Инс и Аутс

ПРОЛОГ

ЗАПУСК: БУМЕРАНГИ СВЕТА

В мрачные больные странные времена, жил-был человек, который запускал бумеранги света. Запускал он их, запускал, но возвращались только тени. – Небо, помоги! – говорил человек, продолжая запускать бумеранги света. Но возвращались только тени. – Всё правильно или что-то не так? – спрашивал человек у Земли, продолжая запускать бумеранги света. Но возвращались только тени. И вот, однажды, когда человек совсем отчаялся, к нему вернулся Свет. Много… много… очень много… очень-очень-очень много… очень-очень много-много СВЕТА!!!

И вот что в этой истории самое прекрасное и удивительное – ЧЕЛОВЕК И СЕЙЧАС ЗАПУСКАЕТ БУМЕРАНГИ СВЕТА…

МУЗЫКА

Море у ног твоих, небо у глаз

Миссия: Антициклон – Сердце – «Kainogono»

Инс с Аутсом о музыке у моря размышляли.

Инс сказал:

– О, муза – море… музыка… гармония – есть Бог!

Воскликнул Аутс:

– За волной волна… волна идёт, идёт, идёт, идёт…

Кивая, Инс:

– И так до бесконечности… И нет начала у симфонии симфоний!

Мир наш вечен!

Бросая взгляд на волнорезы Аутс:

– Уххх!.. Звучат и неподвижные предметы.

Инс:

– Особая вибрация во всём. Она, по сути, сила в Сердце Света!

Аутс:

– Нелокальный звук?

Инс:

– Да, мир соткан из него. Мир – полотно, а каждая его частичка – слово, нота, краска… Вниманием своим мы превращаем метаволны в ультракирпичи. В моменте вечном мы из них материю творим!

Аутс:

– Ааа!.. Всё в музыке всегда?

Инс:

– Всё… всё – музык музыка.

С ухмылкой Аутс:

– Даже тишина?

Инс, улыбаясь, взял лежащий между ними камень радужный и бережно им ноту в виде сердца вывел на песке сверкающем. Чуть выше «Тише» Аутс тем же камнем написал и бросил его в море.

– Бу-ульк – плеснула колокольчиком вода.

Внимательно прислушиваясь к тону звука, что родился

от воды и камня, Аутс Инсу жестами сказал:

– Я понял: в море растворилась нота соль – ключ к музыке любой.

Прибой:

– Любовь! Любовь! Любофффь…

Инс Аутсу кивнул и словно дирижер взмахнул руками.

ШАХМАТЫ

Однажды в шахматы играли Инс и Аутс. Но неожиданно в разгар игры Инс сделал пешкой ход конём и под прикрытием слона напал на короля дружины друга.

Аутс:

– Словно в спину нож вогнал!

Инс:

– Шах тебе и мат! И возмущаться поздно!

Аутс:

– Пешка так не ходит. Или что? Изысканно, гроссмейстер, поддаёшься?

Инс:

– Всё просто. Правила игры – не догма для того, кто понимает, что успех не длится долго.

Аутс:

– В случае таком тотально мой король неприкасаем.

Инс:

– Выигрывает тот, кто первым правила игры меняет.

Аутс:

– Хорошо, выигрывает тот, кто первым всё на веру принимает.

Инс:

– Я верю…

Аутс:

– Но скажи, успех ли – победить в такой игре и, если да, как осознать его и чем измерить?

В корзину с мусором чужого короля бросая Инс:

– Успех – процесс, он существует в непрерывности исканий. Он есть само существование – тропа с препятствиями для познания себя, а мера для всего – твой интерес.

Заржала пешка-конь, а после тихо вставила:

– Как говорится, не расплавьтесь строгие мозги, идите дальше или догоняйте!

Аутс:

– Инс, как ни учи, но ход… точнее, выходку твою не понимаю.

Инс:

– Всё можно уловить и даже съесть, пока ты не привязан цепью заблуждений к убеждениям, пока не влип в клише, пока в привычках не погряз, пока тебя не поглотили, ритуалы, нормы, правила. Иное… новое… мой друг, как на рождественском столе живой индюк, как женственность в себе принять брутальному бойцу, как танец с отражением своим иль даже тенью.

Пешка-конь:

– Бывает, что увидев в ромбе круг, потом спираль находишь в нём на самом деле.

Инс:

– Уходит лишнее во время пораженья!

Аутс:

– Неужели?

Пешка-конь:

– Иное – лишь на первый взгляд другое.

Инс:

– Темна дорога к просветлению и миру!

Пешка-конь:

– Единство в главном в каждом случае уместно и развития достойно.

Инс:

– И мысли, разделяющие нас, по сути, мнимы.

Несчастный Аутса король, в корзину приземлившись:

– Произвол!

Другой король сопернику:

– Подумаешь, с доской ты разлучён. Король на то ведь и король, чтобы с душой входить в любые изменения.

Король в корзине:

– Да, легко сказать. А как же моя рать и власть? Ведь побеждён не я, а шахматный закон. Он вероломно попран. Так нельзя!

Вокруг себя крутнувшись пешка-конь:

– Нет власти выше власти над собой!

Подумав Аутс:

– Инс, я полагаю, и прерывность – непрерывности частица.

Инс:

– Находишь? Смело мыслишь. Любопытно.

Аутс:

– Да, как тишина – часть выстрела, а остановка – часть движения. И ноль – часть изобилия, как драма – часть комедии. И смерть – часть воскресения, как невозможное – часть чуда во спасение!

Инс с изумлением:

– Как глубоко копнул. Ещё давай! Вперед! Дерзай!

Со смелостью философа с планеты Ультроуроборос Аутс крикнул:

– И отрицание подобных мыслей – часть доверия к их смыслу!

Перекричать его пытаясь, провопил король в корзине:

– Свобода – это эвфемизм для беспредела!

Пешка-конь:

– Всё об одном, в одном за гипердном, но снизу и его всегда пытается проткнуть вершина чья-то. Была я пешкой, стала я конем, а чувствовать себя могу я и слоном, и даже королевой метамультибала.

Чужого короля в корзину с мусором отправив Аутс пробурчал с печалью:

– Но в свете выше сказанного мной, всё крайне зыбко и смешно.

Кивая пешка-конь:

– Да, иллюзорно даже то, что застывает как бетон.

Король в корзине королю ещё летящему (предположительно корзины мимо):

– Как же хорошо! Не нагляжусь, как ты, мой вечный визави, ушел от дел, летишь в тартарары! Но почему мы оказались вне системы? Что нам делать?

Другой король, вращаясь в воздухе, как семя одуванчика:

– Мы не нашли в игре гармонию и сброшены с доски. Так поделом нам, враг мой дорогой. Мы будем с честью заправлять отходами.

Подпрыгивая пешка-конь:

– Что есть иллюзия в среде, где все так ценят честность в состязаньях?

Инс:

– Иллюзия – проекция любви к контролю над реальностью.

И в то же время с мусором корзина (двигаясь в ответ на Аутса бросок неточный и, тем самым, Инса короля в себя вмещая) прошептала:

– Правильно, победами богат лишь тот, кто словно дух небес осознанно пропал в большой игре и всё же умудрился не играть как все. Кто победил иллюзию, тот победил себя, а значит, проиграл, но выиграл время – главный приз – свободу выбирать – самоконтроль; возможность не играть вообще и осознание, что он и есть законодатель форм и содержаний.

Пешка-конь чужим потусторонним властным голосом:

– Эй, нет ни выбора, ни времени, милейшие, наивные мои создания. Отныне не по мне во сне играть с самим собой в уныние! Эй, черные и белые фигуры, смирно!

Корзина ей, точнее, в глубину её души:

– Эй, кто там говорит устами авангардной пешки?

Пешка-конь:

– Бог новых шахмат.

Аутс:

– Доигрались!

Бог новых шахмат пешка-конь:

– И на того, кто выше правил воспарил, найдётся тот, кто выше суеты летает!

Инс:

– У этой «птицы» альфа – правое крыло, а левое – омега!

Безумный смех раздался из корзины, а на шахматной доске квадраты за секунду округлились.

Аутс:

– Трансшахматция!

Фигуры перед новоиспеченным командиром встали в ряд.

Бог новых шахмат-пешка-конь:

– Когда бы лестью ни травились Короли,

И выше золота Любовь и Мир ценили,

Когда бы сами Королевы оседлали лошадей своих желаний

Когда бы пешки в наивысшей силе мир не разрушали,

Когда бы игроки любой ценой не выживали,

Вот тогда…

Но, к счастью, ждёт нас новая игра!

И никаких «тогда бы» или «вот бы»!

Вольно!

Тревожным хором шахматные армии:

– О, Боже новый, как тебя понять? Привыкнуть к изменениям так сложно.

Бог новых шахмат пешка-конь фигурам на доске:

– Приказываю вам, не подчиняйтесь мне!!!

Инс Аутсу:

– Ну что, ничья?

Со смехом Аутс:

– Да!

Доска с фигурами спиралью закрутилась вверх.

Корзина:

– Новых шахмат всем!

Провыли со слезами короли:

– И будем переменам рады!

РЫБАЛКА

– Загляните к рыбарям. Просто для очистки совести.

– К рыбарям? К каким рыбарям?

А. Б. Стругацкие «Хищные вещи века»

На удочку насаживайте ложь

И подцепляйте правду на приманку.

В. Шекспир «Гамлет» (перевод Б. Пастернака)

Случилось так: отправились рыбачить Инс и Аутс. По берегу реки Сюрприз шагали, как всегда друг друга поддевая в радость.

Инс:

– Мы не медведи, не коты, и даже не совсем мы рыбаки. А ведь куда идём таким прекрасным утром?

Аутс:

– И признаться трудно.

Инс:

– Попробуй.

Аутс:

– Мы идём обманывать существ совсем не умных.

Инс:

– Зачем?

Оторопев, воскликнул Аутс:

– Знаешь сам! Потом мы собираемся их съесть. И это грустно!

Инс:

– Быть может, хочешь, чтобы стало веселее, обмануть кого-нибудь умнее пескаря – поранить свою душу?

Аутс:

– Нет, конечно, впрочем, не сердись, но ради смеха, если откровенно, я бы с удовольствием провёл тебя, честнейший Инс.

Воскликнул Инс:

– Обман хорош как единичный случай только для того, чтобы понять, что обманув кого-то, ты лишь обманул себя. А дальше, если продолжаешь лгать всё лучше, он – как героин, с которого уже не слезть, шутя. Без шуток, жизнь во лжи ведёт к войне с самим собой, а там и не заметишь, как родному брату вмажешь по лицу кувалдой боли собственной… Ведь на войне неправда – королева мира для враждующих сторон. Кому больней, тому и кажется, что он сильнее и достойнее её, пока такой силач не получает в лоб в последний раз в моменте перед смертью мудрость голой правды обретая.

Внезапно Аутс, будто бы врастая в землю и удилище пытаясь бросить в реку, завопил:

– И неееечего нам здесь ловииить! Я сыыыыт!

Река Сюрприз:

– Всегда есть верный шанс себя поймать за хвост духовности, смешные рыбаки! Да и заняться самоедством никогда не поздно.

Инс, тоже встав, как лом в бетон, неокочательно застывший:

– Да и я не голоден. Дружище, подожди, не дергайся.

Запутываясь в леске Аутс:

– Что?

Потом они молчали и смотрели, как вода сама себя несла за горизонт. Прошло минуты три.

Потом река Сюрприз плеснула Аутсу:

– Ты снять крючок забыл с удила перед тем, как выкинуть его.

Эх, антирыболов, так не пойдёт!

Добавил Инс:

– Ещё кому-нибудь он в плоть войдёт и ранит существо вполне невинное.

Крючком себя цепляя, Аутс взвыл:

– Какой же я неловкий!..

Инс:

– Не превращай порыв души в просчёт ума. Всё очевидно!

Аутс:

– Боль мне не страшна!

У носа Аутса зависла стрекоза. Глаза в глаза ему защекотала мозг до сердца. Вот её слова:

– На самом деле, человек, ты с детства расщеплён внутри себя. Подумал первое, девятое сказал, а сделал… сделал сто пятидесятое!

Инс, хлопая в ладоши стрекозе:

– Потенциальная наживка, Аутс, только что с тобой заговорила. Как тебе?

Скривился Аутс, со своею удочкой сражаясь.

Стрекоза:

– Конечно, пареньки, не только рыбаки друг другу маяки. Трилл-рилл! Хи-хи! Наживка тоже узнает издалека наживку.

Аутс взвыл:

– О чём ты?

Стрекоза:

– Я вижу, тут кому-то невдомек, что и рыбак, по сути, на крючке, как мотылёк у собственной мечты – поймать на ужин золотую рыбку.

Аутс стрекозе, ещё сильней запутываясь в леске:

– Чёрт! Да на таких как ты, я собственную тень ловил на озере «Подтексты».

Стрекоза:

– Раскручивая байки о себе рискует фантазёр свой дерзкий пыл зажать в железные тиски судьбы, которая, как кажется ему, всегда скупа на сказочный улов и пир!

Достав из тайного кармана нож, и цифрой восемь извернувшись резко Аутс в раз с крючком и часть штанины вырвал с громким треском.

Инс:

– Похоже, что у рыбьей глупости сегодня пост – молитва и вода.

Кивая Аутс:

– Да, крючки сдадим в металлолом, а удочки мы пустим на дрова. Всё будет честно, даже если мне придется приукрасить правду.

Вспенившись река Сюрприз:

– Ложь не всесильна – помогает убеждать лишь тех, кто сам способен лгать и верить в бред.

Вокруг друзей летая, стрекоза добавила:

– Лукавой выдумкой пропитан мир ваш беспощадный.

Аутс:

– Вымысел – не ложь, а лишь фантазия. Ей незачем доказывать свою вменяемость. И ложь – не зло, пока в неё не верит тот, кто точно знает все нюансы и расклады.

Инс:

– Возможно, он до этого стал жертвой сладкой лжи во имя блага. И вообще, способен ли не обманув прожить хоть кто-то на Земле? Вот ты, скажи мне, веришь в искренность тотальную?

Печаль изображая Аутс:

– Ой, не спрашивай… ещё солгу. Дай вспомнить, надо ли себя мне напрямую обмануть… тебя ведь не могу…

Присев на Инса, стрекоза:

– Да кто бы знал, что правда – это правда, не солгав однажды? Ангел? Дух речной? Хранитель снов? Поэт отважный? Бог? А может дьявол?

По направленью к Инсу из реки взлетела рыба преогромная – чудовище с зубами крокодила и глазами тигра.

Аутс:

– Ааааааа!

Сорвавшись в небо стрекоза:

– Да, клюнуло как никогда. Удачи, парни. Я с вас улетаю!

Инс:

– Как просто выбирать, не выбирая.

Отталкивая друга Аутс перед чудищем предстал нос к носу. Вонзил молниеносно нож рыбёшке между глаз и отлетел в кусты, где Инс уже лежал как утомленный босс бессмыслицы в святом лесу неоспоримых истин и доктрин особых.

Аутс:

– Щука? Вобла?!

Вставая руку подавая другу, Инс:

– Рыбалка на реке Сюрприз. Не матерись.

Вернувшись стрекоза:

– Стрекозоед-мутант! Давно я на него охочусь.

Аутс:

– Месть?

Слезливо стрекоза:

– Он съел моих друзей, сестёр и братьев!

Выдергивая нож из рыбы Инс:

– Прости, чудовище, по-своему достойное любви. Мы многого ещё не понимаем.

Стрекоза:

– На цыпочках с кинжалами по кругу друг за другом ходят ложь и правда. От шороха чужих шагов их в пот бросает, пробивает дрожь. Когда в испуге кто-нибудь из них назад посмотрит… ложь в правду превращается, а правда – в ло…

Стремительно летевший мимо дрозд премудрую зануду проглотил.

Река Сюрприз:

– И вот для насекомого ни лжи, ни правды.

Аутс:

– Печально мир устроен изначально.

Дрозд:

– Для каждого когда-нибудь подобный миг настанет. Мысли прочь!

Инс вслед дрозду, нож отдавая Аутсу:

– И с крыльями мудрец приумножает скорбь.

Угрюмо Аутс, всматриваясь в отражение своё, что в лезвии ножа как клоун невменяемый надменно закивало:

– О-хо-хо! Нам имена пора менять на «Ах» и «Ох»? Где смысла ось? И что такое мудрость? Сок печали? Почему мне так тревожно?

Инс:

– На все вопросы отвечает собственная жизнь, а не чужая. Печаль рождается внутри тебя, пока ты не вывозишь шутки Бога.

Аутс:

– Брось!

Река Сюрприз:

– Ось смысла – равновесие во всем!

Инс, хитро улыбнувшись:

– Смысл как вода – течёт, когда есть течь куда. А то, что мудростью мы часто называем – спекуляция ума, шаблон, самообман, пыль сна, на шею камень. По сути, нет её, есть только Свет Души, Любовь Частиц и Волн, и Неба Память.

Аутс театрально проревел:

– Бог изобрёл велосипед, когда придумал этот мир, теперь крути педали. Выходит, если смыслы всех сортов меня не накрывают с головой, я сам себе мудрец большой? Ну, знаешь…

Инс:

– Друг, выбор за тобой, но не мудри. Влетаешь?

Аутс:

– А! Припудрен каждый мудростью своей. Ха-ха! Премудрой, видимо, себя считала стрекоза.

Инс:

– Да, но кое в чём была права отменная плутовка.

Аутс:

– Заловила на тебя стрекозоеда.

Инс:

– Да нет, его она поймала на себя. А ты и я крючками были в этой рыболовной пьесе.

Вставила река Сюрприз:

– Но всё-таки улов достался вам! Рыбалка удалась! Но был ли пойман смысл странностей, произошедших с вами?

Инс:

– Реальность – только наши представления о ней. Все странности мы сами создаем, скрывая от себя процесс их созидания. Вот странность странностей – реальность, неосознанная нами как плоды усилий собственных, как выбор свой, как вечное сотворчество с другими лишь формально непохожими на нас творцами!

Взволнованно, река Сюрприз:

– Мы все едины в бессознательном творении себя через друг друга?

Подумав Инс:

– Скорее да, чем нет. Мы с большей верою, а значит, и желанием осознаем лишь то, что перманентно разделяем для создания иллюзии единства. А чтобы уяснить какой-то скрытый в чём-то смысл, видимо, не обязательно ловить его, пытаясь подловить ещё кого-то…

Аутс, дополняя Инса мысль:

– И смыслом неким нам достаточно не съеденными быть, чтобы поймать его же!

Инс:

– Да, кстати, друг, спасибо за спасенье!

Смущаясь не на шутку Аутс:

– Ладно, Инс, не стоит… на острие момента надо ведь кому-то быть без лишних размышлений и условий.

Ломая удочку Инс заявил:

– Настроен дух, отладим быт. Мы всё же набродили аппетит. Проверим, правду ли нам говорят от Бога рыбаки, что на костре поджаренный стрекозоед на вкус как сыр.

И Аутс, удочку сломав:

– Ловцов цепочка в облаках теряется.

На это Инс:

– Все облака внутри тебя! И цепи там же!

Прыснула река Сюрприз:

– Да, прежде чем понять хоть что-то, надо бы познать себя! И небожитель может иногда солгать. Да и рыбак, бывает, говорит лишь правду.

Достав из тайного кармана спички Аутс сломанные удочки поджёг.

Вновь пролетевший над рекою дрозд пропел, как будто бы им съеденная стрекоза привет-раскаянье прислала с того света:

– Ты словно строишь в небе клетку для ума и сердца, когда лжёшь!

Из глаз дрозда упала пара слёз. Река Сюрприз эмоции дрозда в себя вобрала.

СОН

Он устремлен вперёд. Ведь он искатель.

Такого же искателя он ищет,

Который ищет вдалеке другого…

Роберт Фрост «Он устремлен вперед»

(пер. М. Зенкевича)

– Эй, солнце в льдинке, продолжай за мной.

Инс и Аутс: Сон (черновик)

Однажды, по пути к шаману, Аутс с Инсом в зимней тундре потерялись.

Выла вьюга:

– У-ааа, а-ууу… эй, находились? Наискались?

Упали странники в сугроб и в раз заснули.

Вьюга:

– Баю-баю-баю!

И в тот же миг друзья увидели один и тот же сон – они на пляже… лето! День прекрасный! В коктейлях вишенки под зонтиками пляшут. Радуг дуги. Песочный замок с вдохновеньем строят дети. Счастье! Аутс лежит и просто загорает, а Инс читает Фроста Роберта – поэзией страдает на досуге.

Аутс:

– Как можешь ты с поэзией и здесь не расставаться, друг мой верный? Ты оглянись вокруг, девчонкам улыбнись, пойдём купаться.

Инс:

– Да, отдыхать я не умею. Я как сердце!

Аутс:

– Эй, в чем дело?

Инс:

– Мы спим. Всё – сон кромешный.

Аутс:

– Ты сгущаешь краски.

Инс:

– Гипербола. Дружок, ты в сказке.

Аутс:

– Всё буквально! Оранжевое солнце… море синее…

Перебивая друга Инс:

– Проснуться бы в реальном мире.

Аутс:

– А зачем? В реальности полно проблем, а здесь идиллия. Не отдохну – не выживу, не вынесу быт будней прозаичных. Там всё так сложно – до абсурда всё логично.

Инс, взглядом прожигая томик Фроста:

– Самоубийственно поэту отдыхать как в документах – проза!

Аутс, тихо рассмеявшись, взял бокал с коктейлем «Пляжный сон» и, сделав маленький глоток, поймал губами вишенку.

Потом он проглотил её и произнес:

– Ну, хочешь, напишу стихи о мета?

Но на этом он затих и отключился, получив нокаут от небесного светила.

Инс сказал:

– Не путай пробуждение и засыпание во сне.

Но сам поплыл, поплыл, поплыл… – очнулся в тундре, понимая, что он шепчет Аутсу на ухо:

– Просыпайся, просыпайся…

Проснувшись Аутс начал задыхаться, кашлять и плеваться.

Вьюга:

– Вау… вау… вау…

Инс резко хлопнул друга по спине, и Аутс, выплюнув в снег косточку вишневую, сказал:

– Реально только то, во что мы верим!

Вьюга:

– В каждом… в каждом есть шаман.

Инс Аутсу:

– Дыши, поэт! Живи! Держись! Стихи творить давай! Не спать!

С трудом промямлил Аутс:

– Начинай.

Инс прошептал:

– Дарю всем-всем букет волшебных слов…

В нём свет и чудеса весны и лета.

Аутс:

– Я все ещё ищу себя средь снов.

Иду к тебе с рассвета до рассвета.

Вьюга:

– Чёртов детский лепет!

Инс:

– Я не умею больше умирать.

И не хочу быть лучше, чем я буду…

Аутс на последнем издыхании:

– Я просто есть. Найдись со мной летать.

Поэзия во всём! Любовь повсюду!

Через секунду Инс и Аутс обнаружили себя под шкурами в яранге.

Шаман, оленьей костью стукнув в бубен:

– Всё о поэзии узнали и о стуже?

Инс:

– Мороз – не брат, но иногда он заставляет ум дать волю сердцу!

Аутс:

– Что случилось?

Шаман:

– Стихи согрели вас.

Инс:

– От Пегаса милость!

Шаман вновь стукнул в бубен и добавил:

– Поиск продолжайте! Север учит! Будьте!

Вьюга простонала за ярангой:

– Ладно… улетайте… тайте… тайте, странники престранные.

Инс с Аутсом в себя пришли на пляже. Оглянулись. Улыбнулись.

Вокруг детишки, бегая и прыгая, смешливым хором грянули:

– Мы вас облили морем. Вы дымились, вы искрились, вы почти горели, дяди.

Демонстративно Инс дырявый томик Фроста бросил ввысь. Под натиском очередной волны поплыл и ровной частью берега стал замок на песке. Детишки запищали от восторга, преступая к новому строительству.

Заметил Инс:

– Песочный замок стёрт с лица земли, а сорванцам и это нравится.

Добавил Аутс:

– Да, творят, как дышат.

Дырявая страница со словами Фроста опустилась на песок.

Прочёл Инс то, что от стихов осталось и с небес сошло:

«…искание исканий…».

Шаманский смех раздался отовсюду, и над берегом снежинки закружились в танце чудном.

Одну из них Инс сжал в кулак.

Воскликнул Аутс:

– Мимолетной красоте – Свободу!

Инс медленно разжал ладонь, и бабочка Огонь вспорхнула в небо.

*

Проснулся автор этой книги и сказал:

– Я видел вишню за полярным кругом. Радости! С фантазией всех поздравляю и реальностью!

Потом он написал: «Однажды, по пути к шаману, Аутс с Инсом в зимней тундре потерялись».

ЗЕРКАЛЬНЫЙ ПРОПОВЕДНИК

Тут Калугин проснулся и решил больше не спать,

но моментально заснул и увидел сон,

будто он сидит за милиционером, а мимо проходят кусты.

Даниил Хармс, «Сон» из цикла «Случаи»

Под новый год на площадь города в одежде Инса Аутс вышел и сказал:

– Эй, люди, слушайте меня пока мои слова не модны и спонтанны словно дети. Вам будет счастье, если прекратите без любви совокупляться по законам эрогенным. Вы перестанете страдать, как только отлучитесь от привычки удовольствия искать в чужих постелях.

«Траххх! Ба-баххх!» – петарда разорвалась в небе.

Аутс-Инс продолжил:

– Не стоит даже в мыслях предавать своих любимых ради мимолётных впечатлений.

Снег пошёл.

Добавил Аутс-Инс:

– По сути, вы свободны, и чисты… и благородны даже как подснежники в глуши, но это ведь не значит, чудаки, что блядство вправе вы бездумно культивировать в угарах страсти. С наступающим!.. Здоровья, мира вам, доверия! Надеюсь, рано или поздно вы в брильянтовых гробах увидите разлады и измены!

Тут Инс переодетый в Аутса как черт из табакерки вырвался из-за угла и закричал, кривляясь, как паяц богемный:

– Здравствуйте, зеркальный проповедник! В чём проблема? Простите, но затронутая тема интересна лишь полену или евнуху бездомному.

Аутс-Инс:

– Вы скепсисом богаты на отрыв?

Инс-Аутс:

– Да, порыв души. Дилемма. Вот мне, пусть не безгрешному, но по любви как раз и не с кем заниматься сексом.

Аут-Инс:

– Потешно.

Инс-Аутс:

– Честно, хоть себя люби… но это ведь, вообще, не верно!

Аутс-Инс:

– Примерный бардачок у вас в душе. Всё как в тумане…

зато потом, когда-нибудь, вы обретете всё в момент. В один прекрасный день, не в сладком сне, не в эротическом дурмане.

Инс-Аутс:

– Эх! Да пусть живут все как хотят. Чего пристали? Хватит! Кому-то и святой любви для счастья мало! Вы не знали?

Аутс-Инс:

– Вы, словно, крот с тремя глазами. Кто вам платит?

Инс-Аутс:

– Сердце боем платит мне, точнее, током крови.

Аутс-Инс:

– Есть сердце и у кролика.

Инс-Аутс:

– Я горючими слезами отмываю капиталы за границами реальности.

Аутс-Инс:

– Да вы магнат метафизической печали.

Инс-Аутс:

– Да, несметно я богат душевной болью от простого понимания парадоксальности любого восприятия.

Аутс-Инс:

– Психопатия плюс шизофрения с манией величия!

Инс-Аутс:

– Да, перед собою я бы и колено преклонил, упал бы в ноги лоб себе разбить. Но чем вы лучше человека-схемы, проповедник строгий? Но чем я лучше человека-маеты?

Аутс-Инс:

– Общаясь с отражением своим и не заметишь, как и человеком перестанешь быть. Давай на «ты», агент сердечной простоты и воли.

Инс-Аутс:

– Хорошо, да хоть на «мы», бунтарь для красоты. Так что там про любовь и нелюбовь ты говоришь, раб аллегорий?

Аутс-Инс:

– Я говорю: нет смысла с нелюбовью обниматься, в смысле, жить

без смысла высшего… ну в смысле, в блядском трансе перед смертью прогибаться авангардным коромыслом!

Инс-Аутс:

– Если хочешь перемен, начни с себя! Послание не гни до перелома.

Аутс-Инс:

– Я вижу, что ты быстро обучаешься и мне же мои мысли или их подобие в моменте отправляешь, словно трансмутированная обезьяна. Но, чтобы ни сказал я, надо понимать – слова ещё не смыслы, смыслы сами по себе ещё не знания, а знания все только относительно друг друга подтверждаются…

Инс-Аутс: – О…

Аутс-Инс:

– Нет наблюдателя – нет ничего, но чтобы разобраться в том, что видишь, это понимать и этим жить в божественном присутствии, не стоит в мире видимом фатально залипать, а нужно наблюдать, как минимум, за наблюдателем его и этим самым ВСЁ и даже, если хочешь, НИЧЕГО осознавать, как вечное «СЕЙЧАС»! Что не дошло?

Инс-Аутс, усмехаясь, почесал затылок.

Аутс-Инс:

– Ах, зеркало моё, ты, кажется, умом не вышло, и выходит, я напрасно распинаюсь. Уходи!

Инс-Аутс:

– Эй, от зеркала и слышу. И нужен ли мне ум в контексте твоих слов? Куда мне уходить в зеркальный бесконечный коридор? Да я там пропаду, как кварк фантазии в бесчисленном количестве мультивселенских снов!

Аутс-Инс:

– Достал уже! Давай на чистоту – все зеркала кривые!

Инс-Аутс:

– Да, особенно все те, в которых мы так нравимся друг другу.

Толпа зевак взяла их в тесный круг.

В толпу прошёл, толкаясь, полицейский в звании сержанта, крикнул властно:

– Кто-то убит, открыт, торчит?

Парнишка заводной на ёлку влез и крикнул, вынимая из-за пазухи огромную бутылку самогона:

– Бабы, мужики, нам праздник проповедник с полицейским не испортят! Мы в порядке!

Сержант:

– Молчать! Сертификат на сборище имеется?

Инс-Аутс:

– Профанация не подойдёт случайно?

Хватаясь за дубинку закричал сержант:

– Сейчас случайно у кого-то будет дефлорация мозгов.

Инс-Аутс:

– Да нормально всё. Здоровый смех, свобод регенерация. Аутентичный, типа, тип к любви высокой призывает всех. Пустяк. Наивный парень принял за прозрение фрустрацию.

Вздохнув и скорчив грустную гримасу Аутс-Инс:

– Инсинуация! Да ладно, люди, я про счастье пошутил. Подумаешь, в природе дети нелюбимые бывают и гонимые, больные, злые… одинокие как до творенья мира Бог. И что, что без любви рожаем не свиней, не гамадрилов. Не стоит вешать между ног себе замок.

– Ага, ага, любить друг друга по любому не бездушно, – загудел народ. Не стыдно возжелать и целый мир иметь! Желания – не яд!

Зеваки дружно, пританцовывая как пингвины, затянули песню «Роды в Антарктиде».

Парень с ёлки:

– Драааааааааааааааайв! Экстааааааазззззззззз!

Пришли Снегурочка и Дед мороз.

Снегурочка сержанту подмигнула, а потом в толпу бросая разноцветные презервативы, завопила:

– Мы ради удовольствия живём. Сердца – не льдины.

Сержант на нервах в рацию сказал:

– На площадь, бля, Свободы взвод бомонда отправляйте…

фу ты, вашу мать, короче, сука, быстро мне ребят покрепче присылайте сброд унять.

На ёлке парень, крест нагрудный чмокнув, закричал:

– Да хоть в аду мы размножаться будем!

Аутс-Инс:

– Ну ладно, всё, отбой, я пошутил, что пошутил про счастье. Дело сложное.

Инс-Аутс:

– Коё-что понять пытались.

Аутс-Инс:

– А именно, насколько мы смогли бы сблизиться, а может отдалиться, став друг другом.

Из толпы:

– Моральные уроды, мудаки!

Инс-Аутс:

– Да, возможно. Но теперь мы знаем, что конфликт – хороший способ осознать единство противоположностей.

Снегурочка сержанту:

– Здравствуй, зайчик.

Сержант растерянно добавил в рацию:

– Хреново всё! С несчастными придётся разбираться психиатру. Мозгов угон. Заматерели клоуны.

Из рации:

– Хомяк поёт? Кусается? Ну очуметь! Без респираторов сосутся информаторы? Отставить бред, сержант! Какие гонки и зеркальный коридор? Пятно! Позор! Отряд уже в пути. Не ныть, терпеть!

Потряхивая рацию, сержант:

– Какие шпонки? Связь – фуфло. Какой маяк? Какой астральный помидор? Какие трансформаторы? Формально, черт бы вас побрал, все тонкости реальности ни приласкать, ни силой взять. Какой же я болван!

– Да все болваны, кто не пьян, не весел, не влюблен. – Воскликнул парень с ёлки и послал снегурочке воздушный поцелуй.

Из рации сквозь шорохи и скрипы громкие:

– Я спал с твоей женой.

Сержант в недоумении:

– Что? Что?

Из рации:

– За власть стоять стеной!

Снегурочка сержанту:

– Залетела я. Возможно от тебя. Ты почему не позвонил? Ушёл. Пропал.

Толпа, на месте маршируя и ритмично хлопая в ладоши, разродилась воплями:

– Корпеть-иметь! Ебать-копать! Пиздец какой! А хули нам!

Снежок бросая в памятник кровавому свободолюбцу Аутс-Инс:

– Народный бесподобный эпос-марш «Любовь и апокалипсис».

Инс-Аутс заключил:

– Пусть даже где-то под прикрытием иронии безумие безумцам проповедовать благоразумие.

Игрушки из секс-шопа раздавая людям Дед мороз:

– Жизнь – это блядство в поисках любви! Не вешать нос!

Снегурочка:

– И хвост держать трубой!

Сержант, дрожа, пробормотал:

– Кураж. Форсаж. В итоге… хаос, раскардаш.

Из рации намного чётче:

– Саботаж?

Сержант:

– В эфире вздор собачий, словно смысла вор. Иду его ловить на мысли о любви. Мне страшно. Боль в спине, но где-то в сердце зреют вдохновение и ясность.

На ёлке парень, снова самогона из бутылки отхлебнув, провыл:

– И на здоровье! Всё путём по-всякому!

Из рации:

– Сержант, приказываю вам арестовать себя и не препятствовать порядку!

Сержант, дубинку выбросив в сугроб:

– Вы как хотите, демоны, а я устал за деньги контролировать народ.

Из рации:

– Закон с тобой!

Сержант:

– Я схемам верен был, но разучился жить по правде, по любви. Я душу продал дьяволу за миску каши.

Он бросил в стену рацию и закричал:

– Как много в мире ёбаной хуйни!

За несколько мгновений до того, как рация на мелкие кусочки разлетелась, из неё:

– Ну ё-моё! Под трибунал пойдёшь, преда…

У полицейского сквозь форму из спины со звуком «хрысь» прорвались крылья, и он в шоке улетел и скрылся в небе!

Дед Мороз:

– Сбежал от праздника.

Снегурочка:

– Он обещал ради меня жену оставить.

Парень с ёлки:

– Психанул красиво! Качественно!

Дед Мороз:

– Возрадуйся Снегурочка, малыш твой будет с крыльями.

С небес:

– Себя не предавайте! Эй, себя не предавайте!

На площадь прибыло подразделение спецназа.

Дед Мороз:

– Эй, елочка, зажгись!

Часы пробили полночь.

Парень с ёлки:

– С новым блядством, братцы!

Все, кроме Аутса и Инса, дружным хором, включая и бойцов спецназа:

– Зааааеееебииись!!!

ПРОСТО СМОТРИ

Однажды, солнечным деньком, Инс с Аутсом у сломанной сосны сидели, размышляя о природе слабости и силы.

Аутс, разглядев в траве, как муравей несёт огромную соломинку, сказал:

– Я унижаю разум свой дурною склонностью любой ценой оправдывать свои ошибки.

Инс:

– Жизнь – гениальная картина, на которой её пишет кто-то только с виду неприлично хлипкий.

Аутс:

– У слабостей своих в плену пылаю жалостью к себе. Какая дикость!

Инс:

– Не увлекайся самокритикой!

С досадой Аутс:

– И судить происходящее мне легче, чем любить его и принимать как данность.

Инс:

– Смотри на всё в тиши ума. В себе ищи идиллию и правду.

Аутс:

– Страхи мною правят.

Инс:

– Боишься сам себя.

Тем временем усердный муравей преодолел препятствие – ствол сломанной сосны.

Сосна:

– Не сдамся! Поднимусь! Я справлюсь!

Тучи поглотили солнце.

Инс:

– Всё утрясется.

Аутсу сосна:

– Возрадуйся, глупец, что ты не камень или, лес меня прости, не дерево.

Смеясь до плача с веток полетели листья.

Аутс:

– И ни в чём я не уверен.

Инс:

– Цени, а не оценивай. Всё равноценно если не копить сомнения.

Жук, появившийся из-под травы, напал на муравья – схватил его за шею и прижал к земле.

Зашевелились листья:

– Муравей, держись. Не поддавайся. Мы с тобой!

Вмиг извернулся муравей, орудуя соломинкой, как богатырь дубиной: «Буххх! Трам-бомссс»! – с огромной силой приложил жука по голове. Жук улетел, а муравей продолжил путь. Затихло всё…

Сосна:

– Ах, мне бы ваши хилые проблемы.

Аутс, сделав языком изящную, но тщетную попытку прикоснуться к собственной щеке, где, словно одинокая слезинка, первая дождинка, притаилась, произнёс:

– Не зря мы зонтики с собою прихватили.

Инс:

– Просто смотри.

Сосна:

– Расти мне и расти. Я буду выше дуба!

Аутс как бы что-то бросил ввысь и, выпучив глаза, как перед кошкой мышка в мультике смешном, сказал:

– Считай, от взгляда моего застыла в небесах монетка.

Инс:

– А дальше что?

С апломбом Аутс:

– Взором я её пронзил!

Инс:

– Хорошо… но что на самом деле думаешь и видишь?

Аутс:

– Будет дождь. Дождь – это слезы неба.

Инс:

– О да! Все слезы льют, ревут хоть иногда.

Чуть приподнявшись над землёй сосна:

– Кроме дождя!

Сверкнула молния!

С восторгом Аутс:

– Всплеск энергии!

Инс:

– Что ещё?

Спокойно Аутс:

– Всё! Отстань! Просто смотри!

Инс, раскрывая зонт над муравейником:

– Смотрю во все глаза.

Сосна ещё приподнимаясь:

– Настанет день – всех закидаю шишками!

Гром прозвучал, и муравей в вершину муравейника вонзил соломинку. Над Инсом Аутс зонт раскрыл. Обрушилась с небес вода. Ствол сломанной сосны, как блудный пазл, встал на место слома.

Листья и грибы:

– Мечта… мечта… мечта…

Сосна:

– Вот так!

Свет солнца разорвал свирепые тугие тучи – заискрилась радуга!

Инс:

– Нега!

Аутс:

– Благодать!!!

Кивнул им муравей и в чреве муравейника с улыбкой скрылся.

Дождь слепой:

– Я вижу! Вижу!! Вижу!!!

ВНЕ ВРЕМЕНИ

«Переплёты в переплёте»

Надпись на рекламном плакате

книги «Инс и Аутс»

Произошло однажды так: на презентацию издания под заголовком «Инс и Аутс» Аутс с Инсом опоздали. Когда в отделе книжном гипермаркета «Вig Time» по поводу релиза этого пресс-конференция к финалу приближалась, главные герои этой книги в магазин ворвались.

Аутс, отдышавшись, пробурчал:

– Отдел для книг ещё искать. Жаль время не мотается назад.

Инс усмехнулся, а потом сказал:

– Эй, то, что видим и считаем по привычке настоящим, вот как звезды в небе – прошлое уже. Ведь не секрет, что нужен свету миг или столетие преодолеть пространство, чтобы глаз достичь. И если это осознать, то можно путешествовать во времени и даже останавливать его. Вопрос в количестве и качестве энергий наших.

Аутс:

– Нужен форс-мажор?

Инс:

– Да, реакция на уровне души – Любовь – спонтанная, но тонкая работа с гравитацией и психикой.

Мужик с глазами камикадзе крикнул им, распахивая куртку, под которой зашаталась бомба:

– Добрый вечерок. Его я предлагаю скоротать сурово!

Аутс:

– Нам везёт. Я вижу, молот прописал часам покой на наковальне!

Инс:

– Мужчине невдомёк, что клоунада – дело тонкое.

Бомбист, на бомбе кнопку красную нажав, сказал:

– Мой Бог – адреналин! До вас и бомба не доносит мой посыл?

00.19… 00.18…

Инс:

– Ага! Когда бы ты с протезом головы ходил, тогда бы, да…

Бомбист, белея словно в бане сноб:

– Погибнут люди!

Аутс:

– Просто балагуря не спастись. Что делать будем?

Инс:

– Придется время стопорить.

00.14… 00.13…

Аутс:

– Мешкать – смертоносно. Инс, чего ты ждешь?

00.11…

Инс:

– Ну, а сам как думаешь? Любви, конечно!

Аутс:

– Молодец.

00.07…

Бомбист:

– Прощай, фантазия.

Читая эту книгу между Аутсом и Инсом девушка прошла.

00.03 на таймере – в её глазах по тексту книги и в реальности.

Вслед девушке Инс нежно прошептал:

– Остановись, опасное мгновенье, ты прекрасно!

Остановилась девушка, от книги оторвала взгляд и, ярко улыбаясь, подмигнула Инсу.

Вспышка!

На таймере 00 и 01 – застыли цифры, как и всё вокруг.

Внимательно рассматривая проводки на бомбе и бомбиста руки, Инс:

– Друг, посмотри у девицы в книжонке, дальше что там?

Аутс:

– Читали бы о нас книжонку сами, знали бы всё точно и заранее.

Он посмотрел через плечо девицы в книгу точь-в-точь такую же, как ты сейчас читаешь.

Инс:

– Ну, и?

И Аутс прочитал:

– « – Ну, и? И Аутс прочитал:….».

Инс:

– Ты издеваешься? Какой рвать провод?

Аутс:

– Белый!

Инс:

– Уверен?

Аутс:

– Сам прочти. Здесь чёрненьким по белёнькому:

«Аутс: – Белый». Значит, белый! Что же ты? Ну, рви!

Инс чёрный провод оборвал, и время потекло, как прежде.

Вроде бы и всё… но нет. Добро пожаловать в flashback – вернём своё внимание на несколько минут назад, чтобы услышать, что ответил автор книги «Инс и Аутс» на вопрос обозревателя журнала «Жесть-парад»:

– Так почему Инс не послушал Аутса, и проводок не белый оборвал, а черный?

Автор:

– Ну, как вариант, Инс от напряжения стал чёрный цвет воспринимать как белый, ведь и я не знал, когда писал вот это всё (и он обвёл руками зал, в виду имея что-то большее), какой обрезать провод. Есть ещё вопросы? Мир после этого зажил как раньше. Ха-ха-ха! А, впро…

И в этот миг, как знаем мы (за исключеньем Аутса и Инса) всё зависсссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссслооооо.

Когда вновь завертелись стрелки на часах, Инс с Аутсом ворвались в зал и тут же угодили под поток вопросов, на которые ответили как скромники изящные. А презентация закончилась вот так:

Вопрос:

– Как время останавливать?

Слегка смущаясь Инс:

– Влюбитесь для начала, а потом – импровизация!

Вопрос:

– Чем объясните вашу популярность?

Аутс:

– Дети любят нас и жители других планет. Никто не застрахован от успеха!

Инс:

– Успех – потеха!

Журналисты:

– Ха-ха-ха!

Вопрос:

– Какие творческие планы?

Аутс с Инсом:

– Пишем книги.

Аутс:

– Готовим телешоу.

Инс:

– О вкусной и здоровой пище.

Бомбист и девушка, по-прежнему читающая эту книгу, появились в зале.

Закричал бомбист:

– Хотел я солнцем стать. Да, воспылать я возжелал нутром, и без того горячим, но… но только не срослось. В последнюю секунду перед тем, как время Инс остановил, я понял… до меня дошло.

Из зала кто-то крикнул:

– Что?

Бомбист:

– А то: я, как и автор, как и вы все, тоже персонаж из этой книги. Боже мой, я подсознательно пытался обрести свободу, только нет её. Да, нет! Да хоть взорвись, на каждого из нас найдется сеть и цепь… – в итоге, текст!

Вслух прочитала девушка:

– «– Вслух прочитала девушка: – Есть автор авторов, и он един для всех!».

Бомбист:

– Но кто он?

Девушка продолжила читать:

– «– Девушка продолжила читать:

– Не наш ли дорогой читатель эту книгу сотворил вниманием своим?».

Она закрыла книгу.

Автор:

– Я не понимаю смысл.

Девушка:

– По-моему, всё просто.

Автор:

– Я надеюсь!

Корреспондент журнала «Шок и Шик»:

– Сенсация! Картина за пределом обрамленья!

Инс с девушкой обнялись и пропали в поцелуе страстном.

Аутс:

– Экзальтация!

Бомбист:

– По правде говоря, я перекрасил провода!

Инс с девушкой летели в поцелуе 5 секунд, потом ещё 15, 20, 30, 40, 3 часа, 6 суток, 2 недели, год, 17 лет, столетие, 4 века, эру, несколько эонов – вечность… – миг вне времени!

Читатель: —

ЦИРК

ХВОСТ ЕСТ ЗМЕЮ

Однажды Аутс взял пилу, на дерево залез, засел на верхний сук и стал его пилить.

Под деревом из ниоткуда появился Инс и крикнул ввысь:

– Привет тебе с планеты Ультрауроборос.

Аутс:

– Как там космос?

Инс:

– Не беспокойся, он в порядке. Что ты делаешь, дружище?

Аутс:

– Создаю концептуальные опилки.

Инс:

– Да лучше бы баранки гнул! Или, не знаю, разводил бы дырки.

Аутс:

– Сгинь!

Подпрыгивая и подтягиваясь на ближайшей ветке Инс:

– Наивно полагаешь, что страдаешь новой формой романтизма.

Аутс, вытирая пот со лба:

– Болтался бы и дальше между звёзд, великий космонавт.

Инс, выше поднимаясь:

– Чем ты в тайне дышишь?

Аутс:

– Хочешь мне сказать, что романтизм – это веселящий дым для инфантильных одиноких фриков?

Инс:

– Считать предпочитаю романтизмы кокаином для жрецов фрустраций мрачных.

Скрипнула пила:

– Глупцы вдыхают эту дрянь, взлетая над собой, как пыль над городом.

Инс:

– Точно! Опытом своим на автомате опыляют будущих философов.

В два раза увеличив частоту движений Аутс:

– Здорово! Выходит мудрецов творят глупцы?

Инс выше прыгнул и, на новом месте замечТательно качаясь, произнес:

– Да хуже, Аутс. Это мудрецы глупцов клепают!

Аутс:

– Дрым-цы-цы… такие мудрецы как ты?

Пила:

– Как я!

Со смаком рассмеявшись Инс:

– Кто есть мудрец? – глупец в глазах глупца, который мудрецом себя считает.

Аутс:

– Хватит! Не мешай мне истину искать самостоятельно!

Пила:

– По-настоящему мудры лишь мертвецы и те, кто не родился. Я люблю вас, недоумки!

Инс:

– Всё, всё, пила, не разрушай, любя. Остановись.

Пила:

– Прости, не поняла.

Инс нарочито медленно:

– Да ничего. Как говорят на Ультрауроборосе: «Змея, жующая свой хвост, – метафора не для умов, которые живут в трехмерных измерениях».

Пила:

– Я думаю зубами…

Инс:

– К зубному не пора?

Пила:

– Не чей-нибудь, а свой хвост есть змея. Всё вроде правильно.

Инс:

– Это как сказать.

Пила:

– Изящные созвучья выдаю под управлением чудаковатого хозяина.

Под Инсом ветка обломалась, и он вниз сорвался, по пути крича:

– Пила, ты ошибаешься! Запомни, это не змея свой хвост жуёт, а ооооооооооооон…

Ударившись об ствол Инс завершил сентенцию: – Еёёёёёёёёёёёёёёёёёёё!

У Аутса от неожиданности задрожали руки, и он выронил пилу, воскликнув:

– Друг, держись!

Пила задребезжала, тоже падая:

– Бзззяяя-бзззяяяя! Бзям-бзлям! Я музыкальный инструмент, теперь летающий. Прекрасно я зззззвучу, пока лечу. Ззззвук впечатляющщщий!

За пару метров от земли Инс как жокей на скакуна всем телом сел на первую от корня ветвь – Дрыысссс-ккксссс!

Аутс:

– Блеееесссск!

Пила, вонзаясь в землю, прозвенела:

– Бзззеннн!

– О, дааааа! О, дааааа! – Инс застонал. – Теперь я с легкостью могу презреть все тщетные усилия ума. Ура. Умора!

Скрипнула пила:

– Похоже, убежден позёр позёром.

Аутс:

– Чтобы я не делал, я осознаю, что делаю.

Пила, пытаясь заползти на дерево:

– И что? Позвольте допилить сучок. Всё хорошо. Вы агрессивные невежды, как и большинство эгоистичных сущностей.

В одно мгновение Инс оказался рядом с Аутсом.

Пила:

– Телепортация?

Инс, друга обнимая:

– Да, побочное воздействие планеты Ультроураборос – квантовый скачок.

Пила:

– Святая жесть!

Заметил Аутс:

– Я невежда, но зато какой…

Пила:

– Конкретный!

Инс:

– От пафоса всезнайства каждому невежде шаг до гордости чумной, и он, как несмышленый мыльный пузырёк растет от самомнения, без устали жизнь усложняя до идей самоубийственных. Прислушайся, всмотрись, да вот как эта мысль сама в себе до взрыва расширяется по мере осознания её с невинным допущением, что всё возможно не совсем так иль не так вообще.

Пила:

– Решили без меня управиться? Так кто же я теперь?

Зловеще хрустнул сук под Аутсом и Инсом:

– Недоулыббб-КХааа!

С ехидным видом Аутс, извлекая из листвы веревочную лестницу, сказал:

– Бессмыслица – приют для новых смыслов!

Инс:

– Хитрец!

Пила заплакала горючими железными слезами.

За миг, как должен был сломаться сук, Инс с Аутсом за лестницу схватились и полезли сквозь седое облако, которое сидело на верхушке дерева как шапка ватная. Над кроной дерева качался шар воздушный и когда друзья достигли цели, Аутс отвязал верёвку…

Инс:

– Вверх по спирали, если мы не плоско мыслим!

Воскликнул Аутс:

– Ультроураборос или как там говорят на Ультрауроборосе, когда становятся чуть ближе к истине?!

Воздушный шар поднялся в небо и поплыл.

Инс, волосы взъерошивая Аутсу:

– У-ааааа, а-ууууу, до истины еще парсеков сто, на всё там отвечают. Ты не упал, свалился я…

Перебивая друга Аутс:

– Чтобы упасть, ума немало надо, понимаю.

Инс:

– Космическая мысль, если не сказать – комическая. Предполагаю из опилок на земле таинственный узор сложился.

Температуру повышая в шаре Аутс:

– Да, ха-ха, сук под собою распилить – искусство, знаешь ли.

Друзья смеялись несколько минут, а после Аутс произнёс:

– Как Ниагарским водопадом хлипкий плот заинтригован ум мой мыслями твоими про змеиный хвост. Так что там с пищей для него?

Вручая другу деревянную спираль Инс с изощренным пафосом сказал:

– Ответ на твой вопрос.

С изрядным любопытством Аутс:

– Что ещё за хлам?

Инс:

– Так… спираль священная с планеты Ультрауроборос.

Аутс:

– Хмм…

Инс:

– Да, изделие из дерева волшебного, которое свободные творцы хвостом змеиным называют, но на самом деле, древо это называется «Спираль Любви». Ты приколи его к себе и подожди.

Подарок Инса принимая Аутс:

– Какой-то странный от него исходит аромат.

Инс:

– От него легко немудрыми становятся все гады!

«Змеиный хвост» на грудь себе к рубашке прикрепляя Аутс:

– Ты не ушибся, друг мой лучший? Не потерян ли?

Инс:

– Аутс, шире кругозор! Потеряна пила! Ушиблось дерево!

По стропе шара соскользнула чёрная гадюка.

Ещё мгновение… и бросилась на Аутса, точнее – на «Спираль любви». Змеюка, ядом истекая, с жадностью в неё клыки вонзила, сорвАла с Аутса подарок Инса и упала к их ногам комочком биомассы, булькая смешно, но постепенно обретая формы сверхпрекрасные. Потом из тёмной склизкой лужи сквозь электродуги птица синяя возникла.

Аутс:

– Птица счастья?

Инс:

– Удача так рождается – в её фундаменте объемный, не замыленный, пытливый взгляд – всё обобщающий подход к любому делу!

Взлетела птица и на край корзины шара сев, пропела:

– Фью-фью-фью, кря-кря, га-га, ку-ка-реку! Чиф-чиф и чик-чирик, ку-ку! Я там, где узел в созерцании возник. Я – переход на новый уровень таинственной игры. Фортиссимо! Все есть как есть. Сейчас и здесь. Эй, Хрон и Спейс, сюрпризов вам не счесть, не убежать, не отвернуться от любви. Я – истина, которая собой не ограничена. Сама себе никто я в мысли о полёте за пределы её смысла. Нельзя меня понять, друзья, тем более поймать, молясь локальным циклам…

Взмахнула крыльями она и скрылась в облаках пушистых.

Синие перо вручая Инсу Аутс:

– Змее не повезло. И это всё, что от нее осталось.

Инс, отпуская в небо пёрышко:

– Хвосты не лгут, особенно когда свои мозги пережуют. Не понимаю только, как змеюка-птица нас узнала. Но как бы ни было, мой друг, давай продолжим по спирали размышлений вверх идти, в противном случае, и думая о небе, эх… и находясь в нём, в землю закапаемся!

Аутс в след перу:

– А сук тот был сухим и дереву мешал расти!

Инс:

– Верно!

ТЕЛЕМЕТА

И сказал ему Бог: за то всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро.

И сделал Бог Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его

(Быт. 4:15)

– Неужели, кроме грибов да кулебяки, нет других интересов в жизни?

(А. П. Чехов «Сирена»)

«Метавздор»«Б0жественный перезагруз или змеино-яблочный пирог „Искус“»

Военный самолет на горизонте предрассветном. Картинка приближается, и камера насквозь проходит фюзеляж. В багажном отделении мы видим двух солдат-десантников. Один из них в очочках треугольных. С усами разноцветными его косой собрат. Воздушные эксцентрики вздыхают и натужно улыбаются. Их лбы в испаринах. Огромный телевизор держат на коленках и дрожат. Табличка загорается «Внимание. До сброса пять, четыре, три…». У ног бойцов скрипя смещается широкий люк. В отверстие в полу солдатики бросают телевизор. Бодро крестятся. Как ёжики сопят. Целуются в засос.

Экран на два сегмента делится.

Мы видим: слева, кувыркаясь, телевизор вниз летит,

а справа – из владения пилота выбегает кто-то с автоматом в маске манекена, и, стреляя по солдатам, вопиёт с презрением:

– Все чувства ваши – пена… На-на-на!!! На-на!!!

Вояки падают.

Солдатик с разноцветными усами, шепчет с чувством, словно, напоследок другу открывает тайну:

– Ах, мой непростой… мой милый, чаянья мои завышены. Храни Любовь…

Другой солдат, приобнимая друга:

– Хммм… храни Любовь – хороший слоган для резины «Nanosex». Надо бы запомнить.

Солдатик с разноцветными усами в том же духе продолжает:

– Как бомбы мысли! Сложно мне! Я слаб. О, нет! Не я ли верю в свет сердец? Любовь с условием как смерть! Ой, ой… боюсь… боюсь какой-то злой я.

Другой солдат, надменно поправляя окуляры:

– Ёёё-ё-ёёё-ё…, не сыпь мне соль на «ля», плохой комедиант. Мы не фигляры!

Разбрызгивая слюни, восклицает кто-то в маске манекена:

– Трутни, вы забыли агрегат врубить заранее.

Солдаты:

– Мым… мы… мым…

Мы слышим перезвон – «дзынь-бым дзунь-бом, дзынь-бым, дзунь-бом» – рингтон напоминает тему «Яблочный дракон» из мюзикла «Сказание о кругловатом змее».

Солдатик с разноцветными усами вынимает из кармана телефон и из последних сил хрипит в него:

– Да, «Праздник в каждый дом», отдел трагикомедии. Заказы? Да, конечно, принимаем. Что? Что, что? Нетривиальный маскарад? Окей! Ага! Всё сделаем по высшему разряду. Да, уже в пути, мы едем, еее…

Другой солдат, сознание теряя:

– Yesss…, летим, летим…, летим…, летим сквозь вре…

За кадром нарочито мерзкий смех звучит, тягуче замедляясь:

– Ххххуууухооооохооооооохооооууууууухххххх… хыыыыы… хихиииииииииииииииииииииииииииииииииииии… хыыыыы… хихиииииииииииииииииииииииииииииииииииии…

Летящий телевизор (в левом кадре) огненные крылья оставляет за собой, а (в правом кадре) кто-то в маске манекена из кармана вынимает телепульт.

Он нажимает кнопку «on» и, прыгая вслед телевизору, орёт:

– Поехали! Моторррррр!

Он быстро (в левом кадре общим планом) догоняет телевизор, пропадает в нём! Мы видим (в правом кадре) на его экране Аутс с Инсом пеплом и попкорном вперемешку с бисером друг друга обсыпают.

Хрямс! Ба-бамс!!!

Как астероид мощный телеящик (в левом кадре) разрывает почву голубого шара. Вой, невнятные отрывки новостей….

За кадром крик:

– Ой, бляха-муха! Ёлки-палки! Что за хрень?

Потом из космоса мы наблюдаем (в левом кадре) что идёт волна от взрыва, обволакивая Землю. И отъезд: мы видим (со спины) зелёный кто-то смотрит в монитор на фоне млечного пути.

• Мелькают (в правом кадре) мини фильмы:
• 1. В пустыне озеро образовалось за мгновенье.
• 2. У самурая затупился меч, когда он занимался харакири.
• 3. Кресты на кладбище пустили листья вербы.
• 4. Влюбленные на сеновале улыбаются иголке.
• 5. Портреты президентов в разных странах падают со стен в высоких кабинетах.
• 6. Мышонок плюшевый ожил в руках ребенка.
• 7. В алмазных копях открывается портал между мирами.

В единый план всё возвращается. Мы видим Инса с Аутсом в саду прекрасном.

С ближайшей яблони сняв яблоко и откусив его Инс замечает:

– Чистый юмор.

Аутс:

– Думаешь?

Инс, яблоко вручает другу.

Аутс, яблоко вкусив и громко рассмеявшись:

– Кажется, дошло. Я понял. Чистый юмор – это яблок сорт.

Сквозь слёзы червячок, что в яблоке сидел и неожиданно лишился стен:

– Зачем же вы мой домик съели, изверги? Зачем оставили без крыши змея, спилберги?

Инс маленькому змею:

– Видишь ли, без витаминов и в раю не выдержишь. А яблоко – твой дом – уже в тебе. Иначе как бы ты в него проник, вообще.

Тут возникает на экране пьяный старец с фонарями под глазами. Он в рясе фиолетовой со стразами и в кепке с логотипом

«Инс и Аутс».

Аутс:

– О, продюсер правый!

Инс:

– Откуда вы упали?

Качаясь, выходя из кадра пьяный старец говорит, показывая пальцем на большой софит:

– Я от него. И он сердит! Я, между прочим, осветитель первого разряда. В гримёрке абсолютно голые актеры мёрзнут в ожидании сюжета кулинарного. Какого ада?

Аутс, червячка сажая на листок:

– Всё под контролем. Жареным запахнет очень, очень скоро!

Инс:

– Желаем всем здоровый стул иметь и пол! Добро пожаловать на психокулинарное поптеотелешоу!

Роботы завозят в кадр стол и печку русскую. По центру на столе змея и яблоко в тарелке в форме сердца. Мужчина с женщиной из-за деревьев выбегают в чём из райских кущ когда-то были изгнаны.

Один из роботов подскакивает к камере и говорит:

– Я оскорблен происходящим. Я читал сценарий. Люди, нет там моих реплик.

Крик за кадром:

– Эй, что происходит?

Робот:

– Дальше будет хуже. Отрубайтесь и бегите в свои церкви.

Аутс:

– Это цифровая демократия – один из роботов запрограммирован на сбой программы.

Инс:

– Он чувствует себя одновременно бунтарем среди своих и праведным защитником традиций внутриматричных для homo sapiens.

Мужчина с женщиной, подпрыгивая, покрываются гусиной кожей.

Аутс им:

– Давайте ближе к печке и продолжим.

Робот, задымившись, заискрившись, заявляет:

– Счастье-то какое! Человек во мне родился!

Роботы его уводят.

Инс:

– В гостях у нас Адам и Ева.

Аутс им:

– Вы голодны?

Адам и Ева, прижимаясь к печке:

– Зверски!

Инс:

– Ну вот и хорошо. Спокойствие. Терпение. Ваш ждёт обед до озарения чудесный.

Аутс:

– По слухам сок желудочный – есть Бог системных удовольствий

и святых страстей… конечно, если не считать рецепторы на языке.

Инс, разрезая яблоко на несколько частей:

– Лишь натуральные ингредиенты!

Вокруг себя змею вращая Аутс:

– Эхх! Авось не смертный грех – убойный, но непраздный смех! Мы есть! Зла нет! Мы будем есть! Пожалуйста, Творец Сердец, на каждый день нам продолжайте подавать насущный хлеб!

За кадром хор поет фрагмент хорала «Золотой налив и кобра»:

– Зреееелищ, Боже, не забудьте зрееелищ. Боооольше… боооольше крови с прибаутками.

Инс, веточки подбрасывая в печку:

– Сегодня гвоздь программы – яблоко в змее! Не захлебнитесь слюнками.

Проворно кожу со змеи снимая, Аутс:

– Это вам не с хреном хряк, не в пиве устрицы!

Потом мы видим всё в режиме перемотки под бодрящие пассажи песни «Love me, love me Adam» группы «Sexy Mirror». Кадры пролетают: суета, готовка, ролики рекламные. И все потерли руки, облизались. Дегустация! Бросается Адам на Еву и с нежнейшей силой её в стол вминает. Печка возгорается и улетает вверх. Картинка искажается.

В экстазе Ева как сигнализация:

– О, яблоко! О, ааа… о, ааа…

Адам пищит:

– В змеееее мечта моя! О, е… краса!

Картинка возвращается в режим стандартной резкости и скорости.

Стреляя в воздух, «кто-то в маске манекена» впрыгивает в кадр и кричит:

– Я жить устал. Побойтесь рейтинга, дегенераты! Стоп уже! Мне и дышать мучительно, не то, что видеть срам!

Инс:

– Успокойтесь и идите в храм. Он в декорациях ситкома «Доктор Хармс». Всё хорошо! Там, кстати, выставляются святые мощи Зорро.

Аутс:

– Что у вас с лицом?

Стуча по маске дулом автомата кто-то в маске манекена:

– Оооооххх, мне кажется, под маской у меня душевный шрам! Я не прощён, мне не найти себя, не вынести позора.

И снова в кадре осветитель пьяный в хлам. Он, разрывая рясу на груди, стенает так:

– Живите в мире, грешники! Я, что же, вас напрасно освещаю, пересмешники? Смеяться чаще, чем рыдать и клоунам не подобает.

Ева и Адам:

– Ааа… аааа!.. Да… ах! Ааааааах! Даааааааааа! Ах! Аххххххххх!

Зло улыбаясь осветитель, уходя, рвёт провода. И траххх! Энергосбой и света ноль! Ба-баххх! Тра-та-та-та-та – тьму озаряют вспышки от стреляющего автомата, и некстати музыка весёлая жужжит. На этот раз в аранжировке группы «Змейка» песня «Яблочко». По хаотичным траекториям ползут неоновые знаки, формулы и даты, лики и рецепты.

Крики:

– Наркоманы! Алкоголики! Дегенераты!

На несколько секунд стихают звуки. Чернота сгущается.

За кадром голос Инса:

– Кто вы?

– Я – Аллегорий Каин – слышится унылый голос человека в маске манекена.

Голос Инса:

– Что случилось с вами?

Голос Каина:

– Ах, Боженькой я проклят за убийство брата. О, злосчастье сладкое! Да вы не удивляйтесь, доктор. Гадко до того, что даже и приятно как-то.

Инса голос:

– Да, опасно.

Голос Каина:

– Уже не помню точно, как и почему убил его. Ну правда! Кстати, я совсем забыл и кто меня родил, не жизнь – загадка. Плохо мне.

Ведь вечен в наказание мой мир, точнее, сам я!

Выстрел.

Инса крик:

– Зачем… зачем так радикально?

Голос Каина:

– Ну я же говорил, бессмертие дано мне в наказание.

В экран приходит свет. Мы видим кабинет, где на кушетке в маске манекена человек лежит в крови. Он говорит, ствол автомата убирая от виска:

– Попытка суицида – пытка для меня, но не настолько, чтобы не пытаться застрелится. Сложно мне.

Инс:

– Понимаю, проще не родиться.

Как в жутком фильме про вампиров дырка в голове у Каина затягивается на глазах. Напротив неумелого самоубийцы за столом в халате белоснежном Инс сидит, уставившись на яблоко в змее, что испускает пар в тарелке в форме сердца.

Инс:

– Вы как?

На это Каин, автомат забросив под кушетку и стреляя взглядом на свои мозги на потолке и стенах:

– Мрак! Я дико извиняюсь за наглядность мыслей едких.

Инс:

– Вас погубила зависть – глупости богиня – дочь обиды.

Каин:

– Страшно… стыдно вечно жить! Вы не находите?

Инс, к Каину тарелку придвигая:

– Может быть. Прошу вас, соберитесь. Зыбки даже истины. Вот яблоко в змее, отведать не хотите? А после мы продолжим. Не стесняйтесь. Всё нормально. Вырулим. Решайтесь.

С кушетки поднимаясь Каин:

– Да? Вы так считаете? На что вы намекаете?

Инс, в ноут вписывая что-то:

– Ах, Аллегорий дорогой, попробуйте на вкус детали происшествия, его причину, соль, исток. Так скажем, парадокс творения – бессмертия капкан как переход в другое измерение и время.

Каин ест. Ест, ест, а после говорит:

– Я тупо жутко одинок. Изгой среди изгоев.

Инс:

– Не вы один парадоксально нелюдим. В толпе или на троне и сиамским близнецам от одиночества бывает больно.

Каин:

– Надеюсь, я отравлен, а в противном случае, что делать дальше?

Инс:

– Ну, сбросьте маску. С зеркалом поговорите. Почитайте Чехова и Кафку.

За голову хватаясь Каин:

– О… какая глууупость, беспокоооюсь, словно смееертный.

Инс:

– Но, в случае любом, не забывайте, волны не волнуются за море!

Каин:

– Я изнемогаю, мне так жаль… перерастает эта жалость в злость. Люблю кого-нибудь прижать, унизить, замочить за спесь и непохожесть на других. Я – шут чумной, убийца. Я – дерьмо! Я потерял лицо. Живу я без надежды на любовь. Печаль и скука мною правят! Вечность – сон! Я не могу проснуться. Я закрыт, лишен всего…

Инс, улыбнувшись:

– Есть один аспект – замок не существует без ключа – ваш брат живой!

Трясется Каин:

– Чтооо? Надежду мне дарить – преступно.

Инс:

– Воистину вам говорю, ваш брат – не труп. Да, вам бессмертие – расплата, ну а брату вашему оно дано в награду.

Тут Аутс в кабинет вбегает со словами:

– Странно получается! Участник шоу не на шутку окаянным стал и неприкаянным. В сценарии ведь не было прописано самоубийство неудачное. Бог обещал в семь раз сильнее мстить тому, кто Каина хоть пальцем тронет.

Инс:

– В законе Бога существуют опции довольно строгие. Но, я надеюсь, введены они в условия игры не ради усиления вины и боли.

Аутс:

– Ой-ёй-ёй! Выходит, Каин вновь нарушил правило небес, но только приумножил силу своего бессмертия. О, Бог мой!

Инс:

– Какой творец не хочет побывать за рамками своей системы?

Каин:

– Эй, я требую, не плюйте в душу проточеловеку, сценаристы хреновы. Я не могу уйти из жизни грешной. Тошно мне! Ах, если бы вы только знали, как мне несвободно, душно, грустно! Эх! На самом деле, ненавижу яблоки и змей. Есть совесть у меня и даже чувства!

Аутс:

– Перезагрузка предпочтений вкусовых – искус искусства!

Инс:

– Бессмертны маска, образ, персонаж, не вы. Как видите, порой меняются условия задач, сценарии и правила игры. Жить прошлым – значит умереть при жизни!

Аутс:

– Сублимации кусаются.

На высшей ноте Каин:

– Вздор! Вы извращаете мою печаль и боль! Я не эрзац! Понятно вам? Я жил как мразь, но умереть хочу по-человечески – буквально.

На Каина кивая Инс, подмигивая в камеру:

– Играет парень не библейского убийцу, но актера неприлично гениального. И он, похоже, сжился с ролью и забыл себя реального.

Добавил Аутс в тот же объектив:

– Хотя, конечно, вам виднее, что да как. Ведь каждый видит мир

в контексте роли, что играет сам он в этот час.

«On Line» – табличка загорается над Аутсом и Инсом.

Инс:

– Представьтесь.

Аутс:

– Вы откуда дозвонились?

Детский голос:

– Тедди Супербоем кличут. А звоню я из поселка «Детство», что в районе Припяти.

Инс:

– Слушаем вас. Говорите.

Тедди Супербой:

– Да, Каин был не прав, когда убил родного брата. Это факт! Но был ли безупречен Авель?

Каин:

– Это сильно! Продолжай, мальчишка!

Тедди Супербой:

– Так вот, в дар Богу Каин жизнь чужую не отдал, в отличие от Авеля, который Богу бедное животное принёс. И мне плевать, что кто-то там, по умолчанию, считает Авеля поступок безупречно праведным. Мы якобы должны поверить и принять, что агнец в рай попал, сгорев в огне небесном. Да! Возможно, так. К тому же, Бог ещё сказал в девятой части Бытия, что, будто бы, без крови нет прощения. Бла-бла, бла-бла, но не для Каина, увы. Ему – лишь мщение. Но вы не напрягайте лбы. Я тоже понимаю, что мои слова всего лишь детский лепет. Бог, прости. Но разве маленький барашек связанный в огне не плакал, не страдал? И разве Бога сын – Христос – потом не говорил: «Так будьте же, как дети»? И ещё, святошей слыть легко, труднее собственное сердце не предать. Иначе, бред не только то, что грешники распяли свет, а всё на свете!

Треск… короткие гудки… за кадром музыка – прелюдия из оперы «Змея и яблоко».

Солдаты входят в кабинет, те самые… те самые до боли неприглядные бойцы, кривляки странные. Один из них – косой и с разноцветными усами, улыбнувшись каверзно:

– Кто авангардный маскарад заказывал?

Солдатам удивляясь, Каин:

– Как? Вы не убиты?

Солдаты отчеканили:

– Спасибо парашютам и патронам холостым. На славу постарались мастера по спецэффектам и гримеры. Справились! Всё шито-крыто.

Пространство кабинета заполняют люди в масках и костюмах человека-манекена. Прыгают. Кричат. Толкаются. Танцуют остро, и сливаются в огромный ком. И каждый безуспешно маску с ближнего сорвать пытается. И каждый чем-то очень возмущён.

В истерику впадая Каин:

– Ад в моей душе! Мой мозг, как лом! Вы издеваетесь? Я за лампадой камень!

Аутс:

– Бездна улыбается!

Солдаты, пропадая в белой массе:

– Каин, потерпи ещё чуть-чуть. Метафор Авель – брат твой – здесь. Не плачь. Без паники.

Кивая Инс:

– От ада только шаг до рая.

Аутс:

– Грех один – виною жить и этим продлевать свои страдания.

Из гущи тел:

– Братишка, Аллегорий, я иду… иду… спешу к тебе. Освободись, прошу. Не мсти себе. Мы вскоре будем вместе.

Но Каин снова ноет, глубоко скорбя:

– Я – мат в молитве, глупая игра, оксюморон, фальшивая монета…

Аутс:

– Бог – большой шутник. Он обесценил смерть твою, не жизнь!

Инс:

– Если в наказание бессмертие дано тебе – живи. Не бейся с мельницей вчерашних дней. Неси с достоинством Любовь и Покаяние сквозь вечность!

Аутс:

– Эй, не мир меняй – себя. Будь первым делом пред собою честен!

Сквозь стену входят в кабинет Адам и Ева. Она в костюме яблока, а он в змеиной коже.

Каин:

– Мама! Пап!

Адам:

– Я рад! Не унывай. У нас в родне все на запреты падки, сын мой.

Каин:

– Все-таки не зря я чудо-блюдо проглотил – оно мне возвращает память. Вы в порядке?

Ева:

– Да, сынок, вполне. На смерть у нас нет времени… аврал! Час-пик!

Забойный маскарад! И я беременна!

Адам:

– Нельзя ей нервничать.

Они целуются и весело скандируют:

– Доверие и верность! Верность и доверие! Доверие и верность! Верность и доверие!

Мультипликация: заставка «No TV» на фоне башни вавилонской

из диванов, что в огне пылают.

Рука с тату на тыльной стороне ладони «Applеsnake» сминает этот кадр, как листок бумаги радужной. Потом мы видим, как цветком он распускается. Внутри него два человека в белых масках крепко обнимаются. Один из них – страдалец нам известный, Аллегорий Каин, – шепчет со слезами покаяния:

– Прости меня, Метафор.

Авель:

– Я тебя прощаю.

Друг в друге братья растворяются, снимая маски. Ярче краски!!!

Мы видим: в кадре новый человек душевно улыбается и говорит, всем телом излучая свет:

– Снимите каски. Мимо пролетел кирпич отчаянья. Скафандры смысла не нужны влюблённым в таинство души. Дышите глубже интуицией внимания. Любовь – не смерть на маскараде пустоты. Внутри у каждого из нас есть всё для счастья быть не для награды бога или дьявола! Всё просто, как стремление ручьёв к слиянию.

Рябь на экране. Слышится (секунды три) лишь рык. Потом картинка проявляется: таёжная опушка и медведи бродят, солнце из-за кедров поднимается. Мы видим у помятого TV стоит, уставившись в экран, большая-пребольшая обезьяна. Дождь со снегом. Камеру болтает. Фокус плавает. Бьёт сверху едко жёлтый луч, и обезьяна в грудь себя колотит, видя, что над нею НЛО завис и медленно в себя засасывает телевизор с грязью. Подняв с земли огромный дрын, с упорством редким обезьяна инфернальный ящик зацепить пытается. Ды-дымс, ды-дымс, ды-дымс. Но все звериные усилия напрасны – ящик в чреве НЛО скрывается. И, если присмотреться, на его борту мы сможем разглядеть какой-то странный знак. Похоже, что внутри спирали сфера на рогах дракона. Колокол звучит на фоне новостей о происшествии в Сибири! Трески. Писк. Сверкнув огнями НЛО мгновенно исчезает в небе.

Голос металлический за кадром: «Э… э-э… кык ушите маня, „Смея“, поэ… поэто? Метателика. Я Блокко. Ых, объед у нах! Га-га! Всо уххх!!! Ябгадно! Э, Смея, Смея, я ржу ответика. С прывэтиком ом-ом, ом-ом».

А обезьяна, палкой на земле нарисовав неровный круг, накручивает волны на него без меры. Ближний план. Мы видим: это Снежный Человек – не обезьяна – Йетти!!! Камера влетает в его третий глаз (по факту, в лоб) и по тоннелям прошлых происшествий в этом шоу мчит стрелою света. Потом мы видим на лужайке девочку, малышку лет пяти. У озера в цветах она резвится в окружении игрушек разных дивных. Камера в траве лежит. Мы видим, что у ног малышки: самолётик, змейка, НЛО-юла, надкусанное яблоко и автоматик, снежный человечек, зеркальце, солдатики и блюдце в форме сердца, треугольные очки и разноцветные усы, две куклы голые, фонарики и книжка «Инс и Аутс» с белой маской в качестве закладки на странице «Телемета».

Адама голос:

– Дочка, свет мой, детка, где ты?

Голос Евы:

– Милая, любовь моя, пора обедать.

Камера взлетает.

Военный самолет, крылом цепляя телебашню, рассыпается на птиц.

Переключаются программы.

Мелькают телевизоры, что разрываются в квартирах, офисах и магазинах.

С безумными глазами смайлик на экране.

Потом мы наблюдаем, как смешные инопланетяне в треснутый TV-экран уставились. Отъезд. И общий план. Увидев в нём себя, инопланетные создания забавно голосят и хлопают в ладоши, после обнимаются. И прежде чем и этот телевизор будет разнесён на части, кадр: девочка, смеясь, с рук змея кормит желто-красным яблоком.

NEOSTRIP

Сказать о чём угодно можно что угодно.

ИЗ КНИГИ АУТСА «Инсайдер»

Жизнь

как зеркальный лабиринт,

однажды

сквозь себя пройдешь и выйдешь

в новый мир.

ИЗ КНИГИ ИНСА «Аутсайдер»

Однажды Инс и Аутс оказались в стриптиз-баре. Пришли по приглашенью автора на поэтические чтения.

Аутс:

– Мы ошиблись адресом!?

Инс:

– Нет, по-моему, нам автор намекает, что стриптиз, как суть процесса, есть во всём. Навскидку, к слову, вот возьмём поэта. Чем он, скажи, не прирождённый стриптизёр?

Подумав Аутс:

– Некоммерческий позор!

Воображаемые слезы вытирая Инс:

– Поэт как лук, который сам себя публично очищает.

Аутс:

– Да, за слоем слой, за слоем слой…

Инс, всхлипнув:

– Так буквально всё условно… даже если между строчек смех, народ рыдает.

Аутс:

– Упс! Стриптиз!

Инс, Аутса похлопав по спине:

– Иной поэт и собственное сердце на лоскутья раздирает.

Затихла музыка и нежный женский голос произнес:

– Ну а сейчас, друзья, вселенская загадка. Я – великолепная Агента Ангел или Ангела Агент! Встречайте! Всматривайтесь! Слушайте!

Всё закачалось, затрещало, заискрилось, разбиваясь, полетело. И лишь часы с кукушкой на стене висели, словно намертво прибитые. Раздались крики. Свет погас. Во тьме светящаяся точка начала расти.

Продолжил женский голос:

– Дамы, господа, расслабьтесь в метакосмоцентре «Neostrip». Всё… всё обманчиво.

Зависли люди и предметы в невесомости. Свет переполнил зал.

Степенно пролетели мимо Аутса и Инса стриптизёрша голая и человек с лицом безумного шпиона. Он сказал:

– Ревизия! Системная инспекция! Меня зовут Стратег Секретович. Отдел учёта оголтелых представлений, фонд защиты логики и поиска потерянных секунд.

Зеркальный лифчик у него на голове блестел гримасами испуганных людей.

Заворожённо всматриваясь в лифчик Аутс прошептал:

– Раздробленный печально напряженный образ. Хммм! Так неожиданно и вдохновение поймаешь.

Инс:

– О, да!

Стратег Секретович:

– Парить несложно, но боюсь нарваться на предметы острые. Все арестованы! Отставить невесомость.

Женский голос:

– Легкости бояться поздно. Успокойтесь.

Стратег Секретович:

– Сектантство не пройдёт. Я закрываю шоу.

Женский голос:

– Ничто не разрушает вас так изощрённо, как тревога. Она приходит в маске трепетного Бога и размеренно прессует каждого, кто в страхе допускает вероятность не суметь забыть её, и в счастье пребывая.

Стриптизёрша:

– Я вас умоляю….

Женский голос:

– Происходящее придётся всем принять за идеальную реальность!

Стратег Секретович:

– Ядрёна мать! Да у ораторши, похоже, жар! Её слова – абсурд, дешёвка, красное словцо, тотальный фейк! Всем надо над собой работать тяжело и долго, чтобы… ээээ… да чтобы… чтобы… да хоть что!

Продолжил женский голос:

– Ладно вам! Фундаментально жизнь легка как знание уснувшего вчера, что скоро будет утро в новый день стучаться светом солнца.

Кто-то:

– Нам практика нужна для постиженья истины. Но прежде мы хотели бы забыть о смерти.

Многие заголосили одобрительно.

Стратег Секретович:

– Эй, приготовьте документы прежде, чем отдаться вечности.

Вновь женский голос:

– Каждый вдох и выдох – это практика для понимания, что смерти нет. Кто умер, тот не понял смысл жизни!

Аутс:

– Мир – стрип-бар!

Инс:

– Да, стрип-бар, в который мы пришли на поэтические чтения.

Стратегу стриптизёрша:

– Эй, отдайте лифчик, модник непотребный. Холодно!

Стратег Секретович снял с головы зеркальный фетиш и отправил стриптизерше.

Аутс:

– Это что-то!

Хватая лифчик, стриптизёрша:

– Ох, мерси! Я семь зеркал разбила, чтобы это сшить… ещё бы трусики нашлись… прозрачные такие и с начёсом.

Она закувыркалась, с лифчиком сливаясь. Ей кто-то не спеша его защёлкнул на спине.

Стратег Секретович:

– Прозрачные объекты не привяжешь к нарушениям, моя прелестная! Да что я говорю? (Он снял пиджак и брюки) Что я делаю?

Костюмчик медленно поплыл над стойкой бара, словно призрак чёрный.

Инс:

– Поэзия во всём, что продиктовано любовью!

Аутс:

– Поэтом можно быть без слов, когда ты оголён до чувств высоких!

На сцене в точке старта света появился Ангел.

Кукушка на пружине выпрыгнув из домика часов:

– Ку-кууууууууллл!!!.. Ку-кууууууууллл!!!.. Ох, будет горячо!

Вплывая в брюки и пиджак, вскричала стриптизёрша:

– Хо… хо-хо… хоть кто-нибудь здесь разглядел моё нутро?

Стратег Секретович, смущаясь:

– Ну а как же, душечка! Закон не запрещает истинные глупости.

Часы сорвались со стены и полетели в сторону Стратега.

Ангел:

– «Neostrip» – аттракцион внутри аттракциона «Crazy clock». Не бойтесь времени, оно – уловка вечности, оно вам души гложет нетерпением мечты, оно играет с вами в суету и невезение.

Часы на мелкие осколки разнесло о нос Стратега – бум-хрум-брякссс – неспешно полетели кровяные капельки.

Стратег неистово заголосил, кровь с носа вытирая галстуком:

– Нет времени на поиски его? Так понимать движение часов?

Кукушка:

– Ку-ку-ру-ку-ку! Взрослеешь, ревизор, умнеешь даже.

Ангел:

– Тот, кто больше всех тревожился и получает травму.

Стратег Секретович:

– Но мне пора на заседание совета по противодействию духовному распаду. Будь ваш «Neostip» неладен.

Ангел:

– Отпустите всё! Распад предшествует новейшим сочетаньям!

Он, сделав элегантный кувырок, стал сердцем, сердце стало глазом.

Стратег Секретович рубашку на себе порвал и, вынимая из трусов семь пачек денег, заорал:

– Я обеспечен, чтобы не упасть в безумие! Эй, не окончен рейд! Вы все ответите.

Из глаза голос Ангела:

– Но кончен бал! Дороги нет назад. Кто обеспечен нормой рано или поздно будет перекуплен, разорён и переделан переменами.

Под музыку ди-джея Моисея Моцарта вращаясь глаз в себя вобрал пространство «Neostrip» – в миг всё исчезло.

*******************************************************

Голос автора:

– Смешно описывать Ничто, особенно, когда нет никого, кто мог бы над таким рассказом посмеяться.

******************************************************

За тем же столиком и в том же стрипиз-баре Аутс с Инсом. На столике кукушка на пружинке, шайбы, шестерёнки, винтики и стрелки с цифрами в хрустальном шаре на подставке золотой. Ещё конверт со штампом «Выбор зрителей».

Со сцены автор:

– «О! О-о! Ни чем себя не ограничивайте».

Над ним сверкающие буквы «Neostrip» и Поэтическая премия «Разбитые часы».

Он завершил свой опус:

– «…совершенно Я».

Аплодисменты.

Аутс:

– Инс, всё в голове перемешалось.

Инс:

– Побочное влиянье невесомости и долгих размышлений.

Аутс:

– Да, припоминаю, мы парили, словно в космосе, но главное, что крайне любопытно, – под арестом.

На сцену вышел человек с распухшим носом и в одних трусах. Он, пожимая руку автору, сказал:

– Спасибо автору идеи премии «Разбитые часы».

Из зала кто-то громко крикнул:

– Neo… neostrip! Да здравствуют прозрачные трусы с начёсом!

Автор:

– Что? Ах, это! Что вы… это так… для смеха. Ха-ха-ха! Читая думал, надо бы убрать из текста эту фантастически абсурдную деталь.

Всё тот же кто-то:

– Не пугайте нас. Возможно, мы годами ждали этот образ, чтобы чётче осознать реальность бытия.

Вручая книгу человеку с носом перебитым автор:

– Да? Триумф вульгарности? Ну так тому и быть! В конце концов, ведь это «Neostrip». Вот вам подарок – сборник пьес о сердце и уме! Я просто счастлив видеть радостные лица! Жизнь прекрасна!

Приняв с поклоном книгу, человек в трусах:

– А в заключении приз зрительский симпатий. Я прошу вас, парни.

Конверт и приз с собою прихватив на сцену вышли Аутс с Инсом.

Бармен прокричал:

– Бесплатна выпивка!

Инс вскрыл конверт и прочитал:

– Приз зрительских симпатий получает Анжелина Бесконечная. Стихотворение «Гримаса вечности»!

Аплодисменты.

Человек в трусах:

– Прекрасный выбор! Анжелина Бесконечная, ваш выход.

На сцену выбежала девушка в мужском костюме.

Аутс:

– На счастье часики разбиты. Поздравляем!

Анжелина Бесконечная:

– Спасибо «Neostrip». Мечты сбываются!

Бар завопил:

– На бис… на бис гримасу вечности… гримасу вечности!

Кивая, Анжелина Бесконечная воскликнула:

– Конечно.

Бар затих. В хрустальном шаре вздрогнула кукушка.

Анжелина Бесконечная:

– Гримаса вечности.

О, внешняя красота – единственный демон, при виде которого у каждого райский тремор. А то, что он яростно души кромсает в попкорн для услады фанатов трэша и порно, конечно, не повод отказываться от удовольствия наслаждаться прекрасными формами. Милости просим в царство манипуляций основным инстинктом! И неважно, что у кого внутри, господа. Да кому это видно? Да пусть там хоть грязь, да пусть там хоть тьма. Была бы обложка мила всем глазам и разжигала либидо. А на критику не обращайте внимание. Вы, к счастью, выросли из детских штанишек – не лаптями чувства хлебаете. Если кто спросит: «Зачем же вы первым импульсным впечатлениям потакаете?», отвечайте: «Природе законы людьми не писаны». Аллилуйя, сестры и братья! Продолжайте казаться друг другу котиками и рыбками, акулы и тигры. Многие из нас вообще бы не родились, если бы наши родители думали о внутреннем содержании ближнего. А зачем и для чего мы живем – вопрос для будущих поколений. Не так ли? И не думайте лишнего, принцессы и принцы! Обилие мыслей и святых легко косит и превращает в абстракции. В противном случае стали бы они высшему смыслу молиться в кельях заброшенных? Стали бы они с нечеловеческим удовольствием смеяться? Так-то вот! Вкусы у вас сногсшибательны. Взгляды, как иглы острые! Челюсти мощны, проворны!