Артур и Чарли

***

Я был недоволен и неохотно собирал свой чемодан. Мы всей семьей отправлялись на Марс. На проецирующей панели начались новости, которые отвлекли меня. Это было экстренное включение. Сообщили очень важную для всего человечества новость: с космическим кораблем "Феос" была потеряна связь. Я не мог осознать всю трагедию этого события в своем юном возрасте. Сказали, что Предел Пограничья не удалось преодолеть, как и двум кораблям до него, и вояджерам в начале прошлого века. Люди с экрана уповали теперь на четвертый корабль, который в данный момент покинул границы гелиосферы Солнечной системы.

Я выбежал из комнаты и направился в родительскую спальню, где застал отца, который, как и я пару минут назад, собирал чемодан, но на его лице была радость.

– Папа, а что такое Предел Пограничья? – спросил я отца.

– Артур, это то расстояние от Земли, которое человечество не может преодолеть, – ответил отец, параллельно решая, что взять с собой.

– А что за предел? – не унимался я. – Неужели кораблям в космосе так сложно лететь дальше?

Отец оторвался от сбора и, улыбаясь, посмотрел на меня. Подошел ближе и опустился на колено.

– Ты можешь летать? Плавать по дну морскому? Или обходиться без еды?

– Нет, – ответил я, насупившись, а отец взял меня за руку.

– Это и есть предел, сынок.

– Я люблю вкусно покушать, но летать бы хотел.

– И теперь ты можешь это применить к Пределу Пограничья.

– Есть пределы, которые и не нужно преодолевать?

– Думаю, да, – ответил он и задумчиво продолжил. – Человечество когда-то открыло электричество, заменив огонь…

– Я совсем запутался, папа. Предел Пограничья будет так же полезен?

– Не перебивай, – сказал он, и я притих. Отец продолжил: – Мы знали электричество до его изобретения. То была молния, и она могла дать огонь, а с помощью него мы уже пришли к электричеству.

– И сейчас владеем молниями, – подхватил я.

– Верно, но не факт, что человечество в ближайшее время возьмет высоту Предела Пограничья. Возможно, другие аспекты откроют нашим потомкам путь к разгадке.

– А что, если нам не нужно его преодолевать, как с едой? – грустно спросил я.

– Ты не можешь быть уверен, что время, когда люди не будут употреблять еду в привычном смысле, не придет. В свое время лошади были главными перевозчиками, и их заменили машины, но с их приходом они не исчезли и есть по сей день.

– Я понял, – сказал я и посмотрел в сторону.

– Артур, что тебя волнует? – спросил отец, и мы переместились на диван.

– Я не знаю, – соврал я.

– Постарайся описать, – настаивал отец.

– Папа, я не хочу ехать на Марс, – произнес я, увидев удивление на его лице.

– Твоё нежелание ограничивается только "не хочу"? – спросил он, и я кивнул. – А ты мог бы знать, что тебе понравится океанический город Ампела, пока не поехал туда впервые?

– Туда я очень хотел, а про Марс я не вижу ничего, что могло бы мне там понравиться. Я не хочу в космос, он меня пугает.

– Справедливо, сын, – он обнял меня, а потом, не отрываясь от моих глаз, произнес: – Есть вещи в мире, которые лучше попробовать самому, чтобы понять, твоё это или нет. Необходимо иметь своё мнение, и накопление этого знания поможет тебе в будущем.

– Я хочу слушать себя и делать так, как чувствую, – упрямился я, не видя поддержки.

– И это время настанет довольно скоро. Я и мама должны помочь тебе в него шагнуть.

– Определяя, что для меня лучше?

– Именно так, Артур. Тебе двенадцать, и плохого мы тебе не желаем. Если запомнишь это, в будущем поймёшь мои слова глубже.

– Но что мы будем там делать? – спросил я.

– Артур, твоя мама с радостью расскажет тебе, если ты проявишь интерес к её стараниям сделать наш первый незабываемый отпуск за пределами Земли, – ответил отец и, видя мою нерешительность, добавил: – Но только после того, как соберёшь свои вещи, как мы тебя научили в прошлую нашу поездку.

– Хорошо, – сказал я, обняв его. Я вышел из родительской комнаты и, остановившись на пороге, признался: – Я хочу, чтобы мне понравилось на Марсе.

– Добавь к желанию действие, а там будет видно, сынок.

***

Полет на Марс был волнителен. Оглушительный старт челнока с космодрома не был так страшен, как смена пейзажа за бортом. Ощущалась морозная пустота космоса до самых костей. Нет, в корабле было тепло, но взгляд в иллюминатор навевал мысли о том, что за пределами этого пространства надвигается что-то страшное. Я тогда попросил поменяться местами с папой, который сидел у коридора, чтобы как-то пережить полет. Мама, видя моё состояние, закрыла иллюминатор и крепко взяла меня за руку. Так крепко, что её хватка была сильнее, чем моя.

Ракетная ступень, которая доставила нас на орбиту, уже отстыковалась и возвращалась. Наш вагон подхватил ядерный буксир, который доставил нас на орбиту Марса, где мы и спустились на поверхность.

– Как глубоко город Астиал? – спросил я, когда мы мчались на магнитном поезде под поверхностью Марса.

– Артур, он простирается от поверхности с прозрачными куполами до полукилометра в глубину, где расположены жилые уровни, – сказал отец, затем добавил: – А технические уровни уходят еще глубже.

– Сынок, вспомни подобные подземные города на Земле, только в меньшем масштабе, – сказала, улыбаясь, мама. Она была так счастлива оказаться здесь, что её лицо светилось радостью. Она всегда изучала то, что хотела посетить. – В прошлом веке люди нашли здесь и на Луне пещеры, и они стали первыми жилищами.

– А почему нельзя было построить на поверхности, как у нас дома? – поинтересовался я.

– Под грунтом нет космической радиации и холода. В конце двадцать первого века и начале нашего это была нерешаемая задача, но обнаруженные лабиринты помогли человечеству закрепиться на Марсе и расширить свои возможности. Мы приспособили Марс и Луну для полноценной жизни, создав замкнутую среду, – ответил отец.

– Значит, подземные города на Земле строились с этой целью? – уточнил я.

– Сначала для защиты, а потом пригодились и на других планетах. Теперь, когда мы обосновались здесь, – отец показал на всё вокруг, – передовая мысль и её реализации будут всё больше перетекать с нашей колыбели в солнечную систему.

– Колыбели? – спросил я.

– Позже и ты покинешь наш дом и будешь строить свою жизнь. Так и человечество, подобно ребенку, будет познавать новое и раздвигать границы, – ответила мама так добрым тоном, что у меня уже не осталось вопросов. Тогда я не так много понимал.

***

Самое запоминающееся из поездки – музей эволюции. В одном зале меня поразили алары – скрещивание на уровне ДНК и последующее создание различных видов животных. Эта идея меня заразила и определила всю мою дальнейшую жизнь. Я страстно захотел создать себе алара, чтобы у меня был свой друг.

– Мама, почему алары запрещены на Земле? – поинтересовался я.

– Не совсем так, просто их заведение ограничено законами. В некоторых местах они присутствуют как собачки или кошечки.

– Я очень хочу себе алара, мама, – поделился я.

– Знаю, сынок, – ответила она, как будто для неё это была не новость. – Но мы не заведём его.

– Я хочу создать его, чтобы он был со мной всегда. Я буду с ним гулять, и спать мы будем вместе. Это же прекрасно! – Всё внутри меня трепетало от одной мысли, что он будет у меня. Я мечтал.

– Артур, подумай о собачке…

– Нет, я хочу только алара! Как ты не понимаешь?

– Понимаю, но нет.

– Почему?

– Потому что этот зверь не от природы, он продукт лаборатории. Эти создания, кем бы они ни были, не от мира сего. Это баловство и невежество, – ответила мне тогда мама.

– Я не понимаю, почему у кого-то есть алар, а мне его нельзя?

– Если твоё желание достаточно сильное, то, когда вырастешь, ты, может быть, заведёшь себе алара и примешь на свои плечи всё, что с этим связано.

– Ну а в музей мы можем сходить? – обидевшись, спросил я.

– Ещё раз в тот самый зал? – уточнила мама, и я уверенно кивнул. – Сходим, но мы посетим и другие залы.

– Там нет ничего интересного.

– Как раз наоборот, там вся основа, из чего вообще появились твои любимые алары. Не обманывайся, алар – это не что-то новое, а комбинация всего, что было. Людская прихоть и неспособность взять ответственность за своё творение, – сказала мама. Она была серьёзна и непреклонна. Хоть я до конца не понимал её слов в силу возраста, я понял одно: к данному делу нужно подойти основательно.

***

Прошло пятнадцать лет с той поездки на Марс. Отучившись, я перевёлся в океанический город Ампела только потому, что там можно было не только завести алара, но и самому создать его.

Когда Чарли, мой алар, сделал первый вдох, я прослезился – весь мой путь вел к этому моменту. Второй раз в жизни я прочувствовал всем телом приход жизни. Первый раз это было, когда в семь лет я с родителями отправился на север. До той поездки я не знал снега, но с настоящей зимой я разминулся. Весна, проснувшись, одевала яркий наряд на всё, что касалась. Слепящий свет солнца, отражённый от множества луж, журчание ручьёв и пение птиц ощущались иначе, чем на юге. В средней полосе жизнь замирала с приходом холодов, а потом, потянувшись, словно юные побеги, пышным цветением забирала своё по весне. И только макушки гор ещё сковывал ледяной плен. Жизнь сияла, и сейчас сиял мой Чарли.

Я задал ему параметры трёх своих любимых животных: леопарда, медведя и терьера. Шерсть и рисунок с знаменитыми розетками достались от леопарда. От кошачьих он получил глаза. Большая и широкая голова с короткой мордой была взята от медведя с его небольшими круглыми ушами. А от терьеров – компактное и мускулистое тело. Хвостик будет небольшой, торчащий кверху, как морковка. Также я заложил в него энергию, игривость и смелость от терьеров.

Склонившись над ним, я нежно, еле касаясь, гладил слепой беззащитный комочек. Он пришёл в мир ко мне. И тут я осознал, что уже безмерно люблю его.

***

Прошло уже шесть лет, как я и Чарли живем в Ампеле. За эти годы город увеличился на одну треть. Новые отсеки появлялись постоянно, и если смотреть со стороны, то город напоминал распустившийся пион.

Сегодня океанический город Ампела восстал из глубин экваториального Атлантического океана, и я вместе с моим верным другом Чарли стали одними из первых, кто смог вдохнуть свежий воздух и увидеть безбрежное небо. Солнце прошло свой зенит, когда мы упали на искусственный пляж и нежились на солнышке. Мы смотрели, как многие люди уже взяли лодки и курсировали рядом с городом, наслаждаясь теплым днем. Подъем Ампелы совпал с выходным, и я собирался провести весь день на поверхности.

Чарли носился повсюду, и вечером, в своем порыве веселья, он сбил с ног девушку. Я подбежал и помог ей встать. Чарли притих и сел, как мишка, на попку, сделав грустные глаза, чтобы его пожалели. Я, посмотрев в глаза незнакомки цвета моря, сам был сбит с толку и немного потерял дар речи.

Но я ей был не так интересен, как Чарли. Она наклонилась к нему, трогая его медвежьи ушки, и умилялась, а он сразу завилял ей хвостиком.

– Какой же ты прелестный зверек! – воскликнула она. Чарли запрыгнул к незнакомке на руки, и она, улыбаясь, спросила: – И как зовут алара?

– Чарли, – гордо сказал я, расплываясь в улыбке. – Он обычно так себя не ведет с незнакомцами.

– О, значит, это комплимент, Чарли? – радостно сказала девушка, поглаживая его, и он замурчал, как древний трактор. Она удивленно посмотрела на меня. – Какая прелесть!

– Он получился даже лучше, чем я мечтал, – сказал я, и она отпустила Чарли дальше бегать по палубе. Он, как заведённый, приглушенно гавкая, мчался, а все вокруг расступались.

– Мне нравится твоя мечта, – произнесла незнакомка, оторвав взгляд от моего озорного алара. Она протянула мне руку и представилась. – Кристина.

– Артур, – сказал я, пожимая её руку. Мы замерли в моменте, который как-то растянулся под закатными лучами. Такая нежная и теплая ладонь, подумал я.

– Вы еще долго будете здесь? – спросила Кристина, выводя меня из мелодичного состояния. – Я только что выбралась. Говорят, что близко циклон, и завтра днем мы опять погрузимся.

– Мы собирались посмотреть звезды, – ответил я. Она с улыбкой ожидала продолжения, и я добавил: – Чарли был бы очень рад, если бы ты присоединилась к нам.

– Вот кто главный в вашей паре! – рассмеялась Кристина и спросила: – Только Чарли или его хозяин тоже?

– Тихо мечтаю об этом, – скромно ответил я.

– А с Чарли ты тихо мечтал или реализовывал? – уточнила она.

– Туше. Я проектировал всю его ДНК, – признался я, наблюдая, как удивление отразилось на ее лице.

– Я думала, ты взял его таким или, по крайней мере, попросил сделать какие-то параметры в лаборатории.

– Нет, я не тихо мечтал с ним, – улыбаясь, сказал я, и она загадочно посмотрела на меня.

– И сейчас не надо… тихо, – ответила Кристина, не отрывая взгляда от моих глаз, и позвала Чарли: – Чарли, Чарли, Чарли.

Он подбежал, радостно вилял своей пятнистой морковкой, и просился на ручки. Мы расположились на шезлонгах и смотрели, как зажигаются первые звезды на небесной дуге.

– Артур, а от кого у него такая серьезная мордочка?

– От медведя, – ответил я. – В нем гены терьеров, леопарда и медведя.

– Почему такой выбор, и еще на океаническом городе?

– Из детства. Когда я смотрел «В мире животных», больше всего мне нравились именно они. – Она смотрела на звезды, и я решил спросить: – А тебе какие животные нравятся?

– Киты и дельфины, обожаю их, – поделилась она.

– Ты так жадно смотришь на небо. У меня впечатление, что ты хочешь бороздить космос.

– Нет, Артур, я так смотрю в небо, потому что оно не всегда доступно нам здесь, и я его ценю, но покинуть свой дом не хочу даже на время.

– Ты родилась здесь? – Она кивнула. – И ни разу не покидала Ампелы?

– Нет, – ответила она с легкостью и без капли сожаления. – Что тебя так удивляет?

– Не привычно, обычно все куда-то переезжают.

– Я нашла свое место здесь. А ты понял, где твое место, Артур? – Я отрицательно покачал головой. Чарли запрыгнул ко мне и прижался к боку, а я обнял его рукой. Вскоре он засопел, уткнувшись в подмышку.

– Устал буровчик, – умиляясь, сказала Кристина.

– Захотел под крылышко.

– Артур, ты же знаешь, что алары не живут и пяти лет, – сказала она, сделав паузу. – И умирают в страшных муках.

– Все из-за отказа центральной нервной системы. Это такой же бич, как в первой половине двадцать первого века с почками у домашних животных. К концу того же века мы научились выращивать органы и побороли эту проблему.

– Чарли уже не выглядит щенком, – озабоченно заметила Кристина.

– Я решил проблему ЦНС, и месяц назад мы отмечали его шестое день рождения, – сказал я. У Кристины рот открылся от удивления и не закрывался.

– Сегодня у меня самый удивительный день. Как у тебя это получилось? – спросила она. – Хотя бы простыми словами.

– Ты же знаешь, что центральную нервную систему человека мы так и не осилили. Возможно, в какой-нибудь лаборатории в солнечной системе добились каких-то сдвигов, но я не могу сказать точно. Работы в этом направлении идут. А вот ЦНС животных нам доступна уже как полвека, но модели были с изъяном, о котором ты говорила. Многие не доживали даже до года. Мне с коллегами удалось создать прогнозируемую модель, при которой все эти проблемы ушли.