей консерватории?
Консерватории… Подскакиваю на месте от неожиданно пришедшей в мой раскисший мозг мысли. Точно. Альма-матер всех будущих Бахов страны ведь находится всего в десяти минутах ходьбы отсюда. Я же могу просто найти Мальвину там и взять ключи. И похоже, это мой единственный шанс, чтобы максимум через час добраться до желанного дивана.
Уже через минуту я уверенно шагаю от дома Кристины в сторону консерватории. Весь центр города переполнен звуками машин, стоящих в пробках, а узкие переулки забиты вылезшими на обеденный перерыв офисными клерками в пиджачках и рубашечках из огромного бизнес-центра «Вершина». Усмехаюсь и сильнее кутаюсь в свою куртку, прикрывая пыльные разводы на футболке. Надо же, какая ирония. Живу вот теперь рядом… И даже не знаю, радоваться или нет, что так и не пополнил ряды топ-менеджеров этой «Вершины». А ведь должен был.
Сентябрьское солнце неприятно ослепляет, вызывая тупую головную боль. Я лишь прибавляю своим ногам скорости, чтобы быстрее добраться до консерватории. Меня не смущает, что помню только имя Мальвины и больше ничего. Я в таком взбудораженном состоянии, что готов достать ключи от квартиры из самого пекла.
Оказавшись перед фонтаном напротив помпезного здания с массивными колоннами, на всякий случай осматриваю лавочки. Вдруг все проще, чем кажется, и я найду Мальвину прямо здесь? Ищу знакомые черты в совершенно незнакомых мне людях, но не вижу ни длинной темно-каштановой россыпи волос по изящным плечам, ни миленького личика с точеными чертами.
Морщусь с досадным чувством, а боль, подступающая к голове, заставляет собрать все остатки мозга, которые еще способны думать. Не хочу даже предполагать, что Мальвины может не быть на па́рах. Мне нужны ключи от дома. Срочно. Для этого я даже готов заваливаться в каждую аудиторию с вопросом: «Где Альвина?» Но сейчас надо каким-то образом миновать турникеты на входе и попасть в здание консерватории.
Замечаю веселую компанию студентов, направляющуюся прямо к зданию. У большинства ребят через плечо перекинуты громоздкие чехлы с инструментами. Меня посещает дурацкая, но пока единственная идея, как попасть внутрь рассадника музыкальных талантов.
Совершенно непринужденной походкой и с лицом, выражающим максимальную любовь ко всему тому, что называется музыкой, вклиниваюсь в толпу этих чудиков, наперебой говорящих про предстоящий концерт. Пробираюсь в конец очереди, поближе к самому крупному студенту с огромным чехлом на плече, по форме напоминающим гигантскую скрипку.
Студенты, прикладывая пластиковые карточки к турникету, без проблем по очереди проходят дальше. А я жмусь к пухлому пареньку и проделываю то, что без труда выручало меня во времена студенчества, если пропуск оставался дома. Как только карточка пухляка соприкасается с датчиком, прижимаюсь грудью к огромному футляру и просто толкаю парнишку, буквально навалившись на него. И-и-и… бинго! Перекладина турникета легко поворачивается, пропуская нас обоих вперед, а бедный малый едва не летит носом на гранитный пол. Успеваю схватить парня за его футляр, спасая от падения.
– Прости, чувак. Споткнулся, – искренне прошу прощения, а мысленно еще и благодарю его за такую нерасторопность. – Главное, что твоя скрипка не пострадала.
Недовольно отряхиваясь, парень хмурит свое пухлое лицо и поднимает на меня взгляд:
– Вообще-то, это виолончель. – Он тут же подозрительно щурится, осматривая меня с ног до головы. – А собственно, какого…
– Слушай, а ты не знаешь, где можно найти Альвину? – перебиваю парня, пока тот не начал задавать неудобные вопросы.
Да, понимаю, что шансы найти ее прямо вот так, с бухты-барахты, равны нулю, но подобное имя – это не Маша или Катя. За мои двадцать два года эта пианистка стала первой знакомой с таким именем. И очень надеюсь, что она такая единственная и неповторимая.
Парень удивленно поднимает брови, огорошивая меня встречным вопросом:
– Мальчевскую, что ли?
Едва не присвистываю вслух. Что? Удача решила перестать показывать мне свой зад?
– Да… – неуверенно отвечаю, но тут же уверенно добавляю: – Пианистка.
– Если она не на паре, то в малом зале. У нас там репетиция через десять минут, – отвечает пухляк, все еще внимательно меня рассматривая. – Так, а как ты…
– Спасибо, бро! – кидаю через плечо парнишке, расплываясь в показательно благодарной улыбке. Сам найду этот «малый зал», а то кто-то явно хочет знать больше, чем ему положено.
Затерявшись в немногочисленной толпе студентов, прохожу широкий холл и сворачиваю в длинный светлый коридор первого этажа. Дело за малым: отыскать нужный зал и надеяться, что при зачислении девушек в консерваторию имя Альвина не является обязательным пунктом.
То ли это святое место, то ли с меня спало какое-то проклятье, которое мучает мою душеньку весь последний год, но дверь с весьма заметной вывеской «Малый зал» я нахожу буквально через пару шагов по коридору. Без раздумий тяну тяжелое резное полотно на себя и осторожно делаю шаг вперед. Слух улавливает фортепианную трель, но я тут же утыкаюсь носом во что-то мягкое и жутко пахнущее пылью. Ощупываю плотную ткань и понимаю, что вход какого-то черта прикрыт еще и бархатными шторами. Готовый вот-вот чихнуть, отодвигаю занавеску, и мой взгляд выхватывает в полумраке то, что заставляет замереть прямо на входе в объятиях пыльного куска ткани.
На небольшой сцене зала, очень напоминающего концертный, но только без рядов стульев, вижу за роялем девичью фигурку. Даже издалека и в полумраке я понимаю, что это она.
Мальвина.
Звуки, разливающиеся по залу, теперь не кажутся такими мерзкими, как в то похмельное утро. Но я и не слушаю, что она играет, потому что не могу оторвать взгляда от девочки за роялем.
Собранные в высокий пучок волосы демонстрируют вызывающе изящную шею, переходящую в гордо расправленные плечи и идеально ровную спину. Ее руки буквально парят над рядом черно-белых клавиш. Даже в несуразно широкой толстовке Мальвина за роялем смотрится как… Черт, да она что, ведьма? Потому что нельзя вот так легко и просто с закрытыми, мать вашу, глазами извергать невероятный поток звуков из этой черной громадины с поднятой вверх крышкой.
Альвина не смотрит на клавиши, по которым скользят ее пальцы. Она вообще никуда не смотрит. Просто сидит, слегка вздернув подбородок, прикрыв глаза, и периодически покачивается в ритм мелодии.
Я, как последний дурак, глазею на нее, стоя в проходе и глупо прячась за шторками. Каждая нота начинает тормошить притихшую боль в моей башке, но я мазохист, потому что не двигаюсь. Какое-то тянущее чувство в груди оказывается сильнее, чем волны боли, бьющиеся о черепушку изнутри.
Сейчас она не похожа на ту девчонку, которая чуть не откусила мне руку, влепила пощечину и пыталась утопить в душе. Сейчас эта девчонка – дьявольская смесь изящности и беззащитности. Но, видимо, эти шторы никогда не стирали, потому что у меня начинает жутко свербеть в носу, и через секунду мой громогласный чих разносится по всему залу. Черт!
Альвина молниеносно подскакивает с места, а мне больше не нужно прятаться. Чувствую себя идиотом, когда выпутываюсь из штор и выхожу вперед, показываясь на глаза.
Мы молча смотрим друг на друга какие-то краткие мгновения, пока взгляд Мальвины не распахивается настолько, что даже с другого конца зала я замечаю, как ошарашенно светятся ее огромные глаза. А еще я четко слышу, как с ее губ вместе с прерывистым выдохом слетает и мое имя:
– Данил?
Глава 11
– Данил? – хрипло выдыхаю его имя.
Произнести громче не получается. От неожиданности голосовые связки словно атрофируются. Я глазам своим не верю. В стенах консерватории можно увидеть кого угодно, привыкаешь к разным творческим фрикам, но вот лицезреть Данила на пороге репетиционного зала… К этому я точно не была готова. Впрочем, никто не предупреждал меня и о том, что я буду делить жилплощадь с чужим парнем.
– Привет, сосед. – Данил непринужденно разводит руками.
– Ты как здесь оказался? – делаю я несколько широких шагов вперед.
Спускаюсь со сцены и не свожу взгляда с высокой фигуры, широкие плечи которой загромождают проход в зал. Я все еще не уверена в том, что вижу. Нет никаких соображений, что заставило Данила появиться здесь.
– Тут такое дело… – Он лохматит ладонью волосы на затылке и при этом как-то подозрительно отводит взгляд в сторону, а потом вздыхает, резко опуская руку. – Мне нужны твои ключи от квартиры.
– Зачем? – настороженно замедляю шаг и свожу брови к переносице. – А твои где?
– Потерял. – Данил растягивает губы в невинной улыбке. – Я сразу пойду домой и никуда оттуда не денусь, так что можешь не переживать.
Чувствую, как спокойствие, которым я напиталась за время отсутствия Данила в квартире, начинает испаряться. Набираю в легкие воздуха, чтобы высказать свое весьма неодобрительное мнение по поводу услышанного, но еще одного шага вперед хватает, чтобы проглотить рвущиеся наружу слова. Потому что теперь различаю дико уставшее лицо с измученными, абсолютно блеклыми глазами, окруженными четкими темными кругами. А я ведь видела Данила другим буквально этим утром, правда на фотографиях в социальной сети.
Видимо, я слишком пристально рассматриваю своего соседа, потому что широкие брови на его лице поднимаются в немом вопросе.
– Да, сейчас… Ключи в сумке, – бормочу себе под нос и иду к подоконнику, на котором бросила свои вещи.
Неловко себя ощущаю, когда спиной чувствую, что глаза Данила внимательно следят за моими движениями.
– И что? Даже не будет возмущений? Просто отдашь ключи? – усмехается он, пока я копаюсь в бездонной сумке.
– Если ты не явишься домой до того момента, как я приду с репетиции, то пеняй на себя, – предупреждаю я.
Не буду же я сообщать, что на самом деле меня дергает от любопытства, где же пропадало его величество, и что все это время я периодически поглядывала на входную дверь квартиры.
– Обещаю, что точно буду ждать тебя там.
– Ага, как верный пес…
– Гав! – Низкий смех раздается так близко, что кожа у моего виска покрывается горячими мурашками.
Я подпрыгиваю на месте, роняю сумку и оборачиваюсь, а сердце подскакивает куда-то к горлу. И даже не знаю, от чего в большей степени: то ли потому, что испугалась, то ли потому, что вписываюсь телом в грудь Данила. Этот засранец подкрался так близко, что я замечаю пробивающуюся щетину на широком подбородке.
Не понимаю, как он до сих пор может пахнуть своим парфюмом, если его почти сутки не было дома. Один вдох, и этот аромат предательски смешивается с кислородом в моих легких.
От прямого, прожигающего взгляда Данила начинает закипать кровь, становясь испариной на моей коже. Задержавшись на моем лице, его взгляд перескакивает куда-то за меня, а полные губы расплываются в довольной улыбке.
– О, вот и ключики. – Легко нарушая понятия о личных границах, Данил наклоняется вперед, сокращая расстояние между нашими лицами до мизерного.
Одновременно чувствую, как он заводит свои руки мне за спину, начиная тянуться к брошенной на подоконник сумке. Чувствую, как его дыхание касается моего лица и как мои ноги становятся пластилиновыми. Я не дышу, потому что мое тело напрочь забывает обо всех своих навыках, оставляя лишь один – дрожать.
Данил будто бы специально придавливает меня собой к краю подоконника, заставляя выгнуться назад. Еще я ощущаю, как он втягивает носом воздух возле моего лица. А затем нас оглушает тяжелый хлопок двери и гогот моих коллег по репетиции, ввалившихся в зал.
С головы до ног меня накрывает не то холодной, не то жгучей волной, когда я понимаю, что мы с Данилом стоим, прижавшись друг к другу, прямо перед десятком любопытных глаз. Идеальная картинка для сплетен.
– Ой, а мы не вовремя, да? – слышу голос Аньки еще до того, как успеваю отпихнуть слащаво лыбящегося соседа, приросшего к полу.
– Да… То есть нет… Мы не… – мямлю, пытаясь собрать разбежавшиеся мысли.
Выдыхаю. Нервно поправляю волосы, тру кончик носа, мну ладони, да и вообще просто глупо топчусь на месте, не зная, куда себя деть. И не смотрю на Данила. А зачем? Его широкая улыбка и так вызывающе сияет даже в этом полумраке. Но если мне хочется испариться, то моя любопытная подружка уже тут как тут и с плохо скрываемым интересом впивается в парня взглядом.
– Привет, – приторно звенит ее голосок. – Я Аня. А ты Данил, да?
Я очень жалею, что подо мной не оркестровая яма. Сейчас мне там самое место, потому что я слышу, как сосед язвительно усмехается. Теперь он будет думать, что я обсуждаю его с подругами. Несмотря на то что это действительно так, ему-то об этом знать не обязательно.
– Угу. Он самый.
Я недовольно кривлюсь и закатываю глаза, потому что его интонация – сплошная издевка.
– До свидания, Данил. У нас репетиция. – Я нахожу в себе силы выпасть из стыдливого ступора и, спрятав взгляд, разворачиваюсь и недвусмысленно толкаю Аньку куда-нибудь подальше. Разбор полетов я устрою ей потом!
Она поддается с явной неохотой. Делаю пару шагов, как вдруг слышу за спиной басистый оклик:
– Альвина!
Вдох-выдох. Поворот.
– Ну что? – Мой взгляд неизбежно сталкивается с нагловатым взглядом Данила. Боже, ну какая же у него самодовольная физиономия, пускай и замученная.
– Так ты мне дашь или нет? – очень громко и четко спрашивает он на весь зал.
Пространство сразу же заполняется смешками присутствующих. Извращенцы!
– Это про ключи, – шиплю я сквозь зубы, как будто пытаюсь оправдаться за эту дурацкую реплику Данила.
Быстро подхожу к сумке. Мне даже не приходится опять рыться в ней – брелок от ключей торчит из заднего кармана.
– Вот, – небрежно пихаю их в руки соседа. – Чтобы прямо сейчас сделал дубликат. И если тебя не будет дома к пяти часам, придушу. Ясно? – Предупреждающе распахнув глаза, даю понять, что ни капельки не шучу.
Его ладонь неожиданно обхватывает мое запястье и не дает шагнуть назад. Нахальные огоньки в глазах Данила тухнут, меняясь на что-то искреннее, заинтересованное.
– Слушай, – вполголоса произносит он и аккуратно, словно ожидая ответной реакции, притягивает меня к себе, – как ты это делаешь?
Я не понимаю, о чем он, и в первую очередь потому, что меня отвлекают теплые покалывания на коже там, где его пальцы касаются руки.
– Делаю что? – переспрашиваю тоже полушепотом.
Замечаю, как Данил опускает взгляд на мою ладонь, и делаю то же самое: смотрю на наши совершенно непохожие руки. Моя – узкая, прохладная, с тонкими пальцами, а его – широкая, горячая лапа с выступающими венами и множеством мелких свежих царапин. Я озадаченно хмурюсь. Почему-то кажется, что еще пару дней назад их не было.
– Как ты занимаешься с закрытыми глазами? Ты не смотрела на руки, а они играли. – Данил пристально рассматривает мою ладонь, словно пытаясь что-то в ней найти, а ей даже как-то слишком тепло в плену чужих пальцев.
Не могу сдержаться и позволяю ироничной ухмылке прикипеть к моему лицу. Значит, он наблюдал за мной здесь, пока я была за инструментом? Надо же… Как быстро Данил раскрыл все карты.
– Потому что я играю не руками. Я играю душой, – искренне отвечаю на его вопрос и мягко освобождаю свою ладонь.
Глава 12
– Реально? Все полы в квартире помыл твоим шампунем? – Аня хохочет и тут же давится сиплым кашлем.
– Да. Прям все, – бурчу я и, кинув свою сумку на пол, плюхаюсь на ее кровать в тесной комнатке общежития.
Аня уже несколько дней сидит в общаге на больничном с простудой и не появляется в консерватории, поэтому я решила сама прийти к ней в гости. Лучше дышать бациллами, чем находиться дома с соседом. И заодно хоть немного отдохнуть от обстановки в квартире. Особенно после вчерашней большой мойки ламината моим шампунем. Спасибо, Данил, убрался!
– Зато помог! А ты говорила, что он не убирает. – Аня расставляет принесенные мной печенье и конфеты на крошечном столике.
Я строю злую рожицу, не собираясь симпатизировать ее энтузиазму:
– Помог? Теперь любая упавшая на пол капля воды приводит чуть ли не к пенной вечеринке. Я убить его хочу, правда! Глаза наглые выцарапать!
Слушая мое возмущение, она спокойно садится на стул:
– А-а-ль… А что у вас там вообще происходит?
Я неожиданно теряюсь от ее вопроса. Взлохматив и без того растрепанные волосы, лишь вздыхаю.
С того момента как Данил переступил порог квартиры Кристины, я так накачалась на эмоциональных качелях, что меня пробирает до дрожи в руках только лишь от появления его мимолетного образа в голове.
«Придурок!» – «Истеричка!» – «Идиот!» – «Бешеная!»
Примерно так проходят наши совместные будни, когда Данил все-таки ночует дома. Во мне все больше растет уверенность, что я никогда не выйду замуж и не стану жить на одной территории с мужчиной. Теперь я понимаю, о чем все эти истории про лодки любви, разбитые о скалы быта. Носки, стульчак, брошенные где и как попало футболки, не вымытые после чая кружки. На каждое свое чаепитие Данил берет новую чистую посудину, совершенно забывая, что можно просто помыть старую. К приходу домой на кухне меня всегда ждет несколько грязных кружек. И каждую из них хочется стукнуть о его головушку.
Несколько дней назад я написала Кристине. Решила все-таки узнать подробнее о том, кого она ко мне подселила. Я отправила ей в сообщении следующие вопросы: как давно она знает Данила? Откуда он? Где его семья? Что с ним случилось и почему ему некуда идти?
Ответ Кристины мало что прояснил: ее жених знаком с ним давно, но она видела Данила всего пару раз; она не вникала, но, со слов Никиты, у Данила сложные отношения с семьей и сложные обстоятельства, поэтому он не может вернуться домой. Следом Крис прислала «очень успокаивающее» сообщение: «Не переживай! Данил хороший».
Ага! Особенно этот Данил хороший, когда возвращается с очередной ночной прогулки, а провод от моего инструмента чудесным образом исчезает ровно на время его сна. Однажды я все-таки набралась смелости и ворвалась к нему в комнату, пока он давил лицом диван. И да, нагло перерыла все его брендовые шмотки, разбросанные по разным углам, пока не услышала сонный голос из глубин подушек:
– Он в переднем кармане штанов, которые сейчас на мне. Можешь забрать. Я не против.
– Гад! – пнула я ни в чем не повинный диван и услышала довольное фырканье Данила из-под пледа. В штаны-то ему я точно не полезу!
– Верну провод, если будешь пиликать в своих наушниках.
Я еще раз пнула диван с диким желанием пнуть еще и тело, лежащее на нем, и вышла из чужой комнаты, не забыв хлопнуть дверью.
Да, у меня имеются наушники к фортепиано, но пользоваться ими ради удобства своего сожителя я не собиралась. Еще чего! Как говорит Граховский, исполнение Чайковского в наушниках может заставить бедного композитора перевернуться в гробу. Разве могу я так поступить с великим и неповторимым Петром Ильичом?
Поэтому я купила еще один шнур и просто не оставляю его без присмотра. Так что теперь Данил слушает мои трехчасовые сюиты. Хотел жить на халяву? Получай!
Не обходится, конечно, и без моих косяков. Но, честное слово, они непреднамеренные! Когда пару дней назад во время проигрывания сюиты Данил ворвался ко мне в комнату, размахивая нижней частью моего красного кружевного комплекта белья, я едва не свалилась с банкетки.
– Мальвина! Какого черта?
– Откуда у тебя… это? – Я в ступоре смотрела на разъяренного соседа, у которого готов был пойти из ушей пар.
– Это я хочу спросить, как вот это, – осторожно держа за тоненькие ленточки красные кружева, махнул он ими перед моим носом, – оказалось вместе с моими футболками?
Я молчала, хлопала глазами и одновременно становилась цвета моего белья. Заметив мое недоумение, Данил вытянул из-за спины вторую руку и кинул на кровать две футболки милого розовенького цвета. До меня наконец дошло, как так получилось.
– Видимо, забыла их достать из стиральной машинки вместе с остальными вещами.
Я пылала, как факел, не потому, что футболки Данила были испорчены, а потому, что мое личное и интимное находилось в его руках.
– С тебя две белые футболки, – отчеканил он. – А это… – осмотрел он мое белье у себя в руках, при этом его полные губы очень медленно и ехидно растянулись в улыбке. – Кстати, очень даже милая штука, но я вот не люблю красное.
– Отдай, – прошипела я сквозь зубы, подорвалась к Данилу, выхватила то, что принадлежало мне, и сразу спрятала в карман домашних штанов. – И вообще, оно же не для того, чтобы тебе нравилось!
– А-а-а, для парня? Сеете разврат и похоть на земле? – Данил наклонился ко мне, одарив таким пронзающим взглядом, что я почувствовала жар. Его глаза жгли меня заживо.
Я сделала шаг навстречу и встала буквально нос к носу с Данилом:
– Да нет у меня парня! Отстань! Ясно?! – Слова, слетевшие с моего языка, были на несколько тонов выше, чем следовало.
В ответ Данил закусил нижнюю губу и нахально осмотрел меня с головы до ног. Затем, хмыкнув, просто исчез из моей спальни.
Самое ужасное, что где-то в бесконечном потоке эмоций от наших мелких бытовых стычек я не хочу понимать и принимать тот факт, что бесит и раздражает меня Данил не только потому, что помыл полы моим шампунем. Само его присутствие порой вызывает на коже мурашки и натягивает нервы струной. Особенно если он вальяжно расхаживает по квартире в одних штанах, демонстрируя широкие плечи, рельефную грудь, вымощенный твердыми кубиками пресс и… О боже!
Данил вообще не имеет привычки ходить по дому в футболках. Как и заниматься спортом на своей территории, а не там, где я обычно завтракаю. Каждое его утро начинается с сотни отжиманий и упражнений на пресс прямо посреди гостиной, точно напротив обеденного стола.
В первый день такого спортивного спектакля я замерла над столом с чайником в руках.
– Ты ничего не перепутал? – оторопело глазела я на происходящее.
Мой сосед лишь отрицательно мотнул головой и напряженно запыхтел:
– В комнате нет места. Я там не помещаюсь среди коробок.
Он продолжил легко поднимать-опускать свой торс, напоминающий перевернутый треугольник. От каждого движения на его руках вздувались жилы, а вычерченные мышцы спины словно наливались сталью, делая ее рельеф более заметным.
Если честно, след от ожога кипятком до сих пор красуется на моей левой руке как напоминание о том, что нужно смотреть себе под нос, а не куда-то еще.
Более того, меня преследует ощущение, что в квартире нет никаких других запахов, кроме парфюма Данила. Понимаю, что это невозможно, но кажется, что я насквозь пропиталась этими пряными молекулами. Шаг в дом – дышу ими, шаг из дома – ничего не меняется. Даже когда Данил не ночует в квартире, в комнатах завесой стоит его аромат.
И сегодня вечером я все же позвоню Крис. Хватит общаться только сообщениями. Она говорила что-то про несколько недель, и эти недели уже на финишной прямой. Я хочу знать, когда съедет мой сосед, потому что уже плохо сплю и отвратительно ем. Хочу, чтобы как можно скорее все стало как раньше: я, тишина комнат и никаких лишних, нагло улыбающихся глаз. Особенно таких, как сегодня утром.