Айрис: пепел и бездна

Пролог

Прошло двадцать лет. Мир залечил раны, но шрамы остались. Королевства вновь зажили, дети родились в мире, не зная имени Айрис.

Они не знали, что она была последним снежным эльфом. Не знали, как она, взлетев на спине Фарина, бросилась в бой, чтобы спасти всех. Память живёт лишь в тех, кто видел её последнюю битву – Деверо, Раймонд, Жак, Бертран.

Они живут. Исполняют свой долг. Деверо командует отрядом, учит молодых бойцов. Но каждый раз, глядя на пламя, он слышит её голос. Не зовущий, нет – просто присутствующий. Как эхо от далёкой звезды.

А в Безднах…

Там, где время течёт иначе, Лейтарис проснулся среди леса чёрных деревьев. Листья на них были острыми, как лезвия, а ветер шептал слова на забытых языках. Его тело болело, рана от чудовищного хвоста медленно заживала. Он не знал, как выжил, не знал, где оказался. Он знал только одно: Айрис нет.

Но где-то за горами чёрного камня, за тенями Дарк'харов, возвышался замок – величественный и мрачный, полный зловещей силы. И за его стенами была она.

Айрис жива. В её плече – шрам, оставшийся после когтя чудовища. В её теле – новая жизнь. Она не сломалась, не сдалась. Но её магия теперь под наблюдением древнего короля бездны, что смотрит на неё глазами, полными тьмы… и надежды.

Он хочет её ребёнка.

И у Айрис мало времени.

глава 1

Лейтарис очнулся медленно, как будто выныривал из глубин тяжёлого, липкого сна. Он с трудом приподнялся, опершись на локти, и ощутил тупую боль в боку. Глубоко вдохнув, он сел и огляделся.

Вокруг раскинулся лес, но не тот, что он знал. Это место было чужим, зловещим. Деревья тянулись вверх, словно закрученные в агонии, их кроны были покрыты угольно-чёрной листвой. Земля была серой, почти пепельной. Воздух был густым и тяжёлым, не пах лесом, не пах жизнью. Над головой растянулось беззвёздное небо, серое, как выцветшее полотно. Ни звука, ни ветра – только тишина, гнетущая и холодная.

– Где я?.. – выдохнул он. Голос его прозвучал глухо, словно проглоченный самой тишиной.

Он опустил взгляд на свой бок. Через ткань камзола виднелась тёмная, запёкшаяся кровь. Рана была широкой, но не смертельной – чудовище ударило его хвостом. Лейтарис скрипнул зубами от боли, стянул ткань потуже и попытался подняться на ноги. Колени дрожали, но он устоял.

Недалеко от него, в чёрной траве, что-то поблёскивало. Он, прихрамывая, подошёл ближе. Это был его меч – испачканный в крови, но целый. Он поднял оружие с облегчением. Его рука нашла рукоять без колебаний, и в этот момент в груди родилось первое чувство – неуверенность сменилось решимостью.

– Значит, я жив, – пробормотал он. Или… почти жив?

Последние воспоминания всплыли резко: поле боя, крик Айрис, чудовище, рвущее её из его мира, удары, кровь, боль… и пустота. Всё исчезло, провалилось в темноту.

Он снова осмотрелся. Этот мир не был похож на царство мёртвых, каким он его представлял. Здесь всё было слишком реально, слишком пугающе. Это не смерть. Это – что-то другое.

– Бездна… – прошептал он. – Значит, это она.

Сжав зубы, он шагнул вперёд, вглубь леса, ведомый единственным импульсом – найти выход.

Лейтарис брёл сквозь мрачный лес, тяжело ступая по серой, хрустящей под ногами траве. Каждое движение отдавалось тупой болью в боку, и он то и дело останавливался, чтобы перевести дух. Время будто потеряло значение. Он не знал, сколько уже идёт, и главное – куда. Лес не менялся: те же безжизненные деревья, те же чёрные листья, словно сотканные из пепла, та же тишина, в которой эхом звучали его шаги.

– Надо найти выход… – пробормотал он вслух, как будто сам себе напоминал, зачем идёт. – Если он вообще существует…

И тут тишина нарушилась.

Сначала это был едва уловимый шорох. Потом треск – как будто кто-то сломал ветку. Лейтарис замер. Сердце его забилось быстрее. Он резко повернулся на звук, поднял меч и встал в боевую стойку, несмотря на боль в боку.

Из-за деревьев, почти бесшумно, выскользнули тени. Четыре Дарк'хара – высокие, искривлённые, как будто вытянутые в страдании фигуры с бледной кожей и горящими глазами. Их движения были быстрыми, как у хищников, и в следующую секунду они атаковали.

Лейтарис с трудом отразил первый удар. Боль вспыхнула в боку, и его тело предательски дёрнулось. Меч выскользнул из идеального контроля, и удары стали неточными, резкими. Он едва успевал парировать – каждый раз чудом избегая когтей и зубов. Один из Дарк'харов задел его плечо, прорезав ткань и кожу. Лейтарис застонал, отступая, пытаясь найти хоть какое-то укрытие среди деревьев.

Он уже не верил, что выдержит. Силы уходили. Глаза застилали пот и кровь. Всё замедлилось, звуки стали глухими. Он видел, как один из противников поднял когтистую лапу, и понял – вот она, последняя секунда.

Но вдруг из темноты, как буря, вырвался новый силуэт. Он двигался молниеносно, с отточенной жестокостью. Меч в его руке пел – коротко, точно, смертельно. Один за другим Дарк'хары падали, сражённые меткими ударами. Их крики разлетались эхом по лесу, а затем всё вновь стихло.

Лейтарис тяжело опустился у основания дерева, привалился спиной к его стволу. Он задыхался, глаза горели от напряжения. Пальцы всё ещё крепко сжимали меч, но силы были на исходе.

К нему подошёл тот, кто спас его. В темноте трудно было разглядеть черты, но фигура была явно человеческой – высокий, в чёрном плаще с капюшоном, меч опущен, но готов к бою.

– Живой? – спросил он низким голосом, глядя на Лейтариса.

Тот кивнул едва заметно.

– Пока что, – выдавил он слабо. – Кто ты?..

Незнакомец не ответил сразу. Он присел рядом, изучая его с интересом, в котором сквозила осторожность.

– Назови своё имя, – сказал он.

Лейтарис посмотрел ему в глаза, уже почти теряя сознание.

– Лейтарис… – пробормотал он, и глаза его закрылись.

Незнакомец стоял над Лейтарисом, молча всматриваясь в его бледное лицо. Тот был без сознания, из рассечённого бока снова медленно сочилась кровь. Мужчина тихо выругался и, наклонившись, бережно взвалил его на спину. Вес Лейтариса был немалый – меч, раны, усталость – всё это сливалось в тяжесть, от которой ломило плечи. Но незнакомец шаг за шагом нёс его вперёд сквозь угрюмый лес.

Он останавливался часто, тяжело дыша, прислоняясь к стволам деревьев. Но взгляд его оставался сосредоточенным. Он знал, куда идёт.

Наконец, среди деревьев показалось старое, искривлённое временем дерево, чья кора была потрескавшейся, а ветви напоминали когти древнего зверя. Подойдя ближе, незнакомец ощупал одну из нижних веток, и, найдя нужную, нажал на неё.

С лёгким щелчком под корнями дерева разошлась земля, обнажая узкий проход, ведущий вниз по спирали чёрной каменной лестницы.

– Терпи, – тихо сказал он, перехватив Лейтариса поудобнее.

Спустившись по лестнице, он оказался в тёплом подземелье, слабо освещённом светильниками, пульсирующими мягким белым светом. Каменные стены были сухими, пол – устлан коврами и мехами. Это убежище не было случайным – его кто-то построил и обустроил с осторожностью и умением.

Он осторожно опустил Лейтариса на мягкий ворс у стены, откинул капюшон и закрыл за собой люк, вновь скрывая вход в безопасной темноте леса.

– Эй! – крикнул он. – У нас гость. Раненый.

На зов сразу же откликнулись – из соседних помещений вышли люди. Трое мужчин и одна женщина. Все одеты просто, но в одежде ощущалась небрежная практичность выживальщиков – кожаные жилеты, плотные рубахи, оружие на поясе. Один из мужчин, худощавый и бородатый, бросился к Лейтарису, опустился рядом и начал осматривать рану.

– Глубоко… но не смертельно, – сказал он, обернувшись к незнакомцу. – Нужно очистить и зашить. Он потерял много крови.

Женщина принесла воду и бинты. Один из других мужчин поставил рядом чашу с тёплым отваром. Все действовали слаженно, как будто не впервые принимали раненых.

– Кто он? – спросил один, поглядывая на незнакомца.

– Не знаю. Нашёл его в лесу. Сражался с Дарк'харами. Был на грани, – ответил тот, вытирая пот со лба. – Назвался Лейтарисом .

Все переглянулись.

– Он эльф , – добавил бородатый. – А магия внутри сильна. Очень сильна.

Они продолжили работу молча. А Лейтарис, лежа в забытьи, едва заметно дышал, между снов и боли, всё ещё не зная, где он и что ждёт его дальше.

глава 2

Слабый свет, проникающий сквозь полупрозрачные кристаллы в потолке, мягко освещал тёплое помещение. Пахло травами, дымом и чем-то терпким, незнакомым. Лейтарис медленно открыл глаза. Первое, что он почувствовал – это тупая боль в боку, словно что-то тяжёлое и цепкое всё ещё вонзалось под рёбра. Он попытался приподняться, но мышцы тут же предали его. Голова закружилась, комната поплыла.

Резко вдохнув, он всё же сел, опираясь на локти. Его взгляд метался по сторонам, с трудом вбирая обстановку: каменные стены, низкий потолок, пол устлан тканью и мехами. В углу – жаровня, от которой струился лёгкий дымок. Он был не один. Где-то в соседней комнате слышались приглушённые голоса.

– Где я?.. – выдохнул он, голос был хриплым, сухим.

Тут же рядом оказалась женщина. Её тёмные волосы были заплетены в тугую косу, глаза цвета меди смотрели спокойно и внимательно. Она опустилась на корточки рядом с ним и мягко положила ладонь ему на плечо.

– Тише… не надо вставать. Ты в безопасности, – сказала она тихо.

– Кто ты?.. – Лейтарис вглядывался в её лицо, пытаясь понять, сон это или явь.

– Талория. – Она слегка улыбнулась. – А ты кто, чужак?

Он на мгновение замолчал. Губы сухие, мысль путается, но имя отозвалось из самой глубины.

– Лейтарис… Тальский. Король эльфов, – произнёс он медленно, словно сомневаясь в этих словах. – Я помню бой… Дарк'хары… потом чудовище… удар… боль… и… и всё. А потом я очнулся здесь.

– Ты в Бездне, – спокойно ответила Талория. – Это место – далеко не то, где ты раньше жил. И из него не так просто выбраться.

Он вскинул взгляд на неё.

– Бездна? Это… правда? Я жив?

– Жив. Хотя был на грани. Мы нашли тебя в лесу. Ты потерял много крови, – она кивнула на бок, где под чистой повязкой пульсировала боль. – Мы зашили рану. Придётся полежать. Повезло, что шип чудовища не задел лёгкое.

– Мы?.. – Лейтарис слабо поднял бровь. – Кто вы?

Талория обернулась и, словно в ответ, в проёме появилась фигура того самого мужчины, который спас его в лесу. За ним в полумраке маячили ещё силуэты.

– Нас пятеро, – сказала она. – Мы те, кто выжили. Те, кто оказалися здесь… по воле судьбы или по проклятию. Это убежище – наш дом. Мы прячемся от того, что живёт в этой земле. От того, что порабощает и разрушает.

– Значит… – Лейтарис опустил голову на подушку, – я действительно в Бездне. Тогда… Айрис… она…

В горле у него пересохло. Сердце заныло сильнее, чем рана.

Талория молчала. Она видела это в глазах многих. Надежду, сменяющуюся страхом. И всё же, в его взгляде была искра.

– Мы не знаем, кто ещё здесь, – сказала она мягко. – Но ты жив. А значит, возможно… кто-то ещё тоже.

Мужчина что спас Лейтариса вернулся с глубины убежища, неся в руках простую деревянную тарелку. От неё поднимался пар, распространявшийся по комнате лёгким ароматом грибов и трав.

– Давай-ка поешь, – сказала Талория мягко, присаживаясь рядом и протягивая Лейтарису тарелку. – Ты совсем ослаб. Без еды сил не прибавится.

Лейтарис взглянул на неё, затем опустил глаза на суп. Жидкость была мутноватой, густой – с кусочками грибов, корешков, что-то вроде мелкой крупы плавало у края. Он приподнялся, опершись на подушку, и с подозрением понюхал.

– Что это? – спросил он, не скрывая недоверия.

– Суп, – спокойно ответила Талория, словно уже привыкла к таким реакциям. – Грибной. Тут в лесу много грибов. Мы их собираем, сушим, жарим, варим.

Она поставила тарелку перед ним на низкий табурет.

– Иногда удаётся добыть лань или зайца, – добавила она, поправляя волосы за ухо.

Лейтарис вскинул на неё удивлённый взгляд. Он знал, что Бездна – это искажение мира, пустота, где, казалось бы, не должно быть ни жизни, ни лесов, ни дичи. Но здесь…

– Тут водятся животные? – медленно произнёс он.

– Водятся, – кивнула Талория. – Не так много, как наверху, но есть. Всё искажено, конечно. Некоторые звери… странные. Иные. Но если знать, где искать – можно выжить. Правда, охотиться приходится осторожно.

– Из-за Дарк'харов?

– Да, – мрачно подтвердила она. – Они бродят по лесу, чувствуют тепло, звук, иногда просто присутствие жизни. Иногда приходится замирать на месте по полчаса, лишь бы не привлечь внимание. Но мы справляемся.

Лейтарис опустил взгляд на тарелку. Суп выглядел… съедобным. Не то чтобы аппетитным, но запах был тёплым, земляным, родным в какой-то странной, глубинной манере. Он осторожно взял деревянную ложку и зачерпнул немного.

– Ты не первая, кто спасает меня, – пробормотал он, – но, пожалуй, первая, кто кормит чем-то, что пахнет как дом.

Талория чуть улыбнулась уголками губ.

– Привыкай, король. Здесь всё немного не так, как ты привык. Но если ты собрался выжить – ешь, отдыхай и слушай. Нам нужно будет поговорить. О тебе. О том, что ты видел. И о том, как ты оказался в Бездне.

Прошло уже десять дней с того момента, как незнакомец принёс Лейтариса в убежище. Всё это время Талория не отходила от него: меняла повязки, обрабатывала рану, кормила и разговаривала с ним, стараясь отвлечь от мрачных мыслей. Он постепенно приходил в себя – тело заживало, сознание прояснялось.

И вот сегодня, впервые за всё это время, он встал на ноги.

Осторожно, шатаясь, он прошёлся по комнате, отодвинул занавеску и вышел в тёмный коридор. Убежище оказалось просторнее, чем он ожидал: своды из камня, деревянные подпорки, грубые, но прочные двери. Стены были прохладны на ощупь, и он держался за них, медленно продвигаясь вперёд.

Из боковой комнаты вдруг вышла Талория, держа в руках тряпку и миску. Увидев Лейтариса, она остановилась как вкопанная.

– Вы уже встали?! – воскликнула она, приподняв брови. – Ну и зачем, скажите на милость? Столько дней труда на смарку… – проворчала она, но в голосе её сквозила скорее тревога, чем раздражение.

Лейтарис виновато улыбнулся.

– Ладно-ладно, не ругайся, моя спасительница. Мне действительно лучше. Просто… захотелось пройтись.

– Упрямец, – пробормотала она, развернулась и пошла обратно. – Тогда хотя бы зайди на кухню, сядь, раз уж всё равно на ногах.

Он послушно последовал за ней и вошёл в небольшое помещение, в котором стояла каменная печь. Из горшка на огне поднимался ароматный пар. Талория перемешивала содержимое длинной деревянной ложкой. Лейтарис сел на табурет с лёгким стоном, и в животе у него громко заурчало.

– Ты вовремя, – усмехнулась Талория. – Почти готово.

– Талория… – начал он, – как вы тут оказались? Откуда вы вообще?

Она сняла горшок с огня, достала две простые глиняные тарелки, разлила еду и поставила одну перед ним. Похлёбка была густой, с кусочками мяса, кореньев и грибов. Простая, но ароматная – и Лейтарису показалась самой вкусной пищей, что он когда-либо ел.

Талория молча села напротив и принялась есть. Некоторое время они ели молча, и только потом она заговорила, тихо, не отрывая взгляда от своей тарелки:

– Я уже и не помню, сколько времени здесь. В Бездне дни не отличишь от ночи. Всё одно… тьма и серость.

Она сделала паузу, потом продолжила:

– Я была дома, в южной долине, когда на наш город напали Дарк’хары. Они искали снежных эльфов. Мы пытались спрятаться, но они чувствуют магию, кровь… Они схватили меня и притащили сюда. Держали в подземельях замка.

Она подняла руку – на запястье поблёскивал тёмный браслет.

– Эти браслеты… они блокируют магию. На всех нас их надели. Я не могла даже искру вызвать.

– Значит… вы снежные эльфы? – удивился Лейтарис.

– Ага, – коротко ответила она. – Мне и ещё нескольким удалось сбежать. Сначала нас искали, но потом… бросили. Видимо, решили, что выбраться отсюда всё равно невозможно. А мы сделали это убежище. И теперь живём здесь, как можем.

– Вы не пытались найти выход?

– Мы пытались, – тихо ответила она, глядя в угол. – Но здесь всё… искажено. Вход есть, выхода – нет.

Некоторое время они молчали. Потом Талория вздохнула и улыбнулась уголком губ:

– Ну что ж, теперь, когда ты почти выздоровел, будешь помогать мужчинам с добычей еды. Ты же король – привык командовать, а теперь поработаешь.

Лейтарис усмехнулся.

– Давно мне не раздавали приказы с такой улыбкой.

– Сейчас возвращайся в постель, – сказала она, поднимаясь. – Хотя нет. Я тебя провожу. Всё равно без присмотра не оставлю, ещё упадёшь где-нибудь, и начнём всё сначала.

Она подала ему руку, и он, кряхтя, поднялся.

Так он понял: даже в Бездне можно встретить тепло, заботу и… новую надежду.

Прошло ещё несколько дней . Раны почти затянулись, и он чувствовал, как к нему возвращаются силы. Он не знал, что именно способствовало его выздоровлению – то ли его упорство и врождённое стремление не сдаваться, то ли забота Талории, которая без устали ухаживала за ним всё это время. Возможно, и то, и другое сыграло свою роль.

Проснувшись этим утром, он ощутил лишь слабую боль в боку – остаток былой схватки. Осмотрев комнату, Лейтарис заметил на стуле аккуратно сложенную форму. Ткань была выстирана, швы заштопаны заботливыми руками. Он взял одежду в руки, провёл по ткани пальцами, словно ощущая в них тепло её прикосновений.

– Талория… – прошептал он с лёгкой улыбкой на губах.

Он оделся и, покинув комнату, направился по тёмному коридору, ведущему к общему залу. Именно здесь, у большого стола, обычно собирались все обитатели убежища. Лейтарис уже знал некоторых из них – добрую и молчаливую Талорию, а также Тамисса, мужчину средних лет с твёрдым характером. Все они были снежными эльфами, чудом выжившими в этом забытом мире.

За столом уже сидело ещё трое. Один из них выделялся – старец с серебристыми волосами, собранными в высокий пучок и перехваченными двумя тонкими палочками.

– О, добро пожаловать, – произнёс он, поднимая взгляд. – Как ты себя чувствуешь?

– Уже лучше. Спасибо вам всем, – ответил Лейтарис, подходя ближе.

– Ты не похож на снежного эльфа. И браслета у тебя нет. Как ты сюда попал?

Лейтарис сел за стол и рассказал свою историю – о битве с дарк'харами, о мгновении, когда всё поглотила тьма, и о том, как он очнулся уже здесь. Присутствующие слушали с затаённым вниманием.

– Что ж… Гости у нас редкость, – кивнул старик, – но добро пожаловать.

Еда была простой, но сытной. Горячая похлёбка с кусочками мяса и кореньями, испускающая вкусный аромат, быстро разогнала напряжение.

– Знаете, – сказал Лейтарис, откладывая ложку, – я до сих пор не верю, что снежные эльфы выжили… После гибели последнего из вашего рода прошло более трёх тысяч лет.

Слова его повисли в воздухе. За столом повисла гробовая тишина. Все, даже старик, смотрели на него в изумлении.

– Этого не может быть… – пробормотал он. – Я уверен, что мы здесь всего около года. Может, чуть больше.

– Видимо, здесь время течёт иначе, – тихо проговорила Талория, опустив взгляд.

– Вот мы попали… – глухо отозвался Тамисс.

После этого разговоры стихли. Каждый погрузился в свои мысли, осознавая масштабы происходящего. Когда завтрак закончился, мужчины начали подниматься из-за стола.

– Нам пора идти. Мясо заканчивается, – сказал старик, вздыхая и поднимаясь.

– Я пойду с вами, – решительно сказал Лейтарис, тоже вставая.

– Нет, тебе лучше остаться. Ты только недавно на ноги встал, – попытался возразить старик.

Но Лейтарис покачал головой.

– Я не собираюсь сидеть здесь, пока другие рискуют своими жизнями ради пропитания. Я уже достаточно лежал.

Некоторое молчание, а затем старик усмехнулся и кивнул.

– Ладно. Только держись рядом и слушай, что скажем. Здесь снаружи – совсем другой мир.

Лейтарис утвердительно кивнул. Он был готов. Готов не только к прогулке, но и к новой главе своей жизни – в этом странном, чужом, и всё же уже знакомом мире.

По винтовой лестнице они поднимались в тишине. Каменные ступени были неровными, вытертыми временем и сотнями ног, что проходили здесь до них. Тусклый свет фонаря, висевшего на поясе у старца, отбрасывал колышущиеся тени на стены, заставляя их казаться живыми существами, что скользили по камню.

Лейтарис шёл следом, сжимая в руке свой эльфийский клинок – гладкое, изящное оружие с лёгким голубым отблеском вдоль лезвия. Его рукоять была обмотана кожей, а на клинке слабо светились руны, едва заметные при этом тусклом освещении.

Остальные мужчины были вооружены иначе. У кого-то в руках был копьё из отполированной кости, остриё которой сверкало от наточки; другой нёс нечто, похожее на булаву, сделанную из челюсти крупного зверя; а один держал лук, где тетива была натянута из жил, а стрелы – с наконечниками из тёмного обсидиана.

Когда они вышли из подземного прохода наружу, Лейтарису на мгновение перехватило дыхание. Мир снаружи был окутан серым туманом, сквозь который едва пробивались лучи тусклого, холодного света – словно сама бездна затушила небеса. Всё вокруг казалось нереальным: искажённые деревья, мёртвая трава, скалистая почва, лишённая привычных красок. Только где-то вдали слышалось журчание – звук воды.

– Пойдём к реке, – негромко сказал старец, поднимая руку. – Там иногда можно поймать рыбу. А если повезёт – может, увидим лань или кого ещё на водопое.

Они двинулись в путь. Шли молча, осторожно переступая по сырой земле, стараясь не наступать на хрупкие ветки и не тревожить окружающий мир, который сам по себе казался настороженным.

Старец шёл впереди, уверенно ведя их сквозь лабиринт серых деревьев, следом за ним – Тамисс и двое других. Лейтарис замыкал цепь, не отставая, но и не торопясь. Его глаза, натренированные годами службы, скользили по местности, запоминая детали – расположение валунов, уклон тропы, следы на земле.

Через несколько минут они вышли на берег реки. Вода в ней была медленной, плотной, с мутным зеркалом, которое отражало серое небо. Над поверхностью плыли редкие клубы пара. На другом берегу мелькнула тень – будто чей-то силуэт исчез в кустах.

– Приготовьтесь, – прошептал старец, – здесь всегда кто-то рядом. Только не всегда это то, что мы ищем…

Мужчины начали занимать позиции. Один направился к воде с сетью, другой занял укрытие у дерева с луком. Лейтарис остался с Тамиссом и старцем. Он чувствовал, как в нём загорается забытое чувство охоты, когда всё внимание сосредоточено, движения становятся точными, дыхание ровным, и мир будто замирает в ожидании.

Это было его первое задание с ними – и он не собирался подвести.

На берегу царила напряжённая тишина, нарушаемая лишь редкими всплесками воды и скрипом деревьев под ветром. Один из мужчин – молодой снежный эльф по имени Айлэн – медленно развернул сеть и, выждав момент, шагнул в воду. Он двигался плавно, словно тень, осторожно заходя по щиколотку, а затем чуть глубже, пока мутная река не закрыла его до пояса.

Тем временем старец и Тамисс заняли позиции у изогнутого дерева, чьи корни словно обвивали землю в мёртвой хватке. Они замерли в ожидании – на водопой могла прийти лань, иногда подходили и другие, более опасные существа. Лейтарис занял позицию чуть выше, спрятавшись за скалой. Его клинок лежал на коленях, а глаза следили за движениями в лесу.

Прошло несколько томительных минут.

Айлэн резко взмахнул сетью – плеск, всплеск, и он вытащил из воды пару блестящих, извивающихся рыб, серо-зеленых, с большими глазами. Он быстро бросил их в плетёную корзину, стоявшую на берегу, и вновь занял позицию, рассчитывая на ещё один улов.

И тут Лейтарис заметил движение.

Сначала он подумал, что это ветер. Но затем между деревьями, почти бесшумно, появилась лань – высокая, стройная, с серебристой шерстью. Она подошла к воде, опустила голову, осторожно втягивая воду.

Тамисс уже приготовил лук, но не стрелял. Он ждал сигнала старца. Тот поднял руку, затаив дыхание.

– Жди, – прошептал он. – Пусть подойдёт ближе.

Но вдруг – скрип ветки. Лань вздрогнула, подняла голову, и в следующее мгновение метнулась в чащу. Тамисс выстрелил – стрела просвистела в воздухе, но только коснулась зверя, заставив того бежать ещё быстрее.

– Чёрт! – тихо выругался он. – Почти…

– Ничего, – покачал головой старец. – Хоть рыба есть.

Когда все снова собрались, Айлэн показал улов – четыре рыбины, не слишком крупные, но сгодятся. Лейтарис помог ему закрепить корзину за спиной, и они двинулись в обратный путь.

-–

Возвращение в убежище было спокойным. Подземный проход встретил их всё той же сыростью и глухой тишиной. Талория, завидев их, отложила в сторону нож и подошла ближе.

– Удалось что-нибудь?

– Немного рыбы, – ответил старец. – Лань ушла. Были неосторожны.

– И это хорошо, – сказала она, забирая корзину. – Сегодня будет ужин.

Лейтарис скинул с плеча мешок с хворостом, собранным по дороге, и устало сел на лавку. Несмотря на неудачную охоту, он чувствовал себя живым. Это была его первая вылазка, и теперь он по-настоящему ощущал себя частью этой маленькой общины, застрявшей между мирами.

Скоро в комнате запахнет жареной рыбой, и за столом снова будут разговоры. Но в глубине души Лейтарис знал: в этом мире нет ничего случайного. Ни охоты, ни встречи с ланью, ни даже того, как легко она ускользнула. Всё здесь было связано – и он собирался разгадать эти связи, одну за другой.

глава 3

Время в Бездне текло странно – вязко и бессмысленно, как будто само существование здесь было отрезано от мира, где восходило солнце, где небо меняло цвета, где ночь сменялась утром. Здесь не было ничего – ни зари, ни звёзд, ни даже облаков. Только камень, тьма и редкие, едва уловимые потоки холодного воздуха, казавшиеся дыханием самой бездны.

Снежные эльфы, привыкшие к жизни под открытым небом, не могли мириться с полным отсутствием времени. Чтобы сохранить хоть какую-то связь с прошлым, с реальностью, они придумали собственный календарь. Его вырезали прямо на стене в одной из боковых комнат убежища – длинная, грубая плита с аккуратными зарубками, выложенными в ряды. Каждый новый пробуждённый день они отмечали новой чертой. Одна зарубка – один день. Так родилось их условное время.

Верхний ряд начинался с надписи на эльфийском: "День, когда найден Лейтарис." Под ней вытянулась ровная цепочка из тридцати засечек – тридцать дней, с того самого утра, как Тамисс принёс его в убежище, без сознания и едва живого.

Иногда, в редкие моменты тишины, кто-то из эльфов подходил к камню, вглядываясь в насечки, как в напоминание о том, что они всё ещё живы. Всё ещё борются.

Лейтарис тоже стал считать дни. Ему нужно было опереться на что-то, что помогало отличать вчера от сегодня. Он не знал, сколько времени провёл без сознания, но теперь, участвуя в жизни общины, он чувствовал, как каждая новая засечка приближает его к неведомому – к новой судьбе, возможно, даже к возвращению наверх. Если оно вообще возможно.

Иногда он ловил себя на мысли: а не затерялись ли они здесь навсегда? Что если время наверху давно ушло вперёд, а они застыли в этой трещине бытия, вне хода истории?

Но он гнал от себя эти мысли. Потому что был жив. Потому что был не один. Потому что даже в темноте бездны, сквозь страх и одиночество, в нём горело упрямое пламя – то, что когда-то звали надеждой.

Они вернулись из очередной вылазки усталые, молчаливые. Сумели добыть немного мяса – не много, но достаточно, чтобы продержаться ещё несколько дней. Сопровождающие мужчины двинулись к входу в убежище, неся на себе мешки и связки, обсуждая тихо, кого из зверей можно будет выслеживать в следующий раз. Лейтарис остановился у входа и, когда старец обернулся, сказал негромко:

– Я побуду здесь немного. Хочу подышать.

Старик кивнул, не задавая лишних вопросов.

– Только осторожно, – бросил он, прежде чем скрыться в темноте коридора.

Лейтарис остался один.

Он опустился на ствол поваленного дерева, что давно уже стал местом краткого отдыха перед спуском в убежище. Лёгкий ветерок тянулся из одного из расщелин над головой – он приносил с собой влажный, холодный запах вечного камня. Лейтарис сидел молча, ссутулившись, сцепив пальцы и уставившись куда-то в тень.

И вдруг… нахлынуло.

Как волна, как удар. Воспоминания – обрушились, неумолимо, резко, без предупреждения. Он не думал о ней всё это время. Не позволял себе. Возможно, потому что слишком больно. Возможно, потому что бессмысленно.

Айрис.

Он увидел её перед собой – такую, какой запомнил: смеющуюся, с растрёпанными от ветра волосами, с пронзительно яркими глазами. Воспоминание было таким ярким, что на миг ему показалось – стоит протянуть руку, и он коснётся её щеки.

Но вместе с образом пришло и то мгновение. Последнее.

Коготь, прорвавший её тело. Безжалостный, чудовищный. Тишина, с которой она повисла на лапе твари. Ни крика. Ни вздоха. Только глаза, в которых застыла вечность.

Он не помнил, как застонал вслух. Он не помнил, как схватился за голову. Просто в какой-то момент слёзы полились по щекам – тёплые, быстрые, тяжёлые. Он плакал. Настоящими слезами, как ребёнок, впервые познавший, что такое утрата. Как мужчина, потерявший самое дорогое.

Он позволил себе расслабиться.

Он был один. Здесь, в Бездне, среди мёртвых деревьев и вечно глухих теней. Здесь не было ни времени, ни суждений. Только боль. Только сердце, рвущееся на куски. Только имя, что он шептал сквозь слёзы:

– Айрис… Айрис…

Сколько он просидел так – не знал. Но когда слёзы иссякли, внутри было немного легче. Будто с души сбросили часть тяжести. Боль осталась – но теперь она уже не разрывала его. Она была рядом, но не управляла им.

Он встал, глубоко вдохнул и направился к входу в убежище. В этот день он стал немного другим. Чуть более живым. И чуть более готовым продолжать путь.

Когда Лейтарис спустился вниз, в просторной комнате, где обычно собирались все обитатели убежища, уже никого не было. Тишина царила в зале, освещённом тусклым светом подвесных кристаллов. Только лёгкое эхо его шагов напоминало о жизни. Он огляделся – столы были пусты, посуда убрана, воздух пропитан остаточным ароматом ужина. Похоже, он просидел наверху дольше, чем думал.

Он направился в сторону кухни, надеясь, что найдёт там хоть что-то съестное. Ступив за тяжёлую занавесь, отделявшую кухонное помещение от остального убежища, он остановился.

У раковины из камня, над которой был подвешен старый таз с водой, стояла Талория. Она мыла посуду – лёгкими, быстрыми движениями, словно делала это на автомате. Услышав шаги, она обернулась и сразу заметила Лейтариса.

В её взгляде промелькнуло понимание, словно она сразу всё поняла.

– Король воспоминания одолел? – спросила она тихо, но прямо.

Лейтарис удивлённо посмотрел на неё. Он не ожидал таких слов. Он не знал, откуда она могла догадаться. Но не ответил – только кивнул чуть заметно, а затем опустил взгляд.

– Ничего, – продолжила она, вновь вернувшись к мытью посуды. – Мы все через это проходили. Каждый. Тут в Бездне рано или поздно приходят воспоминания, от которых не спрятаться.

– А ты, выходит, ужин пропустил?

Лейтарис снова кивнул. Тихо, коротко.

– Сейчас. – Она повернулась, взяла деревянную миску и начала накладывать похлёбку. Потом – несколько кусков жареной рыбы на деревянную тарелку. – Сегодня скромно, как всегда. Рыба и похлёбка. Но горячее.

Он сел за маленький круглый столик у стены, на один из старых стульев, обитых потемневшей от времени тканью. Талория поставила перед ним еду и сама села напротив, не говоря ни слова. В её движениях не было ни суеты, ни нетерпения – только тёплое присутствие.

Лейтарис ел молча. Несколько минут в комнате царила тишина, нарушаемая лишь звоном ложки о край миски.

– Знаешь… – проговорила Талория негромко, глядя на него, – если расскажешь, будет легче.

Он замер. Словно кто-то вытащил из него воздух. Рука с ложкой застыла на полпути.

– Не обязательно сейчас, – добавила она мягко. – Просто… ты среди своих. Мы не судим.

Он смотрел на неё, долго. Внутри что-то боролось – страх, стыд, боль. Но рядом с Талорией не нужно было притворяться сильным. Она была живой, настоящей… такой простой, доброй. Он должен был ей слишком многое. Она спасла его, выхаживала. И, может быть, просто понимала.

Он вдохнул, тяжело, и начал говорить.

– Её звали Айрис…

Он говорил медленно, словно пробирался сквозь тьму. Рассказывал о своей жизни, о времени до Бездны . Он говорил о том, как однажды всё пошло не так. О нападении. О чудовище, что прорвалось сквозь щит. О том, как он бился рядом с ней. Как повернулся – и увидел… как коготь чудища прошёл сквозь её тело. Как она не закричала. Не пошевелилась. Просто повисла на его лапе, как сломанная кукла. Как он кричал её имя – а она уже не слышала.

Талория не перебивала. Она просто слушала. И в её взгляде не было ни жалости, ни ужаса. Только глубокая, светлая печаль.

Когда он закончил, он вдруг понял, что дышит легче. Грудь не сдавливало так сильно. Боль не ушла – но перестала быть невыносимой.

– Спасибо, – прошептал он.

Талория протянула руку и легонько накрыла его ладонь своей. Просто молча сидела так.

– Айрис… – сказала она. – Очень красивое имя.

Он кивнул. И впервые за долгое время – улыбнулся. Слабо. Но по-настоящему.

В комнате воцарилась тишина, наполненная чем-то хрупким и важным. Воздух был густым от чувств, не высказанных слов, боли, что только что обрела голос, и тишины, в которой рождалось нечто новое. Лейтарис сидел, слегка опустив голову, всё ещё ощущая тепло её ладони, что несколько мгновений назад лежала на его руке.

Талория медленно поднялась со своего стула. Казалось, она колебалась – в её взгляде читалась борьба, как будто сердце вело спор с разумом. Она сделала полшага вперёд, медленно, будто боясь разрушить тонкую грань между сочувствием и чем-то большим. Задержав дыхание, она наклонилась к нему.

Её губы едва коснулись его губ – неуверенно, трепетно, как будто она сама не до конца верила, что осмелилась на это. Поцелуй был почти невесомым, как прикосновение снежинки к коже. Но в нём было всё: сопереживание, нежность, одиночество, обнажённость души.

Она отстранилась резко, словно очнувшись, словно осознав, что перешла границу.

– Прости… – прошептала она, отводя взгляд.

Она отвернулась, уже готовая отойти, скрыться за своими словами, когда Лейтарис поднял руку. Его пальцы мягко коснулись её щеки, останавливая её. Она замерла, чувствуя тепло его ладони. Её сердце билось быстро, как у пойманной птицы.

– Талория – тихо произнёс он, глядя ей прямо в глаза.

Он поднялся со стула, стоя напротив неё, и сам потянулся к её губам.

На этот раз поцелуй был другим – глубоким, полным осознания, решения. Он не был страстным или поспешным – в нём чувствовалась осторожная, болезненно нежная прощальная благодарность прошлому и робкая, но уверенная надежда на будущее. Он поцеловал её, и в этом поцелуе было всё: прощание с Айрис, с болью, с одиночеством. И шаг в новую неизвестность, где была она – Талория.

Никто из них не знал, каким будет завтра. Будет ли надежда, будет ли покой. Но в этот миг они были вместе. Двое, потерявшие многое, но нашедшие друг в друге нечто, что грело. И этого было достаточно.

Когда они отстранились, он не отпустил её руки. А она – не сделала шаг назад.

– Останься, – прошептал он.

И она осталась.

глава 4

Сознание вернулось резко – как удар. Будто кто-то выдернул её из глубин мрака, где не было ни времени, ни боли, ни мыслей. Воздух наполнился звуком: крик сорвался с её губ, пронзительный, будто вытолкнутый неосознанным ужасом. Она ещё не открыла глаз, но тело уже отзывалось болью. Каждая мышца горела, грудь сдавило так, будто кто-то положил на неё камень.

Айрис очнулась.

На миг в голове мелькнули образы – обрывки воспоминаний. Радость. Победа. Дарк’хары, падающие под ударами света. Лейтарис… его лицо… А потом – пустота. Бездонная, страшная.

Она застонала и медленно повернулась на бок. Мягкая, упругая поверхность под ней пружинила – это была постель. Широкая, с шелковыми простынями, невесомыми, как облако. Матрас был глубоким и мягким, подушки – пуховыми, утопающими под весом её тела. Слишком комфортно. Слишком… неестественно.

«Где я?» – мысленно прошептала она.

Айрис приподнялась, едва не потеряв равновесие. Голова кружилась, в ушах шумело. Она открыла глаза и замерла. Комната, в которой она находилась, была великолепна: своды потолка украшены тонкой резьбой, стены окутаны тяжёлыми тканями, на полу мягкий ковёр с изумительными узорами. Свет падал откуда-то сверху, мягкий, золотистый, словно день застыл в вечном закате.

Это напоминало покои высокородной леди. Или даже королевские. Простор, тишина, роскошь.

Она опустила взгляд на себя – и сжалась от неожиданности. На её теле была лишь тонкая, почти прозрачная сорочка из лёгкой ткани, скользящей по коже, как вода. Ни обуви, ни другой одежды. Только она… и странный браслет.

Он обвивал её запястье, гладкий, серебристо-чёрный, с живым отблеском, словно дышал. Ни застёжки, ни шва – как будто он был выкован прямо на её руке. Айрис провела пальцами по металлу – он был прохладным, но от прикосновения словно отозвался тёплой пульсацией.

«Что это? Как он оказался здесь?..» – растерянность захлестнула её, и вместе с ней – тревога.

Она попыталась вспомнить, откуда мог быть браслет… Но память отказывалась служить. Последнее, что она чётко помнила – сияющий клинок Лейтариса, свет, разящий тьму… И его глаза. Полные силы и надежды. А потом – провал.

Сердце забилось быстрее. Она оглядела комнату ещё раз, взгляд остановился на тяжёлой двери из тёмного дерева с коваными петлями. Закрыта. Никаких окон. Только приглушённый свет, льющийся сверху, как будто из ниоткуда.

Что-то было не так.

Айрис сжала кулаки, ощущая себя беззащитной. Но внутри, под тревогой, пробуждалось иное чувство. Не страх. Гнев. Упрямая воля. Она выжила. Что бы ни произошло – она проснулась. Значит, это ещё не конец.

Айрис резко встала, её движения были неловкими и поспешными. Она сорвала с постели простыню, белую и лёгкую, и быстро обернула ею своё тело. Ткань холодила разгорячённую кожу, липла к телу, словно чувствуя её растерянность. Руки дрожали. Она не могла понять, то ли от страха, то ли от холода, который с каждой секундой пробирал всё глубже, будто добирался до самого сердца.

В комнате воцарилась тишина. Только гул крови в ушах да шум дыхания нарушали её хрупкое равновесие.

И тут – резкий, пронзительный скрип.

Айрис вздрогнула.

Дверь начала медленно открываться. В проёме появился силуэт. Мужчина. Он вошёл спокойно, без спешки, будто знал, что его ждали. Или что ему нечего бояться. Свет упал на его лицо, и Айрис невольно затаила дыхание.

Ему на вид было около тридцати. Высокий, крепкий, с безупречно выточенными чертами лица – красивыми до странности. Но эта красота была чуждой, пугающей. Лоб высокий, скулы резкие, губы – тонкие, но чётко очерченные. Его чёрные волосы спадали волнами на плечи, мягкие, будто только что расчёсанные, и казались почти живыми в лёгком свете. Кожа – бледная, почти прозрачная, как у статуи, выточенной из мрамора.

Но больше всего внимание приковывали его глаза.

Они были чёрными, как сама бездна – настолько тёмными, что зрачок почти не отличался от радужки. И лишь в самой глубине этих глаз едва тлел огненный отблеск, словно изнутри их освещало крошечное пламя. Айрис не могла оторвать взгляда. Эти глаза манили и пугали одновременно. Они были не человеческими. В них было слишком много знания… и слишком мало сострадания.

Мужчина остановился в нескольких шагах от неё, сложив руки за спиной. Он не приближался, но и не отводил взгляда.

– Ты проснулась, – сказал он. Голос его был низким, хрипловатым, но удивительно мягким, словно каждое слово обволакивало и проникало прямо под кожу. – Это хорошо. Твоё тело почти не пострадало. Я волновался, успеешь ли ты восстановиться.

Айрис сжала простыню крепче. Пальцы побелели от напряжения.

– Кто ты? Где я? – голос сорвался, но звучал твёрдо. Её глаза сверкнули. В ней ещё была сила, несмотря на слабость.

Мужчина слегка улыбнулся. На мгновение эта улыбка показалась почти тёплой, но тут же исчезла, как тень, промелькнувшая по лицу.

– Моё имя тебе пока ничего не скажет, – ответил он. – А где ты… скажем так, здесь ты в безопасности. И, возможно, единственное место, где ты ещё жива.

Айрис сделала шаг назад. Спиной она упёрлась в колонну у края кровати. Сердце стучало в груди, будто готово было вырваться. Его слова настораживали… но в них была правда. Она чувствовала это. Он действительно спас её. Но зачем? И кто он такой?

Он не торопил. Только смотрел. И ждал.

– Сейчас тебе принесут одежду, – произнёс мужчина, и голос его стал твёрже, обретая властные нотки. – Переоденься. Потом спустишься к ужину.

Он не ждал ответа. Не объяснял ничего. Просто бросил этот приказ, как камень в воду, и тут же повернулся к двери. Айрис инстинктивно сделала полшага в сторону, следя за ним настороженно. Его шаги были бесшумными, почти плавными – как у хищника, привыкшего к охоте. Дверь закрылась за ним мягко, беззвучно, и комната вновь погрузилась в тревожную тишину.

Айрис всё ещё стояла, прижав к груди простыню. Она пыталась осмыслить происходящее, но всё внутри было спутанным, как клубок из боли, страха и смутных воспоминаний. Кто он? Где она? Почему она жива? Всё казалось неправильным, будто она проснулась в чьём-то странном сне, где всё красиво – но пугающе.

Время тянулось вязко. И вдруг…

Дверь снова приоткрылась.

Айрис замерла, её тело напряглось. В проёме показалась знакомая фигура. Высокая, угрюмая, окутанная тьмой, словно она была частью его самого. Дарк’хар. Он вошёл молча, глядя вперёд, не встречаясь с ней взглядом. Он нёс в руках нечто – ткань, переливающуюся на свету. Платье.

Айрис резко отпрянула и вжалась спиной в колонну. Прямо как тогда – в сражении. Её сердце колотилось, и в висках гудела тревога. Дарк’хар был жив. И он был здесь. Но выглядел иначе. Лишённый той звериной ярости, что раньше исходила от него. Его движения были сдержанными, почти механическими. В глазах – пустота. Ни злобы, ни насмешки. Просто… пустота.

Он подошёл к краю кровати и аккуратно разложил платье на покрывале. Не сказал ни слова. Даже не взглянул на неё. И, так же молча, повернулся и вышел, оставив дверь чуть приоткрытой.

Айрис осталась одна.

Она стояла всё в том же углу, будто приросла к полу. Простыня сжималась в руках. На коже – липкий пот. Её взгляд упал на платье. Оно было невероятно красивым: лёгкая ткань глубокого винного оттенка, с вышивкой, которая словно переливалась под светом.

Айрис сделала шаг вперёд. Потом ещё. Пальцами коснулась ткани. Она была прохладной и гладкой, как вода. Сердце билось всё так же быстро, но разум начинал проясняться. Как бы страшно ни было, теперь нужно было думать – и действовать. Она понимала: просто так её никто не спасал. Значит, ей предстоит выяснить, зачем.

И ужин – пусть и приказ – мог быть первым шагом к ответам.

Айрис быстро надела платье, чувствуя, как прохладная ткань ложится по телу. Оно идеально подходило по размеру, будто было сшито специально для неё. Когда она обернула себя поясом, в комнате её внимание привлекло зеркало в резной раме, стоявшее у стены. Оно казалось слишком роскошным для темницы, которой, как казалось, и была эта золотая клетка.

Она подошла ближе и замерла, увидев собственное отражение. Распущенные волосы были спутаны, на щеках – следы недавнего лихорадочного сна, а в глазах – тревога и решимость. Она потянулась к расчёске, аккуратно лежавшей на мраморной полочке у зеркала, и начала медленно проводить ею по волосам, пытаясь привести себя в порядок.

И вдруг – щелчок. Что-то зацепилось за зубцы расчёски и выпало на пол. Маленький, тонкий металлический звук.

Айрис наклонилась и застыла.

На полу лежали две серебристые булавки. Те самые. Её. Булавки-артефакты.

С трепетом она подняла их с пола, прижала к груди, ощущая лёгкую дрожь в пальцах, и с быстрым движением приколола под воротник платья. Булавки были холодны на ощупь, но внутри у неё разливалось ощущение опоры – будто вернулся кусочек самого себя. Маленький, но важный.

Она вздохнула глубже. В этом платье, с артефактами при себе, она уже не казалась себе такой уязвимой. Она снова была Айрис. Пусть пока не маг – но уже не просто пленница в чужом замке.

– Фарин… – позвала она почти шёпотом, надеясь, что появится её невидимый спутник, дух-помощник, связанный с её магией. – Фарин…

Тишина. Ни колыхания воздуха, ни слабого свечения, ни намёка на его присутствие. Пусто.

Обычно он отзывался сразу, едва она думала о нём. А теперь – ничего. В груди сжалось. Она не чувствовала в себе магии. Совсем. Как будто кто-то выдернул из неё силу, оставив оболочку. В её теле было тихо, непривычно глухо. Как в мире, лишённом дыхания.

– Странно, – прошептала она. – Очень странно…

Она посмотрела на своё отражение в зеркале ещё раз. Прямо. С вызовом.

– Хорошо. Раз вы играете по своим правилам… я тоже могу сыграть. Но сначала – нужно узнать, где я. И кто вы, чёрт возьми, такие.

Айрис выпрямилась, одёрнула платье и решительно подошла к двери. Без страха. Без дрожи. Она сжала ладонь в кулак – и толкнула тяжёлую створку.

Время было начинать свой собственный путь в этом странном месте. Как бы он ни закончился.

Открыв тяжёлую дверь, Айрис сделала шаг вперёд и оказалась в широком, ярко освещённом коридоре. Потолки поднимались высоко, уводя взгляд в замысловатую резьбу и арочные своды. Свет исходил от стеклянных светильников, встроенных в стены, будто заключённое в них сияние не имело источника – только ровное мягкое свечение, холодное, почти лунное.

У дверей, будто тень, стоял Дарк’хар.

Он не сказал ни слова, лишь повернул к ней голову. Его лицо – всё так же лишённое выражения, глаза – бездонные, лишённые эмоций. Не говоря ни слова, он двинулся вперёд по коридору, лишь слегка кивнув в сторону, жестом призывая её следовать за ним.

Айрис медлила только миг, потом последовала. Её босые ноги почти не издавали звука на отполированном каменном полу, каждая её мышца была напряжена, как у охотника, ступающего в логово зверя. Лишь тонкая ткань платья шуршала при каждом шаге.

Они шли молча, сворачивая в один коридор, затем в другой. Замок был лабиринтом – и роскошным, и холодным. Витражи на окнах изображали сцены, полные тьмы и огня, но от них веяло не святостью, а чем-то древним и пугающим.

Наконец, массивные двери впереди распахнулись сами собой, будто почувствовав приближение гостей.

Айрис шагнула внутрь.

Зал был огромен. Потолок терялся где-то в высоте, а стены были украшены тёмными гобеленами и старинными зеркалами в чёрных рамах. В центре зала стоял длинный овальный стол из чёрного дерева, отполированный до зеркального блеска. Свет от хрустальной люстры над ним отражался на поверхности, как на поверхности спокойного озера перед бурей.

Во главе стола, в тени высокой резной спинки кресла, сидел тот самый мужчина, что ранее заходил в её покои.

Он смотрел прямо на неё – спокойно, оценивающе. Его волосы, как и прежде, ниспадали на плечи волнами ночи, глаза горели слабым огнём в глубине зрачков. Он не улыбался, но и не угрожал – его лицо было вырезано как из мрамора, властное и слишком красивое, чтобы быть реальным.

Он молча поднял руку и лёгким движением указал на стул, стоящий напротив – единственный, кроме его собственного.

Айрис медленно подошла. Стул не скрипнул, когда она села. Она смотрела на него, не отводя взгляда, и внутри всё снова сжалось. Бежать было некуда. И значит, оставалось одно – узнать, кто он, и почему она здесь.

Словно прочитав её мысли, мужчина заговорил, его голос был глубок, с лёгкой хрипотцой, завораживающий и ледяной одновременно:

– Добро пожаловать, Айрис. Мы ждали тебя.

– Меня? – переспросила Айрис, взгляд её был настороженным, но голос звучал твёрже, чем она чувствовала себя внутри. – Откуда вы меня знаете? И что значит – "ждали"? Кто вы?

Мужчина не сразу ответил. Он продолжал смотреть на неё так, будто изучал её до самой души, не торопясь. В его взгляде не было ни злобы, ни милости – только абсолютное спокойствие, как у хищника, знающего, что жертва уже в капкане.

Наконец он заговорил:

– Ты задаёшь слишком много вопросов… – его голос был глубок, словно раскаты далёкого грома. – Но я отвечу. Я – Владыка Бездны.

Айрис почувствовала, как всё внутри неё сжалось. Воздух будто стал гуще. Сердце на миг замерло. Она слышала о нём. Легенды, сказания, старые шёпоты в запретных книгах – и ни одно из них не несло ничего хорошего. Он был силой, что приходит из тьмы, и тьма подчиняется ему.

– Ты – моя гостья, – произнёс он с тонкой полуулыбкой.

– Надо же, – с трудом выдавила Айрис, – а мне почему-то кажется, что я скорее пленница.

Он приподнял бровь, словно слегка удивлённый её смелостью, но во взгляде блеснуло что-то опасное.

– Это зависит от тебя. Ты сама выберешь, кем тебе быть – пленницей… или хозяйкой.

Айрис замолчала. Её пальцы, спрятанные под столешницей, сжались в кулаки. Она понимала: каждое слово – шаг по краю.

Он продолжил, словно между ними не витала угроза:

– В тебе растёт новая жизнь. Твой ребёнок. Зачатый от феникса… Он будет носить в себе силу двух древних родов – снежных эльфов и огненных фениксов. Ужасающее сочетание. Неустойчивая, но невероятно могущественная смесь.

Её дыхание стало неровным. Она ничего не отвечала, но он не ждал реакции.

– Потому у меня к тебе есть предложение. Не спеши с ответом. У меня – всё время этого мира. Подумай. Осмысли.

Он наклонился чуть вперёд, глаза вспыхнули едва заметным красным огнём.

– Станешь моей женой – и этот ребёнок будет нашим сокровищем. Его сила, усиленная частицей Бездны, сделает нас непобедимыми. У него будет могущественное будущее.

Айрис молчала. Каждый мускул её тела был напряжён. Она чувствовала, как дрожь пронзает позвоночник. Ей стало трудно дышать.

– А если откажешься… – он откинулся назад в кресле, всё так же спокойно, – тогда ты действительно станешь пленницей. Но ребёнок, когда родится, всё равно будет моим. Ты этого не изменишь.

Айрис прикусила губу. Слова застряли в горле. Мысли метались, как птицы в клетке.

– Но я повторяю: выбор – за тобой, – он словно подвёл черту. – А теперь… приступим к трапезе. Тебе нужны силы. Силы нужны твоему ребёнку.

Он поднял руку, и в тот же миг из стены, будто сотканные из тени, появились два слуги. На столе перед Айрис появилось блюдо – пар, изысканные ароматы, запах специй и трав.

Айрис опустила взгляд. Слова застряли в ней, но внутри уже начала подниматься решимость. Она знала одно: выбора у неё нет… но игра ещё не закончена.

Айрис сидела за длинным столом, спина прямая, руки сложены на коленях. Перед ней стояли изысканные блюда, запах которых должен был разжечь аппетит, но еда казалась ей безвкусной. Она молча подносила вилку ко рту, едва пережёвывая, глядя сквозь блюдо, как сквозь тонкий туман.

Мысли были далеко. Где-то, там, за стенами этого мрачного замка, возможно, ждал её Деверо. Жив ли он? Ищет ли? Верит ли, что она ещё жива? Она крепко сжала кулаки под столом. Нет, он не сдастся. Не может быть, чтобы он оставил её одну – не он.

А она здесь. В чужом месте, окружённая тенями, с ребёнком под сердцем. Ребёнком, которого хочет себе Владыка Бездны. Ребёнком, что несёт в себе силу двух древних родов. Айрис знала – она не отдаст его. Ни за что.

"Нужно что-то придумать… Нужно бежать… Но как?"

– Вы поели? – голос Владыки пронёсся над столом, как внезапный порыв ветра.

Айрис вздрогнула, очнувшись от своих мыслей. Она подняла взгляд – его чёрные, словно бездонные, глаза спокойно смотрели на неё. Словно он знал, о чём она думает.

– Да, – быстро собралась она, голос прозвучал почти уверенно.

Он кивнул едва заметно.

– Хорошо. Вас проводят в ваши покои, – он говорил медленно, почти лениво. – У вас есть месяц на раздумье.

Айрис внутренне сжалась. Месяц. Целый месяц… или слишком короткий срок?

– За это время, – продолжил он, – вы можете свободно передвигаться по замку и его окрестностям. Но не выходите в лес.

Айрис нахмурилась. В его голосе впервые за весь вечер проскользнула тень предупреждения.

– Там вы можете погибнуть, – он посмотрел на неё пристально. – И я вам не смогу помочь.

Он сделал паузу, потом добавил с холодной усмешкой:

– Видите ли… Дарк'харам нужно свежее мясо. И вы для них – настоящий деликатес.

Сердце Айрис болезненно сжалось. Она хотела ответить резкостью, но сдержалась. Сейчас не время бросать вызов.

– Я поняла. Хорошо, – кивнула она, голос звучал спокойно, но внутри бушевал шторм.

Он больше ничего не сказал. Лёгким движением руки он дал знак стоящему в тени Дарк’хару. Тот шагнул вперёд, жестом указывая Айрис следовать за ним.

Она встала из-за стола и направилась к выходу, не оборачиваясь. Она знала: если покажет страх – проиграет.

"Месяц…" – пронеслось в её голове. – "У меня есть месяц. Я найду выход."

Айрис стояла у окна, но за ним не было ничего привычного. Ни солнца, ни облаков, ни даже признаков дня или ночи. За стеклом простирался серый, мрачный мир – как будто сама реальность тут была затянута пепельной вуалью. Свет, проникающий в её покои, был ровным, тусклым, не отбрасывая чётких теней. В нём не было тепла.

– Как понять… утро сейчас или вечер? Или уже прошёл целый день? – прошептала она себе, и холод пробежал по спине.

Её лихорадило. То ли от страха, то ли от неизвестности, а может, от усталости и магической пустоты внутри. Айрис прикрыла глаза и заставила себя сделать глубокий вдох.

– Надо успокоиться, – подумала она. – Прогуляюсь по замку. Осмотрюсь. Может, это хоть как-то поможет мне понять, где я. И что делать дальше.

Она накинула серый плащ с капюшоном, лежащий у входа. Он был сшит из мягкой плотной ткани и чуть пах дымом и лесом. Капюшон она натянула пониже, словно хотела спрятать не только лицо, но и всё своё смятение.

Открыв дверь, она увидела Дарк'хара. Он стоял у входа в её покои, точно так же, как в тот вечер, будто не двигался с места. Ни взгляда, ни слова – лишь молчаливая тень с глазами угля.

Он двинулся за ней, не издавая ни звука. Айрис стиснула зубы.

– Пусть следует. Я всё равно должна что-то узнать, – подумала она и пошла по коридору.

Холодные каменные стены, своды, массивные арки и двери с коваными замками тянулись перед ней. Она шла медленно, внимательно вглядываясь в каждый поворот, стараясь запомнить, где что находится.

Вот просторная столовая с высоким потолком и витражами, отливающими багрянцем. Вот зал, где они ужинали – стол там ещё оставался нетронутым, будто время остановилось. Она свернула в другую сторону, прошла мимо зала с черными колоннами, потом поднялась по лестнице, ведущей на второй уровень. Старалась не только запоминать, но и замечать мелочи: щели в стенах, заколоченные двери, окна, из которых виднелась лишь серая пустота.

Она не знала, сколько времени прошло – может, час, может, целая вечность. В этом мире оно текло иначе. Она чувствовала, как с каждой минутой в теле накапливается усталость, голова стала тяжёлой, движения замедлились.

Айрис повернула обратно, бесшумно прошла по знакомым коридорам и остановилась у своей двери. Дарк'хар молча открыл ей дверь.

Она вошла, не сказав ни слова. Ощущение пустоты внутри стало почти физическим. Не снимая с себя плаща, она прошла к постели и опустилась на неё, даже не разуваясь. Мягкие подушки казались вдруг бесконечно далёкими.

Она уронила голову на край кровати, натянув капюшон на глаза. Веки слипались. Последнее, что она подумала перед тем как провалиться в сон, было:

– Я всё равно выберусь отсюда. Ради ребёнка. Ради себя.

И мрак, окружавший её, стал немного мягче. Будто сама тьма слушала, но не вмешивалась. Пока.

С каждым днём Айрис всё лучше ориентировалась в замке. Она знала каждый поворот, каждую галерею, все лестницы и переходы. Замок больше не казался ей бесконечным лабиринтом – теперь это было просто место, чужое, холодное, но знакомое. Дарк'хар, как тень, сопровождал её в молчании. Владыку Бездны она видела лишь за трапезой. Они ели молча, почти не глядя друг на друга, лишь изредка обменивались короткими, ничего не значащими фразами. Он не настаивал, не угрожал – просто ждал. Айрис чувствовала это каждой клеточкой.

Но сегодня было иначе.

Когда она отложила приборы и собиралась подняться из-за стола, он вдруг сказал:

– Может, прогуляемся в окрестностях замка?

Она удивлённо посмотрела на него. Это было неожиданно. Впрочем, отказать она не могла. Осторожность подсказывала – стоит идти.

– Хорошо, – кивнула она.

Они вышли из замка. За массивными вратами расстилался сад, обнесённый стеной из чёрного камня. Деревья были высокими и словно выточены из пепла. Листья – тёмные, почти чёрные – не шевелились даже под слабым ветром. Между стволами тянулись аллеи, выложенные серой плиткой, а посреди сада журчали фонтаны. Вернее, они должны были журчать – вместо воды в них текла густая, чёрная жидкость, похожая на расплавленный металл.

Айрис зябко поёжилась, запах этой жидкости был тяжелым, сладковатым, неприятным.

– Вы подумали о моем предложении? – раздался голос владыки, и она чуть вздрогнула.

Он шёл рядом, не глядя на неё.

– Я… ещё думаю, – ответила она, сдержанно.

– Хорошо. У вас есть ещё время, – сказал он ровно.

Молчание повисло между ними. Потом он неожиданно добавил:

– Расскажите мне о себе. Как у вас оказалась магия снежных эльфов? Вы ведь человек.

Айрис пожала плечами:

– Я не знаю. Серьёзно. Никогда не понимала, почему во мне есть сила. Она просто… появилась. Или была всегда.

Владыка чуть усмехнулся:

– Может, вы и не знаете, но я хочу знать. Если я стану вашим мужем – а вы моей королевой – мне нужно знать всё о вас.

Он остановился у одного из фонтанов, глядя, как темная жидкость медленно стекает по краям чаши. Его голос стал тише:

– Хорошо. Хочешь – расскажу сначала о себе.

Айрис молчала. Он заговорил.

– Давным-давно, так давно, что даже мне трудно вспомнить, было другое я. Я был снежным эльфом. Молодым, гордым, свободным. Наш народ жил в суровых, сияющих землях, где кристаллы росли в скалах, словно цветы изо льда. Однажды к нам пришли посланники Бездны. Они предложили сделку: мы даём им энерго-кристаллы, а они не трогают наш мир, не врываются через порталы.

Он отвернулся, взгляд стал стеклянным:

– Совет отказался. Элита не хотела иметь дело с тьмой. Но я… я видел в этом силу. Возможность. Они пришли ко мне. И я… открыл им портал. Показал шахты, где мы добывали кристаллы. Они взяли, что хотели. Они строили свои врата в другие миры, а нас не трогали. Я верил, что поступаю правильно.

Губы его скривились.

– Но Совет всё же узнал. Меня обвинили в предательстве. Меня лишили магии. Изгнали. Обрекли на забвение. Я остался… пустым.

Он посмотрел на Айрис. Его глаза были ледяными, но голос полон глухой боли:

– Я ушёл в Бездну. И там нашёл новую силу. Не ту, что была у снежных эльфов. Более древнюю, более тёмную. Я вернулся. И отомстил. Я уничтожил их всех. Каждый дом. Каждую семью. Их магию я поглощал, кристалл за кристаллом… Но пустота внутри так и не исчезла. Она только росла.

Айрис слушала, поражённая. Неужели он уничтожил целый народ… из-за своей обиды?

Он наклонился ближе:

– Но теперь. Теперь ты носишь дитя от феникса и носителя древней крови. Этот ребёнок родится в Бездне, и вместе с ним вернётся магия. Он восполнит то, что было отнято. Мы вместе будем владыками всех миров.

Айрис смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. Перед ней стоял не просто жестокий правитель – перед ней стоял разрушенный, обиженный, опустошённый эльф, ставший тенью самого себя. Но это не вызывало у неё ни жалости, ни сочувствия. Только тревогу. И ужас.

– Я устала, – тихо произнесла Айрис, останавливаясь у края аллеи.

Владыка Бездны на мгновение задержал на ней взгляд, его лицо не выражало никаких эмоций, только лёгкое кивок:

– Да, конечно. Я провожу вас.

Они шли в молчании. Воздух был тяжёлым, словно насыщен чем-то невидимым. Каменные стены замка росли впереди, мрачные и величественные. У дверей её покоев он остановился.

– Отдыхайте, – сказал он всё тем же ровным, глубоким голосом. – Завтра у вас будет ещё один день, чтобы подумать.

Айрис кивнула, не отвечая. Она открыла дверь и скрылась за ней, не оглядываясь.

Закрыв дверь изнутри, она прислонилась к ней спиной и выдохнула. В груди щемило от тревоги. Не раздеваясь, она подошла к постели и опустилась на неё, позволив себе, наконец, почувствовать усталость. Все мышцы ныли, в голове звенело от перенапряжения.

Она закрыла глаза и едва слышно, с тоской прошептала:

– Деверо

Имя стало утешением, якорем в этом чужом, тёмном мире. Где он? Жив ли? Ищет ли её? Верит ли, что она жива?

Время здесь текло по-другому. Без солнца, без неба, без звёзд – ни одного ориентира. Она не знала, сколько прошло часов или дней. Только бесконечные серые коридоры, холодные стены и этот сад без запаха и жизни. Даже небо за пределами замка – если его вообще можно было назвать небом – было затянутой пеленой пепельного цвета, из которой капала вязкая влага.

«Если я и смогу выбраться из замка, что дальше?» – мысленно спрашивала она себя.

За стенами лежал лес. Опасный, мёртвый. Дарк’хары там. Охотники из плоти и тьмы. Владыка предупреждал, что не сможет помочь ей, если она ступит туда. Но разве это значило, что он не станет искать её?

«Где искать выход? Что за пределами леса? Есть ли там вообще другой мир?» – её мысли кружились в голове, будто запутавшиеся нити, не находя решения.

Айрис уткнулась лицом в подушку. От усталости всё внутри сжималось. Её веки отяжелели, и, несмотря на страх, на тревожные размышления, тело требовало покоя.

С этими мыслями она провалилась в сон – тревожный, полный теней, с тихим эхом имени, что звенело в её сердце:

– Деверо

глава 5

Айрис проснулась от странного ощущения – словно чья-то невидимая рука легонько коснулась её плеча. Сев на постели, она огляделась. В комнате, как всегда, царил тусклый полумрак: высокие окна были затянуты серыми занавесями, сквозь которые пробивался лишь слабый, холодный свет.

На кресле у стены аккуратно лежало новое платье. Мягкая ткань струилась, словно приглушённый отблеск песочного цвета на фоне вечной серости этого мира.

Айрис провела рукой по лицу, прогоняя остатки сна. Пребывание здесь медленно точило её душу. Замершие стены, застывший воздух, отсутствие привычных звуков – ни щебета птиц, ни шелеста листьев, ни даже ветра. Только тяжесть безвременья давила на плечи, словно невидимая плита. В этом гнетущем пространстве её разум, напротив, работал на пределе, беспрерывно выискивая пути к спасению.

Айрис вздохнула.

"Надо переодеться," – подумала она. – "А то ещё придумают переодеть силой."

Сбросив с себя вчерашнее платье, она увидела, как ткань, коснувшись пола, мгновенно исчезла – словно её и не существовало. Ни следа, ни шороха. Пустота приняла свою долю.

Сердце сжалось.

Айрис торопливо надела новое платье. Оно оказалось незамысловатым: мягким, удобным, с длинными рукавами и простым кроем. Бежевый цвет казался почти тёплым на фоне окружающей её серости. Она накинула сверху свой серый плащ с глубоким капюшоном – единственную вещь, что напоминала о свободе, – и покинула покои.

Коридоры встретили её глухой тишиной. Лишь её собственные шаги отдавались лёгким эхом.

Спустившись вниз по лестнице, Айрис направилась в трапезную.

Как всегда, стол был заставлен всевозможной едой: фруктами странного вида, мясными блюдами, горячим хлебом, запечёнными корнеплодами. Всё выглядело красиво, почти идеально, но отчего-то не вызывало аппетита, словно под этой роскошью скрывалось что-то неведомое. Айрис села, быстро перекусила – не желая задерживаться здесь дольше необходимого – и встала.

Она облегчённо выдохнула: Владыки не было. По крайней мере пока.

Не теряя времени, Айрис направилась к выходу в сад.

Она шагала по мозаичным дорожкам, где каждую плитку украшали странные, извивающиеся узоры. Деревья, кусты, цветы – всё было одного цвета: тусклого, почти безжизненного оттенка серого. И даже фонтаны, стоявшие в центре аллей, извергали не чистую воду, а густую, тёмную жидкость, больше напоминающую расплавленный металл.

Айрис подняла голову. Над её головой нависала мертвая пелена неба – без солнца, без звёзд, без надежды.

Но, несмотря на весь этот мрак, она чувствовала краткий момент свободы. Здесь, в саду, её не окружали стены и тени замка. Здесь хотя бы можно было идти вперёд, пусть и в пределах серых аллей.

Она шла медленно, вглядываясь в каждый уголок, запоминая тропинки, фонтаны, статуи. Всё внутри неё было собрано в тугой узел. Айрис знала: время уходит. И если появится хоть малейший шанс – она должна быть готова.

Айрис шагала по серым аллеям сада, чувствуя, как каждое её движение словно фиксируется самим пространством. Лёгкий ветерок, если его можно было так назвать, не приносил прохлады – он был пустым, безжизненным, будто чьё-то дыхание скользило по её коже.

Деревья, казалось, тянули к ней свои кривые ветви, а серые кусты шевелились так, словно за ней украдкой следили сотни невидимых глаз. Всё здесь, от искривлённых фонтанов до почерневших цветов, казалось неподвижным – но Айрис ясно ощущала, что сад живёт. И в этом затаившемся существовании сквозила одна мысль: "Ты не убежишь."

Айрис остановилась у большого фонтана. Его воды были тёмными, как воронёная сталь, и медленно переливались, образуя на поверхности зловещие узоры. В этих узорах ей вдруг почудились лица – грустные, искажённые болью и страхом. Она замерла, вглядываясь, но стоило ей моргнуть, как видение исчезло, будто никогда и не существовало.

Стиснув зубы, Айрис отвернулась.

"Это место играет с моим разумом," – подумала она. – "Но я должна сохранить ясность. Должна."

В глубине души росло чувство безысходности. Даже если ей удастся выскользнуть из замка, лес за его пределами был смертельно опасен. Дарк'харамы, о которых говорил владыка, – создания голода и ярости. Где искать путь к свободе, она не знала. И всё же… оставаться здесь, в этой серой тюрьме, значило медленно погибать, теряя саму себя.

"Я должна попробовать," – твёрдо сказала себе Айрис, сжав кулаки под складками плаща.

"Даже если шансов мало. Даже если придётся пройти через саму бездну."

Она пошла дальше, медленно обходя сад по кругу. Запоминала каждый поворот, каждую тропинку, каждый закоулок. Сад был запутанным лабиринтом, и нужно было знать его лучше, чем он сам, чтобы однажды найти в нём выход.

А сад наблюдал. Она чувствовала это кожей. В каждом шорохе листьев, в каждом вздохе ветра звучал безмолвный вопрос: "Куда ты пойдёшь, Айрис? Сможешь ли ты убежать?"

Когда усталость навалилась тяжёлым грузом, Айрис вернулась в замок. Проходя через массивные двери, она на мгновение обернулась.

Серый сад остался позади, недвижимый и чужой, но в самой его глубине она почувствовала: там, среди теней, что-то ждёт. Что-то, что может стать её гибелью… или спасением.

Айрис неспешно вошла в трапезную. Большой зал, как всегда, был наполнен тусклым, холодным светом, от которого еда на длинном столе казалась почти безжизненной. Тем не менее, она привычным движением набрала себе немного еды, села на один из крайних стульев и принялась есть, стараясь не задумываться о вкусе блюд.